Земледелие и крестьянское землепользование

Дата: 25 Июля 2016 Автор: Мухина З.З., Пивоварова Л.Н.

Из мнографии "Курские крестьяне в пореформенной России (вторая половина XIX – начало ХХ века)" 

 http://goo.gl/8OngyE   купить книгу можно здесь

 
     Повседневная жизнь русских крестьян включает, прежде всего, хозяйственные традиции в земледелии: приемы обработки земли, цикл земледельческих работ, уход за посевами, жатву и проч., а также определенные формы организации крестьянского труда. Как указывалось ранее, Курская губерния находилась в зоне черноземных почв, где «чернозем глубиною в полтора аршина».

      Составной частью земледельческой культуры русской деревни являлись приемы обработки земли. Основной системой земледелия в крестьянских хозяйствах Курской губернии была паровая зерновая, в которой применялся трехпольный севооборот с зеленым паром. «В распределении посевов крестьяне держатся трехпольной системы: после озимого хлеба – ржи или пшеницы на следующий же год сеют яровой хлеб — овес, гречу, просо, следующий после ярового посева год земля отдыхает под паром «она год перпаруя», после чего сеют опять озимый хлеб», поэтому поля у крестьян были трех видов: озимое, яровое, и «парина» («идет под пар»). Одна треть пахотной земли, находившаяся под паром и получавшая удобрения, восстанавливала плодородие почвы, но исключала введение в севооборот новых культур. Об «исключительно трехпольном» севообороте у курских крестьян говорилось в ежегодных отчетах курского губернатора императору. Но в виде исключения в некоторых уездах использовалось многополье.

       В конце ХIХ века трехпольная система земледелия стала тормозом дальнейшего развития сельского хозяйства. Она заставляла пустовать значительные площади и без того ставшей к тому времени недостаточной земли. Пустующие земли зарастали сорными травами, иссушали почву, понижали ее плодородие. Наиболее часто встречающимися сорными травами были осот и татарка. Обработка земли проводилась самым примитивным способом при помощи неусовершенствованных орудий труда. При трехполье не разрешалась и кормовая проблема, что губительно сказывалось на развитии животноводства.

       С середины ХIХ века в регионе активно шел процесс вырубки лесов, что привело к значительному сокращению к концу века лесных массивов. В результате истребления лесов население столкнулось с проблемой оврагообразования. Так, например, в Корочанском уезде вследствие образования оврагов, культурная площадь каждое десятилетие уменьшалась на 2 %, в некоторых волостях под оврагами числилось 2/5 всех площадей. Для крестьян борьба с оврагами в большинстве случаев была немыслима. В 1889 году земство предприняло активную попытку в борьбе с оврагами, сыпучими песками. Для укрепления оврагов были посажены деревья (сосны, тополя, березы). Предпринятые меры благоприятно сказались на улучшении местности и увеличении пахотных земель.

       Плохое состояние земледелия у крестьян усугублялось также крайней неравномерностью расположения крестьянских усадеб. Дальность расположения надельных земель была характерной чертой общинного землевладения. Чрезвычайная скученность населения делала невозможным каждому домохозяину иметь приуроченный к жилью участок. Поля, находящиеся далеко от жилья, оставались без удобрений и в большинстве случаев не обрабатывались даже собственниками, а отдавались в аренду. Так, в конце ХIХ – начале ХХ вв. в Курской губернии 27 % крестьянских общин имели земли, отстоящие от усадьбы на расстоянии пять и более верст, а, как показывала практика, наиболее тщательная обработка земли и вывоз навоза производились на расстоянии не далее трех верст. Другой причиной слабого удобрения полей являлся недостаток навоза, который возник по причине сокращения поголовья скота в крестьянских хозяйствах. Крестьяне понимали, что хороший урожай можно получить, лишь удобрив землю. Одними из первых стали удобрять землю бывшие владельческие крестьяне в Обоянском уезде. Как свидетельствуют архивные источники, истощение почвы стало главной проблемой, с которой столкнулось крестьянство Курской губернии в начале 1890-х годов.

      Наряду с дальноземельем и истощением почвы бичом деревни была чересполосица, приводившая к причудливому чередованию крестьянских наделов в зависимости от качества почвы, местоположения земли и других факторов. В итоге надельная земля оказывалась разрубленной на множество клочков, полос такой величины, при которой трудно обрабатывать землю. Так, в Дмитриевском уезде в 20 общинах пашня была расположена в 5–40 отдельных местах; в 32 общинах прогон скота частично был стеснен, частично прекращен совсем. Например, участок одного из крестьян села Верхний Ольшаней Корочанского уезда размером в 4,5 дес. расположен в 57 кусках разной величины, разбросанных на протяжении 5 верст, причем отдельные куски достигали одной сажени в длину.

       Следует отметить, что во второй половине ХIХ в. в связи с ростом численности крестьянства уменьшилось количество земли и посевов на душу населения. Так с 1861 года по 1900 год в Курской губернии  количество земли и посевов на душу населения сократилось на 27,4 %. Размеры крестьянских наделов были предельно малы. Большинство крестьян имело надел менее 3 десятин на душу. Существующий надел не гарантировал условия физического выживания сельской семьи.  Обработка такого надела не окупала затраченных на него средств. Сносное существование крестьянского двора в регионе мог обеспечить только надел в 10 десятин, т.е. размер надела являлся одним из главных условий, определяющих благосостояние семьи. Поэтому недостаток земли заставлял крестьян искать заработки на стороне, которые чаще всего были случайными. «Четвертая часть всех крестьянских семей Курской губернии, – отмечается в Материалах подворной переписи 1882–1885 гг., – принуждена снискивать себе существование при помощи личных заработков, так как хозяйство на собственных наделах у них прекращено или приходит в окончательный упадок».

Таблица № 3
Распределение надельной землей по уездам Курской губернии
 

     Эти условия порождали среди крестьянского населения стремление к переселению. «Стремление же крестьян к переселению в многоземельные губернии и области следует считать весьма естественным при малоземелье Курской губернии относительно цифры крестьянского населения», – сообщал курский губернатор в своем отчете императору в 1884 году.

