Южак

Дата: 23 Января 2018 Автор: Попов Иван Александрович

       Южак – это ветер такой. С юга дует. Соответственно -- теплый. Только сильный очень. Типа  знаменитой новороссийской боры. Начинается он как-то сразу и вдруг. Человек неместный и не поймет, что происходит – с утра мороз был под сорок, а за окном ноль градусов и стены трясутся…Мы, электрики, между собой его ревизором зовем. Потому как, если где-то чего-то не затянули, не привязали, не закрепили, как следует, то оно обязательно отвалится, отгорит или оторвется при первом же южаке. Справедливости ради надо сказать, что при ветре сорок – пятьдесят метров в секунду отвалиться может все, что угодно. Поэтому, когда ближе к обеду на улице резко потеплело и снег перестал скрипеть под ногами, а контуры окружающих сопок начали размываться поднимающейся поземкой, наш мастер Кимыч разделил бригаду пополам – одних оставил на работе до вечера, а вторых отправил домой отдыхать до девятнадцати часов. Мне предстояло идти в ночь.

    Первые порывы ветра застали меня уже минут через десять, когда я подходил к дому, и, спустя еще полчаса, набирающая силу стихия свирепо билась в окна. Это был худший вариант южака – с нулевой видимостью, когда даже поверхность, на которой стоишь, видна не всегда. В такой ветер снег имеет способность проникать в малейшие щели и в комнате, которая у нас с наветренной стороны дома, между рамами окна закружились снежинки. Они попадали сюда через единственный  незаконопаченный наглухо проем форточки и пока еще таяли. Очень скоро они перестанут таять – все-таки деревянный дом не бетонная стена, и под напором ветра тепло быстро покидает комнату. Часа через два между рамами будет сугроб…А южак продолжает усиливаться. Дом уже ощутимо потряхивает. Два других окна нашей квартиры выходят на подветренную сторону дома. На кухне мы с отцом курим, поэтому здесь форточка открыта. Морозный узор на окне давно превратился в толстую ледяную корку и я, чтобы выглянуть на улицу, встаю на табуретку. Сразу начинает закладывать уши, словно  еду на высокой скорости в машине с опущенным стеклом. Сквозь снежные заряды еле просвечивают окна дома напротив, а до него всего-то метров двадцать… Мать заливает термос, пока есть электричество. Вообще-то есть у нас и примусы, и керосинка, и керосиновые лампы со свечками – не пропадем. Эти вещи есть здесь у всех. Потому что чуда не будет – свет погаснет…И совсем не потому, что мы с коллегами плохо что-то сделали. Просто со стихией не поспоришь. Ни укороченные пролеты между опорами ЛЭП, ни двойные изоляторы, ни усиленные бандажи – ничего не помогает. Довольно толстые алюминиевые провода со стальной сердцевиной болтаются на таком ветру, как шнурки и неизбежно, время от времени, цепляются друг за друга. Яркие вспышки коротких замыканий пробивают снежную пелену, словно сварка. Лампочки дома моргают. Я выключаю из розетки холодильник – для него такие перепады напряжения, мягко говоря, неполезны. А ветер, судя по уже непрерывно трясущемуся дому, еще усилился. Начинаю собираться на работу. Мать переживает – на ее памяти хватает случаев и с обморожениями, и даже с летальным исходом, когда человек, уже добравшись до дому, просто не смог найти вход  - сил не хватило…  

