Каникулы бедного студента

Дата: 24 Октября 2015 Автор: Чекусов Юрий

Бояться необходимо когда надо, а не когда вздумается. Да и по молодости сам чёрт не страшен. Часто говорят, что вот, мол, пользуясь случаем… - так неужто жизнью правит случай; другие говорят, что случайностей не бывает. Вот и пойми тут, надо было философией плотнее заниматься, а не играть в бирюльки на лекциях. А на улице хорошо, насколько может быть хорошо на Среднем Урале в июне. Сессия позади, а впереди ждет долгожданная интересная Вторая производственная практика. Так что тут не порадоваться наступающим чудесам. Но на простой вопрос близко или далеко ехать ответить сложно. Да что тут долго рассуждать, езжайте куда надо и кто на что способен: вот один едет по вызову на Чукотку (за деньгами), другой на полусотню километров рядом (из местных), третьи недалеко (женатые), а четвертые подальше – мир повидать за казенный кошт и себя показать. Кто есть кто в последней категории – догадываетесь, это романтики, холостяки, малоимущие, любители приключений, бродяги по призванию, подальше от тоски и родных. Вольному воля!

Виктору надо было всё и сразу. У студентов есть одна удивительная черта называть своих однокашников своеобразно по их образу, окрестить так, что тот годами нёс потом своё новое имя, будто печать на лбу. Могли называть просто по отчеству, по сокращенной фамилии, прозвищем, по отличительной черте; в группе были Петрович, Зубрила, Спортсмен, Дуболом, Ромашка, Софа, Коля – большой и Коля – маленький, Анатолий Николаевич, несть им числа, а Виктора обозвали, хоть и учил он немецкий язык, Победа, иногда сокращая как Беда. Виктор оправдывал оба нарицательных своих имени. Так вот, ему надо было много-много всего, главное чтоб подавиться. Уезжать должны были по одиночке и малыми группами в зависимости от заявок. На ознакомительной практике и Первой производственной Виктор уже поработал рабочим у взрывников и помощником машиниста бурового станка, и считал себя уже опытным горняком – то ли еще будет. На железорудном карьере был, медную руду добывал, любимая девушка вышла замуж за другого, с родителями скучновато, с деньгами плоховато, близко и без романтики неохота – так что не махнуть ли ему теперь вон туда, в Сорск. По коридору неприкаянно бродили десятки готовых к отъезду ходоков, слонялись поодиночке, парами и кучками, тихо переговаривались между собой, торчали у списка на стене с предлагаемыми местами практики. Договаривались с предыдущими соискателями насчет своего будущего места, успокаивали последующих, что не будут претендовать на их географию; гранит и песок, руда это или уголь – роли здесь почему-то не играло. Урал, Зауралье, Сибирь, Поволжье, Средняя Азия, Казахстан, Украина – разброс далеко не полный. Виктор нашел в толпе глазами своих ближайших соседей по списку, подошел к ним. Студенты в учебе и быту всегда стараются держаться парочками, редко малой группой, ищут себе напарника по интересам, по принципу землячества, по возрасту и прочим только им знакомым моментам, и часто такие парочки становились друзьями. Вот и сейчас Виктор нашел себе в надежду и утешение одних таких.

- Здорово, Алик и Барин.

- Да вроде уже виделись, Победа. Куда собрался? – откликнулись Алик, которого из-за сложного имени так называли, и Барин, крепкий коротыш.

- Поехали в Сорск. Вы уже определились?

- Это куда? – вопросил Барин. Алик коротко уточнил у друга: «Это где?»

- Вы не знаете где Сорск с его молибденовой рудой?

- А ты знаешь и расскажешь страждущим?

Виктор любил рыться в атласах, но под рукой к настоящему моменту такой шпаргалки не оказалось. Только и знал, что Сорск в Сибири и там добывают молибденит; только не путайте с вольфрамом, что идёт на нити накаливания в электролампочках, проходили же всякие разные химии. Народ вроде удовольствовался такой исчерпывающей информацией и стал благожелателен. Порешили положительно, ударили по рукам. Договоренность достигнута, успех на лицо – победа!

Получив стандартную стипендию и деньги на проезд в жестком вагоне, святая троица решила все ж ехать поездом на Абакан в купейном вагоне. А что, где наша не пропадала, рассудили они – ехать долго, жестко спать плохо и вредит подорванному здоровью студента, что чах и грыз год гранит науки, да и в купе будем почти полновластными хозяевами. Пили в дороге чай, вино не пробовали, перебивались без обязательного хлеба печеньем и сигаретами. Дважды в их купе оказывались случайные попутчики, пока наконец к ним не попал третий, стремящийся почти в тот же пункт назначения.

- Как, - удивился он, - вы не знаете про Черногорский камвольно-суконный комбинат? Я туда еду. Про мануфактуру-то что знаете? Где Черногорск спрашиваете – под Абаканом. Так как за знакомство?

Нда, вчетвером оказывается сподручнее, да еще под винцо, играть в карты. Так что суконщика оценили. Мужик оказался словоохотливым и грамотно-изворотливым фокусником, однако Алик перехитрил его в игре со спичками, Победа разгадал и повторил его картежные выкрутасы, а Барин окончательно покорил крепким рукопожатием, и по доброте душевной и от широты такой их четвертый сосед субсидировал компанию на новую бутылочку.

- Сорск знаю. Перед Абаканом. Станция у него в стороне. Копают что-то, - вещал попутчик тройке путешественников. – А что ещё особенного здесь? Сибирь. Зимой холодно, Минусинск-то рядом. - Информация была доступна и весьма полезна.

- Да, вот ещё что. Весной этого года авария там произошла на хвостохранилище, вода прорвала дамбу и пошла вместе со льдом и илом на горняцкий поселок, школу, дома. Сам город не пострадал, он стоит выше, в сопках. Это вам интересно?

- Мы не обогатители. Что с карьером?

- А что ему сделается, он в горе расположен.  Туда, чтобы добраться до их конторы горного цеха, надо десятки деревянных лестниц вверх преодолеть. А сам город красивый, в тайге, деревянный в основном, я там как-то проездом был.

…Медная руда, железная руда, свинцовая руда – так называют на чистом литературном языке исходное сырье для получения меди, железа, свинца. Однако, геологи и горняки могут выразиться и проще, своим языком – руда на медь, руда на свинец; все мы знаем выражение «выдать на-гора», используемое не только шахтерами, но и горняками, что означает руда добыта (с ударением обязательно на первом слоге) и уже готова к процессу переработки. В таблице Менделеева железо и медь почти соседи, молибден имеет порядковый номер 42, а вольфрам располагается под номером 74. Основными рудами металлов являются для меди халькопирит, для железа магнетит, для свинца галенит, для цинка сфалерит, для вольфрама шеелит и вольфрамит, для молибдена – молибденит. К примеру, вольфрам имеет плотность 19 г/см3 против единицы воды, с немецкого переводится как волчья пена, является первым металлом по тугоплавкости + 3410 0С, закипает лишь при температуре Солнца плюс 6000 градусов по Цельсию. Интересующий же металл из Сорска – под названием молибденит означает на греческом свинец, свинчак. Молибденит и в самом деле тускло-серого цвета, невзрачного вида, чешуйчатой структуры и мягкий, встречается в прожилках, разломах и контактах горных пород, которая у горняков идет как вскрыша, пустая порода; добыча молибденита в горных забоях ведется селективной выемкой, то есть постоянной выборкой руды отдельно от породы, о чём геологами постоянно напоминается в журналах выдачи нарядов и даже рисуется схема и паспорт забоя. Вот что такое молибденит на одном из его редких месторождений. Вам туда дорога?..

Сорск им понравился. Сора, так любовно с ухмылкой называли свой город горняки – от слова «сор» что ли? Чем руководствовалось грозное горное начальство при их распределении, трудно и сказать, с первой попытки не угадаешь, но уж явно не их блестящими неведомыми заслугами.

- Студенты – практиканты? Горняки. Как всегда вовремя, уважили, значит, нашу заявку. Ну и куда вас направить, о чем мечтаете? Не волнуйтесь, места рабочие есть, лето сезон отпускной, мы вами бреши закроем, да, согласны? Готовы, значит, к трудовым подвигам.

Алика, как самого представительного и любопытного из троицы, определили помощником машиниста забойного экскаватора в карьер; Барина направили в ремонтную экскаваторную бригаду слесарем.

- А тебя, - начальник горного цеха пытливо всматривался в третьего студента, - а тебя… в смену горного мастера Николая Ивановича, он всё и расскажет.

Фамилия неведомого горного мастера Николая Ивановича подозрительно совпадала с фамилией начальника горного цеха. «Быть беде, - подумалось Виктору. – Неспроста такое, засунет этот мастер-фикс меня в такую дыру, что и…» Тут в кабинет ворвался высокий тощий человек лет под тридцать и энергично попер на начальника.