      Разборкой подаваемых крестьянами заявлений о переселении занимались крестьянские учреждения. Переселенцы разделялись на три категории, шедших: 1) за ходоками; 2) по письму; 3) по слухам. Более половины крестьянских дворов шли за ходоками, т.е. были информированы определенным лицом, которое от одного или нескольких крестьянских дворов специально посылалось для ознакомления с возможным устройством на новых местах. «Переселенческое движение с каждым годом принимало более широкие размеры, так как вышедшие отсюда ранее переселенцы, устроившись на новых местах, увлекали своих односельчан письмами о выгодности переселения». Два последних источника являлись наиболее ненадежными и рискованными, в особенности слухи, которые часто не были достоверными.

       Архивные материалы и литературные источники показывают, что стремление к переселению крестьян в другие губернии особенно усилилось к концу 1889 года. Если в 1886 году переселенцев насчитывалось всего 3000 душ, то в 1889 – 11 533 душ. Крестьяне преимущественно направлялись в Томскую губернию. В отдельных уездах крестьяне начали подниматься целыми обществами. Административные власти губернии принимали все меры к тому, чтобы переселение происходило законным образом и чтобы правом переселение пользовались только действительно в нем нуждающиеся. В связи с этим в июле 1889 года вышел Закон о добровольном переселении сельских обывателей на казенные земли, который регулировал переселенческое движение.

      Принятие закона способствовало в некоторой степени ослаблению стремления у крестьян к переселению. Если в 1889 году переселился 13261 двор, то в 1890 году только 11512 двор. Поступала масса заявлений об отказе от переселения даже от тех, кто получил на это разрешение.

      В изучаемом нами регионе господствовала, как отмечалось выше, трехпольная система земледелия. Структура посевов в крестьянских хозяйствах была достаточно гибкой. Благодаря многовековому хозяйственному опыту в области земледелия крестьянин при определении структуры посевов учитывал качество почвы, местные климатические условия, размеры хозяйства, степень обеспеченности его рабочей силой и пр. Главное, что наши предки бережно относились к земле – «кормилице».

      Основным направлением полеводства в Курской губернии было возделывание зерновых культур и, прежде всего, озимой ржи и овса. Ржи высевали так много, что Курскую губернию иногда называли «ржаным краем». Засеяно ею было 32 986 дес., 419 919 четвертей. Озимая рожь была самой надежной культурой, приносящей в среднем урожай больше, чем другие зерновые культуры в 7 раз. Причем в Старооскольском, Новооскольском и в некоторых других уездах сеяли обычно озимую рожь, т.к. яровой «понеже в лето от служившихся жаров, а особливо, что песковые места урожаю мало бывает». Предпочтение этой зерновой культуре, служащей главным средством питания земледельческого населения, было обусловлено ее неприхотливостью. Рожь хорошо переносила капризы погоды, недостаток влаги, засоренность почв. В отличие от пшеницы рожь менее восприимчива к болезням и более устойчива к полеганию. Плотный ржаной колос не осыпался во время жатвы, а зерно легко хранилось в бытовых условиях. Самое главное, рожь не требовала многократной вспашки под посев, и убирать ее можно было вплоть до выпадения снега. Ее отличала стабильная урожайность, что имело особое значение для крестьянина, существование которого зависело от того, что родит нива. Таким образом, господство ржи как основной зерновой культуры, как отмечает Л.В. Милов, итог многовекового воздействия на агрикультуру русского земледелия – критерия целесообразности.

     Устойчивым к погодным условиям был также овес (на 17 712 дес. засеяно 212 115 четвертей). Его высевали преимущественно на корм скоту. Овес при своей неприхотливости к почвам и агротехнике выступал одной из главных товарных культур. Его продажа в крестьянских хозяйствах составляла главный источник денежных средств.

     Кроме этого сеяли просо, гречку, горох, пшеницу сеяли немногие и, большею частью, для себя, а не для продажи. Как свидетельствуют архивные источники, пшеницей засеяно было всего 35 952 четв.. Как известно, «…пшеница требует для себя земель хорошо удобренных, здесь же, хотя почва и черноземная, однако значительно уже истощенная, а удобрение в надлежащей степени невозможно за недостатком развития скотоводства».

      На самых худших землях многие сеяли гречиху, практически не применяя удобрения: считалось, что она – малотребовательное растение и может расти даже на истощенных почвах. Гречиху сеяли к югу – в Белгородском, Корочанском и Суджанском уездах. Крестьяне признавали гречиху полезной еще и потому, что она заглушает сорные почвы и делает почву более рыхлой. Кроме вышеперечисленных злаковых растений в Курской губернии высевали просо, кукурузу, подсолнух, мак, чечевицу. Возделывали крестьяне и полбу, которая шла в пищу, но давала зерно худшего качества, чем пшеница. Повсеместно сеяли горох. Он ценился не только как продовольственная культура, но и как хороший предшественник для злаковых растений.

       С глубокой древности в Курской губернии возделывали лен и коноплю, дающую волокно и масло. Несложная в технологии возделывания конопля  привлекала крестьян тем, что продукты ее переработки (масло и пенька) пользовались устойчивым спросом. Следует отметить, что русский лен и пенька из конопли еще ранее были известны далеко за пределами России. В Курской губернии коноплю возделывали обыкновенную – до 1,5 метров высотой. Мужские стебли конопли давали грубое волокно, женские шли на изготовление пеньки. Из семян конопли делали масло, которое как и льняное, употребляли в пищу. Обработка конопли начиналась летом. Коноплю обычно выдергивали по одному стеблю, «отчего и получило название «брать коноплю». Затем их сушили. Для просушки при хорошей погоде стебли расстилали на траве, сушили на печке во время дождей или замачивали в «копанке». Когда стебли доходили до нужного состояния, их мяли, толкли, чтобы отделить «кострыку» и получить чистое волокно, прочесывали через гребень. Чистое волокно называлось «замашки».

