Оглавление
Нехорошие и неразные (на стихи Л. Котюкова)
У Лукоморья (на стихи С. Газина)
О рыбаке и рыбке (на стихи Э. Хандюкова)
Здрасте, Муза! (на стихи И. Тюленева)
На пороге нощи (на стихи Ю. Богданова)
Поэт Мазай и зайцы (на стихи В. Зайцева)
***
Эх, поэтишки, – племя псиное!
И в гробах вас не протрезвить…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Нехорошие и неразные,
Кто б на вас стихомор наслал!
Эх, поэтишки, эх, ничтожества!
Что ощерились во всю глоть?
Эй, колитесь, хорьки – за что же вас, –
Как детей прощает Господь?!
Лев Котюков
Нехорошие и неразные
Нехорошие и неразные,
Не поэтишки, а хорьки,
Впали в творчество безобразное
И хорьковые пишут стишки.
Котюков их давно заметил,
Не вступая в никчемный спор,
Он мешком бы их пыльным встретил
Да наслал бы на них стихомор.
Графоманы бредут по миру,
Котюкову стишки несут,
Что же взять с них – с хорьков от лиры
Он устроит им Страшный Суд!
Пусть пытаются взять измором,
Но, разбитые в пух и прах,
Заморённые стихомором,
Протрезвеют хорьки в гробах!
***
Бродил я в ночь по Лукоморью...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Простоволосая русалка
Сухою вышла из воды, –
И было звёздности не жалко
Открыть для нас свои сады.
Сергей Газин
У Лукоморья
Поэт строкой великой бредил, –
Вот Пушкин в качестве подспорья,
Писатель явно не заметил,
Как сам примчался к Лукоморью.
Едва закат погас в предгорье,
Едва зажглись звездою росы,
Русалки вышли к Лукоморью –
Лукавы и простоволосы.
Вокруг дубов учёный кот
Осуществлял привычный кросс,
Но был учёный кот, и тот,
Как никогда простоволос.
Тянулись травы и колосья
К поэту сквозь ночную тьму.
«Смотри, не опростоволосься!» –
Кричали лешие ему.
Луна взглянула из-за кущи,
Поэт запрятался, как тать, –
Не будет он на сон грядущий
Отныне Пушкина читать.
***
Коль просьбы и приказы не по чину,
Желаниям безумным нет почину.
Коль подружился с рыбкой Золотой,
Оставь свою старуху-сволочину.
Эдуард Хандюков
О рыбаке и рыбке
По жизни шёл и всем дарил улыбку,
Перебирал старушек-сволочей,
Но встретил как-то золотую рыбку
И ей наврал, что он давно ничей.
Растаял вмиг в её объятьях пылких.
… Теперь у этой рыбки на посылках.
***
Из купе, как из палаты,
Вышла, очи накреняя.
Как на мужа в день зарплаты,
Посмотрела на меня.
Пусть ножонки худоваты…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И умишка с ноготок.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Здрасьте, остренькие плечи
И коленки, как ножи.
Игорь Тюленев
Здрасьте, Муза!
Жизнь поэта – лишь утраты,
Что ни день – одни ЧП!
Как на мужа в день зарплаты,
Смотрят женщины в купе.
Соберут глазёнки в кучку –
Знать, их леший застращал!
Словно выплатить получку
Им поэт пообещал.
Принял бы поэт с дорожки,
Лился б чувств ответных ток,
Если б не худые ножки
Да умишка с ноготок.
Если б не глазёнки в кучку,
И Тюленев впал бы в раж
И отдал бы всю получку,
Да не платят за тираж!
Нынче Муза худовата,
Да коленки, как ножи, –
Отдал бы поэт зарплату,
Да не кормят тиражи!
***
Все дороги светлые под луной пропащей…
Лишь зима аукает душу в тёмной чаще.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Чтобы той, былинною, богатырской мощью
Славил утро Родины на скончанье нощи…
Юрий Богданов
На пороге нощи
Ждать рассвета нету мощи,
За окошком ветер свищет,
На пороге тёмной нощи
Копошатся где-то мыщи.
Средь бродяг и алкащей
Кто-то, где-то, что-то ищет,
Обожравшийся мыщей,
Рыжий кот здоровьем пыщет.
Букве гимн поём шипящей
И чем далее – тем хлеще,
Стиль поэта – меч разящий,
Знать, его попутал лещий.
Дед Мазай и Зайцев
Однажды нежданно
Вдруг мне подфартило:
Из зайцев, отловленных
Прошлой весной,
Сшил шубу жене,
Мне на шапку хватило.
Плохой я, конечно?!
Конечно, плохой!
. . . . . . . . . . . . . . .
Но лысина мёрзнет –
Весною не жарко…
Владимир Зайцев
Поэт Мазай и зайцы
Стихи в голове и на кончиках пальцев,
По жизни идёт он со словом «Дерзай!»
Хоть знаем его под фамилией Зайцев,
Но где-то в душе он немного Мазай.
Но лысина мёрзнет зимою в морозы –
Пойти на охоту за зайцем решил.
«Плохой я, плохой!» – тарабанит сквозь слёзы,
Но шапку-ушанку из зайца пошил.
Ушанка зимою, однако, поможет.
Поэт озадачен: «Как действовать впредь?»
Дилемма поэта неистово гложет:
«То ль зайцев жалеть, то ли лысину греть?»