Фотон

Дата: 29 Июля 2017 Автор: Журавлев Артур

=Рассказ-антиутопия=

 

«Если Бог есть, то вся воля его и из воли его я не могу…»

Алексей Нилыч Кириллов из романа Ф.М. Достоевского «Бесы».

 

***
Зеленый сидел в глубине комнаты перед зажжённой свечей, в мягком кресле, ноги вытянув на стульчик и подложив подушечку. В руках у него,примерно на середине, рассеянно раскрыта книга, но Зеленый смотрел прямо перед собой, на прятавшийся в темноте шкаф. Витражи задумчиво поблескивали, сервиз грустно подмигивал, а много лет пустовавшая ваза сиротливо жалась между салатницей и рядком фужеров. Лицо у Зеленого казалось спокойным, но таким пористым – все в морщинах, похожеена губку. Дыхание было ровным. Только едва-едва дрожали страницы в его грубых толстых пальцах. На вид ему было около семидесяти. Казалось, что Зеленого, когда он читал, очень сильно впечатлил какой-то особенный момент и вот, он ещё раз переживает его, обдумывает смысл, представляет детали и вдумывается… Вдруг Зеленый дернулся и посмотрел в сторону двери. Глаза испуганно уставились на неё, затем внимательно посмотрели на неподвижную ручку. Зеленый,тяжело вздохнув, отложил книгу:

-Как хорошо… Молодец… Завтракать что ли сейчас будем?

Ноги тяжело опустились в пыльные тапочки на мягком толстом ковре с индийским узором.

-Вот так… Хорошо… Овсяную кашу, конечно, овсяную кашу…

Зеленый сосредоточенно замер, глядя на свои пожелтевшие вязанные носки, и словно бы вовсе их не видя. Запыхтел как паровоз. Пальцы, вцепившись в подлокотники кресла, побелели. Он нахмурился, сжал крепко зубы, и кряхтя, вперед-назад, вперед-назад, вперед-назад – закачался. Раз-два, раз-два и… Поднялся. Мир вокруг дернулся, затрепетал, пошел волнами… Зеленый поплыл! Темная комната стала космосом, засверкала россыпями звезд: синими всполохами, фиолетовыми точками, красными разрядами. Голова закружилась, стопы стали легкими, словно встали на пышные облака, а в коленивысыпали по горести гвоздей, на спину сразу же взвалили мешок металлома и сказали: «Неси!». Сердце волновалось, шумело и стучало молоточками в ушах. Зеленый простонал одними губами:

-Ох ты, ох ты, Боже мой…

Пыхтение успокоилось. Огни пропали. Темный туман вновь молчаливо повис вокруг него.

-Идем, идем…

Зеленый приблизился к двери.

-Ну что же ты не спишь? Сны плохие приснились? – Зеленый улыбнулся, осторожно опустил руку на рукоять и тихонечко отпер дверцу, -  Это ничего… Это бывает… Это просто сон, потом обязательно приснится добрый! Вот я книжку открыл, где Гуля-вер в стране Великанов, сижу, а всё равно, опять, вот, да… Мучает бессонница. Все равно мучает бессонница... Вот так, всё равно, всё равно, бессонница, вот так… Обязательно добрый, обязательно добрый…

Зеленый легонько пригладил на голове пепельные волосы иисчез в дверном проёме.

-А-а-а… Свечу, свечу… - донеслось оттуда. И шарканье вновь приглушенно исчезло на пороге, где тапочки мягко уткнулись в ковер. – Ах, так, что же это мы? Овсяная каша, же, она ещё не готова, овсяная каша… Надо подождать. Поспи пока, ещё чуть-чуть, пока кашка сварится, пока…

В проеме снова появился сгорбленный силуэт Зеленого. Он протянул руку к свече. По ней стремительно бежали слезинки воска, огонек отчаянно маялся, размахивал руками, всматривался старику в сверкающие желтыми маяками глаза и осипшим голосом вопил:

-Й-а-а скоро лягу на тарелку, Архип… Андре-и-ич, й-а скоро лягу на тарелку! Не хватай меня, потуши меня! Не-ет – стой! Рождественская свеча! С-слушай! Я хочу рас-с-стаить с ней, мы с ней вс-с-сгда вме-с-с-сте с-с-стояли, рядыш-ш-шк-м… С-с-скорее, нес-с-си её, Архип-ч-ч-ч… С-с-све-ч-ч-ч, он-н-а ст-то-ит в ш-ш-шкаф-фу…Р-х-х-хип-ф-ф!

Пламя в экстазе заметалось. Зеленый засуетился и сгорбившись повернулся к витражам:

- А-а-а…

 Фитилек в муках загнулся. Комнату накрыла полная темнота.