- Остепенись, Николай, - с усмешкой осадил его командирский голос. – Знакомься. Вот тебе новый кадр, из студентов, подмога и опора на нынешнем «безрыбье». Ну чем не орёл? Так что забирай его и вперед, решай свои дела. А вы, ребята, тоже свободны, сегодня заканчивайте своё благоустройство и завтра вперёд на работу. Ждем. Николай Иванович, не приставай ко мне по мелочам, забот и без тебя хватает. Всё, пошли, всем до свидания. Николай не забудь своего Виктора.

Вот так определилось будущее трех практикантов на ближайшие два летних месяца. Так тому и быть. Поселили их в неплохой общаге, в одной комнате на четверых с подселением. Рядом столовая, в горном буфете тоже можно перекусить и получить бесплатно причитающееся за вредность молоко. Графики у всех разные, встречались они больше по вечерам или сонными по утру; пять дней в неделю в три смены при дополнительной «непонятке» - так они начинали работать. Когда отрабатывали свои смены – спали, ели, ходили в кино, иногда мечталось, чаще маялись уставшими и ворчащими. Неунывающий Алик рассказывал про экскаваторы, он и на прошлой практике работал помощником машиниста, так что ему легче; спокойный Барин поведал о ключах и ремонтах. Зарплатой стажеров не обижали, она против их унылой стипендии – ого-го!

И Виктору было о чем рассказать, поделиться с соратниками. Его «командир» распорядился им на все «сто», забивая им производственные бреши и хитро-хищно при этом посматривал на своего кадра. Видно, что был доволен Николай Иванович подсунутым ему студентом начальником горного цеха. А Виктору-то нелегко было от такой перетасовочной жизни, так все и лезло в голову «то ли еще будет». Ох и досталось же ему мытарств по воле горного мастера, который за смену может «набегать» от десяти до тридцати километров. Что замышлял и куда «шёл» Николай Иванович, упрямо и целеустремленно; горняки его уважали за справедливость и обязательность, за порядок в смене и на участках работы. И в таковой амбиции мастера Николая грамотный студент Виктор становился разменным материалом, но далеко не заднего плана.

- Не боись, студент, - сказал Николай Иванович и для начала определил Победу помощником на вскрышной экскаватор, что находился в карьере у черта на куличках на верхних горизонтах и место это было далеко не хлебным. – Подмена там временная требуется.

Только Виктор там пообвыкся, попритерся к машинисту и графику, даже попробовал дергать рычаги и жать педали экскаватора, - нате вам, новая беда.

- Значит так, Виктор, - продолжил мастер. – Где наша не пропадала. В связи с непорядком в кадрах на водоотливе пойдешь временно туда. Работа не пыльная, с деньгами не очень, но любого первого встречного там не поставишь – нужен грамотный и ответственный специалист. Науки такие проходили?

На самом дне карьера, чуть в стороне от рычащей суеты горных работ, около глубокого зумпфа располагалась насосная для откачки подземных вод из карьера. Два рабочих огромных насоса, третий ремонтно-резервный, уходящая наверх трубная магистраль, в зумпфе мерная контрольная рейка, в небольшой будке пульт пусковой аппаратуры, рабочие журналы, телефон для связи, жесткий топчан – не спать! Немного времени ознакомления с хозяйством, стажировочная смена – и отвечай, чтобы вода не топила нижний горизонт, наблюдай за исправностью насосов и системы, не допускай и сообщай о сбоях в работе и неожиданностях. На первых сменах Виктор ещё привыкал и переживал, но вскоре привык и по ночам даже занимался отчетом по производственной практике, готовя его пока в черновике, собирая материалы днем. Но опять же – недолго музыка играла, короче становилась ночь, - на водоотлив пришли профессиональные люди.

- Короче, водяной, - Николай Иванович довольно потер руки. – Прорвемся. Вот и твое время пришло. Хотел ведь помощником на добычной экскаватор? Чую, рвешься в бой, да и зазвенит у тебя в кармане, а!?

Вот тогда Виктор набрал и насобирал по забоям приличную коллекцию из образцов молибденита. Можно было гордиться! И засунул её в свою дорожную сумку до лучших времен и своего отъезда из Соры по окончанию практики.

- Живы будем – не помрем, - возвестил мастер. – Да-да, просил тебя зайти ко мне. Пойдешь на водоотлив? Там катастрофа – один из двух рабочих насоса сгорел, а резервный как на грех в ремонте. Надо сутки – двое продержаться на одном насосе. Сможешь? Мы за ценой не постоим, по нарядам проведу как пом-маш. Ставлю туда опытного слесаря, другие задействованы в аварийном ремонте, и тебя на водоотлив. Подмогни, ты выдюжишь, опыт же есть. Помни, что рабочий насос не должен постоянно находиться в работе, но и чтобы здорово не подтопило нижний горизонт.

Виктор, слесарь, аварийщики выдюжили: рабочий насос не сгорел, через сутки заменили второй, через двое суток закончили с третьим. Можно и вздохнуть было с облегчением, пора, не помешало бы после такого дурного произвольного графика – ан нет, вот вам кукиш с маслом. Рано радуетесь, друзья! После массового взрыва на одном из нижних горизонтов произошла сильная встряска магистрального трубопровода на дне карьера – лопнула труба и вверх взметнулся высокий упругий столб воды; да ещё видно нарушился взрывом баланс откачиваемых подземных вод – дно карьера начало быстро топить, так что даже оттуда угнали добычный экскаватор.

Насосы, даже два одновременно включенных, с притоком не справлялись. Задействовали третий и чаще переключались, давая хоть малость время остыть каждому из насосов поочередно. Для того, чтобы смонтировать новый обвод в магистрали на месте обрыва, пришлось временно отключить водоотлив. Уровень воды начал резко повышаться.

- Держаться. Так держать, - бегал и рычал Николай Иванович, который, казалось, и не уходил домой.

Так что Виктору не так скоро удалось покинуть ставший ему родным и ненавистным водоотлив.

Закончили сварку на магистрали, заработали в усиленном режиме насосы; тяжко уходила вода на понижение, долго пришлось ещё качать на полную катушку. Но Виктора это уже мало интересовало, так как он вновь вернулся на родной экскаватор, где, наконец, почувствовал себя на месте и полноценным человеком.

А в последнюю неделю августа Виктор стал горным мастером. «Я за начальника побуду, - пояснил Николай Иванович, - так надо. А ты за меня.»

Ох как досталось и доставалось Виктору в эти дни от неугомонного Николая Ивановича.

- Ты на мелочи не разменивайся, ты мастером работай, а не кабель таскай на перегоне экскаватора как какой-то занюханный помощник машиниста. За грузопотоком смотри и распределением машин по экскаваторам – тут тебе диспетчер в помощники, заскочи пару раз за смену на водоотлив да долго там без дела не сиди. А то ишь… - Николай Иванович прыгал около меня в приличном гражданском костюме и помогал тащить кабель на новую перецепку.

И ругался. Страшно ругался. Без мата и без злобы. Душу отводил? Кого уж он там крыл без разбора – трудно понять, а Виктор просто попадал ему под раздачу, под горячую руку.

- Почему стоим? Что случилось? Сколько руды на-гора ушло? Что там ремонтники затихли?

Вряд ли Виктор мог ответить на все вопросы и сразу. Но что-то получалось: добыча шла в графике, карьер не топило, шли плановые ремонты. Матерел Виктор, пошумливать стал в работе. А что – и мы не лыком шиты! Когда Николай Иванович был в настроении, он добродушно посматривал на своего нового мастера.

Однако кроме работы, забот и сна есть ещё не работа, молодость и нерастраченная энергия. И вот тогда начинается маета и выдвижение новых идей препровождения свободного времени. Представляете молодых неженатых парней, нечасто собирающиеся в одну целеустремленную кучку.

- Барин, в кино пойдем? Американский боевик идёт. Алик, ты как?

- Ну, Победа, беда просто с тобой. Можешь и в одиночку сгонять в кинотеатр, сильно не утруждаясь долгими сборами.

- И куда тогда? – уныло вопрошал Барин.

- Куда-куда, на кудыкину гору, - уточнял неожиданно озлобившийся Виктор – Беда.

- О, я знаю ответ на эту загадку, - вдруг обрадованно воскликнул умный Алик. – У кого близко день рождения, есть такие? Развеяться нам надо, братья-славяне, от такой пресной жизни, расслабиться.

- Значит, идем в ресторан, - заключил спор Виктор. – Я правильно понял направление вашей мысли?

- Хорош базарить и живо катимся в кабак. Зачем толковые дела откладывать в долгий ящик, не солидно. Местных гуляк посмотрим, себя покажем, - поставил Барин точку в споре.

Хорошо посидели в тот вечер, душевно. На свою беду ещё увидали как на соседний столик официант подает пузатую бутылку с зеленой жидкостью. Бодро заинтересовались ответом – что за пойло. Оказалось – шотландский виски и появилось оно здесь совсем недавно, в магазине его нет. Быть у колодца и не напиться – это ж самое гнусное дело; ну и что из того, что дорого; невкусная зараза, но одной для трех богатырей мало… Так хочется попробовать, и хочется, и колется. Напробовались до зеленых чертей, брр. Больше культпоходов в ресторан не повторяли, а дни рождения перенесли на зиму – до лучших спокойных времен.

