Форпост Великой Отечественной

Дата: 29 Июня 2017 Автор: Склифасовский Виктор

 
Герой  Брестской крепости лейтенант Анатолий Виноградов после Победы, в 1945 году, встретил на развалинах крепости  группу советских офицеров  и попытался поделиться с ними о пережитом здесь в 41-ом — те  не поверили ни одному его слову. Один из этих «умников» даже осмелится бросить ему в лицо: «Не рассказывайте нам сказок! Если бы здесь действительно происходили такие события, то весь наш народ знал бы о них. А нам ничего не известно об этих боях» (С.С. Смирнов).
 
Волею судьбы Брестская крепость оказалась  первым форпостом СССР, столкнувшимся в единоборстве с немецко-фашистскими захватчиками; её защитники мужественно и стойко отражали их нападение. Казармы гарнизона города Бреста, т.е. старая крепость, для захватчиков превратились в неприступные бастионы. Группы «русских» с самого начала находились в неравных условиях по отношению друг другу  и конечно заведомо были слабее  штурмовавших  их немецких частей, но у всех групп проявилось  горячее стремление к отпору врагу. Вражеские генералы и офицеры в своих оценках противника были вынуждены подчёркивать героизм красноармейцев.

В XX-м веке с Брестской крепостью  Германии пришлось столкнуться три раза: первый раз в марте 1918 года –  в Белом дворце крепости прошло подписание Брестского мира; затем в течение двух лет немцы  штурмовали крепость дважды – в сентябре 1939 года   у Польши и в июне 1941 года  у СССР.                                              

В 1939 году, когда город Брест в находился под юрисдикцией Польши,  немцы на четырнадцатый день Второй мировой войны атаковали поляков  сначала в городе. Генерал Константин Плисовский, ставший во главе польских подразделений общей численностью до 2500 чел., приготовился к обороне.  Из крепости загодя эвакуировали семьи военнослужащих;  мосты и проходы заминировали; главные ворота заблокировали танками; устроили окопы для пехоты.

16 сентября сразу две дивизии вермахта танковая и моторизованная навалились на крепость. Все  семь атак фашистов в течение дня поляками были отбиты, но назавтра крепость пришлось оставить. Потери самих защитников крепости за три дня боёв составили около 40 % личного состава. Но попытка командующего  немецким 19-м бронетанковым корпусом  Г.Гудериана отрезать польский гарнизон, находящийся  в крепости,  от основных сил  не удалась. Поляки сумели выйти и уйти  из крепости через городок Тересполь  на соединение с оперативной группой «Нарев». Занятые город Брест и Брестскую крепость  немцы 22 сентября  1939 года передали Красной Армии. Брест  и крепость вместе с  бывшими землями Российской империи (западными областями Белоруссии) отошли к СССР.
.
Крепость располагалась на  Государственной границе  СССР перед   городом  Брестом. На севере,  пересекая границу с запада на восток, крепость обходила железная дорога, на юге — автодорога. Пограничная река Западный Буг разрезала форпост  на две части. Крепость состояла  из четырех  укреплений, защищённых по периметру  обводнёнными рвами и рукавами Мухавца — притока Западного Буга.   В 1941 году все укрепления: Кобринское на острове Северный, Центральное — Цитадель на острове Центральный,  Тереспольское на острове Пограничный и Волынское на острове Госпитальный командованием  4-й армии и командованием Западного Особого Военного Округа (далее ЗапОВО),  как необходимые  для задействования    в общей обороне границы не рассматривались. Крепость отдали под казармы и помещения гарнизона города Бреста.

В самом городе  находились штабы частей  28-го стрелкового корпуса (далее с.к.) 4-ой армии РККА  и 60-й железнодорожный полк НКВД.    Личный состав корпуса, а именно 6-й и 42-й  стрелковых дивизий (далее с.д.), в  казармах, со складами НЗ ^[1] (вооружений, боеприпасов, продовольствия),  техническими парками и др.  был размещён  непосредственно в Брестской крепости. Кроме того в крепости размещались подразделения  17-го Брестского пограничного отряда, 33-го отдельного инженерного полка, 132-го отдельного батальона конвойных войск НКВД. Также в палатках размещались 3-х месячные сборы приписного состава, а в отдельных домиках  семьи  военнослужащих.  На острове Госпитальном  располагались окружной госпиталь и персонал медсанбатов.

Планом прикрытия границы 4-ой армией все подразделения крепости в силу утраты ею военного значения, так,  по крайней мере, считало  командование, выводились из крепости в места их сосредоточения. Войска частей расквартированных в Бресте и крепости,   должны были занять оборону на широком фронте на заранее подготовленных позициях полевого доусиления  62-го (Брестского) УР-а, опорные пункты которого располагались  вдоль госграницы на севере и  на юге Бреста. Что полностью согласовывалось с предвоенной доктриной СССР.  По всей видимости, при её осуществлении граница для агрессора на время ожидания подхода главных сил становилась практически непреодолимой ибо, как показали действия пулеметно-артиллерийских ДОТ-ов «Светлана», «Сокол», «Орел»  62-го УР-а, которые оставшись без мобильной полевой помощи, сумели сразиться с фашистами наедине –  ДОТ «Орел»  продержался 12 суток.

