С 6 по 30 октября 2016 года на площадке Государственного академического центрального театра кукол имени Сергея Владимировича Образцова проходил VIII Международный фестиваль театров кукол имени С.В. Образцова, посвященный 85-летию театра и 115-летию со дня рождения великого его основателя. В рамках фестиваля были показаны тринадцать спектаклей, причем, одиннадцать - привезены в Москву театрами кукол Испании, Венгрии, Нидерландов, Польши, Болгарии, Китая, Франции, Италии, Индии и Германии. Список весьма и весьма представительный (особенно в тех международных условиях, в которые ныне поставлена Россия), вызывающий уважение, как к организаторам фестиваля, так и к кукольникам, принявшим в нем участие. Россия была представлена двумя масштабными работами хозяев этого кукольного праздника – «Дон Кихотом» и «Безумным днем или, Женитьбой Фигаро».
Премьера «Дон Кихота» (режиссер-постановщик Екатерина Образцова, художник-постановщик Сергей Алимов, категория 12+), состоявшаяся в большом зале ГАЦТК им. С.В. Образцова, открывала фестиваль. Перед авторами пьесы (Борисом Голдовским и Екатериной Образцовой) была поставлена задача архисложная – перенести на сцену, в кукольный формат содержание классического и весьма большого произведения Сервантеса. Взявшись за ее решение, можно было выбрать один из двух «базовых» вариантов (соединение в разных пропорциях того и другого обсуждать не будем): или отойти от буквального переложения содержания романа, сосредоточившись на том, чтобы донести до зрителя какую-то мысль, образ, показавшийся режиссеру главным; или направить усилия на достижение цели познакомить сидящих в зале с ключевыми моментами текста, просветить их (хотя и в последнем случае основная мысль должна присутствовать – она скрепляет сцены, да и отбор эпизодов романа для показа придется производить по какому-то принципу). Создатели кукольного «Дон Кихота» пошли по второму пути – выбор достойный, учитывая и возрастную категорию спектакля, и нынешнее отношение в нашем обществе к книге.
В опубликованной программе фестиваля Екатерина Образцова поделилась своим видением образа героя, т.е. выделила главную идею спектакля. Итак, Дон Кихот – это «старый и одинокий чудак», начитавшийся рыцарских романов. Это бесспорно, как бесспорно и то, что Сервантес считал своего героя сумасшедшим. Но, задав эти условия, писатель преследовал цель дать масштабную картину окружающей его жизни, описав её посредством появления в этом привычном, устоявшемся мире человека не от мира сего, чтобы герой – свалившийся как бы из другого времени, из другой реальности - попробовал прелести этого мира «на зубок», а читатель дал им оценку. Сервантесу нужен был взгляд со стороны. Кроме того, в романе Дон Кихота уравновешивает Санчо Панса, человек своего времени, приземленный и довольно прагматичный. Получается, два видения одной и той же реальности, которая и высмеивается. Екатерина Образцова поставила перед собой цель показать другое: «Не отличая действительность от фантастического мира, созданного его воображением, Дон Кихот играет смешную и жалкую роль». Так сказано в программе фестиваля, вероятно, согласованной с режиссером, тем более, что далее следует и прямая речь: «…мне захотелось сделать что-то такое, чего я не видела в других постановках. И захотелось воспроизвести то, что может театр кукол, - воплотить в куклах фантастический мир сумасшествия рыцаря Дон Кихота, сделать зримыми и осязаемыми всех чудищ, которые ему привиделись. Всё то, что ему чудилось, всё то, с чем он сражался: драконов, химер, злых карликов, всё-всё! Поэтому я разделила пространство спектакля. То, что возникает на ширме – это мир безумия Дон Кихота. А то, что происходит на авансцене, это реальность, это действительность, куда он возвращается побитый, израненный, униженный. Там он – безумный старик, начитавшийся романов. А на ширме он предстает во всей красе облика Рыцаря печального образа – он всегда в латах, доспехах. На этом разделении хотелось бы построить кукольную поэму о Дон Кихоте». Ну, что же, если зрителям демонстрируется поток сознания сумасшедшего, то режиссер оказывается вполне волен и в выборе картин из романа позабористее, да и открытый финал – традиционный поединок с ветряными мельницами – вполне уместен.