      В Дмитриевском, Фатежском и Льговском уездах коноплю выращивали в промышленных целях. В неурожайные годы, например в 1898 году, крестьяне испытывали большую нужду, поэтому с доходов от ее продажи уплачивали все лежащие на них повинности. Эта культура в регионе сохраняла товарный характер на протяжении всего ХIХ века.

       В западных уездах (Суджанский, Путивльский, Грайворонский, Рыльский, Обоянский) курские крестьяне сажали сахарную свеклу. Её выращивали не только для корма скота, но и на продажу хозяевам сахарных заводов. Сахарная свекла была весьма доходной культурой. Так, с десятины посевов получали от 80 до 120 берковцев: за один берковец на сахарных заводах платили от 90 коп. до 1 руб. 20 коп., в зависимости от ее качества. В крестьянских хозяйствах Курской губернии посевы сахарной свеклы составляли до 0,5 дес.. В Курской губернии сахарных заводов было наибольшее число по сравнению с другими губерниями Центрального Черноземья.

     Курские крестьяне также выращивали «мужицкий» табак (махорку) в Белгородском, Грайворонском, Дмитриевском, Корочанском, Новооскольском и Старооскольском уездах, но в основном для удовлетворения своих потребностей.

      Из вышеизложенного материала следует, что повседневные потребности крестьянской семьи связаны с сельскохозяйственными культурами, которые производили земледельцы. Их выбор зависел от качества почв, погодных условий, урожайности и т.п. Производство «рыночных» культур было обусловлено нуждой крестьян в средствах, необходимых для уплаты налогов и приобретения промышленных товаров.

      Большое значение в земледельческой деятельности крестьянина имели традиции, основанные на многовековом опыте. «День год кормит» – говорится в деревенской пословице, т.е. для получения хорошего урожая нужно было правильно выбрать сроки пахоты и сева.

     Сроки сельскохозяйственных работ зависели от многих условий: времени наступления весны, температуры воздуха и земли, влажности земли. Зависимость от природы заставляла земледельца тщательно изучать окружающий его мир, примечать «мельчайшие подробности случайностей природы», улавливать закономерности и связи одних явлений с другими. Это вылилось в целый свод правил, примет, тонких и верных наблюдений. Показательно, что знание земледельческого календаря сохраняется в народной памяти и в наши дни.

      Сроки сельскохозяйственных работ были тесно связаны с народным календарем. В основе крестьянского календаря лежали святцы. Они служили точкой отсчета для определения аграрных циклов, знаменовали начало и окончание земледельческих и других работ. Посев и уборка урожая производились в большинстве своем с «известного дня, преимущественно какого-то святого». Г.И. Булгаков так описывает цикл земледельческих работ в Курском крае: «Парину пашут «у Петровки». Сеют озимое «у Спасовки». Весной («в пост или после святой») пашут и сеют после дождя овсы, гречихи, горохи, чечевицы, просо, садят картофель и др. овощи на огороде. Навоз в поле вывозят «по Троицкой неделе». Урожай убирают «от Казанской до Ильина дня» (8–20 июля)».

     Полевые работы в крестьянских хозяйствах начинались ранней весной. В апреле, «как только сойдет снег», пахали яровое поле, 23 апреля засевали овес, затем полбу, просо, ячмень, гречиху, 10–23 мая – пшеницу. В конце сентября – начале октября «крестьяне по большей части убирают не только весь хлеб, но и огородные овощи». Молотьба хлеба проводилась до октября. Для посева озимых существовали три периода: Фроловский сев – с 18 августа, Спасский – с 25 августа и Ивановский – с 1 сентября. В южных уездах предпочитали Фроловский сев, причем некоторые крестьяне начинали сеять даже с 10 августа. Пахота под весенний посев проводилась до октября.

   Степень готовности земли к весенней пахоте крестьяне определяли на основе выработанных многими поколениями  способами. Прежде всего, крестьяне внимательно следили за тем, чтобы земля просохла настолько, чтобы под сохой рассыпаться, а не резаться пластами, но и не настолько бы затвердела, чтобы соха не могла ее взять. «Спелость земли, – пишет В.В. Селиванов, – узнается еще таким образом: когда возьмешь в горсть земли и, крепко сжав ее в кулаке, выпустишь, и земля рассыпается при падении, то значит она уже готова для пахоты; но ежели она упадет комком, то еще не поспела». Крестьяне любили свою землю: «Перед севом старики выйдут в поле и ”разговаривают с землей” – мнут в руках, приложат к губам и скажут потом, можно начинать сеять или нет».

      Годовой аграрный цикл учитывал как календарные сроки сельскохозяйственных работ, так и народные приметы, а также трудовые возможности крестьянских семей.

     Информатор РГО по Курской губернии А. Дмитрюков  отмечает: «Для обрабатывания поля выезжают в поле иногда до двух недель и более… Накладенная вокруг повозок солома составляет тогда убежище от непогоды, а суконный чекмень защищает от ночной стужи, бывающей в весеннее и осеннее время. При продолжительной же непогоде, препятствующей уборке сенокосов, живя в поле, они упражняются в каких-либо посторонних занятиях, например: женщины шьют, а мужчины плетут лапти, кочуя в маленьких шалашах, и не съезжая домой, пока настанет ведро и кончится уборка сена».

    Земледельческая деятельность крестьянского хозяйства не может осуществляться без определенных орудий труда. В историко-этнографической литературе содержатся сведения о сельскохозяйственных орудиях крестьян, бытовавших в Центрально-Черноземной части России во второй половине ХIХ века. Основным пахотным орудием являлась соха с перекладной полицей – приспособление для отваливания поднятого сохой слоя земли. Соха была удобна для работы на узкой полоске крестьянина; «с другой стороны, имела значение и глубина вспашки; этой сохой можно было углубиться в почву не больше чем на 3 вершка. При отсутствии удобрения более глубокая вспашка не только не имела смысла, но, наоборот, вела к снижению урожая, так как при этом тонкий слой перегноя запахивался в землю и пропадал». Поэтому отсутствие плугов в большинстве крестьянских хозяйств в конце ХIХ века было не бедой, а благом для русской деревни. В противном случае истощение почв, падение естественного плодородия земли, с которыми столкнулось крестьянство в конце ХIХ века, наступило бы значительно раньше. «Крайне мелкая пахота, истощающая верхний почвенный слой, сберегает производственные силы нетронутого грунта. Если бы крестьяне давно обрабатывали свои наделы плугом и вели теперешнее экстенсивное хозяйство без удобрений, то наш чернозем, в самом деле, был близок к банкротству» – писал В.К. Головин еще в 1887 году.