Однако скучно без женского внимания троим здоровым молодцам. Признали, что Сорск смахивает на Иваново; почему?, да потому что здесь мужиков-горняков больше чем молодых девок.

- Ну и что тогда? – уныло спросил Барин. – Как будем развеваться… развеиваться то бишь.

- Идем на местную танцплощадку, она у них недалеко и в красивом месте, деревца и горки вокруг, - двинул очередную версию Алик.

- То есть идем в народ, - утвердил Победа.

Сходили раз, два, неплохо, понравилось, но скучновато. Вроде как для отчета, для галочки посещаешь такое злачное место, но отголоска в душе нет. Пустая трата времени одним словом. «Не найдем мы здесь личного счастья, - с пафосом заметил Алик. – Скучное место.» Местными такое заключение было услышано, не понравилось, и Победа с Барином еле отняли Алика у аборигенов Соры.

Еще одной местной достопримечательностью был пивной павильон с открытой площадкой. Здесь, к удивлению, не дрались, били только воблой об стол, лакали разбавленное жигулевское пиво и смолили «Беломор». Гул был непрестанный, неумолчный и накрывал террасу сверху будто серой и хмурой пеленой тумана. Так что пивнушка – заведение общественное, несуетное, интересное, не скучное, да пропади она пропадом!

До библиотеки они так и не удосужились дойти. «Успеется ещё,» - порешили.

Вот и практика подошла к концу, закончился отведенный для неё двухмесячный срок. И лето тоже закончилось, не баловавшее жителей Сорска особенным теплом и становилось уже здорово прохладно, хотя удерживалась сухая ясная погода. Виктор, закинув руки за голову, лежал на своей железной, а точнее – казенной панцирной кровати, и рассуждал молча «про жизнь». Нравилось иногда ему такое состояние. Хорошие и правильные мысли толпились в его голове, насколько они могут быть такие в его «бестолковке» студента-инженера без диплома.

«Панцир – немецкое слово, русского что ли не нашлось? Вот живет человек и бездумно потребляет воздух и воду. Вода ведь есть главный минерал на нашей грешной земле и мало кто задумывается над этим; она из таких немногих химических соединений, что может пребывать в трех состояниях – твердом как лед, жидком и газообразном как пар. Вода принята в нашем мире как главный эталон, точкой первоначального отсчета в последующем сравнении с остальными элементами и соединениями природы, её плотность так и обозначена – один грамм на кубический сантиметр, тогда как лед оценивается в 0,92 (интересно ведь и любопытно). Вода в 800 раз плотнее воздуха и практически не поддается сжатию. Хоть тресни, но факты – вещь упрямая, против лома нет приема как говорится в народе.»

Так что вода одно из главных достояний и богатств, что оценил древний человек и его последующие поколения. Но кроме дерева, льда и зверей пришлось познакомиться ему с камнем. Это сейчас мы знаем 2,5 тысячи минералов, биолиты (органические минералы), породы и поделочные камни, самоцветы, но вначале человеческого пути в цивилизацию роль сыграли руды, шпаты, слюды, кварцы. Всё добытое в мире золото составит куб со стороной 19 метров, тогда как медь, олово, железо – догадались о таких объемах?! Основная руда на олово – касситерит и станнит; бронза – это сплав меди с оловом. Медь начали обрабатывать около 5 тысяч лет до нашей эры, железо научились добывать из руды на стыке 2-го и 1-го тысячелетий до н.э. У древних золото символизирует Солнце (блеск), медь – Венеру (не отсюда ли выражение «медные трубы», хотя его трактуют и как «испытание славой»), железо – Марс (бог войны), олово – Юпитер. Понятие возраста для сравнения – доказывается, что возраст египетских пирамид и гибель Атлантиды 12 тысяч лет; разбирайтесь. Вопросов много; к примеру, почему был ледниковый период, а в пустыне Махаби (Северная Америка) отмечена самая максимальная температура на Земле в плюс 88 градусов по Цельсию. В Индии стоит железная колонна, выполненная в IV веке, диаметром 0,5 метра и высотой 7 метров с содержанием железа 99,72%, почти без примесей и без следов коррозии. В Макча-Пика (в горах инков в Ю. Америке) обнаружен высокогорный город – космический причал с  возрастом 12 тысяч лет. (??) В общем, в Летоисчислении Научном для человеческого общества выделен Каменный и Медный ВЕК (4500 – 2100 г.г. до н.э.), Бронзовый ВЕК (2100-1200 до н.э.), Железный ВЕК (1500-50 до н.э.); напомним, что Эпоха Римской империи 50 до н.э. – 500 г.г. н.э.), а XX век нашей эры нарекли как Атомный ВЕК.

…Виктор потянулся, сел на кровати. Эх, сейчас бы съесть любимой еды, что так ценится у горняков-студентов при их безденежье – плавленый сырок, пирожки с картошкой или ливером, кильку в томате, болгарскую фасоль. Размечтался, держи карман шире, точнее – рот широко не разевай, а иди в столовую и там нормально поешь перед работой и деньги для этого у тебя нормальные есть, а то как в той присказке – «последний итог борьбы в жизни у геолога – эх, уехать бы в тайгу, всю жизнь мечтал»…

«Вот раньше жили же люди, да еще в такое интересное лихое время, богатыри – не вы. Не мы? Пифагор в своих Сиракузах как здорово организовал оборону своего города – поперек залива цепь, настроил катапульт метательных, забросал атакующий флот горящими нефтяными снарядами и пожег его зеркалами, потом залез в бочку – укрытие для доказательства своей лояльности к неоспоримым математическим и природным фактам… - ничего не забыл про Архимеда, всё упомнил иль что упустил и перепутал, а может и выдумал??» - посмеялся беззвучно над собою Виктор.

Не возлюбите глупость, но уважьте мудрость. Ого! Кто и где такое сказал? «Если не успокоюсь сейчас, не уравновешусь, то пойду морально в разнос».

Понесло Виктора. Нападало на него иногда такое. Вот и сейчас. Мозги рубили и дробили мысли, выдавая на-гора винегрет из случаев, жизненных деталей, справок, сведений и данных; становилось нескучно, и вот что услышали бы остальные и случайные «прохожие»… Этакое ассорти.

…В детстве мать всегда выигрывала у него в шашки и радовалась победам как малое дите; когда её сын подрос, стал старше и уже неплохо играл в шахматы, ни единого шанса на успех он ей не оставил; она сердилась и обижалась, но в шахматы так и не захотела играть с ним – и он уже играл с отцом.

… Понятие, сущность и значение ВРЕМЕНИ человек осознает к девяти годам своей жизни, начиная в полной мере знать такое как «вчера, сегодня, завтра», «вечером, утром», «в прошлом году, через десять лет», «бабушка и мама…» Но послевоенные дети, кажется, опережают этот срок почти в два раза.

… Трудно быть оптимистом на 102% (процента). Ох уж эти пресловутые два процента перевыполнения. Скорее, будьте реалистом на 98%, ведь даже золота нет высшей стопроцентной пробы, а потеря в 2-3% присутствует всегда и везде.

… Все-таки предпочтительнее по старинке – письма, но вынуждены мириться с телефоном, ибо мир разбросан по городам и весям.

--- «Смотрите на жизнь десятками глаз… используйте факты из своего запаса и из запаса своих товарищей.» - Владимир Обручев, советский геолог и географ.

… Нет в реальном мире параллельных миров, не существует затягиваний в «черные дыры» и нет симметричных и невидимых друг другу на одной орбите двух планет. Россказни фантастов, досужие теории астрономов. Ну а вдруг? Но не верится.

… Не отгадывайте свою судьбу у цыганок и не имейте дела с цыганами, они – космополиты; и потому выше ваших забот и мелких заявок; не верьте им и не доверяйтесь – их табор всегда уйдет и, что странно, возможно унесет вашу душу. И тогда она обречена на скитания, горький дух полыни и седой степной ковыль (красиво звучит, хорошо сказано?), что волнами идет в безбрежность.

… В начале 1915 года в Польше 112-ый Уральский полк, находясь в тяжелейшем положении и не обеспеченный подвозом боеприпасов и продуктов, зарыв полковое знамя, пошел на прорыв и пробился к основным силам. Среди раненых и выживших был один из будущих дедов Виктора по матери – Егор Бачков.

… Что такое биолиты? Это минералы органического происхождения, не являющиеся частью литосферы. К ним относятся жемчуг (продукт моллюска перламутровой раковины), янтарь (древняя окаменевшая смола, может быть даже с включениями), коралл (продукт жизнедеятельности морских микроорганизмов), кость и клыки (моржей, мамонтов, древних и современных водных обитателей), гагат (окаменелое дерево), окаменелости древних моллюсков (белемнит – чертов палец, трилобиты).

Откуда такие знания? Слышал, видел, читал, интересуюсь, что-то знаю сам. Интересно многое знать, запас карман не тянет.