Однако удержаться в рамках намеченной программы Екатерина Образцова не смогла – в куклах чаще представлена «реальность»: стадо симпатичных овечек Альдонсы, трактир с пьяницами, актеры бродячего цирка, каторжники, герцогиня и её гости на балу. Вряд ли это относится к миру безумия – иначе на долю «реальности», которая разыгрывается «живым планом», останется только несколько девушек, одетых в одинаковые, яркие испанские платья (чем они в таком количестве и в таком виде занимаются в доме сумасшедшего идальго неясно), что-то всё время жующий и присаживающийся для этого на сцене Санчо Панса (это довольно убедительно проделывал, не очень, впрочем, упитанный, сравнительно со своим кукольным образом, Александр Кузьмин), и, разумеется, сам Дон Кихот в ночной рубашке (замечательная работа Фёдора Виолина). Если принять последнее предположение, то, исходя из соотношения живого и неживого в спектакле, можно подумать будто, по мысли режиссера, герой вообще никуда и не выезжал, что, разумеется, не так. Да и кукольный мир, придуманный Дон Кихотом (и показанный Екатериной Образцовой), мир его сумасшествия, не слишком привлекателен. Ради этого из дома не убегают. Неслучайно, «дама сердца» героя называется в спектакле именно Альдонсой, а не Дульсинеей (так обозначено и в программе). Режиссер, таким образом, не допускает возможности возвышения образа возлюбленной героя даже в фантазиях «рыцаря печального образа». Окончательно светлый образ Альдонсы разрушается в трактирной сцене, где девушка под одобрительные крики гуляк набирается вином, с жадностью поглощая кувшин за кувшином, как воду. И всем становится понятным, что «дама сердца» Дон Кихота просто непотребная женщина и алкоголичка. Сцене в трактире вообще зачем-то уделено слишком много времени, сравнительно с другими похождениями героя. Режиссер почему-то особенно подробно ее прописывает, как бы смакуя. Возможно, таким образом, решается задача сделать Сервантеса «своим» для среднестатистического зрителя, пришедшего на спектакль с детьми (все-таки в зале категория 12+ - подростки).
В общем, разделения бреда и реальности не получилось – девушки из «живого плана» просто заполняют паузы в смене картин, то перебрасываясь слухами о делах своего хозяина (тем самым ускоряя знакомство зрителей с содержанием произведения), то бросаясь в танец – довольно беспомощный. Наверное, если бы для них удалось найти более интересное применение, поставить какие-то эффектные номера, их присутствие на сцене стало более оправданным и уравновесило яркий кукольный мир спектакля, о котором речь впереди. «Живой план» «Дон Кихота», со всеми его псевдоиспанскими страстью и антуражем, невольно напоминает постановки покойного Андрея Денникова, любившего переносить на сцену театра Образцова испанские мотивы, появляясь перед зрителями в окружении танцоров и танцовщиц в соответствующих костюмах, составлявших фон для зажигательного номера, который разыгрывал режиссер. Когда зрители валом валили на спектакли Денникова, профессионалы упрекали режиссера за злоупотребление «живым планом», выставление себя на первое место и превращение остальных участников действа в статистов. Наверное, в этих упреках была доля истины, хотя та энергетика, которая исходила от Денникова, делала его испанские номера привлекательными для публики. И, наверное, зрители, побывавшие на тех спектаклях, не могли себе представить эти номера без Денникова, с участием лишь массовки. То, что мы увидели в испанских номерах, поставленных Екатериной Образцовой, и есть то, что было трудно себе представить – топчущийся на сцене строй статистов, лишенный «испанского» задора.
Самой сильной стороной спектакля являются потрясающе яркие, запоминающиеся куклы, придуманные Сергеем Алимовым. Мир фантазий Дон Кихота, действительно, обильно «заселен» злобными карликами, зловещими химерами, опасными драконами. Зрители видят львов и ослов, упитанных барашков и изможденного Росинанта. И хотя героя окружают также представители самых разных слоев «человеческого» общества (гости с бала герцогини, во главе с самой красавицей-хозяйкой, веселые трактирные гуляки и мрачные каторжники, монахи и солдаты и др.) ясно, что спектакль с таким богатым набором волшебных персонажей мог состояться только в театре кукол. И действо разыгрывается в окружении красивых декораций, на ярком, часто меняющемся фоне»! И в центре действа – безусловно, убедительные Дон Кихот и Санча Панса. Получились очень симпатичные кукольные образы, которые захочется увидеть вновь и вновь. Если же исходить из того, что создатели спектакля ставили перед собой цель привлечь внимание зрителя 12+ к бессмертному произведению Сервантеса, то куклы, возникавшие на ширме, несомненно, поспособствуют поставленной цели. После просмотра спектакля должно возникнуть желание прочитать роман, а оставшиеся в памяти образы персонажей уже не могут не быть «алимовскими». Жаль только, что этих красивых кукол скорее показывали зрителям, произнося текст, нежели играли с ними. Настоящей работы с куклой актеры так и не представили, и уж, тем более, в спектакле не было каких-то новых приемов кукловождения, всё увиденное - «надежное» и неоднократно апробированное.
В зале, кстати, присутствовало много профессионалов – режиссеров, актеров, директоров театров кукол – и в фойе, по окончании спектакля неизменно слышалась одна и та же оценка: «Очень дорогой спектакль!» А далее шли подсчеты, сколько более скромных по расходам постановок можно было создать на затраченные деньги. Но нет сомнения, что «Дон Кихот» финансово оправдает вложенные в него силы и средства. И хорошо, что на сцене ГАЦТК им. С.В. Образцова в наши дни создаются постановки с поистине образцовским размахом! В целом премьера «Дон Кихота» стала достойным началом фестиваля, позволившим продемонстрировать его участникам все возможности легендарной сцены. Кроме того, открытие фестивальной программы «Дон Кихотом» было разумно и с той точки зрения, что спектакль этот (при всех минусах, о которых было сказано) «образцовский», сделанный в духе традиций театра, что и позволило ГАЦТК их продемонстрировать. В общем, постановка «Дон Кихота» в театре кукол является оправданной со всех точек зрения.