    В то же время в отдельных зажиточных крестьянских хозяйствах применялись усовершенствованные пахотные орудия. Например, наряду с немецкими плугами, которые усиленно распространяло земство, имелись и плуги местного изготовления, приспособленные к местным почвам.

     Кроме пахотных орудий для обработки земли применялись орудия, рыхлящие почву – бороны. Для рыхления почвы русские крестьяне в Курской губернии применяли деревянную борону.
«Сеяли вручную из лубяного или соломенного лукошка,  – отмечали корреспонденты Этнографического бюро В.Н. Тенишева, – а в ряде сел даже из мешка».

    В Курской губернии, как и в соседних губерниях, распространенными орудиями уборки урожая были серп и цеп. Серпами жали густые хлеба, которые полегли, либо были опутаны травами. Хлеб сушили в овинах, молотили цепами на гумнах. Молотилки были большой редкостью. Сельские корреспонденты Этнографического бюро в конце ХIХ века упоминали о наличии молотильных машин лишь у отдельных зажиточных крестьян. Веяние зерна осуществляли при помощи лопаты в специальном помещении для просушки.

     Главным орудием уборки зерновых культур были серп и обычная коса. «Рожь и пшеница жнутся серпами и всегда почти одними женщинами, а прочие хлеба косятся». Некоторые приспособления к косам (крюк), «литовка» позволяли производить уборку тех или иных культур наиболее эффективно. Вилы и грабли были общераспространенного типа. Использовали так же каток, мялку, крюк для таскания пеньки.

     Известный исследователь русского крестьянства М.М. Громыко указывала на многообразие приемов жатвы, гибкого чередования уборки крестьянами в зависимости от времени суток, культуры, зрелости зерна и т.п.

     Урожайность была непостоянной, часто случались недороды и неурожаи. «Недороды хлеба находятся в постоянной зависимости от первобытного способа ведения крестьянских хозяйств и крайне неудовлетворительной обработки земли сохой, – пишет курский губернатор в годовом отчете. – Немалое влияние оказывает и слабость хозяйственного инвентаря, а также измельчение породы лошадей». Оснащенность крестьянских дворов инвентарем во второй половине ХIХ века была крайне примитивной и не позволяла вести интенсивное производство. «В хозяйственном инвентаре чувствовался большой недостаток».

    Таким образом, разнообразная традиционная сельскохозяйственная техника была приспособлена к местным почвенным условиям и продолжала оставаться прежней и в начале ХХ в., хотя некоторые из них усовершенствовались, либо появлялись новые.

     В системе хозяйственных традиций русских крестьян особое место занимало удобрение крестьянских полей. Крестьяне понимали, что «на удобренной земле урожай бывает много лучше, чем на неудобренной». Хотя Курская губерния относилась к черноземной зоне, где вопрос об удобрениях не стоял так остро, как в других регионах России, тем не менее и здесь возникала необходимость унавоживания земли. По данным статистических исследований в Курской губернии ежегодно удобряли примерно 3, 3 дес. пахотных земель, т.е. вся посевная площадь данного региона получала удобрение один раз в 30 лет. В статистическом отчете Обоянского уездного земства за 1882 г. указывалось, что «крестьянский пар никогда ничем не удабривается». Причину этого информаторы объясняли тем, что «в поле крестьяне не могут вывозить много навозу, так как у них мало скота». В то же время в отчете земства этого же уезда указывается: «…навоз же вывозится частью на огороды, частью на окопы или просто вываливается в ближайший ров… и, наконец, в селениях близко расположенных к экономиям, скупающим хлевный навоз, его продают от 5-12 копеек за одноконный воз с вывозкой на помещичье поле». Были и крестьянские хозяйства, где весь навоз вывозился на свои поля, и на этой земле выращивали пшеницу.
     На урожаях сказывались и неблагоприятные климатические условия в отдельные годы. Например, ранняя весна 1891 г. «подтвердила опасения хозяев: озимые поля во многом пришлось перепахать и пересеять яровыми. Едва окончился посев овса, как началась засуха, и оставшиеся не пересеянными озимые хлеба начали гибнуть. В конце мая, по состоянию хлебной растительности, можно уже было судить о предстоящем неурожае, особенно в восточной части губернии».

    Население края по традиции занималось и огородничеством, которое имело в основном потребительский характер. На огороде крестьяне выращивали только самые необходимые овощи: лук, чеснок, морковь, капусту, редьку, репу. Огурцы вместе с арбузами и дынями, которые мочили, вялили, сушили, квасили  и даже отправляли в другие губернии, выращивали на вновь распаханных участках из-под леса или выгона, называвшихся бахчи. На усадебной земле у  крестьян на  грядках росла клубника и земляника.
В основном огородничеством занимались для удовлетворения потребностей семьи и домашнего хозяйства. Так, например, жители с. Стригуны и соседних с ним деревень Грайворонского уезда, с. Разумного Белгородского уезда и ряда других сел успешно занимались разведением лука, не только для нужд семьи, но и на продажу. Всеми работами по разведению лука занимались женщины. На одной десятине высаживалось обычно около 50 пудов этой культуры. Урожай в среднем определялся в 1200 пудов с десятины. Крестьяне-«луководы» собирали обычно до 300 тыс. пудов лука. Через посредников лук сбывали на вес или «венчиками» во многие южные губернии России, на Дон, в Одессу, в Турцию и Иран.  За 1000 «венчиков» (90–100 пудов) просили 30–45 руб. А в неурожайные годы цена на лук могла быть вчетверо больше».