 На всякий случай в Брестской крепости планом предполагалось оставить один стрелковый батальон, усиленный артдивизионом. В результате, когда началось нападение  немецко-фашистских войск, все кто  как мог, пытаясь преодолеть полосы смертоносного огня, старались во что бы то ни стало действовать по предписанию, дабы покинуть город и крепость, совершенно не сообразуясь с создавшейся обстановкой.  Водители рванулись к автомашинам  и бронетехнике, но они  или вовсю горели, или вместо техники на открытых площадках автопарков покоились лишь их обугленные остовы. Пограничники Тереспольского укрепления попытались вывести автомашины в распоряжение командования, но,  попадая под пулемётный огонь, машины тут, же выходили из строя. Организованного вывода  войск из крепости так и не получилось, даже в двух батальонах от 44-го и 455-го полков и одной роты  разведбатальона, успевших прибыть  в район Жабинки (25 км восточнее Бреста —  места расположения  штаба 28-го с.к.),  не  у всех было оружие.
  

Командующий 4-ой армией вермахта (одноимённой с 4-й армией РККА)    генерал-фельдмаршал фон Клюге, в полосе наступления которой  находилась крепость, не разделял  мнения командования «русских» – он напротив, опасался Брестской крепости,  принимая  её за возможный  ключевой пункт обороны противника и способный помешать продвижению на Восток танковых колонн. Генерал-полковник Г.Гудериан, уже будучи в ранге командующего  2-й танковой группой в составе группы армий «Центр»  собирался своими колоннами обогнуть крепость на севере и юге.  Вполне обоснованно немцы вначале нападения опасались ответного заградительного огня крепости  на путях подхода своих пехотных колонн. Но по причине  недопонимания  вышестоящим окружным (ЗапОВО) командованием возможных вариантов возникновения конфликта  огня из крепости не последовало.  В 1941 году боязнь хоть чем-то спровоцировать немцев, которая витала вдоль всей линии соприкосновения с ними, позволила местному командованию Красной Армии допустить  такую беспечность.

Между тем, близость вероятного противника настоятельно требовала проведения  ряда мер по исключению его внезапного нападения, по пресечению разведывательно-диверсионной деятельности и по обеспечению подразделениям крепости временем для вступления их в бой.  И такие меры, весьма однобокие, в крепости были предусмотрены. Боевое охранение  возлагалось на 393-й ОЗАД (отдельный зенитно-артиллерийский дивизион), в задачу которого входила защита покидающих Брестскую крепость частей от возможных ударов с воздуха авиации вероятного противника. Не случайно, что  после артналёта, дивизион  сохранился единственной боеспособной единицей, собирая разрозненные группы красноармейцев вокруг себя.
Начальник оперативного отделения штаба 28-го с.к. майор Е. М. Синковский вспоминал: «… в 333-м с.п. Вместе с командиром полка Д. И. Матвеевым был в подразделениях. Один из бойцов спросил: „Скажите, товарищ полковник, когда нас выведут из этой мышеловки?“ Матвеев что-то отвечал, говорил о сообщении ТАСС, но чувствовалось, что бойцы не удовлетворены ответом»^[2].
Советское командование всячески стремилось довести до автоматизма организованное выступление из крепости, что по нормативу, при невысокой пропускной способности крепостных  ворот около 3-х часов, должно было составлять 6-9 часов с тем, чтобы занять позиции в местах прикрытия границы.

Справка

«… на 11 июня обеспеченность 42-й с.д. автомобилями всех видов была довольно высокой — 83,9 %  (в среднем в стрелковой дивизии  ЗапОВО — 51 %)».  На склады 42-й,  а также  и                             6-й с.д., несмотря на протесты штаба 4-й армии, артснабжение ЗапОВО прислало боеприпасов значительно превосходящих требуемые    количества.

Вывести накопленное из города и крепости не было никакой возможности — не хватало автотранспорта, не кому было грузить. Командование, представляя неосуществимость поставленной задачи, смутно надеялось на дополнительные руки, которые принесёт объявленная мобилизация. В плане был существенный изъян – в случае преждевременного оставления войсками города и крепости  склады с «невывезенным» оружием и боеприпасами, «сознательно передавались» в руки врагу,  не говоря уже о судьбе населения города Бреста!!!  Примерно так, в конце  концов, и получилось. Одного только стрелкового оружия в качестве трофеев  немцам досталось: 14 576 винтовок, 1327 пулеметов, 394 пистолета и револьвера, захваченных скорее на складах Бреста (в крепости многие склады в боях были уничтожены).

Почему-то никому в «коллективной  голове» штабов 4-й армии и ЗапОВО не пришёл другой запасной вариант плана,  осуществимый в любом случае,  в том числе и при ответе на вопрос: «А что же делать тогда, когда война вдруг нагрянет внезапно?»

Стратегическую значимость Брестская крепость, может быть, и утратила, но крепость есть крепость; это независимое от внешнего мира фортификационное сооружение, которое по определению обеспечивает защитников долговременным укрытием, достаточной сохранностью боеприпасов в пороховых погребах укреплений, внутренней бесперебойной связью, запасами продуктов питания, воды и пр.

В одной только Цитадели (кольцевой казарме) имелось 500 казематов на 12000 человек, в которых можно было всему населению крепости на время артналёта за её кирпичными стенами просто «отсидеться»! Но вместо этого люди погибали не проснувшись; оставались без продовольствия, которое сгорело на незащищённых наружных складах; выведенный диверсантами из строя в городе водопровод оставил четыре укрепления крепости, окружённых полноводными реками, без воды; подвалы без освещения погрузились в кромешную тьму; на складах артехвооружений от прямых в них попаданий рвались в пустую такие нужные защитникам боеприпасы. На острове Пограничном, «жертвами первых минут войны среди  пограничников стали собранные на курсы спортсменов — их здание рухнуло, похоронив под собой 30 человек».