О второй фестивальной вещи, предложенной в программу ГАЦТК им. С.В. Образцова, «Безумный день или Женитьба Фигаро» (режиссер-постановщик Борис Константинов, художник-постановщик Елизавета Дворкина, категория 14+), такого, к сожалению, сказать нельзя. Спектакль успешно идет на сцене театра уже почти два года (премьера состоялась в декабре 2014 г.) и за это время удостоилась множества откликов в прессе, в основном положительных, и заслуженно.
Эта масштабная и интересная работа имеет долгую и даже трагическую историю (замыслил ее Андрей Денников, а воплотил в жизнь Борис Константинов). Перед авторами сценической версии знаменитой комедии Бомарше задача стояла, кажется, проще, нежели перед Борисом Голдовским и Екатериной Образцовой, взявшимися за роман Сервантеса. Все-таки произведение Бомарше – готовая пьеса. Но все равно Борис Константинов и Андрей Лучин решили «подстраховаться», превратив все происходящее перед зрителями в репетицию представления труппой актеров, проходящую в деревенском сарае – ход распространенный и, как правило, беспроигрышный. В результате все кукольные персонажи пьесы оказались продублированы «живым планом». Надо сказать, что и по прошествии двух лет спектакль производит приятное впечатление. Зрители, заполнявшие зал, смеялись и принимали происходящее хорошо, актеры работали увлеченно – в общем, атмосфера была замечательная. Всё в спектакле профессионально сделано и технически обеспечено. И, как в случае с «Дон Кихотом», дорого. Но если в «Дон Кихоте» слабым местом был «живой план», то в «Женитьбе Фигаро» вышло как раз наоборот – живые актеры поют и танцуют, явно задавая тон. Конечно, эффектно выступив на переднем плане, они затем скрываются за стоящей позади ширмой, на которой тут же возникает кукольный двойник живого актера.
Куклы в постановке довольно симпатичные, но небольшие, что, наверное, неслучайно – ведь роль они играют вспомогательную. Можно, конечно, подумать, что появление одного и того же персонажа на сцене, то в кукольном, то в человеческом обличии, придает спектаклю динамику и, потому, является вполне оправданным. Однако можно понять это и как попытку режиссера посредством кукол всего лишь увеличить игровое пространство сцены. Уменьшая размер кукольных персонажей, отодвигая их на второй план, Борис Константинов привлекает основное внимание к тому, что творится на первом плане - а там действуют люди. И в сосредоточении внимания зрителя на «живом плане» в ущерб куклам состоит отступление от традиций театра кукол Сергея Образцова, сохранением которых так гордятся в ГАЦТК.
Спектакль лишь кажется сделанным в духе этих традиций – вроде и куклы тростевые, и все технические возможности сцены задействованы, и масштаб постановки впечатляющий, «образцовский», а все равно – что-то не то. И это «что-то» - выбранная литературная вещь.
С.В. Образцов в «Моей профессии», рассуждая о принципах, по которым следует выбирать для постановки в кукольном театре то или иное произведение, пишет о спектакле, появившемся в репертуаре театра в 1950-х годах: «Этот спектакль имел большой успех, ездил за границу, и очень многие, видевшие его сохраняют о нем добрую память. Почему же я считаю все-таки постановку этой пьесы ошибкой? Да потому, что уж ее-то безусловно могли бы сыграть живые люди». (Образцов С.В. Моя профессия. М.: Искусство, 1981. С.241).
И далее: «кукла должна играть то, чего нельзя сыграть в человеческом театре». И тут же показательная фраза о еще одной пьесе: она «опять-таки была «человеческой комедией», которая прекрасно могла бы быть сыграна актерами Театра сатиры». (Там же. С.243).
Вот это совсем, что называется, в точку – ведь все мы помним блистательную постановку комедии Бомарше в Театре сатиры 1970-х годов. Что такого содержится в «Безумном дне или Женитьбе Фигаро», что должно было привести к появлению этой комедии в репертуаре ГАЦТК им. С.В. Образцова? В общем, ничего, кроме симпатичного собрания, как указано в программке, «рогатых, хвостатых и пернатых обитателей сарая», всех этих милых квохчущих курочек с индюшками, лишенных какой бы то ни было самостоятельной роли и представляющих собой всего лишь изящно сделанную, подвижную декорацию, рядом с которой живые актеры смотрятся более эффектно.
И тут опять, простите за занудство, стоит поцитировать С.В. Образцова: «Мы чуть было не поставили инсценировку купринского «Белого пуделя». Нас просто бог упас… Потому что в «Белом пуделе» нет ни доли иносказания… Наличие настоящей собаки, которая не могла бы быть показана в спектакле «человеческом», не дает никакого права автору инсценировки считать сюжет этого произведения годным для театра кукол. Потому что кукла – не имитация живого существа (все равно – человек это или собака), а предельно собирательный образ, типизированный до степени иносказания». (Там же. С.237).