На усадебной земле крестьяне предпочитали разводить конопляники: семя и треста шла на продажу. В каждой крестьянской семье выращивали капусту, которую солили на зиму и заготавливали впрок. В конце ХIХ века разведением капусты на продажу славился Суджанский уезд и прилегающие к г. Судже слободы и селения – Замостенская, часть Заолешенской, Гончарная, Подол, Махновка, Забродск. С ранней весны и до глубокой осени местные крестьянки занимались сначала разведением рассады, затем свежей капусты, а с начала Филиппова поста приступали к продаже квашеной капусты. Продавали квашеную капусту ведрами, от 8 до 18 коп..

В некоторых селах выращивали в промышленных целях пряности. Так, например, в селах Корочанского уезда выращивали на продажу тмин, анис и мяту.

     К середине ХIХ в. происходит резкое увеличение посевов картофеля на огородах, что свидетельствует, прежде всего, о его возросшем продовольственном значении. А в конце ХIХ в. картофель занял видное место среди огородных культур. С огородов постепенно посевы картофеля были перенесены в поле и обычно размещались в яровом клине поближе к селению. Картофель выращивали в крестьянских семьях не только для питания, но и как техническую культуру для получения крахмала и спирта на винокуренных заводах.

     В крестьянских хозяйствах исследуемой губернии навозное удобрение применялось для унаваживания огородных культур. Информаторы Этнографического бюро из Курской губернии объясняли это тем, что «огороды унаваживаются каждый год, в противном случае, урожай будет очень плох».

      При общих благоприятных почвенных и климатических условиях садоводство являлось исконным занятием сельского населения и имело важное значение в экономической жизни края. В садах выращивали яблоки, груши, вишни, сливы, черную и красную смородину, крыжовник и даже терн. В отдельных селах оно приобретало с конца ХIХ века товарное значение. В среднем ежегодный вывоз из губернии свежих и переработанных плодов и ягод на внешние рынки был до 600.000 пудов. Особенно много было садов в Белгородском, Дмитриевском, Корочанском, Новооскольском, Рыльском, Суджанском, Фатежском и Щигровском уездах. В этих уездах даже существовали садовые школы (Корочанский уезд, с. Нижне–Теребуж, Щигровский уезд). Однако более широкому распространению садоводства среди крестьянского населения мешали семейные разделы, малоземелье и недостаток средств.

      Отрицательно сказывались на урожайности культур неблагоприятные природные условия: ветры-суховеи, эрозия почв, заморозки, градобития, затяжные дожди и грозы. Бороться с ними крестьяне были бессильны. Например, в отчете губернатора императору за 1884 год сообщается, что «1884 год был обилен градобитиями. В течение весны и лета в разных местах губернии было выбито градом 31,825 дес. разного рода хлебов и огородных овощей на сумму свыше 866.000 р.».

      Еще одной стороной годового цикла была его ритмичность. В ней точно устанавливалась оправданная для труженика-земледельца последовательность праздников и будней, работы и отдыха, постов и дней неумеренного приема сытной еды. Православные праздники в аграрном труде хлеборобов являлись своеобразными вешками, определяющими временные границы земледельческих операций.

      В периодической печати иногда дается негативная оценка сельских праздников, которых было довольно много, что оказывало отрицательное влияние на состояние крестьянского хозяйства. В праздничные дни не проводились пахота, сев, уборка урожая с полей, сенокос. Конечно, нельзя считать, что в праздничные дни крестьяне совсем не работали. Повседневная работа по уходу за скотом и птицей происходила ежедневно. Не считалось работой ходить в лес на охоту, по грибы, ягоды. Кроме того, опросы местных жителей свидетельствуют, что запрет на сельскохозяйственные работы действовал лишь в первой половине дня, т.е. «до обеда».

     Кроме земледелия, являвшимся главным занятием, в Курской губернии, крестьяне занимались животноводством, птицеводством, пчеловодством и рыболовством.
Животноводство по отношению к земледелию играло подчиненную роль и имело преимущественно домашний характер. В каждом крестьянском хозяйстве имели лошадей, коров, свиней, овец, коз, птицу. В продажу шли только лошади, рогатая скотина, другую живность крестьяне в основном выращивали для собственных нужд. Прежде всего, скот применялся в хозяйстве в качестве тягловой силы для обработки полей, был поставщиком продуктов питания, материала для одежды, давал удобрения.

     Наибольшее значение в крестьянском хозяйстве имела лошадь, представлявшая основную тягловую силу. Кроме того, в крупных крестьянских хозяйствах держали волов. Количество лошадей в хозяйстве являлось показателем его самостоятельности. Но даже рабочими лошадьми крестьянские хозяйства были обеспечены неравномерно. Так, в Белгородском уезде в 1885 году на 2047 крестьянских дворов приходилось 31952 лошади, т.е. по 1,5 головы на двор. С такой обеспеченностью тягловой силой массе крестьянских семей не представлялось никакой возможности преодолеть нужду и нищету. А в Краснянской волости из 1434 домохозяев 378 имели одно животное. По данным военно-конской переписи за 1899-1901 гг. число безлошадных дворов в губернии составляло 25,6 % . Известно, что местные породы лошадей были малорослыми и недостаточно сильными, «весьма низкой породы».  Однако лошади курского крестьянина отличались неприхотливостью и выносливостью, что при плохой обеспеченности кормами имело немаловажное значение. В большинстве хозяйств в зимний период лошадей кормили соломой, а сено и, тем более, овес давали лишь перед дальними поездками и тяжелыми работами.

      О состоянии животноводства в Курской губернии в начале ХIХ века губернские чиновники писали: «Скотоводство находится в самом дурном состоянии, скот по большей части мелкий и худой, что происходило от недостатка корма и от неумения крестьян ухаживать за скотом. Стада крестьянские большую часть года с ранней весны и поздней осени находились на подножном корме, сухого же корма для скота недостаточно заготовляется и оттого скот малосилен и малоценен». Другой причиной являлось «отсутствие хороших производителей».