Отец  успокаивает ее – у него тоже опыта на пятерых хватит. Даже грамота Президиума Верховного Совета РСФСР есть. За спасение людей в тундре. Говорит, что тогда примерно также дуло. Трое суток люди провели в машине, сбившейся с дороги. Все обошлось. И только мать знает, как, вернувшись домой, отец вытряхивал снег из-под майки и как трудно потом лечился…А ведь не было тогда ни МЧС, ни мобильных телефонов, ни светодиодных фонариков, способных гореть сутками -  и как мы без этого жили? Впрочем, отвлекшись от темы, замечу – хорошо жили…Ну и, в любом случае, мне сейчас проще, чем отцу тогда  было. У меня есть шахтерская лампа – коногонка и мне не надо в тундру. По поселку даже с закрытыми глазами в любое место попасть можно. Главное -  с коробов не сходить. Ветер, однако, разыгрался действительно нешуточный – я уже был в дверях, когда в закрытой, чтобы не выстужать всю квартиру, комнате раздался звон стекла. Все-таки посетил нас кусок шифера….Вообще-то, мой и еще несколько домов в этом ряду прикрыты от южака зданием школы. Обычно это неплохо, но не в этот раз – шифер на школьной  крыше в каком-то месте не выдержал и здоровенными кусками, а то и целыми листами полетел к нам в гости. И, как потом стало ясно, весьма обильно…Ну, что ж..бывает. Оставляю мать с отцом бороться со стихией и выхожу. Входной тамбур в подъезде уже подзасыпало снегом, но еще не особо плотно, поэтому дверь открываю без труда. Ветер ревет.  Попробуйте открыть окна в машине на скорости сто сорок - сто пятьдесят километров в час…Вот это и будет южак. Снег перед домом утоптан до состояния катка и, при этом щедро полит водой, которую нам привозят по воскресеньям. Мне из подъезда надо направо – как раз против ветра. Сразу опускаюсь на четвереньки и бодро перемещаюсь к школе. Возле нее становлюсь на ноги. Здесь ветер немного слабее, но снежные вихри налетают со всех сторон и сбивают дыхание. Серой тенью над головой проносится лист шифера. Снова ползу на четвереньках – так как-то спокойнее. Замечаю справа какие-то огни. Не понял. Подползаю ближе и вижу  стоящий на коробе бульдозер. Как он сюда попал – непонятно. Хотя, и немудрено –пешком-то ни черта не видно, а уж их кабины –тем более…Стоять ему тут, пока южак не прекратится. Пытаться съехать с короба – можно раздавить трубы. Это будет катастрофа – подвоза воды на котельную сейчас тоже нет. Ползу дальше. Направление на промтоварный магазин. За его крыльцом можно отдышаться. За магазином короб. По нему я поползу в сторону диспетчерской. Я тут часто про короба упоминаю. Поясню для непосвященных: короб – это, действительно, просто деревянный короб около метра шириной и утепленный внутри. В нем проложены трубы отопления. Крышки коробов – это замечательные деревянные тротуары. Кое-где даже с перилами. Если бы не короба, нашим женщинам обувь на высоком каблуке носить можно было бы только дома. Да и пацанам на самодельных самокатах остались бы только коридоры в бараках…Зимой сложнее. Снег натаптывается по центру короба твердым скользким валиком и превращает хождение по нему в эквилибристику. Во времена пионерии и комсомола короба чистили школьники на субботниках. За каждым классом был закреплен свой участок. Последние годы использовать детский труд стало недемократично и  теперь этим занимаются рабочие ЖКХ. Но их всего несколько человек и с оравой пышущих энергией юнцов им не сравниться… В общем, хорошо, что сейчас короб не почищен .Я легко еду по ледяному валику на животе , подтягиваясь руками за край короба. В какой-то момент попадаю в полное затишье. Нет, ветер не прекратился и ревет со всех сторон по-прежнему, но меня не касается…Осматриваюсь. Ага – я между двумя домами. Справа двухэтажное общежитие, слева – барак. Можно перекурить, а то запарился, пока полз. Пламя спички даже не колыхнулось, и я сижу и смотрю, как с крыши барака срываются и куда-то улетают рулончики рубероида…Видимо, шифер улетел раньше. С очередным мощным порывом с крыши слетают две доски и тоже отправляются вслед за рубероидом. Такого я еще не видел. Становится как-то тревожно…Ползу дальше. Ветер опять толкается и не дает нормально дышать. Вот и поворот направо. Сейчас слева будет гастроном, потом ясли, потом барак метеостанции .