Наверное, в обзоре фестивальной программы не место и не время пускаться в рассуждения о том, как сохраняются в ГАЦТК им. С.В. Образцова «образцовские» традиции (как и о том, стоит ли их вообще сохранять). Это предмет большого разговора, который и идет уже не одно десятилетие. Но все-таки и фестиваль приурочен к 85-летию театра, и Сергею Владимировичу 115 лет…
Как известно, участникам фестиваля театров кукол имени С.В. Образцова вручают памятные знаки, но их работы не распределяют по первому, второму и третьему местам. Такова традиция, имеющая вполне разумное объяснение – мир кукол велик, многообразен, а потому сложно сопоставить спектакли с участием планшетной и тростевой кукол, петрушек и марионеток, ростовых кукол и силуэтов теневого театра. Отбор участников проводится не с целью выбрать среди них победителя, потому и критерий один – это должна быть интересная работа, позволяющая продемонстрировать зрителям искусство играющих кукол. В этом смысле, российский кукольный фестиваль преследует сугубо просветительские цели, что и является «фирменным» знаком русского театра кукол. Неслучайно, русские кукольники чаще всего стараются посредством своего искусства донести до зрителя какой-то текст, передать содержание некого литературного произведения, заложить в создаваемый спектакль какую-то воспитательную функцию, что-то объяснить и чему-то научить. Поэтому предсказуемо, что ГАЦТК им. С.В. Образцова знакомит зрителей с произведениями классики - Сервантеса и Бомарше. Все-таки наследие когда-то самой читающей страны в мире ко многому обязывает. Так что, если и можно усомниться в том, что «Дон Кихот» и «Безумный день или Женитьба Фигаро» одинаково вписываются в традиции «образцовского» театра кукол, то в том, что перед нами работы русских режиссеров, сомнений нет. А это для международного фестиваля немаловажно.
В ходе нынешнего, VIII фестиваля театров кукол просветительский аспект программы был заметен как никогда. Недаром, первым иностранным участником фестиваля стал Театр Этсетера (Испания, Гранада), показавший в малом зале ГАЦТК им. С.В. Образцова спектакль «Душа народа» (режиссер Энрике Ланц, категория 12+, премьера состоялась в 2013 г.).
По сути «Душа народа» - это лекция (продолжительностью чуть больше часа) о разновидностях кукол, об их роли в истории человечества с древности до наших дней, остроумная лекция, которую, при помощи переводчика, подкрепляя сказанное видеофрагментами, провела Янисбель В. Мартинез (один из авторов сценария, второй – Энрике Ланц).
Надо сказать, что поначалу многие зрители казались слегка растерянными – в лекторий, пусть и с замечательным визуальным рядом, они попасть никак не планировали. Янисбель В. Мартинез рассказывала и о театре, который она представляет, о том, что за спектакли в нем ставятся, какое значение у нее на родине имеет то, чем они занимаются, каким большим собранием материалов по истории кукол располагает Этсетера. Когда же на экране начали появляться отрывки из спектаклей театра, в душе возникло легкое чувство досады – увиденное было настолько ярко и интересно, что спокойное изложение материала лекции лишь раззадоривало. Казалось, что происходящее – только введение к чему-то более интересному. Ждали-то в зале другого! При этом создатели спектакля как будто дразнили публику, периодически вводя в действо забавную куклу – лысого человечка в комбинезоне, которого актриса представила как Хосе Франсиско Хавьера (сокращенно ХФХ). ХФХ постоянно вмешивался в течение лекции, то вытаскивая ширму-ящик с перчаточными куклами, то пытаясь продемонстрировать театр теней, то играя на скрипке… Он как бы нетерпеливо напоминал актрисе о том, что люди сидящие в зале пришли сюда смотреть на кукол. С одной стороны это позволяло сделать небольшую паузу в рассказе, чтобы зрители, что называется, переключились, отдохнули, а с другой – поясняло сидящей в зале публике, что ее ожидания создателям спектакля понятны, и они согласны - кукла первична, но сегодня разговор будет иной, необычный. В общем, все это, в конце концов, позволило найти понимание у зрителей, как бы согласившихся с предложенным форматом представления. Скоро уже все охотно слушали увлекательный рассказ о куклах.
Можно сказать, что «Душа народа» стала вторым открытием фестиваля, предварявшим месячный показ спектаклей созданных с использованием самых разных систем кукол. По крайней мере, стала понятна логика и задачи фестиваля в целом – те самые, традиционно-просветительские. То, что публика была завоевана, стало ясно по окончании спектакля, когда появившиеся на сцене Энрике Ланц и Карлос Монтес (ранее за ширмой управлявшие чудачествами ХФХ) предложили публике в зале задавать им вопросы. То, как беседа затянулась, как активны были не только взрослые, но и дети - свидетельство того, что зал был очарован интеллектуальными испанцами. Остается надеяться, что Театр Этсетера все же покажет в Москве и еще какой-нибудь из своих спектаклей.