     В архивных материалах отмечается, что имело место конокрадство. В газете «Курские губернские ведомости» в каждом номере печаталось от 2 до 10 сообщений о краже лошадей.
Однако во второй половине ХIХ века в связи с изменением социально-экономических условий в деревне лошади и скот улучшенной породы постепенно появляются не только у многих помещиков, но даже и у некоторых крестьян. Например, в Белгородском уезде выращивали в основном лошади украинской породы, широко применявшиеся не только в крестьянском хозяйстве, но и в русской кавалерии того времени.

     Крупный рогатый скот служил в основном источником мясомолочных продуктов. Продуктивный же скот разводили главным образом для удовлетворения внутренних потребностей семьи. Следует отметить, что малоземелье, следствием которого был недостаток кормов, приводило к исчезновению хороших пород крупного рогатого скота. «Приспособляясь к скудным кормовым условиям, породы эти вырождались, утрачивали свои отличительные черты – рост, вес, масть, продуктивность и приобретали одно общее отличительное свойство – замечательную выносливость. Маленькие уродливые коровенки, получившие здесь юмористическое название «тасканок», представляют собой неземную в крестьянском хозяйстве породу; они в высшей степени выносливы и неприхотливы, все лето толкутся на выбитом выгоне, - по голому паровому полю, или  на жнивье; зимою исключительно кормом для них является солома и притом ржаная».

       С развитием капиталистических отношений в конце ХIХ века Курская губерния вошла в состав районов, специализировавшихся на развитии торгового мясомолочного животноводства.
Кроме крупнорогатого скота крестьяне Курской губернии разводили овец, в основном простых грубошерстных пород. Овцы помимо мяса давали шерсть и овчину, крайне необходимые в крестьянском быту. Из шерсти изготавливали пряжу, сукно, валяли валенки и шляпы. Овчина шла на изготовление зимней одежды: полушубков, тулупов. По данным источников количество овец преобладало в Белгородском, Суджанском, Новооскольском и Старооскольском уездах.

    С ранней весны и до поздней осени скот содержался на подножном корму. В качестве выгонов использовались луга и пар. Различные виды скота паслись в общем стаде, для чего на весь период за определенную плату нанимались пастухи. В зимнее время скот содержался в специальных срубных помещениях, в загонах. В сильные морозы молодняк пускали в избу.
Основными кормами домашнего скота являлись яровая солома и мякина, сено давали только лошадям и стельным коровам. Недостаток кормов, плохое содержание скота, как в поле, так и дома вызывали падежи скота. Резко тормозили развитие животноводства частые эпизоотии (широко распространенные инфекционные заболевания животных, значительно превышающие уровень обычной заболеваемости на данной территории). «Что же касается эпизоотий, то первое место среди заболеваний крупного рогатого скота занимала – чума. Главная причина появления и распространения этой болезни – соседство с постоянно зачумленными южными губерниями, земствами которых не были приняты меры обязательного убоя зачумленных животных из местного рогатого скота».

      Из-за острого недостатка земли крестьяне распахивали луга под зерновые, что приводило к сокращению кормовой базы и поголовья скота. Например, вследствие неурожайных лет и сокращения кормов количество лошадей в Старооскольском уезде понизилось в конце ХIХ века с 64 тысяч до 25 тысяч, коров с 44 до 35 тысяч голов. С каждым годом увеличивалось количество безлошадных хозяйств.

        Таким образом, состояние крестьянского животноводства определялось, прежде всего, размерами надела и характером крестьянского земледелия и землепользования.
Большим подспорьем в хозяйстве служило птицеводство. В каждом домашнем крестьянском хозяйстве разводили домашнюю птицу: кур, гусей, уток, индеек обыкновенных пород. Особого ухода за ними не было. Мясо птиц употребляли в пищу, а пух, перья, яйца шли для семейных нужд или на продажу. Например, из Корочанского уезда яйца отправляли на продажу в Москву. Яйца служили также меновой единицей: на них у разъездных торговцев можно было купить различные товары, поэтому даже в бедных хозяйствах старались иметь больше кур.

     Пчеловодство в крестьянских хозяйствах являлось дополнением к продуктам земледельческого хозяйства и доставляло «многим значительную выгоду в хозяйстве». Оно было «широко распространено по всей губернии: каждый крестьянин имел небольшую пасеку из трех-четырех ульев. Однако особенно оно было развито в Курском, Белгородском и Путивльском уездах». Рост интереса к пчеловодству обуславливался увеличением посевов гречихи, бахчевых культур и развитием садоводства, которые при цветении давали прекрасный медосбор. Небольшие пасеки размещались на огородных и садовых участках. Для больших пасек выбирали обычно специальные места на лесных полянах, реже в лощинах, балках. Первоначально на пасеках использовались колодные ульи, а в конце ХIХ в. постепенно начали заменяться рамочными ульями. Сбор меда проводился традиционно в конце лета. Отпугивание пчел при сборе меда производилось при помощи дыма, кроме того, применялись защитные приспособления: волосяные сетки, капюшоны. Мед и воск шли на изготовление свечей, медовых вин, а также экспортировались за пределы губернии. «Действенным средством для того, чтобы лучше водились пчелы, – пишет один из корреспондентов Этнографического бюро, – крестьяне считали благотворительство медом в пользу стариков и детей (а они Бога помолят)».

      Древнейшей формой хозяйственной деятельности у крестьян Курской губернии, как и в других губерниях Центральной России, являлось рыболовство. Оно носило потребительский характер и служило подспорьем в обеспечении крестьянской семьи продуктами питания. Ловля рыбы для личных нужд производилась либо в одиночку, либо небольшими группами односельчан. Корреспонденты Этнографического бюро князя В.Н. Тенишева информировали: «Часть крестьян ловит рыбу индивидуально летом и зимой, выручая от продажи по 50 и более рублей в год». Ловили в основном леща, щуку, сома, сазана, судака, окуня, используя удочки, бредни, плавные сети, неводы. В зимнее время проводили подледный лов.