К 22 июня 1941 года в крепости из 18 стрелковых батальонов 6-й и 42-й с. д. 28-го с.к. присутствовали только  8 стрелковых  и  один  разведывательный батальоны, 2 артиллерийских дивизиона (противотанковый и противовоздушный), 2 артполка лёгкий и гаубичный, некоторые спецподразделения стрелковых полков и  подразделения корпусных частей.
 За 45 минут до атаки немцев (атака в 4 часа 15 минут^[3]),  командующий войсками ЗапОВО Д.Г.Павлов из Минска открытым текстом передаёт приказание командующему 4-й армии  генерал-майору Коробкову вывести  в первую очередь из Брестской крепости “пачками” 42-ю с.д. к месту дислокации Семятиче в 70 км от Бреста. Тотчас, где-то до 3 часов 45 минут,  Из штаба армии в Кобрине (40 км от Бреста) Коробков по телефону лично отдаёт приказание начальнику штаба 42-й стрелковой дивизии поднять дивизию по тревоге и выдвигать ее из крепости в район сбора.

 Командир 42-й дивизии генерал-майор И.С.Лазаренко успевает организовать вывод 2-х батальонов своей дивизии из крепости в район восточнее Бреста и организовывает там оборону. За что после 4 июля 1941 года  был  осуждён  по «не соответствующего фактическим обстоятельствам дела»  приговором  к расстрелу    (наказание заменили на 10 лет лагерей, но через год вынуждены были «помиловать» и отправить прямо из лагеря  на фронт заместителем командира дивизии).

 В июне сорок первого на взятие крепости  «русских» немцы отрядили 45-ю пехотную дивизию (далее п.д.) вермахта под командованием генерала Шлипера, сформированную на базе бывшей австрийской дивизии, численным составом в 17000 солдат и офицеров.

Командование Великой  Германии рассматривало крепость, прежде всего, как полигон для испытаний в боевых условиях новейших артиллерийских систем.  На сооружениях крепости планировалось опробовать шестиствольные турбореактивные 150 мм миномёты и, прежде всего, сверхмощные самоходные 600 мм мортиры «Карл». В связи с этим, чтобы добиться безусловного показательного  подавления противника, для удара по крепости  германским корпусным командованием было задействовано всё, что можно было задействовать. Огневая мощь 45-ой дивизии дополнительно подкреплялась ещё и огневой поддержкой двух её корпусных  соседей с левого и правого флангов (31-й и 34-й п. д.), а также и всех остальных тыловых подразделений корпуса, с участием авиации.

Помимо всего, 34-я пехотная выпустила по крепости  из мортир 210 мм снаряды, способные пробивать 4-х метровые кирпичные стены.

  Ураганный, сугубо прицельный артобстрел вёлся в течение получаса по всем воротам крепости, предмостным укреплениям, артиллерийскому и автомобильному паркам, складам боеприпасов, домам комсостава. С интервалом в 4 минуты зона огня переносилась вглубь крепости на 100 метров. В сторону крепости ежеминутно отправлялось  по четыре тысячи снарядов и мин.

Гитлеровцы, начав внезапный шквальный артиллерийский и миномётный расстрел спящих в крепости подразделений, сумели сразу уничтожить эти подразделения как боевые единицы. От боевых единиц остались только разобщённые группы. В группах оказались, случайно сведённые вместе:  стрелки, артиллеристы, сапёры, зенитчики, пограничники, связисты, конвоиры, медперсонал и др.  До этого рокового утра некоторые подразделения по службе между собой раньше никогда  не взаимодействовали. Достаточно сказать, что командир 44-го стрелкового полка 42-ой дивизии майор П.М. Гаврилов очутился с группой бойцов из своего полка (до двух десятков)     среди зенитчиков 393-го отдельного дивизиона на Кобринском укреплении. А его заместителю капитану И.Н. Зубачёву пришлось воевать вместе с полковым комиссаром 84-го стрелкового полка 6-ой дивизии Е.М.Фоминым с которым они среди бойцов различных частей фактически возглавили оборону Цитадели.
Расстрелянные и окружённые остатки подразделений сразу в первые же часы понесли громадные потери: из 8500-9000 чел.^[4] вместе с 300 семей командного состава, находившихся накануне. После расстрела осталось всего около 3000-3500 чел., разбросанных в разных местах крепости. К местам сосредоточения вне крепости сумели самостоятельно выбраться «кто как» полуодетые люди с оружием и без, численностью «едва ли», чем на два батальона (около  1500 чел.).