Этсетера – театр, работающий с гигантским конструкциями (возможно, сложностями с транспортировкой и сомнениями в возможности разместить их на площадке ГАЦТК им. С.В. Образцова объясняется сделанный испанцами выбор спектакля для показа в Москве). Тем интереснее стал быстрый переход к малым формам – к Шоу Андраша Ленарта (Кукольный театр Микроподиум, Венгрия, г. Будапешт, категория 6+), маленьким марионеткам которого была предоставлена третья сцена театра. Постановка эта не новая – премьера состоялась еще в середине 1990-х гг., продолжительность составляет всего 40 минут, но публика была в восторге от мастерства немолодого венгра, от той интимной атмосферы небольшого пространства, на котором разыгрывается шоу. И большие, и маленькие зрители безотрывно следили за номерами, полностью погрузившись в мир микроподиума. После ряда чисто развлекательных этюдов (клоун, играющий на гармошке, танцующий клоун, балерина и др.), занявших первую половину представления, началась вторая, философская, часть, с демонстрацией истории сотворения человека, где творцом в представлении Андраша Ленарта выступает некое существо (бог – не бог, дьявол – не дьявол), создающее мир людей из песка. И снова, как в случае с Этсетера, после окончания представления люди долго не расходились - небольшой столик Андраша Ленарта, на котором и была продемонстрирована самая великая и таинственная картина из истории человечества, окружил восторженный строй детей и взрослых, засыпавших кукольника вопросами.
В те же дни, но на несколько часов позже шоу Андраша Ленарта, свое искусство демонстрировал Невилл Трантер (Театр Стаффед Паппет, Нидерланды, Амстелвен), показавший московским зрителям «Матильду» (категория 16+, премьера состоялась в 2013 г.). Это были другие куклы, другая техника кукловождения, но впечатление было также сильное. «Набивные», большеротые куклы Трантера сыграли пронзительную историю о человеческом одиночестве. Все время спектакля в центре сцены стоял турник, с бессильно повисшей на нем главной героиней – Матильдой, 102-летней обитательницей дома престарелых «Каза Верде», день рождения которой станет поводом для беспокоящего администрацию дома появления прессы. За время спектакля перед зрителями, мимо Матильды, проходит богатая коллекция стариков - старых, больных, умирающих и никому ненужных. Появление каждого из них – своеобразная демонстрация еще одного умственного расстройства. И все они борются за свои интересы, пытаясь защититься от неприятной действительности, в которой обречены пребывать. Периодически появляются и руководители дома, также производя впечатление не вполне нормальных людей. И вся их деятельность, протекающая в кажущейся реальности, совершенно бессмысленна и бесплодна. И символом бесплодности усилий выступает Матильда, периодически делающая попытку подтянуться на турнике сначала более трех раз, потом - более двух раз, наконец, - более одного раза... В конце спектакля Матильда умирает, успев рассказать историю своей любви. Этот рассказ, а еще трогательные отношения двух других обитателей «Каза Верде» – Люси и Генри, брата и сестры – своеобразный ключ к пониманию происходящего. В какой-то момент полоумные старики-куклы вдруг предстают перед нами людьми, способными любить, сопереживать, страдать – то есть такими же людьми, как и мы, сидящие в зале. Поневоле возникают вопросы: «На что уходит жизнь? Что ждет тебя в финале?»
Другим взрослым спектаклем (та же категория 16+) – добавлю, совсем взрослым - был польский «Мольер» (Театр Анимации в Познани, премьера – декабрь 2015 г.) - также режиссерская работа Невилла Трантера. Трантер здесь выступил еще и в качествах одного из авторов сценария (второй автор – Адриан Ван Дейк), художника и автора музыкального оформления. Конечно, в «Мольере» улавливаются те же темы: одиночества, на фоне беспомощности и обреченности главного героя, жестокости и равнодушия лиц, облеченных властью, и жалкого положения тех, кто находится от них в зависимости, при неуравновешенности, психических и нравственных изъянах большинства персонажей. А еще мы видим кукол, выполненных в «фирменной» манере Невилла Трантера - большого размера, с широко открывающимися ртами, напоминающие маппетов, но не мимирующие, и довольно уродливые внешне.
Как и в «Матильде», они шокируют русского зрителя (не ожидающего услышать и увидеть подобное в «детском» театре кукол), тем, что не только рыгают, но, вообще, не прочь реализовать любые естественные физиологические надобности (Люси в «Матильде», например, писает, а умирающий Мольер при встрече с Армандой демонстрирует публике, пусть и скрытый под одеялом, но находящийся в «боевом» положении пенис гигантских размеров). Несмотря на все это, возникает ощущение, что перед нами работы двух разных режиссеров. В «Матильде» эта нарочитая естественность вполне оправдана - действие происходит в доме престарелых, обитатели которого уже просто не могут себя сдерживать в силу своей немощи.