За ним короб повернет налево и, пройдя вдоль учительского дома, упрется в диспетчерскую. Мне туда и надо. От нее до барака, в котором расположился наш цех сетей и подстанций, совсем близко. Решаю срезать угол. Спускаюсь с короба к гастроному и мимо его закрытых дверей ползу к яслям. В этот садик я когда-то ходил…Даже сохранился в памяти момент, когда мы переселялись в новое двухэтажное здание – колонна маленьких человечков, взявшись за руки по двое, чинно прошествовала по улице Полярной….А сейчас я лезу куда-то вверх и плохо понимаю, куда. Неожиданно ныряю вниз и оказываюсь под забором. Синенький такой штакетник. Понятно – до яслей добрался. Сугроб, на котором я лез, надуло тут за последние несколько часов. До учительского дома отсюда метров шестьдесят. Ползу. Чувствую, что ползу долго. Уже должен быть дом, но его нет… И тут упираюсь головой в кусты. Черт..тундра… Как я в тундру попал? Стало не по себе, но секундное замешательство прошло, и меня разобрал смех – это же клумба. Совершенно замечательная клумба на месте  старого сгоревшего клуба. С кустами и ромашками. Все-таки я ошибся с направлением…Беру правее и  уверенно перебираю конечностями в сторону диспетчерской, из окна которой яркий свет уже пробивается сквозь снежную завесу…Вообще-то, здесь стоит двадцатидвухметровая мачта освещения. Десятикиловаттная ксеноновая лампа на ее верхушке обычно горит всегда. Электричество сюда подается по приоритетной линии, с которой запитаны все особо важные объекты. Даже, если вдруг поселок окажется вовсе без электроснабжения, будет запущена резервная дизель-генераторная установка и здесь напряжение будет…Однако, лампа не горит. Досадно. В качестве ориентира очень не помешало бы сейчас. А пока единственное светлое пятно в окружающем пространстве – это окно диспетчерской, но и его я теряю из виду через пару десятков шагов в сторону  своей конечной цели… Вот и наш старый барак. Ни одного огонька. Включаю коногонку и захожу. Темно и холодно. В конце коридора справа кабинет начальства, слева – наша богадельня. Заглядываю направо – Кимыч с фонариком и шарфом на голове сметает снег с полок с документацией. В помещении минус. В нашей комнате тоже холодно и горит свечка. Наши в сборе не все – Гаврилыч дошел только до котельной  - это от его дома метров двести – и не решился идти дальше. Может, и к лучшему… Отработавшие день мужики уходят домой. Наша очередь решать возникающие проблемы. Однако, без чая - это не работа. И вообще, не жизнь. Мой гараж рядом – метров сто, не больше. Там есть примус, котелок, чай, сахар и вообще все, чтобы наладить быт. Кажется, даже найдется, чем закусить. А выпить у нас и тут есть. Но это не сейчас. В таких условиях немало народу и на трезвую голову пострадало, а уж с алкоголем – тем более. Кажется, даже удалось одну жизнь спасти…
   Дело было восемнадцатого октября 1984 года. Вечером. Дату помню точно, потому что на следующий день к семи утра  мне надо было быть в военкомате. Короче, провожался я в армию. Мы с Серегой и бутылкой вина шарахались по друзьям и недалеко от дома нашего барабанщика Вовки заметили лежащее под коробом тело. Было около двадцати градусов мороза и тянул довольно бодрый северный ветерок. Мужик в спецовке и хорошо подшофе был жив, но растормошили мы его с трудом. Кое-как выяснили, где живет, и привели к дверям дома. Дальше классика – нажали на кнопку звонка и отошли за угол. Потом женская ругань и стук двери…В общем, спасли дядьку.
 