… Не пора ли приготовить для широкого круга этакий прикладной справочник наук, познания которых наиболее затребованы, своего рода домашнюю энциклопедию, где расскажут обо всем и сразу, коротко и ясно, кучно и толково, глубоко не вдаваясь в дебри каждой отдельно взятой науки и проблемы. Там напомнят закон Ома, формулу объема цилиндра, покажут плоские фигуры и объемные тела, поведают о драгоценных камнях и металлах, о старинных и современных мерах длины и объема, загадочных чудесах в мире и семи Чудесах Света, расскажут увлекательно о Древней истории и Средневековье, об известных первопроходцах и ученых, исследователях, про живые и мертвые Империи, про народы и острова, о полководцах и завоевателях. Надо что-то вдруг узнать – окунулся в такой толкователь и ты уже на коне: знаешь про церковь, историю и географию, физику и химию, про астрономию и планеты; разобрался в чинах и званиях, в представителях флоры и фауны, ихтиологии и орнитологии, побывал в террариуме, был лесоводом и ботаником, оружейных дел мастером, разбирался в цветах, конном деле, индейцах, морской терминологии. В общем, много чего хочется знать, но не так занудно, долго и скучно. Дилетант, скажите?...

Прошло лето. Над Сорском полил нудный нескончаемый дождь, резко похолодало. Виктор робко постучал утром в дверь кабинета начальника цеха.

- А, Виктор. Заходи – заходи. С каких это пор ты стал таким стеснительным. – Николай Иванович ходил по кабинету, меряя его в длину крупными шагами.

- А где… э-э-э…

- Начальник цеха? Так ты правильно пришел. И как всегда вовремя. Утренние сменные наряды проведены, планерка закончилась, так что пока у меня «окно», так кажется называется у студентов пустота между лекциями. Зачем пришел, Виктор?

- Насчет заявления об увольнении. Уточнить с какого числа писать.

- Торопишься удрать домой? Вот сейчас и поговорим с тобой. Да ты не крути головой, сядь, настройся на деловой разговор. Твои ребята уже подписали заявления, радовались, что закончили работу. Вот, наверное, перед отъездом повеселились, отметили такое событие, да? Да ты не бледней и не оправдывайся, сам таким был по молодости. Отпустил начальник цеха твоих товарищей, понял их души и порывы, не уговаривал. Где они сейчас-то?

- Уже уехали. И что торопятся?

- Во-во, и я о том же. Нет, Виктор, уже прежнего начальника, я за него теперь. Старика моего «наверх» забрали, с повышением пошел в управление комбината. Да и пора уже старичью место «хлебное» занимать здесь, беспокойная работа тут у нас – вырастил себе достойную замену и освободи дорогу молодым. Я уж тут в карьере с десяток лет работаю, света белого не вижу, да и тем более сам из местных – здесь родился, вырос и учился в школе, так что получается из аборигенов, с перерывом на горную учебу. Да ты и сам поди догадался, что бывший начальник горного цеха – мой отец. Как он достал меня своими советами и выговорами, кто бы знал.

И Виктор зачем-то вспомнил как он сам подвергался нападкам Николая Ивановича за эту неделю, что отработал горным мастером. Всплыли в памяти подковырки и ехидство Алика с Барином насчёт его командирства мастером, благо они попали в ту злосчастную неделю в одну дневную смену с Виктором и наглядно видели его первоначальную обреченность и позор, не ведая при том всю подоплёку большого «механизма» работы карьера.

- Так ты не торопишься? Домой. Что ты там забыл… Девицу, родителей? Не гоже в твои годы так делать – удирать с родного производства. Подождут пока дома. Твои друзья маху дали, не дождавшись окончания месяца – они получат по тарифу и повременные, а не по сдельщине и кубам, да вдобавок останутся без премии. Тебе деньги нужны? Не помешают, говоришь. Так вот, Виктор, предлагаю тебе по старой памяти – ты выручал нас на водоотливе, неплохо отмастерил неделю – следующее…

Выходило для Виктора так, исходя из планов Николая Ивановича – две-три смены ещё отработать помощником машиниста экскаватора, в ночную смену («ставлю тебя туда, Виктор, где тяжко будет – для тебя и для цеха»).

- Потом закрываем на тебя сдельные наряды на добыче руды, имеющуюся у тебя повременку по водоотливу и ремонтам проводим по тарифам пом-маша, недостающую смену-две за август – за твои заслуги и помощь – дорисую, выписываю тебе дополнительную премию за август, - перечислял уверенно, как будто это было само собой Николай Иванович.

- Но в таком случае окончательный расчет будет не ранее конца первой декады сентября и выдадут его тогда всем рабочим с зарплатой. Наряды и табеля на тебя закрою сам и своевременно, а Марь-Ивановну предупрежу, чтобы она выдала тебе «расчетные» чуть пораньше срока, не дожидаясь дня выдачи зарплаты, как только сделают на тебя окончательный расчет. Беру огонь на себя! – И новый начальник цеха хмыкнул.

…а пока вот тебе совет, Виктор. У тебя ж каникулы начались, убирайся пока с глаз долой, съезди куда, проветрись, убей время до получки. Отдохни морально, обозри нашу Хакассию – когда ты еще удосужишься сюда попасть, так ведь? Есть здесь что посмотреть – Абакан, Черногорск, Минусинск в глубинке нашей. Что в Красноярск к брату рванешь? Ну вот и славненько… черт вас обоих занес в Сибирь. Молодцы! Такие люди нам нужны. Он кто, геолог?! Ну – ваще, везёт же некоторым людям.

- Витя, вопрос к тебе скользкий. – Глаза Николая Ивановича смотрели на него жестко и требовательно. – Скажи, а когда и где ты так неплохо научился командовать?

- Перед началом первого курса на уборке картофеля случайно назначили одним из шестерых бригадиров. В школе был капитаном спортивной команды своего класса. После первого курса на геодезической практике назначали одним из трех бригадиров. Вот, пожалуй, и все.

- Пока всё – перефразировал задумчиво начальник цеха. – Вроде всё обговорили, Виктор? Свободен. Прощай. До свидания не говорю, ведь забудешь или же некогда будет зайти перед отъездом домой. Так? Проходил я эту науку.

И уже пожимая руку Виктору, Николай Иванович неожиданно спросил: «Через год ты будешь дипломированный горный инженер. Сделать в твой институт запрос на тебя к нам на работу? Поедешь? Ну, думай. Думай в Красноярске, Хакассии, Свердловске… - время у тебя еще есть. Прощай, бродяга и вечный скиталец, брат по оружию.» И добродушно рассмеялся вслед уходящему, пробормотав тихо и скорее для себя: «большому кораблю – большое плавание»

…Вот и стали мы на год взрослей…

 

* * *

 

Летние каникулы для студента – четыре недели, может быть и календарный месяц. В этом году им дано было отдыхать с 27 августа (воскресенье) по 24-е сентября включительно. Официально «начались» каникулы и у студента 4-го курса Виктора, который уже никуда не торопился как на пожар и которого уже мало кто ждёт. Отсчет пошёл.

- Здорово, наёмник, - приветствовал его в ночь с субботы на воскресенье 27-го августа машинист экскаватора № 3 Терехов; это была первая «дополнительная», с подачи нового начальника цеха, смена Виктора. – Ты ещё здесь? Сегодня со мной работаешь, я уже успел заглянуть в журнал нарядов; долго спишь. Ну, айда на наряд. Какие там нам сегодня призы раздадут?

За «наемника» Виктор на Терехова не обиделся, ему уже приходилось с ним работать, тем более на самом деле практикантов редко закрепляли на постоянно за каким-либо определенным экскаватором и машинистом, частенько перебрасывая с места на место.

- Победа, твои, слышал, уехали? – спросил Терехов, шагая рядом с Виктором. – Алик тоже уехал? Хороший был напарник, прямо таки рожден для экскаватора. – А что у него имя такое странное – Алик, как вроде детская зовутка. А он тебя частенько звал Победа. Как говоришь правильно сказать «Алик»… Ну и имя на самом деле, с размаху не выговоришь и забуксуешь на эту самую то ли «ф», то ли «в». Значит, уехали. А ты-то какого черта забуксовал?

В эту ночь они с Тереховым, уже под утро, потеряли зуб с ковша экскаватора и вовремя не заметили как и куда он пропал – то ли сорвался в забое, то ли при их селективной отгрузке зуб ушел в самосвал с породой – это лучший вариант; в другом случае если зуб отгружен с рудой и «ушёл» на обогатительную фабрику… попал в дробилку… заклинил, переломал, аварийный ремонт, простой. Виктор взмок от волнения – просмотрел ведь, а Терехов чуть ли не заикаться стал – проворонил, - когда сообщал горному мастеру о пропаже зуба и получил в ответ спокойное ЦУ (ценное указание) в виде бодрого «стоп, ребята; отгрузку руды прекращаем, гони все в пустую породу, может проявится «болезненный»; на фабрику сообщу, чтобы были повнимательней; и посматривайте внимательно в забое; поехали, штрафники.»