В «Мольере» все иначе, и не случайно пресловутый звук, обычно издаваемый после еды невоспитанными людьми, здесь вклинивается в постоянно произносимое название одного из наиболее известных произведений великого и плодовитого драматурга - «Тартюф» - делая его чем-то, набившим оскомину. В «Мольере» по-мольеровски много текста, однако, это, скорее пародия – «высокий» стиль классики смешан с довольно грубой, «низкой» лексикой.
Чего только стоят фразы из возникающего синхронного перевода «бегущей» строкой – Марианна: «Плевала я на Клементину, поганец, ублюдок, мать твою, пошел ты знаешь куда! На три веселых буквы!»; Валер: «Шлюха, чертова девка, продажная сучка!»; Арманда:. «Я завяжу твои яйца узлом вокруг шеи» и т.д. Таким способом Невилл Трантер, вероятно, высмеивает напыщенность велеречивого стиля Мольера, его неестественность в условиях динамичного дня сегодняшнего и, в целом, неактуальность, кипящих в мольеровских пьесах страстей (Еще цитата: «Опять любовники-глупцы! Люблю-ненавижу-люблю-ненавижу»).
Контраст между двумя постановками объясняется тем, что в «Мольере» громко заявляет о себе постмодерн, в то время как «Матильда» - вполне традиционная история. Поэтому эстетика «Мольера» может раздражать. И это вовсе не свидетельство дурновкусия зрителя. Но то, что Невилл Трантер, демонстрирующий замечательную технику кукловождения, оказывается способен создавать спектакли в двух столь разных стилистиках, показатель того, что мы имеем дело с большим мастером.
Еще один взрослый, постмодернистский спектакль, который смогли увидеть московские зрители, - «UBU’S» («Убю») (режиссер Жоэль Ногес, Ассоциация Одрадек Компания Пупелла – Ногес, Франция, г. Тулуза, категория 14+). За 50 минут, в камерной обстановке малого зала ГАЦТК актеры Полина Борисова и Джорджио Пуппела разыграли кукольную вариацию известной истории. Усевшись на свои места, зрители увидели на сцене сервированный стол с остатками пиршества. Затем на него взгромоздилась антропоморфная кукла свиньи, которая принялась боязливо рыскать по столу в поисках съестного. Процесс этот занимает довольно много времени, и если бы не напряженные лица актеров, подчеркивающие значительность происходящего, можно было даже подумать, что свинское пиршество неоправданно затягивается. Но, наконец, Убю (свинья) расправляется с обессиленным куриноподобным орлом и овладевает столом (властью). В дальнейшем планшетная кукла Убю – единственная в спектакле – действует в окружении предметов (посуды, движущихся флажков, символизирующих то ли демонстрацию, то ли поле боя, а, может быть и то, и другое). И при этом создателям спектакля удается показать весь ужас диктатуры, тем более уродливой, что в роли вождя выступает свинья в короне, размахивающая сломанной вилкой, еще недавно довольствовавшаяся объедками со стола. Благодаря усилиям прислужников Убю (превращаясь в них, актеры одевают маски – поросячьи пятачки), стол преображается. Происходит обеднение сервировки, а затем остатки посуды (прежнего мира) исчезают под слоями земли, которая покрывает стол. Жизни больше нет, она похоронена. Но вот почву начинает размывать вода, затем происходит окончательное разрушение режима – Джорджио Пуппела съезжает по столу, сметая остатки грязи, оставленной режимом Убю. Спектакль вызывает слишком четкие исторические ассоциации, а потому оставляет тяжелое впечатление. В целом, несмотря на неброскую эстетику (изображаемое выдержано в светло-черных тонах) «UBU’S» («Убю») можно назвать одним из наиболее ярких событий фестиваля.