  Ну, а мой поход в гараж занял около часа и успешно завершился. Примус ощутимо подогрел помещение, чай кипятился и заваривался и даже несколько бульонных кубиков очень пригодились – у Кимыча болел желудок…Поселок был почти полностью обесточен еще днем – где-то отработала защита, где-то отключили мы сами, потому что искры от цепляющихся друг за друга проводов летели далеко, а пожар на таком ветру потушить нереально. Особенно в частном секторе. Так что время шло, южак продолжал свирепствовать и в кабинете Кимыча в луче фонаря весело роились снежинки, проникавшие сюда через какие-то невидимые трещинки в стенах старого барака. Около часа ночи позвонила диспетчер – все-таки появилась проблема, требующая немедленного решения. На сельхозбазе прииска пропал свет. Само по себе это не страшно, но остановилась и котельная. А там, между прочим, дойное стадо под сотню голов и свинарник немаленький. Так что хозяйство надо спасать. Обрыв обнаружился недалеко от поселка – за складами. Опоры там не самые высокие, но все-таки метров по десять есть. Верхолазка – это мое, однако таком ветру полезу  на столб впервые. Готовлюсь к подъему. Усевшись на снег спиной к ветру, надеваю когти, пояс, закрепляю веревку. Мужики тем временем наращивают концы оборванного провода. Все. Можно подниматься. Страховочным фалом делаю полный оборот вокруг опоры и практически вплотную притягиваю себя к ней. В таком положении не очень удобно подниматься, но зато от этого столба меня теперь не всякий трактор оторвет. Поднимаюсь медленно и пока еще спиной к ветру. Но наверху придется развернуться. В общем-то, ничего страшного – отпущенная к зиме борода с усами и надвинутая на лоб шапка защищают лицо, но глазам больно от секущего снега. Ну, вот я и на месте. Пытаюсь осмотреться. Привязанная к поясу веревка вытянулась по ветру куда-то за спину, опору здорово болтает. Второй конец веревки привязан к проводу, который нам надо поднять. За ревом ветра ничего не слышно, но нам, собственно, говорить не о чем. Бригада опытная -  все знаю что делать. А если не знают, Петрович подскажет. Это наш бригадир и мой первый наставник. Авторитет безусловный. Перебрасываю веревку через крюк изолятора и начинаю  перепускать ее, подтягивая к себе конец с привязанным проводом. Теперь веревку должны поймать внизу, но ветер постоянно подбрасывает ее вверх  и я не могу удержаться от смеха, глядя на нелепо скачущие темные фигуры внизу. Уже думаю немного спуститься, но в какой-то момент ветер чуть ослабевает и веревку успешно ловят. Теперь начинается главное. Провод должен натягиваться под определенным углом, иначе я просто не смогу уложить его в нужное положение. Веревка длинная и мы не видим друг друга. Но бригада дело знает – веревка натягивается и ползет туда, куда надо. Вот и конец провода. Бью рукой по веревке. Меня поняли и перестали тянуть. Подтягиваю провод сам и сразу укладываю его на место. Чувствую, как мне аккуратно помогают снизу. Все-таки отличная у нас бригада. Провод начинает мелко подрагивать. Все. Пора его фиксировать. Сейчас мужикам внизу нужно просто удерживать провод натянутым, пока я не откушу и не выплету из него пару жил, которые нужны для предварительной фиксации на изоляторе. Главное – не уронить кусачки и плоскогубцы. Руки на ветру быстро замерзают без рукавиц, поэтому спешу. Готово. Пару раз стучу по проводу. Натяжение ослабевает. Откусываю лишний провод, выплетаю стальную жилу и, обернув ею изолятор, закрепляю поднятый провод окончательно. Полдела сделано. Повторяем операцию с проводом с другой стороны. В этот раз веревку внизу ловят быстро, потому что на этом конце к ней привязан увесистый железный крюк. Снова натяжка, кусаю, вяжу, опять кусаю… Веревка уже не нужна – сбрасываю. Внизу просто ждут, когда я доделаю свое дело. Несколько раз грею руки, накладывая бандажи на поднятые провода. Все. Иду вниз. Мы возвращаемся. По пути заходим на дизельную – отремонтированная линия включается оттуда. Напряжение подано. Можно отдохнуть. В дизельной тепло и чай есть. Снимаем куртки. Снег набился в карманы, в мех шапок и воротников. Чистимся. Я шваброй выколачиваю снег из унтов, пока он не начал таять. За нами пришла машина. Кажется, ветер стал тише. Во всяком случае, видимость лучше. Уже почти утро и скоро будет светло. В конце февраля день быстро прибавляется и солнце после трехмесячного отсутствия реально радует. И уже нет сомнений, что сегодня мы его увидим. Южак действительно стихает. Когда мы возвращаемся на базу, там уже горит свет и жизнь начинает налаживаться. К концу смены ветер уже почти успокоился, снег уже больше не летит и на быстро светлеющем небе не видно ни облачка. После южака еще какое-то время на улице будет тепло и, когда выглянет солнце, запахнет весной. Правда, ненадолго. Уже после обеда температура начнет падать и зима останется зимой еще месяца два. Будут еще и морозы за сорок, и колючий северный ветер – не такой сильный, но гораздо более холодный и дующий неделями без перерыва.  Да и южак, скорее всего, не последний в этом году. А сейчас солнечные лучи уже коснулись верхушек окружающих поселок сопок и, прямо на глазах, ширится залитое оранжево-золотым светом пространство.                                                                                                                