«Повнимательнее»! – это будет выглядеть так. Терехов грузит все подряд и без разбора в самосвалы, ярко освещая забой и вглядываясь в массу камней, рядом сидит помощник и внимательно зырит за снующим ковшом или же наблюдает за забоем снаружи чуть в стороне за пределом радиуса действия ковша экскаватора; 80-колограммовый зуб, столько весит новенький и неизношенный, один из пяти на «челюсти» ковша, из марганцовистого рассчитанного на стирание железа, крепится загибаемым кругляком-стержнем, который также истирается – ломается – теряется (эх, Терехов); на приемном бункере фабрики ведется тщательное наблюдение за решеткой, дробилка под постоянным надзором машиниста, включена аварийная система металлоискателя, бегает оглашенный мастер-обогатитель… - все ждут долгожданный хруст марганцовистых плит в зёве дробилки, бывает иногда такое, если не срабатывает план перехвата; бригаду экскаватора номер три утром поволокут на «ковер» с разборкой «ночного полета».

«Не дрейфь, Терехов.–Раздалось в рации под самый занавес смены. – Пронесло. С фабрики известий об аварии не поступало, так что можешь идти спокойно спать, может отмажу вас перед начальством; понедельник – день тяжелый». - И рация с хрипом захлебнулась.

Виктор поел в столовой, поехал в общежитие и там с девяти часов утра продрых беспробудно до полпятого вечера. Продрал глаза и опять подался в столовую. Поиграл в карты с новыми соседями по комнате и вновь подался на любимую работу искать приключений во второй своей «дополнительной» смене.

Черт бы побрал эту ночь и этот занудный нескончаемый дождь, казавшийся бесконечным кабель и маршрут на перегоне «одиннадцатого» экскаватора с его ершистым машинистом Тучнолобовым! Кстати, Тучнолобов обитал в их общаге. «Ну что, Победоносцев, - кричал он Виктору сквозь порывы мокрого ветра, - прорвемся?» Он отлично знал, что Виктор ни какой там Победоносцев, что его кликали просто Победой – вроде ни за что и почему-то в смене, - но уж если так повелось, да при задиристом ещё характере Тучнолобова, благодаря которому тот сам вечно числился на вскрыше и верхних горизонтах, которые не славились большими деньгами. Вот ить как – главное, руда, по ней и судят победителя, проигравших здесь нету – и все же и все же… Есть такое у горняков – коэффициент вскрыши, это сколько приходится раскопать и вывезти вскрышных пород для изъятия из недр руды; и заметьте, что такой коэффициент идет как кубометр вскрыши на тонну руды… не потянешь вскрышу – не дополучишь и руды. Конечно, при всем этом отгрузка вскрышных пород против руды – ой как в рублях отличается для машиниста такого задействованного экскаватора, то есть дешево и сердито. Но Виктор, начавший свою работу на Соре, именно начал с Тучноголовым, который чуть ли не насильно засадил его за рычаги машиниста. Два рычага – под каждую руку, две поворотные ножные педали, и ковш идёт во взорванную горную массу, загребает, поднимается, разворачивается к ожидающему тебя карьерному самосвалу, разгружается. Всё быстро и синхронно, потом идет гудок: «один» - руда, два – вези на вскрышу. Виктор на пробе зарыл ковш в подошве уступа, аж экскаватор подпрыгнул, начал разворачиваться не в ту сторону, потом чуть не зашиб предохранительный козырек самосвала, с грохотом вывалил породу из ковша в самосвал… из кабины показалась разъяренная рожа водителя. Лиха беда начало! Вот за это и Виктор был благодарен Тучнолобову. Мастер по рации – машинисту «одиннадцатого»: «Что вы там творите? Негабарит пошел?» А вот сегодня, в эту поганую ночь, перегоняли «одиннадцатый» на новый забой – дальний, но уже ставший столь потребным в ближайшем обозримом. «Одиннадцатый, как идут дела?» - вопрошала рация. «Дела как сажа бела», - скрипел Тучнолобов. Система перегона «простенькая»: от КТП – карьерной передвижной трансформаторной подстанции, запитываемой с одной из опор воздушных карьерных ЛЭП, через соединительные ящики – лифты для обрезков кабеля с длиной от 50-60 до 100 метров, запитан экскаватор для перегона; линейные электрики поколдовали с подключением и пропали – «дальше уж сами». И вот тащишь и передвигаешь метры тяжелого кабеля, не упускаешь из видувысунувшего из кабины, Тучнолобова и зришь, дабы кабель не попал под гусеничные траки. И так метр за метром, успевай… «сверху» подгоняют по рации горный мастер и чуть пониже машинист экскаватора; дождь и слякоть не в счет. Бог мой горный, есть ж ведь где-то на свете «перегонки» - специальные машины для перегона экскаваторов и буровых станков на больших карьерах – впереди экскаватор по спланированной дороге, а сзади «на коротком поводке перегонка». «Одиннадцатый» тонул… но и 13-му экипажу с его упрямством… под утро сгрузили и увезли излишний кабель, из тумана проявились линейные электрики.

После смены Виктор поспал, согрелся, сходил на пять часов вечера в кино, потом зашел в столовую. Полтора часа затем играл в волейбол на спортплощадке, что недалеко от общаги. Уже к вечеру сразился в карты с жителями своей комнаты в какую-то глупую игру. «А что, имею право, «приработок» от начальника цеха закончился, долгожданные каникулы начались, сдельную зарплату получать еще рано… так что - !» так что 28-е августа, понедельник, заканчивался.

 

* * *

«Если все четко и заранее распланировать, как учил по экономике и сетевому планированию доцент кафедры с именем Евгений Клавдиевич (таких и не сразу встретишь), - то победы, правильности выбора и благоприятного исхода не миновать, быть иначе не должно», - так говаривал он частенько на своих стремительных и скучных для горняков лекциях. Но смотри-ка ты, ан пригодилось! Виктор посчитал свои наличные, есть еще, уточнил расписание и уже окончательно принял дальнейшее решение: «Так тому и быть!»

А вообще-то в Красноярске Виктор уже успел побывать - полгода назад на зимних каникулах с подачи родителей он побывал в гостях у брата, который определился там после своей службы на Дальнем Востоке. Год назад, в сентябре, Виктор не заторопился домой на каникулы после своей I-ой производственной практики на Балхаше - а куда торопиться, если из письма матери узнал, что любимая девушка его уже не ждет, -  и опоздал увидаться с братом. Вот такие скучные дела; родители - молодцы, попытались потом исправить огрехи его молодости и чуть ли не насильно, оплатив поездку, отправили в Красноярск.

Как добраться с Абакана мимо Сорска до Красноярска? Да просто. Садитесь на «железку» и с южного направления двигаетесь до Ачинска (не путайте с Канском, он стоит восточнее Красноярска), который и стоит на транссибирской магистрали, затем направо и вперед на Восток. И делов-то! Кстати, ходит поезд Абакан – Красноярск; из самого Сорска - то не уехать, езжайте из него автобусом до станции Ербинская  - и вот вы уже на железнодорожной ветке. Так поехали?

Полдевятого утра Виктора разбудил дождь. Ну и какого черта еще откладывать Красноярск, что нам дождь, что нам проливной, когда брат -Виктор никогда и никого в жизни не предупреждал о своих приездах (глупо тратиться на телеграммы) - ждет тебя. И в «четырнадцать тридцать» автобус повез его до станции Ербинская. Нищему собраться – только подпоясаться. Уехать желающих в Красноярск было достаточно, и без Виктора хватало, тем более поезд-то проходящий. Впрочем, общий вагон всегда в почете и продают туда, будто в безразмерность, билетов почти без ограничений. И в 16-00 часов Виктор садился в поезд Абакан –Красноярск; подумаешь – общий вагон на 16 часов пути, эка невидаль, тем более в ночь. Хотя, конечно, маетно и жестковатыесиденья;  только в тамбур отойдешь покурить, глянь - а твое место уже забито теткой с мешками и тебе предлагают примоститься четвертым или даже пятым на лавке; в полночь Виктор урвал себе место на третьей (багажной) полке в соседнем отсеке и раненько, прямой и стройный, еле сполз вниз - подъезжали к Красноярску. «Солнце красит нежным светом стены древнего кремля, просыпается с рассветом вся советская земля», - так впору было запеть утром 30 августа на подъезде к Красноярску в семь часов сорок минут. Бока и спина немилосердно болели, но радовало то, что с собой не было ну никакого абсолютно багажа и ничто не омрачалосветлого момента новой встречи Виктора с уже знакомым Красноярском.

 

** *

Красноярск. Семь сорок. Утро.Железнодорожный вокзал. Переезд до аэропорта, там где-то рядом и «контора» брата, располагающаяся в бараках. «Где найти такого-то?» И они обнялись, два братана, очень уважающие и любящие друг друга, старающие и ранее не забывать и помогать «идущему сзади», ибо всякое в жизни бывает. Восемь тридцать.

- Вить, придется тебе потерпеть до вечера. Начальство меня не отпустит, завал  по камералке идёт. Обрабатываем данные гео-разведки по одному из притоков Подкаменной Тунгуски. Читал «Угрюм-река» про Прохора Громова? Вот там я  все лето и пролазил; зачем-то материалы срочно затребовали.

- Чать новое месторождение открыли? - не удержавшись, съерничал Виктор.