В источниках постоянно встречается утверждение, будто бы к 7:00 утра  войска, как им и предписывалось планом, покинули крепость. Автор должен обратить внимание на то,  что всё это громко сказано. Вот один из эпизодов «покидания войсками крепости»: командиру   125-го с.п.  6-й с.д. майору А.Э. Дулькейту  удалось вывести  из крепости    50 красноармейцев 9-й роты своего полка.  За крепостью ему посчастливилось встретить ещё группу из 30  курсантов полковой школы своего же полка с  двумя пулеметами и доставить всех в район обороны восточнее Бреста.
Туда  же из города Бреста были выведены корпусные подразделения и штабы 6-й и 42-й дивизий. Ранним утром в спешном порядке в условиях суматохи эвакуировались из города партийно-советские работники с семьями, семьи военнослужащих и  все «нежелавшие» оставаться под гитлеровцами   жители. У здания областного военкомата около 7 : 00 утра немцы завязали бой с работниками военкомата, который продолжался в течение дня 22 июня. Такой же бой завязался на городском  вокзале, к 10 часам утра фашисты взяли вокзал, но два отряда из работников милиции и группы военнослужащих ушли в  подвалы вокзала  и продолжили борьбу оттуда до конца июня. Справиться с ними немцы смогли только после затопления подвалов вокзалов.
От обрушившегося огненного смерча на крепость красноармейцы и командиры  погибали либо сразу, как уже отмечалось, во сне, либо поднятые по тревоге на пути к пунктам сбора внутри крепости, либо, не успев полностью прийти в себя, в неразберихе были пленены. Многие из начальствующего состава погибли вместе с семьями прямо на своих квартирах. Из старших офицеров среди осаждённых оказались только двое: полковой комиссар Е.М.Фомин и майор П.М.Гаврилов.

Каждое укрепление крепости вынуждено было начать держать самостоятельную оборону почти безо всякого взаимодействия друг с другом.

«Осаждённые поневоле» остались сражаться за Родину на тех позициях, где их застала война.

На западном Тереспольском  укреплении  размещались 300 пограничников, которые, в отличие от других родов войск, повседневно находились в состоянии полной боевой готовности. К сожалению, внезапность нападения достигла своей цели: часть пограничников погибла сразу же в казармах, многие получили ранения, но когда у окружной школы пограничники обнаружили  прорвавшихся автоматчиков, безжалостно расстреливавших выбегавших из её здания шоферов-курсантов,  они сразу же приступили к  уничтожению  гитлеровцев.  Из оставшихся на Тереспольском укреплении около 80 человек сформировались  три боевые группы, которые заняли позиции в отдельных зданиях и недостроенных дотах. Группы дрались в полном окружении и без какой-либо связи между собой, кроме поддержания огнём. Когда  на 15 день войны от  защитников Тереспольского укрепления  осталось 8 чел.,  в ночь с 5 на 6 июля  они попытались покинуть крепость. Прорваться удалось четверым, через две недели до Мозыря добралось трое бойцов-пограничников, до Победы дошел один — Герой Советского Союза М.И. Мясников.
На южном  Волынском укреплении  до нападения, кроме медперсонала и больных окружного госпиталя, находилось около 180 военнослужащих, из них на дежурстве  около 40 человек. Защищая госпиталь, в неравный бой с фашистами вступили пограничные наряды и курсанты полковой школы 84-го стрелкового полка (далее с.п.).  

Ни гитлеровский дополнительный резерв в первый день войны, ни артобстрел на следующий день с последовавшей за ним атакой под прикрытием попавших в плен ранеными и медперсоналом не помогли  немцам –  поднявшиеся в атаку красноармейцы  все равно смогли уничтожить большую часть фашистов. Только на третий день, во второй половине дня 24 июня враг наконец-то смог захватить укрепление.
Северное Кобринское укрепление было самым большим по площади, а по наличию на острове  ворот Северо-Западных, Северных и Восточных (Кобринские)  в земляном валу укрепления, служивших выходом из крепости, было самым стратегическим в крепости.            

   В западной части  острова размещались подразделения 125-й с.п., на восточной в  Восточном форту  размещались подразделения 393-го ОЗАД, который больше всего хлопот доставил захватчикам. Протянувшаяся с запада на восток через  всё Кобринское укрепление улица домов командного состава, где проживало более 170 семей, в том числе и палатки приписного состава 44-го стрелкового и 33-го инженерного полков, артобстрелом  были сметены, а находившиеся в домах и палатках в большинстве своём погибли. Те же, кто остался в живых — командиры, которые не смогли  прорваться в свои части,  с  «подвернувшиеся им под руку» такими же красноармейцами, организовывали оборону, зацепившись  за всё, что уцелело от каменных строений.  Так, капитану Шабловскому с женщинами и детьми,  которые помогали раненым, удалось продержаться три дня.  А вот уцелевшие расчёты 98-го отдельного противотанкового артдивизиона   98-го отдельного противотанкового артдивизиона с лейтенантом И.Ф.Акимочкиным и старшим политруком Н.В. Нестерчуком  смогли удерживать  позиции на протяжении двух недель (до 5 июля).

22 июня на Центральном острове в казармах Цитадели находилось около 5000 красноармейцев и командиров РККА, из них:

·         пограничников от двух застав и погранкомендатуры  находилось около 110 чел.;
·         от 132-го отдельного батальона НКВД, большинство подразделений которого  в ночь на воскресенье несло службу за пределами крепости (в том числе и по охране мостов через Мухавец), в казармах из его состава находилось около 100  человек, из них примерно 30 находилось в дежурном взводе;
·         от  33-го инженерного полка предположительно находилось около 150 красноармейцев, около 100 из них были будущими атакующими  церкви  Святого Николая (здания клуба 84-го полка); 
·         31-й автобатальон — в расположении, автобата находилось не более 200 человек:
·         333-го с.п. — 800 человек;
·         от полковых подразделений в 84 с.п. — около 480 человек;
·         455 с.п. был одним из наиболее боевых единиц в Цитадели — около 1500 человек.