-Боже, Боже, прости… - простонал Зеленый и снова повернулся к столу. В воздухе резко запахло дымом, медленно вздымались штришкисереньких дымовых петелек. – Ах, да, надо же идти… Рис, рис, рис… Ужин уже начинается, начинается…

Старик затоптался на месте, выставив вперед руки:

-Я уже иду, сейчас только засвечу свечечку, сейчас только, сделай пока домашнее задание, я помню у тебя стояла на прошлой неделе за задачку с «х» плюс… и «y» тройка… Три… За «х»… Три «y», три…

За звенели стеклянные полки витража, потом скрипнула дверца. Потом брякнулись, как спросонья тарелки, завизжала испуганно ваза, почувствовав у самой груди неуверенные мужские лапы, меланхолично потеснились фужеры, а рюмки хором гаркнули:

-Н-н-акатить н-надо!

И одна весело кокнулась об пол и укатилась под стол:

-По-о-ора-а-а-а…!!!

-Где же, где же… Она, где же… Кис-кис-кис… Иди сюда, моя, иди-и… - рука ухватила мягкое тело новой свечки, погладила и нащупала неровные отливки в виде ёлочки со звездой, - Подожди, а-а-а, нет… Нет… Ты вчера была с Володькой?

Зеленый осторожно вытянул свечку, развернулся опять к столу и тяжело задвигал ногами. Рука крепко стиснула мягкое тело. Свеча даже не смогла бы и издать писка, просто разинула рот и стала бы хватать воздух. Его голос дрогнул:

-Эй! - и он сипло провыл, - Не молчи! Скажи! Пож-ста… У вас точно свадьба? Да? И… А-а я? Мое благословение… Слово, мое, слово… Благо… Мое… Благо… Мое, мое, мое…. Ну?!

Он уперся коленями в стол и стиснул челюсть. Боль опять резанула суставы. Свеча согнулась в руке и покорно склонила голову с фитилём. Он дрожащей рукой воткнул её в уже остывающую лужу от первой свечи. Широкая ладонь зашарила по столу. Коробок запрыгал к краю, дружно отстукивая спичками:

-SOS-SOS-SOS … Ч-че-ерт! Проклятье…

Пламя осветило комнату. Верхушка свечи смущаясь, мягко зажглась и заулыбалась. Глаза старика слезились:

-Надо же позвонить ей и поздравить её с Новым Годом… Как же, это, как же… Вот вам и желтый огонек, не показывают, желтый огонек, календарь…

Зеленый схватил тарелочку со свечей и вновь шагнул в дверной проем:

-Света! Ты?!

Свеча плюхнулась ему под ноги, бросив мгновенный отсвет на стены. Тьма перед ним замолчала.
 

***
Зеленый ясно видел. Зрение его не обманывало. Часто задышал. Сердце так и заходило, так и забегало, оно так хотело поверить, вот и поверило сразу же: вот она! Она – здесь! Она перед ним. Стоит. Одета в домашнее, смотрит голубыми глазками спросонья, трет их кулачками, золотые волосы не причёсаны еще… 

-Света! Света! Света!..– старик хрипло взревел, устремился к ней. Она отняла ручки от лица и внимательно оглядела его.

-Папа?

Они стояли друг перед другом. И молчали. Её глаза обдавали холодком. Не единая черта не дрогнет. А Зеленый весь трясся, ходил ходуном, язык перестал слушаться, губы не могли замереть на месте и то и дело издавали неуверенное:

-Т-ты… П-прого...лась?

-А ты?

- А-а…Т-ты п-проголодалась?

 Сутулившийся всегда Зеленый теперь ещё больше согнулся, склонившись перед ней, мучая спину, но не смея ни на сантиметр согнуть колен. Не мог.

-Что с тобой, папочка? – она моргнула и поправила спадающие на лицо волосы. –Мы пойдем пить молоко?

Ноги ничего не ощущали кроме ваты и мягких пушистых облаков. Кажется, уже отчалили… И давно пора, видать. Зеленый медленно поднял руку. У нее выбивались из аккуратных веселых хвостиков волоски. Тонкие, очень чистые, недавно просушенные после мытья и мягкие… Они пахнут шампунем. Или нет? Зеленый тяжело втянул воздух. Должны. Или ему кажется? Нет, нет, нет… Пахнут, конечно же, ароматом детского шампуня… Пахнут?