Но все-таки основная зрительская аудитория театра кукол – это дети. Для самых маленьких (в категории 6+) был показан спектакль «Маленькие волшебники» Государственного кукольного театра г. Варна (Болгария, режиссер Вера Стойкова, премьера состоялась в марте 2013 г.). Конечно, история мизантропа - он поначалу ни с кем не хочет дружить, но затем, под воздействием вторгшихся в его серый мир волшебников (пяти-шести ярких перчаточных кукол с кудряшками и в колпачках), преображается, открываясь людям - мало кого могла удивить. Да и техника кукловождения практически отсутствовала – игра с куклами в основном сводилась к тому, что артисты крутили руками в «перчатках». И все-таки варненский театр показал очень профессиональную работу. «Маленькие волшебники» произвели впечатление искусно приготовленного препарата, в котором в нужной пропорции было все для того, чтобы воздействовать на эмоции маленьких детей и полностью завладеть их вниманием на те 45 минут, пока продолжался спектакль. Тут были и яркие костюмы артистов, и милые куколки с большими глазами, в одеяниях всех цветов радуги, и быстрое передвижение по сцене, и смешные ситуации, и «цепляющие» словечки, которые рассмешат ребенка, и которые он захочет повторять – в общем, все, чтобы создает ощущение праздника и у детей, и у их родителей. Пониманием этого объясняется та благожелательная реакция, которую вызвали «Маленькие волшебники» и у профессионалов, посмотревших спектакль. А дети в зале были в полнейшем восторге…
Программа VIII фестиваля включала и два моноспектакля. Первый – «Дамская сумочка» - разыгрывался Малгошей Шкандерой (режиссер Жан Луи Данвуа, театр «Дамская сумочка», Испания, г. Гвадалахара, премьера состоялась в 2011 г., категория 12+) и представлял собой серию номеров, главным предметом которых были полиэтиленовые пакеты, присутствовавшие на сцене в больших количествах и по желанию артистки, принимавшие самые разнообразные образы. Связывала все эти интересные номера общая сюжетная линия спектакля, которая проводится «живым планом» – одинокая женщина, уединившись дома, предается фантазиям и играм с полиэтиленовыми сумками. Декорации передают обстановку квартиры, в которую героиня является (вероятно, после работы) и принимается, заговорщически поглядывая в зал, доставать из разных мест своего одеяния запрятанные туда пакеты. Почему пакеты эти нужно было прятать в рукавах и даже волосах, непонятно. Может быть, героиня их где-то украла? Но почему она не могла получить их законным путем и принести домой просто в сумке? Ее действия создают впечатление некого психического неблагополучия, вызванного одиночеством героини (особенно, когда актриса демонстрирует целый склад пакетов, уже спрятанных в квартире). Героиня прячется от мира реального в мир иллюзорный, который она создает из образов, выстраиваемых посредством полиэтилена. Судя по всему, героиня спектакля считает мир реальный враждебным ее иллюзорному полиэтиленовому миру. Несмотря, на пугающий смысл «стержневого» сюжета номера с пакетами – и это главное – представляются весьма интересными и выполненными на высоком профессиональном уровне. Потому-то московские зрители и приняли тепло искания женщины, копающейся в полиэтилене. Кроме показа возможностей, которые таит в себе обыкновенный белый полиэтиленовый пакет, Малгоша Шкандера демонстрирует замечательную пластику тела, осуществляя на сцене почти мгновенный переход от детского к взрослому содержанию в играх своей героини. Особо стоит отметить пластичность рук артистки - удивительную.
Если для Малгоши Шкандеры главным инструментом являются руки (что, в общем, традиционно), то для Вероники Гонсалес («Жили были.. две ножки», режиссер Лаура Кибель, «Театр ног» Вероники Гонсалес, Италия, г. Чезана, категория 6+) – это ноги. Просто диву даешься, наблюдая отличную физическую форму артистки, позволяющую ей на протяжении 55 минут находиться на сцене с задранными вверх ногами, к которым она прикрепляла маски всевозможных героев! Неудивительно, что спектакль благополучно идет, начиная с 2007 г. Никакого общего сюжета в нем нет, а есть яркие номера, лишенные особой идейной нагрузки, реквизит для которых Вероника Гонсалес извлекала из чемоданов с пестрыми рисунками – каждый чемодан являлся хранилищем отдельного сюжета – и крепила к свои ногам, создавая оригинальных «телесных кукол» (так они удачно названы в программе фестиваля). Публика осталась в восторге как от позитивного заряда, исходящего от Вероники Гонсалес, так и от ее «двух ножек» (и в прямом, и в переносном смысле). Посмотрев «Дамскую сумочку» и «Жили были… две ножки!», я в очередной раз подивился и изобретательности кукольников в выборе предмета, «оживающего» перед зрителями, и многообразию кукольного мира, способности брать на вооружение навыки других жанров. В случае с Вероникой Гонсалес речь идет о цирке.
О цирке вспомнилось и во время просмотра «Шедевров кукольного искусства Китая» (Большой Сычуаньский театр кукол, Китай, г. Сычуань, режиссер Тан Го Лян, категория 10+) – особенно когда на сцене появились ростовые куклы, удерживаемые на шесте, упирающемся в плечо артиста. Вообще, от Сычуаньского театра ждали многого – масштабности постановки, почти волшебных спецэффектов, мощных компьютерных технологий и др.
Анонс в программе фестиваля давался многообещающий: «Кукла ростом 160 см выглядит как живой гибкий человек, наделенный пятью органами чувств. Кукла может задуть или зажечь светильник, пасть ниц и поклониться, завязать манто, перемениться в лице и выдуть пламя. Куклы могут исполнять танец в одеяниях с пятиметровыми рукавами, писать и рисовать так, как это делаем мы».
Куклы, действительно, были красивые, они задували и зажигали, завязывали, менялись в лице, танцевали, писали и т.д. Однако замечались довольно досадные промахи: не у всех поющих дуэтом кукол открывались рты, иероглифы писались, но не всё выходило одинаково твердо и четко, что-то падало, в чем-то путалось – в общем, было довольно досадных промахов. Качество номеров и их исполнение были неровными – что-то удавалось, что-то нет, что-то было высоким искусством, а что-то ресторанным балаганом.