Во время вторжения на Центральном острове караульную службу несли около 720 человек. Основные боевые действия развернулись именно вокруг Цитадели, немцы, сразу проникнув прямо через Тереспольские ворота, заняли стратегическую высоту, находящуюся в клубе  84-го с.п. (храме-костёле). «Какой-то глухой, протяжный шум послышался внутри казарменного здания, двери, ведущие во двор, рывком распахнулись, и с оглушительным яростным «ура» … Штыковой удар, словно ножом, рассек надвое немецкий отряд. Те автоматчики, что еще не успели поравняться с дверями казармы, в панике бросились назад, к зданию клуба и к западным, Тереспольским, воротам… А большая часть отряда, отрезанная от своих, кинулась бежать по улице к восточному краю острова, и за ней по пятам с торжествующим «ура» неслись атакующие бойцы… А за ними, также крича «ура», бежали другие бойцы, вооруженные кто саблей, кто ножом, а кто просто палкой или даже обломком кирпича («Ура», — признается сержант С.Т. Бобренок, — чередовалось со словами не совсем удобными для записи. В них — гнев и ненависть, и радость мести»)».

В ночь на 26 июня по приказу №1 ^[5] сводная группа попыталась совершить прорыв из Цитадели и вырваться из осаждённой крепости. Как оказалось, даже в условиях почти  кинжального огня немецких пулемётов можно было всё-таки вырваться из крепости. Во главе с начальником химслужбы 455-го с.п. лейтенантом А.Виноградовым    70 человек вошли в прорыв и  сумели выполнить приказ, дойдя до восточной черты крепости.   К сожалению, в окрестностях Бреста они нарвались на немецкую колонну и почти все полегли. Тяжело раненный  лейтенант Виноградов попал в плен.

Бои за Центральный остров окончились 26 июня, в  этот день немецкими сапёрами был проведён подрыв нескольких отсеков кольцевой казармы.
Несмотря на явно сопутствующую удачу, отряженная  45- я дивизия немцев с задачей овладения крепостью в течение восьми часов (к полудню 22 июня) не справилась.
Начальник штаба 4-й армии РККА генерал (тогда полковник) Сандалов вспоминал:

«К 10 часам утра войска Гудериана ценой огромных потерь продвинулись на два — три километра от границы. Но добрая половина Бреста и крепость все еще находились в наших руках».
На первых порах крепость, в буквальном смысле засыпанная снарядам и минами, по словам полковника Сандалова,  даже смогла своим артиллерийским огнем помочь обороне Бреста, полностью прекратив на северной стороне города переход государственной границы врагом по железнодорожному мосту.

К 9 часам 22 июня в боевых действиях были убиты два из пяти немецких командиров атакующих батальонов и тяжело ранен командир полка. Немцы утверждали, что огонь советских снайперов оказался смертельным для очень многих штурмовавших подразделений. Защитники повсеместно оказали штурмующим ожесточённое сопротивлении. Немцы  сразу напоролись на штыковые атаки, переходящие врукопашную и носившие крайне ожесточенный характер. Позднее рукопашные схватки превратились в оригинальный способ отъёма боеприпасов у противника.

Вследствие отсутствия плана боевого обеспечения крепости осаждённые с самого начала испытывали существенный недостаток  в боеприпасах.  У расквартированных подразделений крепости запас наличных боеприпасов при них определялся требованиями, предусмотренными для обеспечения несения гарнизонно-караульной службы,  такого ограниченного запаса на ведение огня хватало всего на несколько минут боя. Остальные боезапасы хранились на складах боепитания крепости, некоторые из них при обстреле сгорели, некоторые оказалась в зоне действий противника. После неожиданного артналёта среди уцелевших не всегда отыскивались люди, знающие места их расположения. Для ведения боя «запас караульных патронов, которые были в цинковых ящиках в ротах», в условиях повсеместных разрушений собирали, где и как могли.

Только на второй день 23 июня на Центральном острове осажденные смогли обнаружить два крупных склада вооружений — большое количество винтовок, автоматов ППД, патронов, а также минометов с боезапасом. Тот час по позиции немцев к югу от Цитадели был проведён массированный обстрел.

 Автор досконально не знает, насколько в те времена  широко, было известно утверждение, что войну одними бомбардировками не выигрывают. Шлипер и его солдаты, вдохновлённые  мощной артбомбардировкой крепости, жестоко просчитались.

Самонадеянные захватчики 22 июня 1941 понесли самые большие потери — только убитыми были 21 офицер и 290 солдат и унтер-офицеров и почти 500 раненными.

В своем донесении командир 45-ой дивизии генерал Шлипер писал: «Везде, где русские были разбиты, через короткий промежуток времени из подвалов, водосточных труб и других укрытий  появлялись новые силы, которые стреляли так хорошо, что наши потери значительно увеличивались». В мае 1941 года 42-я с.д. проводила  дивизионные сборы снайперов, выставив 48 человек. Со стороны 6-й с.д. известны имена снайперов, которые вместе со снайперами-пограничниками  и снайперами подразделений НКВД внёсли  свой непосредственный вклад в «стреляли так хорошо».

Немцы, после невыполнения ими боевой задачи  22 июня решили взять крепость  с  малыми для себя потерями, пленением колеблящихся и измором.