На работу подходят отдыхавшие ночью коллеги. Пьем чай, курим и делимся впечатлениями. Рассказываю про клумбу, по которой ползал… Ржут. Серега рассказывает, как вчера шел домой. Ржем еще больше . – Иду говорит, иду себе. И упираюсь в стену. Не понял. Иду вправо – опять стена. Влево – и там стена. Меня, - говорит, - аж в жар бросило… Вообще не понимаю, где нахожусь. Ни черта не видно и, главное – дуть перестало…Начал стены ощупывать – оказалось, дощатые. Тут только и дошло – в веранду попал…Дело в том, что перед детским садом, куда мы когда – то переселялись, стоят у нас четыре веранды. По числу групп. Простенькие такие сооружения – поднятый от земли настил площадью квадратов пятьдесят, три стены и крыша – там воспитатели в умеренно плохую погоду с ребятишками играют. Вроде бы и на свежем воздухе, но от дождя со снегом и ветра прикрыты…Вот в эту веранду Серега и зашел. Как и где он перемахнул через полутораметровый забор, которым вся территория садика огорожена, осталось загадкой. Да и веранда , вообще то , с перилами…

К нам подходят электрики с горных участков. У них сейчас срочной работы нет и руководство решило все силы бросить на восстановление поселковых сетей. Наша смена идет домой отдыхать до обеда. Потом присоединимся к общей работе. А её хватает. Очень много домов стоят с оборванными вводами. Это неудивительно – провода в этих местах натягивать сильно нельзя, к тому же они тоньше и легче, поэтому трепало их безбожно. А пока все повреждения на линии не будут устранены, включить ее, естественно, нельзя...Таких линий около трех десятков и, несмотря на то, что работает несколько бригад, сегодня включить свет всем не получится. Забегая вперед, скажу, что аврал закончился только на третьи сутки. Досталось не только нам – работники стройцеха недели две стеклили окна, перекрывали крыши, ремонтировали сорванные двери и раздавленный бульдозером короб…Почему не горела лампа на вышке возле диспетчерской, стало ясно сразу --  её там не оказалось…Железяку весом в полтора центнера нашли вездесущие пацаны возле метеоплощадки – это метром за четыреста от вышки. Неудивительно, что шифер порхал бабочками. Когда через некоторое время мы поехали осматривать ЛЭП, идущую на отдаленный участок, то километров восемь двигались вдоль широкой, хорошо заметной на ослепительно  белом снегу, полосы, обильно усеянной этим самым шифером, кусками рубероида, фанеры, обломками досок и еще каким – то мусором, которого всегда везде хватает…Улетает не только мусор. Если километров за черт его знает сколько до ближайшего населенного пункта в тундре вы найдете, например, простыню, или штаны, или шапку, или еще что - то подобное – это не значит, что здесь кто-то спал и ушел без штанов…Просто где-то не успели снять с веревки сохнущее на улице белье или руки были заняты и нечем было придержать шапку, как однажды случилось и у меня. Попросили встретить с автобуса человека и проводить его до общежития. Дело было ближе к весне. Ветерок был северный и довольно злой, а гость оказался одет весьма легко, в скользких туфельках и без перчаток. Совсем новичок в наших краях. Забрал я у него сумки, чтобы он руки хотя бы в карманы спрятал, скомандовал следовать за мной и пошел. На площади перед магазином порыв ветра легко снял с меня шапку. Видимость была отличная, и рыжая лохматая шапка-ушанка, уйдя под углом вверх, как зенитная ракета, была хорошо видна, улетая в сторону спортзала и размахивая ушами…Я, на всякий случай, потом там прогулялся. Нашел варежку, майку и наволочку.