Открывал представление номер с перчаточными куклами «Лисица и виноград» (почему-то шел на китайском языке без перевода), который навевал мысли о временах, когда «По щучьему велению…» С.В. Образцова было в новинку. Заглянув в программку, я «успокоился» – все-таки написано черным по белому: «Премьера спектакля состоялась в 2013 г.». Но откуда такая замшелость? А уж когда на сцене появились поющие (под фонограмму) куклы тибетцев, и ведущий сообщил о том, как многое за последнее время изменилось к лучшему на Тибете, благодаря усилиям китайского правительства, зрители в зале, знающие о сложностях тибетского вопроса, наверное, вздрогнули. В общем, по ходу представления казалось, что в Москву китайцы привезли то ли сокращенную версию чего-то более значительного, то ли представили русскому зрителю некое подобие пресловутого нашего «лучшего из Образцова» - какие-то урывки и обрывки. Однако в ГАЦТК это попурри зародилось от отчаяния 1990-х, а чем руководствовались китайские товарищи, отправляя на ответственный международный фестиваль имени небезызвестного (и это скромно сказано) Сергея Владимировича Образцова такой спектакль и в исполнении такой труппы, неясно. Людей на сцене было много, а масштабности китайской постановки не чувствовалось. Наша публика, среди которой было достаточно профессионалов, выходила из зала смущенной и разочарованной. Впрочем, возможно мы слишком многого ждали от китайских кукольников? И не только мы – зрители. И в программе фестиваля только про китайцев сказано, что нас ждет «разнообразие мастерски отточенных номеров, дабы зритель окунулся в пиршество кукольного искусства».
Последние оценки вполне можно применить к спектаклю «О принце Раме», привезенному в Москву Театром кукол Катката (Индия, Нью-Дели, автор и режиссер Анурупа Рой, премьера состоялась в 2006 г., категория 12+). Спектакль разыгрывали четыре артиста – трое мужчин и женщина (сама Анурупа Рой), действо происходило в Большом зале ГАЦТК, но, несмотря на кажущуюся несопоставимость численности участников представления и масштабов площадки, индусы сумели захватить своим представлением все доставшееся им пространство (при этом им как будто не хватало сцены – приходилось выходить в зрительский зал). Содержание постановки пересказывать незачем – все понятно из названия. Отмечу только, что за 55 минут представления зрители увидели кукол планшетных и тростевых, маски и теневой театр. Движения Рамы – бежал ли он, сражался ли – завораживали. Это было настолько хорошо сделано, что писать, в общем, не о чем – надо смотреть. И еще очень важный показатель – после спектакля зрители долго не расходились, общались с понравившимися им артистами из Индии, фотографировались, рассматривали кукол…
Закрывал фестиваль «Ночной концерт» («Фигурен театр» (Театр кукол), Германия, г. Тюбинген, категория 12+). И это был, пожалуй, самый мрачный спектакль, показанный в его рамках. Спектакль представлял собой серию номеров, объединенных одной темой - темой смерти. Открывал представление танец Франка Зёнле (автор и, режиссер спектакля) со Смертью (гигантская кукла в платье невесты, с черепом вместо лица, огромными когтистыми руками). Франк Зёнле был в черном костюме, на руках надеты белые перчатки, на голове красовался цилиндр – вид безупречно-щегольский. И при этом - великолепно сыгранный ужас в глазах и во всей фигуре танцора, которому неожиданно (а как иначе со Смертью?) досталась такая страшная партнерша. То был и танец, и борьба со Смертью. Этот номер можно назвать ключом к пониманию того, что происходило дальше в течение 50 минут. Последующие номера как бы поддерживали впечатление, созданное изначально, развивали тему. В результате привычный в театре кукол процесс оживления неживого превратился в настоящий праздник Смерти. «Ночной концерт» можно назвать потоком сновидений, фантазий, навеянных страхом смерти. Добавлю, что все это происходило под аккомпанемент монотонно звучащего контрабаса (в исполнении Джеспера Ульфенштедта), постепенно погружавшего зрителей малого зала ГАЦТК в соответствующее действу полусонное состояние. Осталось впечатление чего-то непонятного, сложного и бессвязного…
В заключение поделюсь еще одним наблюдением. В ходе фестиваля было интересно следить за тем, с каким уважением к площадке показывали свои работы иностранные труппы, с каким волнением артисты выходили на сцену Государственного академического центрального театр кукол и принимали памятные награды участников «образцовского» фестиваля. Все-таки приятно осознавать, что здесь, у нас, в Москве сохраняется место, являющееся центром, даже храмом для артистов-кукольников многих стран мира, что театр, созданный Сергеем Владимировичем Образцовым, живет и сохраняет значение, полученное в уже далекое от нас советское время, что он способен достойно организовать такое сложное мероприятие как международный фестиваль, дать ему определенное направление, смысл, вовлечь в процесс много людей, занятых этим удивительным искусством. А любителям кукольного жанра октябрь 2016 года запомнится как череда дней-праздников, наполненных радостным ожиданием вечернего чуда и чувством сопричастности удивительному искусству играющих кукол.
Видеогалерея
Фотогалерея
Аудиогалерея
Магазин