- Ну, в общем, до вечера перебьешься?  Сходи пообедай, поброди, в кинотеатр «Пилот» тут поблизости загляни - там фильм хороший идет «Молодые», а после обеда иль поближе к концу ко мне - авось начальство смилостивится. Договорились? Денег дать? Правда у самого не богато.

- Не боись братан, хватит у меня. На двоих. Ведь не будем же мы сиднем сидеть, ничего и никого не узрев; ведь я к тебе в гости, не проездом.

Братьям повезло. Семнадцать сорок. Не успели они далеко отойти, как увидели много народу на подъезде и подступах к зданию аэропорта. «Это что еще такое? - недоуменно пробормотал брат Виктора. - Никогда еще здесь такого столпотворения не видал. Что дают, что высматривают?»И они дружно начали пробиваться вперед, а милиция перекрыла доступ к подъездной дороге к аэропорту. Кавалькада машин с затемненными окнами быстро подъехала к центральному входу и свернула направо через открытые железные решетки на взлетное поле. И Виктору показалось, что он узнал кого-то в передней машине. «Давай туда, к решеткам! - скомандовал он брату. - Да не туда, где проехали, с другой стороны. Давай быстрее, пока народ не подвалилтуда.» И они пробились к железной стрельчатой решетке, где их уже начали трамбовать к железным пикам ограждения, - народ пришел в память и хотел видеть, как машины подрулили к недалеко и отдельно стоящему самолету, как из первой машины вышел человек и начал подниматься по самолетному трапу, как остановился он у овала входа, повернулся лицом к народу и, не торопясь, помахал рукой. Эти мохнатые брови Виктор узнал сразу, да и брат его обладал прекрасным зрением. Это был наш второй легендарный Ильич - генеральный секретарь КПСС Леонид Ильич Брежнев; что уж его занесло в Красноярск – но да мало ли «хлебных» вопросов у страны. Они - Виктор с братом - потом еще побродили по городу в тот вечер, посмотрели на речной порт, на пятипролетный гигантский мост через Енисей, соединяющий Левобережье и Правый берег города, видели чашу спортивного стадиона. Начало смеркаться, когда они зашли в кафе, поели и выпили на двоих триста грамм вина - за встречу. А в одиннадцать вечера - отбой, Виктор улегся спать на представленной ему раскладушке на веранде частного дома, которую временно снимал его брат с двумя такими же неустроенными товарищами. «Обещали скоро общагу дать или же на худой случай поселят в Есаулово, нашем базовом поселке в сорока километрах от города. Прохладно сейчас уже конечно здесь на веранде, но ты, Вить, потерпи; на, дополнительное одеяло. Не надо что ли?»

Вот и закончился день первый у Виктора в Красноярске.

 

Утром Виктор вставать не торопился: хоть и раскладушка, но не деревяшка же под тобой. Все ушли на работу, его бросили. Привёл себя в порядок и побрел куда глаза глядят и куда ноги его понесут. На каникулах всё ж находится, куда торопиться. На дворе 31-е августа, четверг, лету каюк, но погода здесь уютная. И куда  ж с утра податься бедному студенту? Ну конечно в столовую; хватит пирожками с картошкой и капустой питаться, трескать тюльку и «завтрак туриста». Сосёт в желудке – значит пора в столовую и нечего из себя святошу строить, медведь вон тоже лапу сосет, но летом же жирок нагуливает. «Вот спросят меня, - Виктор почесал свою лохматую голову, - что зимой делал? Медведем, скажу, работал. Это как? А как и полагается медведю зимой в берлоге: спал, лапу сосал, весны ждал, ну и, конечно, свободы. Что чувствует весной медведь, какого его настроение после зимнего «мавзолея»… сами понимаете.» После столовой Виктор увидел тир и не удерживал себя – так и потянуло по привычке туда; стрелял стоя, от плеча, чуть ли не навскидку и в быстром темпе; работник тира только успевал хлопать глазами, когда стрелок переламывал винтовку, в народе прозываемую «мелкашка» и садил свинцовыми пульками по самым мизерным мишеням. Получилось у Виктора с такого перепуга, да еще все лето не стрелял, шесть из десяти в его пользу. «Ладно, годится, - подумалось Виктору в тот момент. – А какой хороший винегрет был сегодня в столовой, не склизкий и вкусный, и чаек хорош, и гарнир, и все прочее дешево и от пуза, чем не жизнь! И что на нее жаловаться, вот и кинотеатр «Совкино» и что там у нас сегодня идет: ага, «Профессор преступного мира.» Или ну его побоку, этот культ-поход вместе с его профессором. Не, не гоже так, как же без культпросвета!» После «перекрученного» фильма потянуло на волю, на простор и Виктор оказался на Енисее. «А почему говорят: Енисей-Батюшка, а про Волгу – Волга-матушка…» Могучий серо-свинцовый Енисей с проседью барашков мелких волн гордо нес свои воды на далекий Север, а здесь стоял на береговом приколе пароход «Святой Николай», на котором Владимир Ильич Ульянов-Ленин в 1897 году отправлялся в ссылку в село Шушенское. При В.И. Ленине Виктору не довелось жить, даже его отец и тот родился через два года после смерти вождя; но Виктор мог похвастаться, что ещё захватил второго – «вождя народов» - незадолго до смерти того. А какого, интересно, было Ленину в Горках под Москвой, - вы видели эту усадьбу и слышали голос великого вождя? А картину «Ленин в Горках» знаете, где он в кресле зимой 23-го года… свято место пусто не бывает и неизвестно что еще лучше – шило или мыло…

Когда нет женской руки в доме, трудно сдержать мужской беспорядок… Не особо-то и уютно было здесь на «съемной жилой площади», но да, не нам, грешным, судиться. В шесть вечера пришел с работы брат Виктора, они сходили в столовую и «для оценки дальнейшей ситуации» побывали на автовокзале, а в восемь были уже дома. Сразились в шахматы, схватка была упорной. Чай (пустой), книга, отбой в 23-20… а что, чем не отдых, без забот и без хлопот! «Надо порешить ещё вопрос насчет ближайших выходных брата – чем займемся,» - шевельнулась едва ли не единственная мелкая за весь день мысль в мозгу у Виктора перед его провалом в сон.

 

После утреннего подъема – ни шатко ни валко и не так рано Виктор атаковал кассу Аэрофлота. «Сегодня 1-е сентября, билет беру за десять дней заранее до Свердловска, опять же с вылетом отсюда, с Красноярска; десять дней срока является гарантией на наличие авиа-места, окончательного расчета в Сорске и времени на отъезд оттуда – правильно? Ну вот и ладненько, значит приобретаю сейчас авиабилет, пора задуматься и об организованном отступлении, как учил…»

«Взять власть в свои руки – наша задача!» - как учил нас великий Ленин. «Так, так, возьмем. Так чем мы займемся с братом завтра с утра? Явно, что не чем-то простым, но просто занимательным! Начнем с … » - Виктор все ж придумал, как оторваться от рутины повседневной их действительности.

- Ты Красноярскую ГЭС видел? – ошарашил вечером Виктор брата прямо на пороге.

- Не довелось еще как-то: зимой не до того было, а лето просидел в тайге.

- Во-во, москвичи, наверное, так же брешут. А она, ГЭС, где находится, далеко??

…в пополудень Виктор отдремал два с половиной часа «в горку», на семь вечера они сходили с братом на фильм «Огненные тропы» в кинотеатр «Октябрь», потом чай и отбой в 23-20… а впереди –то ли еще будет!

 

Так кто не бывал в этом городе светлом? В десять-сорок утра 2-го сентября, суббота, автобус уносил их по горной удивительной дороге в Дивногорск, город строителей и работников знаменитой в СССР Красноярской гидроэлектростанции; незадолго до въезда в город дорога заделывала в своем изгибе такой «тёщин язык», что не сразу приходишь в себя. В самом городе двухэтажные деревянные дома с пристегнувшимися к ним по соседству бараками; прямые улицы, запах сосновой хвои вокруг и в наступающих горах. Виктор рта широко, конечно, не разевал – эй, раз-зявы, и не такое видели… или же увидим, в конце концов, - но один раз все же страшно удивился: по деревянным мосткам им навстречу беспечно катила детскую коляску очень молодая улыбающаяся женщина, будто раздающая цветы вокруг встречным жителям и гостям таежного города. И даль эта светлая – час пути от Красноярска. Чтобы увидеть ГЭС воочию – во всей её монументальной грандиозной величественности, дуга плотины перекрывала Енисей с двух крутых и обрывистых берегов на многоэтажной высоте, - братьям после осмотров местных магазинов пришлось еще прилично шагать по береговой дороге, где дорожных знаков и движения на дороге особенно-то ненаблюдалось и спросить не у кого было.

- Так верной дорогой идете, товарищи? – вопросил один из них нетерпеливо.

- Сюда не зарастёт народная тропа с травой по пояс.

- Однако, подходим. Слышишь неумолчный нарастающий шум, будто гул идёт. Да и дорога вырулила почти вплотную к реке.

И вот панорама ГЭС открылась перед ними.