Сильный ветер при хорошей видимости – вообще штука забавная. Погонять по площади на санках с фанеркой в качестве паруса – это было особое удовольствие. О всяких там серфингах тогда, кстати, и знать не знали...Да и на пятой точке ездить приходилось. И не только мне. Классе в пятом или шестом мама повезла меня в Певек в детскую поликлинику на консультацию. От гостиницы до  “Китайской стены”, как называли и называют до сих пор этот длиннющий дом, на первом этаже которого и была поликлиника, идти минут пять, не больше. Но не в южак. И дул он нам навстречу. От крыльца гостиницы до её же угла мы дошли только с третьей попытки. Кое-как обошли один дом и добрались до следующего. За ним отдышались и я смело шагнул вперед – оставалось пройти метров семьдесят…Ощущение было такое, будто меня кто-то поднял за шиворот, развернул и дал хорошего пинка…Ноги подлетели, я плюхнулся на утепленный двумя штанами зад и бодро поехал по отшлифованной до блеска снежной тропе обратно за дом. Доехал до мусорного ящика и сижу. От смеха нет никаких сил встать. Меня кто-то толкает. Оглядываюсь – мать приехала тем же маршрутом. Оборжались вместе. Кое-как, на четвереньках переползли туда, где снег не такой плотный и только там поднялись на ноги. До поликлиники мы шли сорок минут. Зато обратно добежали, наверное, за две…Не зря в Певеке набережная с ограждением, ох, не зря. Там ведь южак в море дует…
                                                                                                                                                                                                                         

 Нет уже в Певеке этих домов между “Китайской стеной” и гостиницей. Нет и моего поселка, в который вложено столько труда и души…В пылу перестроечных реформ один из премьеров заявил,что на севере очень много лишних людей…Соврал он. Не было там лишних. Ни одного. Не приживались они там. Ну  да Бог ему судья. Нет уже и  этого премьера. Нет Петровича. Нет Кимыча. Нет Сереги. Нет отца. Даже Вовки-барабанщика нет…Нет уже очень многих из тех, кто умел дышать в южак, видеть в темноте и кого уже никогда никем не заменить…В этой промороженной земле еще много того, без чего стране не обойтись. И люди сюда неизбежно вернутся. Но не жить. Работать. И только работать. Вахтами. Приехали, уехали...забыли. Им нечего будет помнить. Если только очередной южак не добавит впечатлений…

Перейти в архив


Оценка (0.00) | Просмотров: (1715)

Новинки видео


Другие видео(193)

Новинки аудио

Кошки-мышки (стихи Н. Борисковой, музыка и исполнение Дорианыч)
Аудио-архив(217)

Альманах"Клад"  газета "Правда жизни"  Книги издательства РОСА
© 2011-2014 «Творческая гостиная РОСА»
Все права защищены
Вход