Для тех военнослужащих  из крепости, кто не до конца прочувствовал  все ужасы ночи 22 июня,  а за ней самого длинного дня, прошедшего  в непрерывных боях, немцы ко второй ночи 23 июня приготовили свои «методы убеждения». Они отвели  свои войска на внешние валы крепости  и повторили артобстрел,   в перерывах  давая понять, что у желающих  сдаться в плен все их муки сразу прекратятся. Сдалось 1900 человек: среди них был приписной состав сборов из местного  польского населения,  некоторые из них — бывшие польские военнослужащие. Среди сдавшихся было так же много новобранцев и призванных из нерусских национальностей, 40% которых плохо говорили на русском языке. Не всеми  из сдавшихся двигало малодушие либо отсутствие интереса в  защите новой Родины – родственникам  из местных, которые проходили в частях крепости переподготовку, со стороны гитлеровцев реально угрожала расправа.  Добровольная сдача  существенно подорвала оборону Цитадели, появились участки, на которых некому стало сражаться.

С другой стороны, взятие измором с каждым днём осады приближало падение крепости.   Это было нетрудно, поскольку значительная часть жизнеобеспечения в крепости была утрачена в первый  же день  войны — многое просто сгорело.  Осаждённые были одеты, полуодеты или вовсе в нижнем белье. Так и воевали полуголыми и без сапог, босыми ногами по  битому кирпичу.  Обработка  ран сводилась к остановке кровотечения перевязыванием  лоскутами  от разодранной  одежды.

Сутки за сутками они пребывали без сна и отдыха в сплошном бою, не стихавшем с первого дня; голодные – без еды, но самое страшное – без воды.  Многодневная нестерпимая жажда: и в первый день, и во второй ... и на шестой... дни обороны, среди гари и смрада, палящего солнца,  кратно усиливающаяся рядом текущими реками Западным Бугом и Мухавцом. И вот в таком состоянии человеческого организма        у осаждённых  хватало сил отбирать в рукопашной схватке боеприпасы у сытых штурмующих  их «бугаёв». А эти сытые «бугаи» круглосуточным огнём пулемётов не подпускали к воде.  Участники обороны рассказывали, что не было никого, кто бы  ни думал о  том, как найти способ добывания воды.  Случайно добытой водой грязные раны не омывали, ею, прежде всего, охлаждали раскалённые стрельбой стволы пулемётов, а  если   что-то оставалось, отдавали  сначала детям, после детей раненым. 

Вскоре у осаждённых против артиллерии противника осталось только стрелковое оружие: винтовки, автоматы, в лучшем случае,  усиленное  пулемётами и гранатами.               

Крепость и в этом случае в очередной раз показала чего она стоит. Немецкие миномёты в условиях крепостных стен бездействовали, только пушки били прямой наводкой по окнам и амбразурам. Но лучше действовали неуязвимые для снайперов танки, но все из имеющихся трёх танков к 24 июня подбили, потом немцы подтянули ещё танки, но попытки подавить огневые точки защитников крепости с бронетехникой или без неё давали недостаточно  удовлетворительные результаты.

Чтобы держать штурмовые группы немцев на достаточном расстоянии от огневых точек, осаждённым хватало винтовок Мосина обр. 1891/30 года, позволяющих уверенно поражать одиночную цель на дистанции до 400 м. Пока имелись патроны и было кому стрелять, под крепостные стены трудно было подобраться.

Немцы, исчерпав все возможные способы, воспользовались преимуществом своей многочисленности –  проникли на крышу  через «необороняемые» участки кольцевых казарм.                       

С крыш они стали опускать на шестах взрывчатку и по команде разом взрывать её перед амбразурами; забрасывали дымовыми и слезоточивыми  гранатами подвалы; выкуривали огнемётами; подрывали зарядами стены двухметровой толщины, а затем оглушённых и измождённых людей извлекали из-под обломков и гнали в лагерь Тересполя ^[6].

Последним организованным оплотом сопротивления остался  Восточный форт Кобринского укрепления (400 человек под командой майора Гаврилова). Любую попытку немецких солдат хоть на несколько метров приблизиться к форту защитники пресекали ураганным автоматным и пулеметным огнём. Из окруженного форта беспрестанно тянулись огненные строчки трассирующих пуль. «Сдадутся они когда-нибудь или нет?» — спрашивали себя немцы. Форт разбомбили 29 июня (8 день войны), сбросив на него с самолётов бомбы две весом по 0,5 т и одну бомбу в 1,8 тонны

Справка.
Такого количества зарядов достаточно,  например, чтобы гарантировано перебить верхние несущие фермы железнодорожного моста и обрушить его.
Хотя танковые колонны генерал-полковника Г.Гудериана из Бреста и генерал-полковника Г.Гота из Вильнюса к 28 июня, т.е. за день до авиабомбардировки  Восточного форта,  успели добраться  до Минска и взять город, вокруг на всём Белостокском выступе до шли ожесточённые бои. С захватчиками продолжали сражаться те части 4-й армии, которые находились вне Брестской крепости, также под прикрытием Беловежской и Налибокской пущ, вели бои 3-я и 10-я армии ЗапОВО.

«Это  странное  и  необъяснимое  упорство  советских  людей  поражало… против кого бы ни сражались германские войска – будь то поляки или французы, англичане или греки … расстроенный,   дезорганизованный   отступлением, противник, силы которого все  больше  слабели  и  которого  лишь  предстояло добить. Но все, что было позади, являлось уже прочно завоеванной, покоренной землей.»