- Пойдем поближе. Мечтаю пройтись по верху плотины.

- Не пустят, - рассудительно сказал брат Виктора. – Не положено посторонним, да и идти уже не стоит – туда ещё далеко и это только из-за громадности плотины кажется что до нее близко.

И они дальше не пошли… вроде как два шага не дошагали на пятикилометровой дистанции.

С обратным автобусом до Красноярска они промахнулись – да, будет, но не так скоро. Им посоветовали не унывать, вон с причала и по реке на «Ракете-62», делов-то на полчаса – и вы уже в Красноярске, в речном порту. Додумались же люди до таких «Ракет» - свои, советские спецы… глядишь и дальше что покруче выдумают, - да, судно на воздушной подушке, это тебе не фунт изюма и репу чесать пятерней. Первый раз Виктор плыл на такой технике, да брат его тоже. И наблюдать с палубы интересно, не нравится – катись в салон.

- Ну вот и всё что ли на сегодня? – почему-то тоскливо вопросил брат Виктора. – А время всего-то пятый час дня. Что будем иметь, Витя?

- Когда пришлые вламываются в незнакомый им город, они первым делом должны быть где?

- Ты не прикидывайся сиротой казанским, этой зимой был уже у меня в гостях в Красноярске. Так где должны быть твои пришлые?

- При захвате город отдавался на разграбление, но мы не такие кровожадные и должны быть в…

В Краеведческом музее. Вот что должен сразу посетить приехавший в чужой неизвестный город!

…все остальное просто, известно и доступно: в шесть часов вечера дома, чай, шахматы, в 23-00 сон…

 

Наступил второй полноценный выходной день. Любопытства и заинтересованности оставалось еще много. Но для начала поздно встали, надо ж выспаться, по крайней мере – брату, он то хоть и на камеральных, а не на полевых работах, но все равно есть же разница между студентом и профи. Сходили днем в столовую, а ровно в 13-00 братья уже находились на ипподроме. Инициатором посещения стал Виктор: «Хотел всегда скачки посмотреть. Ты не против? Черт с ним, что там тотализатор водится…» Долго они взирали на сам ипподром, беговые дорожки, на жокеев и колесницы, на толпящихся людей и подозрительно неподвижных в ложах и на скамейках рядом. Изучая программку вот уже битый час, Виктор начал ёрзать от нетерпения.

- Что, уже лошадку выбрал и забег? И руки чешутся лишнюю деньгу в кассу тотализатора отнести, да? Да вижу, вижу я твое нетерпение. Судьбу хочешь испытать, с государством поиграть, а дело-то это дохлое и проигрышное. Хочешь – так валяй, иди, что встал! Только свои трать.

В одном из заявленных забегов лошадь Виктора пришла третья, а в другом очередном – шестая.

- Неплохо немного, - подытожил брат. – Раззадорил ты меня. Я вот о чём подумал, глядя как ты рубли просаживал… прогуляюсь-ка я туда, а ты передохни.

- Какой забег и на кого ставишь-то, скажи – болеть буду. На Алмаза и Зорьку? Так это у них только имена красивые, слышал я что тут о них говорят, пока толкался в очередях. Ну иди, стратег гремучий и подкованный.

Брат неторопливо ушёл, а Виктор совместно с толпой начал выкрикивать что-то, но явно не хулиганское и отвратительное, - а что он знал, кроме как «судью на мыло». Брата долго не было, и Виктор отвёл душу за последующих два забега; в первом Алмаз все-таки приперся, хоть и со скандалом лошадиным, первым к финишу, а во втором забеге какая-то незаметка победила, на что Виктор явно не огорчился, - эта лошадка шла в конце, потом в середине, а за последний круг резво обошла двоих претендентов – жокей дело знал; ведь перед забегом они знают ставки тотализатора, или же нет…?!

Вот и братан подвалил. Идет помятый и растрепанный, и в руках кучка мелких помятых бумажек. Но на физиономии его расплывается довольное и долгожданное сияние.

- Вот, - коротко сказал он. – Поделим?

- Не. У меня свои ещё есть. А это – ты взял, ты и радуйся. Твоё. Забери без обиды. Сколько хоть там у тебя? Намного ограбил ипподром? Хотя местных тузов ты никак не обидишь.

Выигрыш брата тянул под мою месячную стипендию.

А в 17-00 часов они сидели на стадионе и внимательно смотрели как идёт товарищеская встреча по футболу «Автомобилист» (Красноярск) – «Вашаш» (Венгрия). Всё ж не дворовые команды встречаются, но у перекупщиков братья билеты покупать не стали, а достоялись в кассовой очереди. Футболисты играли не торопясь, старательно, не нарываясь на неприятности; видно было, что венгры замерзали на поле. Первый тайм отбегали впустую, а когда во втором тайме гол влетел в ворота футболистов «Вашаша», Виктор пожалел, что повторов голевой ситуации, как по телевизору, не делают, да и сидели они не очень удачно, где-то на линии венгерских ворот.

Братья друг друга уважали, разница была – но небольшая, в душу не лезли, когда надо было – помогали. Вот поэтому и подъехал Виктор в Красноярск, вот потому так неплохо и встретили его. К вечеру того дня стандарт: столовая, шахматы, чай.

- Ну что, - спросил Виктора брат. – Завтра убываешь?

- Кончился праздник. Да и тебе пасти меня дальше некогда. Поезд вечером.

- Понятно. Заскочишь, когда определишься?

 

Это точно, что всё заканчивается. И праздники тоже, да еще чужие. Утром, не слишком рано, Виктор встал, съездил на железнодорожный вокзал и купил билет на поезд «Красноярск-Абакан» до Сорска, в общий вагон – кто ж билет покупает в день отъезда, какова шинель – такая и утеха. Днем от скуки посмотрел сборник мультфильмов, потом «Чувак из 5-Б», сходил в столовую.

- Я тебя провожу, Виктор. Во сколько твой поезд? В 18-18 часов. Понятно, пораньше отпрошусь, чтобы с тобой успеть к поезду. Слушай, тут сегодня двое ребят прибыли с Таймыра с образцами и кой-какими данными гео-съемки; попутно нас угостили ряпушкой и пелядью – не хочешь белорыбицы Северной?

- И куда ж мне с ней таскаться?

 

* * *

Утром 5 сентября, во вторник, в 10-00 часов поезд прибыл на станцию Ербинская. Через 40 минут Виктор сел в автобус до Сорска и там был уже в 11-00 часов. Съездил на рудник, там узнал, что новый начальник цеха Николай Иванович его не обманул, а Марья Ивановна, памятуя наказ Н.И., сказала Виктору, чтобы тот подъезжал завтра после обеда за расчетом. «Ну вот, - подумал Виктор, - расчет вроде был правильный: отлет в Свердловск 11-го, расчетные «копейки» дадут завтра 6-го сентября, куда деть лишнее время? Да, Марья Ивановна сказала, что получать мне – если в переводе на мою стипендию, то их четыре или пять… так что пойду-ка я сегодня в ресторан!» И в итоге он лег спать только в три часа ночи. А под утро ему приснился пароход «Святой Николай», шедший прямиком из Красноярска прямо на него, Виктора; «Св.Николай» громко гудел, гулко шлепал по воде шлицами боковых гребных барабанов, летел по Енисею и, наконец, с дымом прорвался куда-то прямо через Виктора. «Куда это он? Не-уж в даль светлую… постой, а куда это Владимир Ильич направлялся тогда – куда и зачем?»

 

От всяких непотребных снов человеку надо обязательно избавляться. Будь то кошмары или вещий сон. Тут поможет судьба и её случаи, и старое предсказание старой гадалки или же что иное – в жизни всё пригодится.

«Стану постарше и поумнею – насобираю издания «История КПСС» за разные годы издательства, проштудирую их и сравню, как и кто понимает и командует данной историей, - так думал утром Виктор, не торопясь вставать слишком рано. – Время ожидания у меня еще здесь много. На пятом курсе прочтут «Научный коммунизм», подкуют, ну а пока…»

В три часа дня он получил расчетные деньги, зашёл в столовую, «его величество организм» уже требовал подкормки. Так не поехать ли туда, что ему сейчас близко и доступно, ведь если не сотворить такое, всю жизнь потом будешь маяться!?

«А значит, остаётся одно – вперед к Ленинским местам, попутно сгребая попавшуюся на дороге географию. Если так, то не стоит откладывать и тратить силы и время на беспутное времяпрепровождение. Итак, уточняем время и маршрут… сегодня поздний вечер 6-го сентября, среда и получается так…»

 

 

* * *

Ночью, в 2-15 автобус вёз его на станцию Ербинская, где уже в 3-20 он уже садился в поезд на Абакан. Другого пути в Шушенское не было, и в столице Хакассии он был в 6-45 часов. Он успел попасть, с учетом всех возможностей, на автобус до Шушенского на 9-40 часов. Езды предстояло около двух часов, по пути он увидал Минусинск – деревянный городишко на открытой местности, знаменитый по местным понятиям как «полюс холода», проехал большое Знаменское и подъехал на автобусе к автовокзалу Шушенского. Прибыл, бродяга!