Рука Зеленого дрожала на весу. Она тянулась. Она боялась, сама, в отдельности от него. Зеленый не понимал ничего. Не сводил глаз, не сводил глаз, не сводил глаз… В его голове установили громадный бур, качалки и начали добывать нефть и газ. У нее были голубые зрачки, как ледниковые озера, ледниковые озера…Его рука тянулась, сантиметр за сантиметром, неуверенно, ещё тянулась… Кончики пальцев немели, словно они окунались в те холодные воды в осенний месяц в Альпах. Ладонь покрылась потом, а изнутри уже оледенела, уходя в темно-синие глубины вечных вод. Уходя, уходя, уходя… Раздался стон. Зеленый вздрогнул, глаза на мгновения округлились и посмотрели куда-то в себя.Глаза как будто удивились. Да, это внутри! И до надсадной боли сжалось всё.  Девочка тихонько усмехнулась. Взгляд Зеленого вновь покрылся водянистой воспалённой пеленой. Горло напряглось, как неуверенная птичка-воробей – его мысль, влетела туда, а там, как трактором, проехали – хотел сказать, никак не вышло… Прядь её волос насмешливо свисала перед кончиком его указательного пальца, скрюченного в судороге, не живого, но в крайней ярости напряженного, жаждущего это едва различимое… Челюсть дернулась. Брови сдавили. Лоб сдавил. Зубы стиснулись, трещали… Палец был впереди, палец ревел:

-Я-а-а хочу чу-у-вствова-ать!

Её волосок дрожал. Осталось пять миллиметров…

Холод объял его всего. Все синело, синело, синело… А где-то заблестел свет, где-то над головой, там, где точно должна быть поверхность!

Зеленый видел этот тонкий волосок, как он чуть-чуть качается. И что на нем нет ни единой пылинки, перхотинки… Идеальный, светлый, Светиный…

-С-стой… - едва выдохнул старик, просто открыв рот, словно сейчас нырнет в омут.

Палец коснулся волоска. Зеленый замер. Губы подернулись кривой ниточкой. Второй нервно загнувшийся палец толкнул волосок. Зеленый напряженно всматривался. Зрачки дрожали:

-Где? Что? Где? Что? Да? Нет? Дай ответ?!

Вся сухая морщинистая пятерня, выпучив вены, накрыла её прядь и чистый белый лобик. Отдернула челку.

-Света...

-Молоко! – требовательно указала девочка на дверь на кухоньку. А Зеленый вдруг широко вздохнул и прокряхтел под озлобленные уколы в окаменевшей груди:

-Света, нет света, Света…

Она нахмурила лобик и ухватилась своими тоненькими ручонками и затрясла его:

-Ты чего-о? Я не понимаю! Ты чего-о?

Зеленый вдруг в отчаянье замотал головой, хрипя, закрыл глаза:

-Совсем нет, совсем нет, совсем нет, совсем…

-А-а-ау?! – комнату наполнил надсадный визг. - Я в домике! Я в домике!

Инфразвук сносил в его мозгу конструкции, мусор, древние пирамиды…

-Играем в прятки, играем в прятки, играем…!!!

Гром. Он видел серое чистое поле.

-Совсем нет, совсем нет…

Хлопок. На нем вырастали голые деревья.

-Догони меня, догони меня, догони меня…!!!

Треск. Валит мокрыми хлопьями снег.

-Я не вижу, я вижу, я не вижу, я…

Рев мотора. Яркий свет фар режет глаза.

-Папа, я поеду с ним, поеду с ним, поеду с ним!

Мотор оглушал. Свет фар жег, давил, душил…

-Стой, нельзя с ним никуда! Сто-ой, я сказал! Света-а!!!

Небо крошилось над его головой известняковой пылью.

-Нет, я его люблю, он меня любит, я его люблю, он меня…!

Визг тормоза. Вспышка. Крик. Тупой удар. Зеленый задохнулся:

-А-а-а-а-а...!!! С-с-с…а-а, с-с-стой, Света-а-а!!!

Мокрый снег растворился в белый туман, два желтых глаза томно мигали:

-Я хочу с тобой играть, я хочу с тобой играть, я…!!!

Сердце Зеленого прыгнуло в горло. Фары погасли.

-Почему? Прости…Почему-у? Прос…Почему-у-у?! Пр…

***

-Э-э-эй! – ворвался резкий голос.

Зеленый в судороге упал на пол, закрывая лицо руками, навзрыд плача и бормоча:

-Я не вижу, я вижу, я не вижу, я вижу…

Он старался прижать больные ноги, но от ударов об стену боль била его, как раскалённой кочергой.

-Есть кто живой?! – повторил тот же мужской голос.

Губы не слушались, он только разинул рот:

-А-а-а-а…

-Вы где? – по потолку скользнули огни фонаря. Раздался каскад твердых торопливых шагов. -Вам нужна помощь?