    Источником крестьянских доходов был также сбор грибов, ягод и орехов. «Грибы и ягоды крестьянки носят продавать помещику (земскому начальнику), а орехи продают на ярмарках в слободе Медвенке. В нынешнем 1898 году был большой урожай на орехи, и некоторые крестьянки продали пуда по четыре орехов», – сообщает корреспондент из Обоянского уезда Курской губернии.

      Таким образом, во второй половине XIX в. основой крестьянского землепользования являлись надельные земли, но в конце ХIХ в. обострилась проблема малоземелья основной массы крестьянства. Крестьяне вынуждены были искать пути рационализации своей хозяйственной деятельности, совершенствовать приемы обработки земли и другие виды занятий. Кроме земледелия – главного занятия – крестьяне продолжали заниматься животноводством, рыболовством, пчеловодством и, особенно, кустарными и отхожими промыслами.  Участие крестьян в последних видах деятельности вело к перераспределению хозяйственных работ между отдельными членами семьи.

См.: Кузнецов С.В. Хозяйственные, религиозные и правовые традиции русских (XIX – начало XXI в.). М., 2008. С. 13.
РКЖБН. Т. 6. С. 31.
Сборник статистических сведений по Обоянскому уезду (Курской губернии). Земская сельско-хозяйственная статистика. Ч. II.  М., 1884. С. 17.
РКЖБН. Т. 6. С. 22.
РКЖБН. Т. 6. С. 31.
См.: Сабурова Л.М., Торэн М.Д. Системы земледелия и сельскохозяйственной культуры у русских крестьян в середине XIX – начале ХХ в. // Русские. Историко-этнографический атлас. М., 1967. С. 19.
См.: Бржеский Н. Указ. соч. С. 19.
РГИА. Ф. 1263. Оп. 1. Д. 4858. Л. 9.
Труды местных комитетов о нуждах сельскохозяйственной промышленности. Т. 19. Курская губерния. СПб., 1903. С. 21.
Воронцов В.П. Прогрессивные течения в крестьянском хозяйстве. СПб., 1892. С. 21–22.
РГИА. Ф. 1263. Оп. 1. Д. 4859. Л. 7.
Соковнин П. Длинноземелье и чересполосность крестьянских наделов в Курской губернии // Сельское хозяйство и лесоводство. 1902. № 11. С. 27.
Овчинников В.В., Тройно Ф.П. История Белгородчины. Краеведение. Белгород, 2003. С. 125. 
См.: Жегалова С.К., Шмакова В.Т., Попова И.А. Разложение крестьянства в Курской губернии // Историко-бытовые экспедиции 1951-1953. Материалы по истории пролетариата и крестьянства России конца XIX – начала ХХ века. Под ред. академика А.М. Панкратовой. М., 1955. С. 160; Бржеский Н. Указ. соч. С. 11.
Курская губерния. Итоги… С. 103.
Подсчитано по: Курская губерния. Итоги… С. 97.
РГИА. Ф. 1263. Оп. 2. Д. 5231. Л. 11.
РГИА. Ф. 1263. Оп. 1. Д. 4454. Л. 4.
РГИА. Ф. 1263. Оп. 1. Д. 4858. Л. 5.
РГИА. Ф. 1263. Оп. 1. Д. 4858. Л. 6.
РГИА. Ф. 1263. Оп. 1. Д. 4858. Л.6.
РГИА. Ф. 1263. Оп. 1. Д. 4859. Л. 13.
РКЖБН. Т. 6. С. 22, 31; АРГО. Р. 19. Оп. 1. Д. 23. Л. 3. об, 4. об.
ГАКО. Ф. 30. Оп. 1. Д. 139. Л. 36.  
См.: Материалы по крестьянскому… С. 11.
ГАКО. Ф. 30. Оп. 1. Д. 74. Л. 77.
См.: Милов Л.В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического прогресса. М., 2001.
С. 39.
ГАКО. Ф. 30. Оп. 1. д. 139. Л. 36.
См.: Сборник статистических сведений по Обоянскому… С. 18.
РКЖБН. Т. 6. С.22; Машкин А.С. Указ. соч. С. 94. 
ГАКО. Ф. 30.  Оп. 1. Д. 139. Л. 36.
Бойков М.  Указ. соч. С. 16.
РКЖБН. Т. 6. С. 22; АРГО. Ф. 19. Оп. 1. Д. 23. Л. 5. об.
Курский край в период развития капитализма в России. Воронеж, 1965. С. 133; Курский сборник / Под ред. Н.И. Златоверховникова. Вып. 3. Курск, 1902. С. 118.
См.: Милов Л.В. Указ. соч. С. 156; Народы России: Энциклопедия / Гл. ред. В.А. Тишков. М., 1994. С. 286.
РКЖБН. Т. 6. С. 32.
См.: Ботова С.И., Приставкина Т.А., Рябчиков А.В. Рукотворная краса земли Белгородской. Белгород, 2000. С. 175.
РГИА.Ф. 1263. Оп. 2. Д. 5571. Л. 5.; РЭМ. Ф.7. Оп. 2. Д. 1161. Л. 1.
АРЭМ. Ф 7. Оп. 1. Д. 122. Л. 32 об.
Добротворский Н.А. Кустарные промыслы Курской губернии. Курск, 1886. С. 249.
Овчинников В.В., Тройно Ф.П. Указ. соч. С. 133.
ГАКО. Ф. 30. Оп. 1. Д. 20. Л. 25.