Вовсе не трудно представить себе реакцию советских людей, которые накануне вечером в мечтах планировали  проведение воскресенья.  Но вместо выходного дня к ним приходят жестокие мучители-захватчики, которые поливают их свинцовым дождём из всех видов оружия, обрушивают на головы  стены и потолки и при этом безжалостно отстреливают спасающихся, не дают подойти к воде, чтобы напиться.  А если ты остался в живых, то тебя не совсем проснувшегося  тащат в какой-то плен, подгоняя ударами прикладов.
Автор берёт на себя смелость ответить — вернуть всё обратно и наказать обидчиков.

Именно так  и поступили оставшиеся в крепости командиры младшего и среднего звена (сержанты и лейтенанты).  Не имея никакой связи с вышестоящим командованием, оставшись без командиров рот, батальонов, полков, дивизий, без поставленной перед ними задачи,  они [командиры] принимают самостоятельное решение организовать оборону занимаемого участка своими силами, и  со сложившимися группами красноармейцев начинают давать устойчивый отпор врагу. Получилось словно у пограничников — защита того участка границы на котором стоишь есть обязательное требование. Покалеченные товарищи, умирающие на холодном полу подземелий, маленькие дети, умирающие на руках матерей от голода, жажды и травли газами, зверски расстреливаемые гитлеровцами раненые, убитые от применения турбореактивных снарядов и огнемётов, после применения которых в живых не оставалось никого, только увеличивали сопротивление и ненависть к врагу. Немецких огнемётчиков в плен не брали, их пристреливали на месте.  Когда по крепости вышел приказ №1, все с облегчением говорили: «Слава богу, появились большие командиры; говорят, полковой комиссар, капитаны, политруки… сколотили общий штаб».

«Каждый был убежден в том, что все это носит временный характер и очень скоро враг будет отброшен. Поэтому мы стремились продержаться как можно дольше, сковывая своими действиями вражеские силы и уничтожая их».

Стены крепости дождались отмщения,  28 июля 1944 г. Брест, в котором от 51 тыс. в 41 г. осталось менее 15 тысяч жителей, был полностью очищен от противника. Немецким частям корпусной группы «Е»  под командованием генерала Шелера (весьма символичные фамилии: в дни «побед» немецкого оружия  был Шепер, в дни  поражений стал Шелер) будто бы удалось улизнуть из под города Бреста. Прорвавшись в  западном направлении, они вновь были настигнуты и  окружены наступавшими соединениями Красной Армии, потерпев от них полный разгром.
 
Несмотря на то, что  в продолжение всего штурма укреплений Брестской крепости усилия,  предпринятые немцами, были результативными, очаговые сопротивления  в крепости повсеместно продолжали вспыхивать до 20-х чисел июля.

 По записям штаба 45-ой пехотной дивизии от 7 июля, потери по взятию крепости с 22 июня возросли до 453-482  убитыми, а раненными до 700-1000  военнослужащих.  Насколько данные, представленные Шлипером, следует считать достоверными? Наверное, потери необходимо оценивать с поправками на высказывания участвующих в штурмах солдат Шлипера о том, что и после первого дня штурма они по-прежнему несли «ужасающие потери», притом, что осаждённые ежедневно отбивали по 7-8 атак. "Русский гарнизон цитадели, — писал  Отто Скорцени, — в буквальном смысле слова вел борьбу до последнего патрона, до последнего человека". Он рассказывал, как однажды под огнем он выполз на гребень крепостного вала и видел усеянный трупами гитлеровских солдат двор цитадели.  Как любят, выражаться в таких случаях  судебные инстанции, нет никаких оснований не верить знаменитому диверсанту третьего Рейха.
 В сентябре Гитлер и Муссолини  посетили Брестскую крепость и им показали главную цель их визита — следы от двухтонных снарядов мортир «Карл». К визиту инспекции столь высоких чинов  осколки   от других снарядов  были заблаговременно убраны, а  причинённые ими разрушения  на стенах крепости, соответствующим образом подретушировали. Офицерам 45-й дивизии разрешили  кратко (но не более пяти минут) доложить об эпизодах боёв.

Несгибаемое мужество и яростное сопротивление красноармейцев и командиров не позволили 45-й пехотной дивизии немцев-австрийцев. захватить у противника ни единого боевого знамени.  Исключением являлось найденное солдатами  133-го пехотного полка                   

 2 июля 1941 года знамя 132-го отдельного батальона НКВД, спрятанное красноармейцами в развалинах полуразрушенной казармы.  В глубоком тылу сверх всех мыслимо дозволенных сроков, солдаты вермахта до сентября продолжали гоняться за столь опасными для намечающегося визита в крепость высокого начальства последними несломленными обороняющимися. Несломленным и опасным остался и лежащий без сознания на немецких носилках пленённый на 32-й день войны (23 июля 1941) майор П.М.Гаврилов.

К тому времени обстановка на фронтах для немцев переставала быть благоприятной: под Смоленском они уже успели «захлебнуться в крови». Не в пример 45-ой дивизии, её бывшие соседи —  31-я и 34-я пехотные дивизии  вели тяжёлые бои в направлении  Брянска.

О боях в Брестской крепости стало известно от немцев из найденных штабных документов 45-ой дивизии, потрёпанной немногим позже, чем через полгода под Орлом. Преступление сорок первого было наказано в июне1944 года — «Королевский тигр» (кодовое наименование 45-ой пехотной дивизии в начале войны) был уничтожен на линии Березина – Днепр – Бобруйск.
Немецкие офицеры 45-й дивизии всех рангов любили перед подчинёнными показательно воздать  воинские почести  доблестным и храбрым солдатам  противника. Майор П.Гаврилов не избежал такой участи, но воздаяние  немцами  почестей не помешало  ему отправиться в концентрационный лагерь.

