Странные сны снились Пахомычу в последнее время. Всё леса какие-то, дебри непролазные, болота... И откуда это, любопытно. Ведь наяву он, почитай, лет пятнадцать, как леса настоящего не видел. Как жена померла. Дочка тогда его прямо с поминок увезла. Поживи, говорит, у нас, пока в себя не придёшь. Подлечишься, поликлиника в городе хорошая, да и мне, мол, с детишками поможешь. А то растут как трава: сама целый день на работе, а мужика в доме нет. – Как это нет? – поразился тогда Пахомыч. – А муж где? – Муууж... - Дочка невесело усмехнулась. – Какой муж? Тот, что уже два года как в командировку уехал? Так он чужих растит, ему свои теперь ни к чему. Пахомыч только руками развёл. Хоть бы словечко обронила когда. Мать-то так и ушла на тот свет, не знаючи. А с другой стороны, ну пожаловалась бы дочь, и кому от того стало бы лучше. Разве ж это помогло бы? Что бы они, два деревенских старика, сделали. В городе привык не сразу. Прямо под окнами дочкиной квартирки широкая улица, там то автобус, то трамвай – шум, грохот. И ещё вокзал неподалёку, поезда тоже слышно, особенно по ночам. Ни покоя, ни простора, все бегут, спешат, толкутся друг о дружку. Вылитые рыбы в затоне, огороженном сетями. Которым деваться некуда. Если бы не внучата, уехал бы. Не сразу, наверное. Неделю-другую выдержал бы. Самое большее – месяц. А потом домой. Он все это время хотел вернуться. На худой конец хотя бы съездить на побывку, хату подправить, пройтись по деревне, здороваясь с каждым, знакомым и незнакомым. Вдохнуть воздух, не пахнущий городской гарью, сорвать в саду настоящее, живое и сочное, яблочко. Но вначале надо было, чтобы мальчишки вылезли из вечных детских болячек, потом чтобы школу не прогуливали, потом чтобы аттестаты получили, и либо учиться дальше определились, либо в армию. Время-то и прошло. Теперь внуки взрослые. А он... – Ты, солнышко, на деда внимания не обращай: он у нас старых правил, раритет, – это младший своей зазнобе сказал. Той – рыжей, длинноногой, в кофточке, которую не сразу и заметишь между голым животом и голыми плечами. Пахомыч сам это слыхал. А девчонка засмеялась. Весело так, насмешливо, громко. Тогда-то старик и понял: всё. Выросли парни. Никому он тут больше не нужен. В ту ночь в первый раз приснился этот лес. Старик чувствовал: где-то совсем рядом его деревня. Надо только тропинку найти, и выйдет он прямо к своей избе. С резными наличниками и высоким крылечком, на котором стоит, ожидаючи, его старуха... Уж как он ждал встречи. Как ждал! Но пока, из ночи в ночь, Пахомыч всё выходил к какому-то озеру. Где один-одинёшенек стоял на берегу и смотрел, как в огороженном сетями затоне толклись и толклись бестолковые рыбы, выставив из воды жирно блестящие мокрые спины.