В полусвете подлунной просини – как ведётся немало лет – в молодом перепутье осени волчья стая сошлась на совет. На поляне, залитой тайною, на клонящейся в сон траве силой вечною, не случайною вместе – стая и лунный свет. Вожаку возлежать возвышенно – это право его и долг. Сединой, будто небом вышитой – убелён велемудрый волк. Он не знал поражений слабости, не промахивался в прыжке. Стая верит к всеобщей радости силе доблестной в вожаке. Оглядел своих соплеменников – а иначе никак нельзя: не увидел трусливых изменников – только преданные друзья! А луна укрывалась облаком, свежий ветер ласкал носы… Братья – духом, судьбой и обликом – нашей помощи просят псы. Да, не раз мы сходились стаями за добычу овечьих стад, но в нежданной напасти стали мы ближе, знаете, во сто крат… Людям верностью благородные, их собаки хранят покой. Мы – под небом в веках свободные, наша вотчина – за рекой. Что случилось? Гиен с шакалами диким ветром нагнало свор. Чтоб с ответом не запоздали мы – не устроим ненужный спор. Пусть бы к мясу они овечьему - мы б стерпели таких гостей, но - крадутся к жилью человечьему и воруют у них детей! Наши деды завет оставили: выше высшего – человек! Чтобы род вы позором не славили: Человека – не тронь вовек! А шакалы живут без разума, им древнейший закон не в толк! Не нарушив его ни разу – мы уважаемы всеми! Волк, мощной грудью вдохнул, уверенный, и сказал, показав клыки: Я закону безмерно верен, и буду драться! А вы, сынки? Встали волки – щенки с матёрыми, ни один не ответил: нет! К делу сразу за разговорами: на поляне лишь - лунный свет… Перелесками, буераками шли с подветренной стороны, и в условленном месте с собаками, слились в стаю одной войны. Вожаки, оценив достоинство, их единства шальной оскал, бодрой рысью пустили воинство. Не уйдёт ни один шакал! Этой ночью степные с верными дали волю своим клыкам: рвали глотки цепные с серыми и шестёркам, и вожакам! Рвали жёстко, не зная жалости, мерно резали, словно скот. Если трое гиен осталось – их больше ветром не принесёт! Дело крови – порою правое, что поделаешь? Испокон происходят сраженья: нравы – и извечный святой закон! Дети целы – вздохнули серые - слава древним лесным богам! Унесли их в деревню верные к человеческим очагам. Не осудит лесную вольницу, не охает волков вовек - за детей, что вернулись в околицу - выше высшего – человек, и не будет ходить облавами, и не будет вести отстрел, да травить своими легавыми. Дело сладили – и предел! - так рядили щенки с матёрыми, от души ускоряя шаг за беспечными разговорами… Им не вторил один вожак…