Перед ним возникли двое парней в шлемах с козырьками и желтых комбинезонах МЧС. Они присели перед ним, скинули рюкзаки. Тут же обнаружились носилки.

-Я ничего не вижу… - пробормотал дед, глядя на два ярких солнца смотрящих на него.

-Он? – указал на старика первый спасатель.

-Да! – сверил что-то второй. – Уводим скорее!

Один из парней убрал яркость фонаря на шлеме:

-Как вы себя чувствуете, что у вас болит?

-Я ничего не вижу… - Зеленый беспокойно огляделся вокруг.

-Вы ослепли?

-Я ничего не вижу… Я вижу…

-Ничего не понимаю!

Они быстро стали осматривать его. Зеленый замолчал и даже не издал ни единого стона. А в голове его неслось бесконечное: «Я ничего не вижу, я вижу, я ничего не вижу, я…».

-Зрячий, зрячий. Всё… Готов к эвакуации. Скорее, Костян, скорее… - спасатели погрузили его на носилки. – Черт, совсем…! Документы у вас с собой?

-Плевать, плевать… - суетился Костян. –В запасе пятьдесят минут. Уезжаем нафиг отсюда!

Зло зашипели рации:

-Группа Гаврилова, прием! Группа Гаврилова, п-ф-ф-ф…

Пикнула кнопка.

-На связи.

-Профессора нашли?

-Так точно.

Зеленый вдруг уставился в сторону кухни и вновь разинул рот.

-Внимание! Третье предупреждение! Критический уровень напряжения МП: ноль целых один-пять Э, скорость приближения дырыв ионосфере выросла в два раза, по пути её следования запредельный уровень радиационного фона, скорость продолжа…

-Ясно! Мы все! – оборвал эфир Костян. – Выходим к машине!

Парни спешно подняли носилки.

-А-а-а… - ожил вдруг старик и завалился на бок. –Вот она, вот инверс-с-ия магнитного поля… Идет полным ходом! А я говорил, да?! А я прав был, да?! Инверсия магн… поля… Полюса сменяются, туда-сюда, туда… Тыщу лет так, плюс минус…  Грядет фаза, с напряженностью - «нуль» Эрстед! Полное исчез-з-н…

Парни налетели на стену, старик обмяк:

-Блин! Чтоб его…!!!

Зеленого опять мотануло, он что-то прокричал в пустоту комнаты и замахал рукой.

-Да тихо ты! Твою мать! Лежите ж!

Носилки исчезли в дверном проеме. Засверкали спешащие лучи на лестничной клетке.
Эхом донеслось урчащее:

-Все-е…

***

Старик тяжело поднялся с носилок. Хлопнули двери тяжелого жёлтого «УРАЛ». Взревел суровый мотор. Зеленый прислонился к овальному окошечку и устало стал всматриваться.

-Жми на полную! Иначе накроет! – перегнулся к водителю Костя.

На улице было сухо. Небо было мутным. Стояла духота.

-Ох, Архип Андреевич, садитесь скорее в кресло или… - осторожно приобнял его за плечи второй парень, - лучше ложитесь...

-Постой, голубчик! – сухо отрезал Зеленый, продолжая рассматривать подъезд дома. – Держи меня, держи…

«УРАЛ» дернулся, закачался, стал делать круг по двору, в овальном окошечке пронеслась стена, подъезд с низким козырьком, угол дома, забор, тротуар, тополь…

-Света! – Зеленый кинулся через салон к другому окну.

На пороге подъезда мелькнула бледная низенькая фигурка с золотыми волосами, старик так и нырнул в её холодные голубые глаза, споткнулся, взмахнул длинными ослабевшими руками и в горячке плюхнулся прямо на подхватывающих его спасателей. Задыхаясь и ничего не видя кроме её зрачков, уводящих вслед за собой его разум, он закрыл глаза и провалился в возбужденный сон…

Зашумела рация. Чихнула. Гаркнула:

-Внимание, всем группам! Инверсия МП набирает силу! С-с…

И наступило полное молчание. Помех не было. Только дребезжал и ревел «Урал». Зеленый медленно потянулся рукой, мягко взял Коляна за кисть.На его лице мелькнула едва заметная улыбка, морщины разгладились. Что-то нежное, теплое и доброе вдруг окутало его изнутри. Бережно погладило. Тело расслабилось. Ему стало так хорошо, как, наверное, должно быть там, где живет сейчас, совершенно счастливо, тем всеобъемлющем абсолютным счастьем Света.Губы старика бесшумно, совсем чуть-чуть шевельнулись:

-Прости, прости, прости меня… Света! Нет света, Света…

 

Санкт-Петербург. Октябрь-ноябрь 2016 года.