См.: Чичеров С. Зимний период русского народного земледельческого календаря ХVI – XIX веков: Очерки по истории народных верований. Тр. института этнографии. Новая серия. Т. 40. М., 1957. С. 10.
См.: ГАКО. Ф. 153. Оп. 1. Д. 144. Л. 117–118.
Булгаков Г.И. Указ. соч. С. 105–106; РКЖБН. Т. 6. С. 32.
РКЖБН. Т. 6. С. 32.
Сборник статистических сведений по Курской губернии. Вып. 10. Курск, 1885. С. 136-137.
См.: Кузнецов С.В. Хозяйственные… С. 44.  
Цит. по: Кузнецов С.В. Хозяйственные… С. 44.
Бердинских В. Указ. соч. С.104.
См.: АРГО. Р. 19. Оп. 1. Д. 23. Л. 1-20.
Дмитрюков А. Указ. соч. С. 268-269.
Зеленин Д.К. Восточнославянская… С. 37–77.
Дмитрюков А. Указ. соч. С. 268; Машкин А.С. Указ. соч. С. 94.
Жегалова С.К., Шмакова В.Т., Попова И.А. Указ. соч. С. 166-167.
Головин В.К. Община в литературе и действительности. СПб., 1887. С. 141.
Машкин А.С. Указ. соч. С. 94.
АРЭМ. Ф. 7. Оп. 2. Д. 1161. Л. 1.
Село Вирятино в прошлом и настоящем. Опыт этнографического изучения русской колхозной деревни. М., 1958. С. 21.
АРЭМ. Ф. 7. Оп. 2. Д. 1161. Л. 1.
АРЭМ. Ф. 7. Оп. 2. Д. 1276. Л. 2.
Машкин А.С. Указ. соч. С. 95.
АРЭМ. Ф. 7. Оп. 2. Д. 1276. Л. 3.
См.: Громыко М.М., Буганов А.В. Указ. соч. . С. 288–289. 
Обзор Курской губернии за 1891 г. Курск, 1892. С. 54.
Жегалова С.К.  и др. Указ. соч. С. 160.
РГИА. Ф. 1263. Оп. 2. Д. 5231. Л. 4.
РКЖБН. Т. 6. С. 22.
ГАКО. Ф. 30. Оп. 1. Д. 20. Л. 16.
Курская губерния. Итоги... С. 28.
Сборник статистических сведений по Обоянскому уезду... С. 17.
РКЖБН. Т. 6. С. 22.
Сборник статистических сведений по Обоянскому уезду… С. 17.
Там же.
РГИА. Ф. 1284. Оп. 223. Д. 163.
РКЖБН. Т. 6. С. 31;  АРГО. Ф. 19. Оп. 1. Д. 23. Л. 6. об.; Сборник статистических сведений по Обоянскому уезду… С. 18.  
РГИА. Ф. 1284. Оп. 194. Д. 404. Л. 17; РКЖБН. Т. 6. С. 22.
РКЖБН. Т. 6. С. 16.
См.: Плаксин И.М. Торговля Курской губернии во второй половине ХIХ века: Дис. … канд. ист. наук. Курск, 1997. С. 100.
РКЖБН. Т. 6. С. 16.
См.: Плаксин И.М. Указ. соч. С. 100.
РКЖБН. Т. 6. С. 16.
См.: ГАКО. Ф. 4. Оп. 1. Д. 22. Л. 50–51 об.
ГАКО. Ф. 153. Оп. 1. Д. 44. Л. 114.
РКЖБН. Т. 6. С. 22.
РГИА. Ф. 1284. Оп. 194. Д. 404. Л. 15.
РГИА. Ф. 1263. Оп. 1. Д. 4454.
КГВ. 1880. № 31.
См.: Архив СТИ МИСиС. Папка 2. Из беседы с уроженками с. Каплино Старооскольского района Белгородской области.
Мухина З.З, Пивоварова Л.Н. Некоторые аспекты хозяйственной деятельности крестьян Курской губернии в конце XIX века //  Юг России в прошлом и настоящем: история, экономика, культура: в 2 т.: сб. науч. тр. IV Междунар. науч. конф. / отв. ред И.Т. Шатохин (г. Белгород, 8 декабря 2006 г.). Т. 2. Белгород, 2007. С. 179.
РКЖБН. Т. 6. С. 16, 31.
См.: АРГО. Р. 19. Оп. 1. Д. 33. Л. 6; КГВ. 1895. № 229.
ГАКО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 5248. Л. 5.
См.: Материалы Высочайше… С. 205–214.
Сборник статистических сведений по Обоянскому уезду... С. 19.
Краинский В.Е. Сравнительная организация хозяйства Курской губернии Белгородского уезда, Тульской губернии Богородицкого уезда и Смоленской губернии Дорогобужского уезда. СПб., 1878. С. 6. 
РГИА. Ф. 1263. Оп. 2. Д. 5231. Л. 4–5.
РГИА. Ф. 1263. Оп. 2. Д. 5327. Л. 10.
КГВ. 1870. № 41.; КГВ. 1870. № 62.; КГВ. 1882. № 51.; КГВ. 1882. № 41; КГВ. 1895. № 109.
См.: ГАКО. Ф.153. Оп. 1. Д. 144. Л. 119 об. 120.
Обзор Курской губернии за 1891 г. Курск, 1892. С. 148.
См.: Народы России…  С. 288.
ГАКО. Ф. 30. Оп. 1. Д. 20. Л. 69.
Словарь иностранных слов. 17-е изд., испр. М., 1988. С. 589.
РГИА. Ф. 1263. Оп. 2. Д. 5327. Л. 13.
Машкин А.С. Указ. соч. С. 98. 
См.: Бойков М. Указ. соч. 1879. С. 18.
См.: АРГО. Р. 19. Оп. 1. Д. 33. Л. 6; РГАДА. Ф. 1290. Оп. 3. Д. 5076. Л. 275. 376.; ГАКО. Ф. 1555. Оп. 1. Д. 60. Л. 18 об.
Машкин А.С. Указ. соч. С. 98.
РКЖБН. Т. 6. С. 16.
АРЭМ. Ф. 7. Оп. 2. Д. 72. Л. 14–15.
См.: АРГО. Р. 19. Оп. 1. Д. 33. Л. 6. об.; Машкин А.С. Указ. соч. С. 99.
АРЭМ.  Ф. 7. Оп. 2. Д. 32. Л. 27.
АРЭМ. Ф. 7. Оп. 2. Д. 43. Л. 7.
АРЭМ. Ф. 7. Оп. 2. Д. 72. Л. 13–14.
АРГО. Р. 19. Оп. 1. Д. 33. Л. 6. об.
РКЖБН. Т. 6. С. 22.