Шушенское представляло из себя большое село, являлось райцентром и вполне могло потянуть на п.г.т. – поселок городского типа с его современными двухэтажными домами и новым пивзаводом с отменным качеством пива для множества приезжающих сюда туристов; для последних и жителей Шушенского было всё – школа, столовая, прекрасное оформление зданий и улиц, одним словом – не соскучишься, не то что раньше, хотя и тогда село считалось зажиточным.

Виктор не торопясь брел по улицам поселка, не захотев даже спрашивать верной дороги. И он его увидал: «Музей-заповедник. Мемориал В.И. Ленина.»

Висел график посещения мемориала, и ближайшая экскурсия предполагалась в 14-00 часов – количество сотрудников заповедника ограничено, и они работают экскурсоводами в строго отведенное время. Вот это и узнал Виктор, конечно – короче и четче, и то что ближайшая экскурсия состоится (после обеда) в «четырнадцать часов ноль-ноль минут», что явно не входило в планы Виктора и срывало его дальнейшее существование здесь. «Так и пролететь можно. Надо ведь вовремя успеть убраться отсюда – обратный путь далек,» - Виктор с отупением смотрел на большой плакат и не видел выхода. «Одиночек туда не пускают, надо ждать заявленных экскурсий или же сбора туристов в большую кучку.»

Любопытным везёт, удача на их стороне.

Все экскурсоводы (гиды) – педанты, и ни на йоту не отходят от своего образа – словесного, исторического, сценического. Экскурсии для них – не только их хлеб и долг, но и своеобразный образ жизни, временный уход от реальности в мистический мир Прошлого.

К воротам подваливала большая толпа разнокалиберных по одежде и манере поведения туристов, восторженности они и не пытались скрыть, разговаривая задиристо и открыто («хотя ведь не на концерт пришли, - мрачно подумалось Виктору, - можно бы и потише шуметь»)

«Но на каком же языке они общаются?» - наконец поразило Виктора. Он смешался с последними, успел получить ответ на ломаном языке, где разобрал слово «Прага» («ага, чехи; значит, братья – славяне; эти не продадут), критически оценил своё одеяние – ну явно не прёт, сейчас раскусят и под смех жизнерадостных чехов, одетых явно не по местной погоде, с позором выставят вон. Вот делов-то будет, всю жизнь Виктору «мечталось» вот так блестяще закончить свое турне где-нибудь в Шушенском.

Экскурсовод начала считать прибывших по головам, сбилась в недоумении на Викторе: «Ваш?»

«Я, я, - по-немецки вдруг выдал он «да.» - Иржи, судетский чех.» - Уже по-русски, но с большим акцентом.

Сзади его подтолкнули, вливая в общий запланированный поток. Преображенная экскурсовод начала грамотно и с напором обход с попутной лекцией, за ней повалила толпа.

«В процессе реконструкции и реставрации объектов мемориала, сюда, на часть нетронутой территории Шушенского, привозили и потом старые избы крестьян. Так что перед вами целый музей-заповедник, сами сейчас его увидите и удивитесь гармоничной целостности картины той дальней эпохи глухого сибирского села Шушенское, стоящего на реке Шуша при её впадении в начинающийся намного южнее Енисей,» - рапортовала экскурсовод.

- Мы посетим, - вещала она как заведенная (однако её речь успевал «дублировать» для делегации их переводчик): улицы старого Шушенского; дома, где проживал Ленин; зайдем в дом обычного крестьянина; побываем в лавке – магазине; будем в местном тюрьме-остроге; пройдемся к речке, где так любил погулять поохотиться Владимир Ильич Ульянов-Ленин.

Нда, есть на что посмотреть! В лавке сгрудились чугунки и ухваты с медальными самоварами, - и как, спрашивается, все это оказывалось в такой глуши для чьей-либо необходимости; несмотря на сибирскую глубинку местный острог мог похвастаться высоким деревянным тыном при заостренных верхах и толковой дежуркой стражников; дом крестьянина невысок по холодным меркам (заходишь – нагибайся), деревянный опять же для тепла и с маленькими окошками при ставнях; …а вот тут он проживал с Надеждой Константиновной Крупской на скромные «суточно-ссыльные»; здесь, около речки ловил рыбу, стрелял лису и видел такой же багряный лесок…

Вот и закончились чудеса Шушенского. А ты, Виктор, боялся, что не попадёшь туда, опоздаешь или не успеешь: вот и Шушинское одолел!

Но после Шушенского для Виктора тот день еще не подошел к концу: около четырех часов пополудни он уехал автобусом до Абакана, попав туда на этот раз всего за полтора часа. В Абакане – центре Хакасской АО (автономная область на юге Красноярского края) он проторчал почти до полуночи, хотелось за истекшие сутки (и даже – более) спать, но нельзя и надо «отрываться» по полной – центр, магазины, автовокзал, ж/д вокзал – в ожидании поезда своего назначения.

Под утро 8-го сентября в то глухое время, в какое напали на СССР 22 июня 1941 года, Виктор попал наконец в Сорск. Продрыхал, пока не разбудил голод, сходил в столовую, а потом завернул для разминки и «отходняка» на баскетбольную площадку. Вечером перекинулся в карты, услышал от своих соседей по комнате, что вот тобой, мол, интересуется комендант по общежитию, как это так – не работает, да и самого нет в наличии, а койко-место держит, нехорошо это, народ-то прибывает и свято место пусто не бывает. Посмеялись, да в два ночи завалились спать. Ну ничего примечательного! …шмотки собрал…

9 сентября, суббота, г. Сорск, столовая, баскетбол, столовая, карты. Ничего примечательного.

10 сентября, воскресенье. Встал в десять ноль-ноль. Сдал постель; посмеялся с комендантом крепости: «Вот, дождался!» «Да твои-то, мил человек, две недели уж как назад умотали домой. Половина – то твоих каникул уже поди прошла?» «Да,» - ответил Виктор сердобольному и неспокойному старикану, горняку на пенсии, и в 14-30 часов уехал на ж/д станцию, откуда в 15-40 часов уходил его поезд на Красноярск.

 

* * *

 

А не пора ли тебе, Виктор, задуматься по жизни. Возраст то уже приличный, третий десяток как разменял…

Эх, увидать бы тебе, Виктор, крейсер «Аврора», Смольный, Финляндский вокзал с броневиком, Зимний, Кремль, Мавзолей, Горки…

Повидаешь, Виктор, какие твои годы; начало ведь положено от Красноярска и Шушенского, всё ж до Ленинграда и Москвы уже ближе…

…В великом СССР шел 1972 год…

 

Утром в Красноярске он зашел к брату проститься, «бывай брат, мне пора обратно.» Они крепко пожали руки, и Виктор улетел рейсом № 8320 до Свердловска, где и был через три с половиной часа. Закончилась неразбериха с московским и красноярским временем, наступила пора уральского – свердловского времени.

На птичьих правах он поселился в общежитии – временно и полунелегально перебиться несколько дней до своего отъезда домой до родителей. А получилась задержка аж до субботы 16 сентября. Искал друзей и сокурсников, приятелей и знакомых, - просто по принципу «кого поймаю – того и съем». Повидал знакомых младшекурсников, погонял с ними в футбол, поискал друга и нашел – не обошлось при встрече без винца, походил в кино и долго отсыпался на железной сетке кровати. Своих одногруппников особо не видал – в «разбеге» по домам и в семьях; попались несколько местных сокурсников, к одному такому зарулил на огонек. Да и вообще – рано еще здесь быть таким как Виктор, - отдыхают ещё дома, с женами или без -, о делах рановато ведь. Вот и Виктор зарулил до знакомой подруги.

Дел, конечно, до начала нового учебного года предстоит ещё много. Сами посудите: узнать график занятий, уточниться с общежитием, подготовить к сдаче отчёт о практике, запастись канцелярщиной да мало ли ещё забот у будущего дипломника, которому после зимней сессии предстоит преддипломная практика, защита диплома, военные сборы, отпуск и отъезд к будущему месту работы!

«Так что пустое это время сейчас! И не пора ли на самом деле ближе к дому, где есть родные и друзья, кто хочет меня повидать,» - грустно подумалось Виктору, и он «побрёл» до автобуса, «который отвезёт его на «родное пепелище» в эту долгожданную субботу. Дома он пробудет с недельку, или что-то около того, а перед 25-м сентябрем заявится в Свердловск несколькими днями раньше, лады?!

Любил Виктор своё уральское привольное Городище. То есть, если говорить проще, - свой родной город. И обзывал свои родные пенаты «пепелищем» - тоже любя. Любил, слов нет, вот только жить там он не станет даже при лучшем раскладе. Не будет там, ибо поманят Виктора неизвестные просторы и большие дороги.

 

 

 

 

Перейти в архив


Новинки видео


Другие видео(192)

Новинки аудио

Разговор (стихи Л. Оболенской)
Аудио-архив(213)

Альманах"Клад"  газета "Правда жизни"  Книги издательства РОСА
© 2011-2014 «Творческая гостиная РОСА»
Все права защищены
Вход