Сегодня побывал в среде воинствующей посредственности…
Сказал и уже как-то неловко. Неловко использовать слово «посредственность» к людям пожилым, отягощенным различными личными проблемами и служебными иллюзиями.
Назовем их лучше воинствующими эстетами, так как они активно, даже агрессивно продвигают свое «профессионализм» в области литературы. Более того, они же уверенны в своей исключительной правоте.
Ну, так может быть, и нет необходимости говорить о них? Пусть себе перемалывают косточки всем и вся, да сами себя восхваляют из-за отсутствия широкого круга читателей? Ведь их же читательское мнение, по большому счету, уже не интересует. Отсутствие читательского спроса на свои произведения они объясняют кознями книготорговых организаций, невежеством читающей публики и засилием коммерческих издательств, которые заполонили весь книжный рынок опусами графоманов да «низкопробной» литературой на потребу публике.
Все бы ничего, если бы они не пытались уничтожить все, что на них не похоже, все, что не понимают и не принимают.
Но и это понять можно… Ведь если огонь творчества уже не гложет, то нужно же куда-то применить свободные время и энергию. Вот они и пытаются нравоучать, запрещать, создавать фестивали, альманахи, конкурсы, литературные мастерские и прочее, где бы они выступали в качестве главных арбитров, решающих кому быть, а кому умереть.
Но нам-то от этого не легче. С моей точки зрения, несколько человек таких воинствующих эстетов гораздо опаснее сотни графоманов. Из графомана при хорошем стечении обстоятельств (разнообразная литературная среда, возможность общения и прочее) может вырасти хороший писатель. Из бывшего писателя, добровольно влезшего в шкуру функционера и взявшего себе право определять что такое хорошо, а что такое плохо в литературе, пренебрегая мнением и читателей, и других авторов, из такого бывшего писателя уже ничего хорошего не получится.
А ведь так было всегда – как только писатель влезал в что-то еще, кроме своего писательского творчества, то на этом его творчество и заканчивалось. Или же, в виде исключения, рождались произведения на внутриписательскую тему. И, более того, графоман озабочен решением лишь единственной проблемы – донести свое творчество до наибольшего количества людей, если, конечно, исключить клинические варианты реальной мании. Но так разве писатель не должен быть озабочен этой же проблемой? Разве не для читателя он пишет? И если нет на его произведения читательского спроса, то, может быть, все же с ним что-то не так, а не с читателями? И нужно не под себя всех подгонять, а самому потрудиться над формой и содержанием того, что читателю предлагаете.
А когда писатели начинают друг друга оценивать, то это, с моей точки зрения, от полной невостребованности… Пишущего и востребованного писателя калачом не заманишь в ряды функционеров, потому как жизнь его летит быстрее, чем у прочих и ему нужно успеть все записать. И он пишет, пишет, пишет… Ему некогда отвлекаться на всякие дрязги да потуги. И, к сожалению, картина такова более всего распространена в провинции.
Союз писателей России давно превратился в отдел местной администрации, где о творчестве судят по утвержденным лекалам. Но самое страшное, что не находя себе последователей и подражателей среди взрослой аудитории, среди, так называемых, самодеятельных авторов, они, используя административный ресурс, пытаются распространить свое влияние на детей и молодежь, преподнося себя как официальных правильных писателей…
И чему же они научат? Свободе творчества? Нет. Они могут научить только тому, как быть посредственностью в литературе.
Быть писателем учит жизнь. Главное – разбудить свою душу, обнажить нервы, пропустить через сердце слова, которые ты хочешь донести до читателя. А чтобы слова обрели привлекательную и понятную форму, то для этого, помимо освоения родного русского языка, нужны не семинары и мастер-классы с нарвоучениями, а нормальная творческая литературная среда, где возможно товарищеское общение, обмен опытом, товарищеская критика, дискуссия, где каждый автор - Человек.
Видеогалерея
Фотогалерея
Аудиогалерея
Магазин