Майор П.М.Гаврилов до 1945 года содержался в концлагерях; в офлаге Хаммельбург содержался  вместе с генерал-лейтенантом инженерных войск Д.М.Карбышевым.

Только спустя 12 лет после окончания войны награда  нашла своего героя — 30 января 1957 года за образцовое выполнение воинского долга, мужество и героизм при обороне Брестской крепости П.М. Гаврилову было присвоено звание Героя Советского Союза. В 1955 году Пётр Михайлович разыскал свою семью,  о которой    с того рокового утра 22 июня 41-го, когда он, под грохот артиллерийской бомбардировки вынужден был в спешке её оставить, 14 лет ничего не знал.  В  1979 году в городе Бресте он был похоронен с воинскими почестями на Гарнизонном кладбище.
Официальная версия  о Брестской крепости гласила —"малочисленный гарнизон в течение месяца сковывал значительные силы противника". Если всесторонне оценивать события, то это была единственно правильная точка зрения, но только с уточнённым определением обороняющихся — «разобщённые малочисленные гарнизоны укреплений крепости».

Автор вынужден отметить, что  операция германского командования в Брестской крепости была  и подготовлена и проведена из рук вон плохо!  Задействование в операции сверхмощных  мортир «Карл» и новейших турбореактивных миномётов с высокой поражающей способностью их мин-снарядов  к ожидаемому быстрому подавлению противника в условиях  крепости не привело. Немецкое командование  из высоких инстанций видимо рассчитывали на то, что  весь этот грохочущий смертоносный  фейерверк должен был своими сверхмощными разрывами  и  с невыносимым летающим воем  окончательно парализовать волю противоборствующим. Однако последующее введение  в бой пехотных подразделений показало, что ситуация вовсе не улучшилась, а лишь заставила сражаться воинов Красной Армии    до последнего бойца.

Победу в Брестском районе одержать гитлеровцам так и не удалось. « В октябре 1943 г. окружной сельскохозяйственный руководитель докладывал о том, что «1/3 территории Брестского округа находится в руках банд, откуда хлебопоставки можно получить только с применением военной силы вермахта». В самом городе действовало советское и польское антифашистское подполье и диверсионные группы».
 
События  ушедших  десятилетий, когда Брестская крепость, оставшаяся сражаться наедине с немецко-фашистскими захватчиками, наглядным образом показали  беспрецедентную стойкость  воинского духа, заронили  в захватчиках начало  всеохватывающего  подрыва  морально-политического  состояния  германских армий.
 
 
Виктор Михайлович Склифасовский,            декабрь 2012 г., июнь 2017 г.
 
 

П.А.Кривоногов «Защитники Брестской крепости» (1951)
 
Использованные источники
Список литературы
 
1.      Р.В. Алиев. "Брестская крепость", 2010.
2.      Алиев Ростислав. Штурм Брестской крепости | Электронная библиотека e-libra.ru
3.      С.С.Смирнов. "Брестская крепость", 1957.
4.      Ю.Н. Лубченков. «Оборона Брестской крепости»  в «100 ВЕЛИКИХ сражений второй мировой», М. «Вече», 2010.
5.      Л. М.Сандалов. Пережитое — М.: Воениздат, 1961.  192с.
6.      Сандалов Л. М. Первые дни войны: Боевые действия 4-й армии 22 июня — 10 июля 1941 года. — М., 1989.
7.       Gschopf R. «Меіn Weg mit der 45 Infanterie Division». Linz, 1955. S. 158.

 

Интернет

http://ru.wikipedia.org/wiki/ Брестская_крепость, 2012.
http://velikvoy.narod.ru/bitvy/1941/brest.htm, Великая война. Оборона Брестской крепости. http://www.volk59.narod.ru/brestkrep.html Брестская крепость.
http://www.warheroes.ru/Brest.asp Брестская крепость. Крепость-герой. http://battlefront.ru/view_articles.php?id=257 Д.Колосов Брестская крепость глазами солдат Вермахта.
http://rkka1941.blogspot.ru/ О.Ю. Козинкин  О том, как, как изымали патроны в Брестских дивизиях перед 22 июня.
http:// mywebs.su› Отчет командования 45-й пехотной дивизии вермахта о штурме Брестской крепости, История и события.
https://topwar.ru/  Дневники противника о русских. Военное обозрение. Мнение.
 
Примечания
 

[1] НЗ — неприкосновенный запас подразделений.

[2] Цитаты в тексте приведены из приложенных  источников (Прим. Автора).

[3 ] В работе приведено советское «декретное» время, соответствующее сегодняшнему.

[4] Приводимые в тексте цифры неточны, в разных источниках, особенно данные о потерях немцев, которые тогда  считали только  сами немцы. Бросается в глаза явное несоответствие между эмоциональным, на самом высоком уровне,  восприятием потерь  и  их представлением в официальных донесениях. По военно-медицинским соображениям потери немцев также подвергаются сомнению. По последним данным убитыми немцы понесли 1400, раненными до 2200 солдат и офицеров. (Прим. Автора).

[5] Приказ №1 датированный 24 июня 1941 попытались скоординировать действия обороняющихся в крепости. Встретившись в подвале «Дома офицеров» на Центральном острове, защитники предлагали создать сводную боевую группу прорыва при организации согласованной огневой поддержке.

[6]  В лагерь Тересполя отправляли пленных из Брестской крепости.