Петербургский театр начинается с двери – дамбы, И с фойе залива, просторного, словно площадь. Дальше – вешалки кранов порта, оспорить дабы Афоризм Станиславского. Гардеробщика мощи.
Звать Василием. Служит со дня основания. Старый, Ещё первого постановщика помнит чётко. Помнит зрителей крики, помнит актёров свары. В серых пальцах трясутся линии, словно чётки.
Проходи же в зал – чай, билет за полгода куплен? Вот партер Дворцовой (занавес, словно тога), Бельэтаж Литейного – сдайся скорей ему в плен! Что играют? Вчера был Чехов, сегодня – Гоголь,
Послезавтра пойдут какие-то оперетки И балеты, что ставят реки, мосты, каналы… А под утро – премьеры пьес, что прискорбно редки: Небо хмурое полыхает стальным и алым.
Наслаждайся видами храмов и подворотен, Вызывай на бис постимперские пейзажи, Но запомни: здесь плач и смех выдают по квоте. Все вокруг молчат, словно статуи в Эрмитаже.
Их не тронет прибой букетов и плеск оваций, Море славы… Они – как боги на древней фреске. Можно сколь угодно с проспектами обниматься, Брудершафт устраивать с пьяным, богатым Невским –
Не поможет. Не расколоть их. Не вкрасться в душу. Поначалу беззвучны сказочные спектакли. Ты навек обречён только шелест дыханья слушать. Кто с порога болтал с чужестранцами? Чушь, не так ли?
Кто не шлялся по Петроградке в метель и слякоть, Кто и часа не простоял на мосту Дворцовом, Наблюдая Невы вздувающуюся мякоть… Кто ни разу дождливым ветром не поцелован,
Кто с актёрами не делился наивным горем, Кто не нюхал плесень фасадов и декораций, Для того Петербург – бессловесный, старинный Голем, Что умеет, как шут, приплясывать и кривляться.
Осознай бесполезность этики, чувства такта. Пропотей этим городом в белую ночь-горячку. Походи по ярусам вечным в момент антракта, И в буфете купи конфет алкогольных за щеку.
Выбрось прошлое: вот он, пафос первопроходца! И польётся музыка из оркестровой Мойки. Дирижёрской палочкой Троицкий мост взметнётся, И застынешь ты, и останешься тут, поскольку
Будешь принят в труппу «Балтийское Междуречье». Улыбнётся гранитный лев: чей-то путь окончен. Медный Всадник скажет: «Ты, слыша наши речи, Онемеешь под ораторию белой ночи».