Эпоха глазами инженера

Дата: 25 Февраля 2017 Автор: Кириллов Анатолий

  «Нас было мало, и потому нас ценили»
                                              А.Ф. Мырцымов
 
На письменном столе лежит журнал «Техника и наука» №11 за 1989 год.  В те далекие годы журнальная статья-интервью «Эпоха глазами инженера» члена коллегии Минчермета СССР Александра Федоровича Мырцымова произвела сильное впечатление. Набрала обороты объявленная КПСС «Перестройка», еще не произошли последующие исторические события, развалившие СССР и утвердившие новую политическую парадигму развития России. В преддверии грядущих 1990-х оценка событий техническим специалистом уже тогда давала ключ к  исходному пониманию тех политико-экономических процессов, которые происходили в стране.  Интервью журналу дал человек, непосредственно участвующий в разработках технической политики страны в переходное время. Время, которое можно условно назвать – «от сталинизма к хрущевизму».

Согласно вступительной заметке Мырцымов окончил в 1934 году Уральский институт металлов в Свердловске, и затем работал на Златоустовском металлургическом заводе рабочим, помощником мастера, заместителем главного инженера. Но по биографической справке он в 1929 году поступил на горнозаводский факультет Ленинградского индустриального института. Расхождение в данных связано, видимо с тем, что в 1930 году Ленинградский политехнический институт (ЛПИ) был расформирован на отдельные отраслевые вузы и Уральский институт металлов был отделением ленинградского Всесоюзного института металлов.  В 1934 году отраслевые институты вновь были объединены под новым названием Ленинградский индустриальный институт. Сегодня трудно точно определить какой вуз он кончал. В Свердловске или в Ленинграде?

В архивах сохранилось письмо председателя Всесоюзного комитета по высшему техническому образованию  при  ЦИК СССР  Н.Подвойского на имя директора Ленинградского завода «Красный путиловец», в котором отмечалось: «Государст­венный комитет по высшему техническому образованию считает целесообразным, чтобы товарищ Мырцымов специализировался по электроме­таллургии на «Красном путиловце» и там проводил науч­но-исследовательскую рабо­ту под руководством профес­соров Ленинградского индус­триального института. Про­шу создать т. Мырцымову необходимые условия и обста­новку для успешной работы как одному из лучших моло­дых инженеров. Его диплом­ный проект признан выдаю­щейся работой».
О себе Мырцымов, как талантливый молодой специалист заявил уже на первых шагах трудовой деятельности. В Златоусте он пишет свою первую научную работу, имевшую большое практическое значение – «Влияние некоторых факторов процесса плавки на качество шарикоподшипниковой стали».

Актуальность темы объяснялась тем, что в нашей стране был построен первый шарико­подшипниковый завод в Москве, нуждающийся в осо­бых марках стали. Автор научной работы да­вал практические рекоменда­ции ее получения на отечест­венных металлургических предприятиях.

В 1938 году его перевели в Москву на должность руководителя группы отдела Главспецстали  Наркомата черной металлургии. В этой должности его застал грозный 1941год. В первый же дни войны Мырцымов ушел на фронт. Но с началом войны возникла острая необходимость обеспечения военной промышленности броневой и легированной марками сталей. Нарком черной металлургии И.С. Тевосян отозвал Мырцымова с фронта и объяснил инженеру, в чем состоит его истинный долг в трудный для страны час. Наркомат черной металлургии, переведенный из Москвы в Свердловск, стал штабом борьбы за металл.

Сектор специального производства Наркомчермета, возглавляемый Мырцымовым, работал над новыми технологиями получения качественных сталей в мартеновских печах. Вводились новые мощности по производству легированных сталей. В результате в 1942 году производство качественных сталей на восточных металлургических заводах выросло в 2,6 раза. По итогам работы ему в числе других участвующих в разработках новых технологий присудили Сталинскую премию 2-й степени.

После войны он становится заместителем начальника, а в 1954 году начальником Технического управления Министерства чёрной металлургии. В послевоенный период перед техническим управлением стояли сложные производственные задачи. Одной из важнейших – выплавка металла особого качества для создания советского атомного оружия. Металлурги решили эту задачу и создали необходимый металл. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 октября 1949 года за выполнение специального задания Правительства Мырцымов в числе других был награжден орденом Трудового Красного Знамени.

Помимо основной деятельности в 1945 году правительство направило его в аппарат ООН, где вплоть до 1963 года он занимал должность старшего эксперта по металлургии и члена секретариата Европейской экономической комиссии. В этом качестве он посетил почти все европейские страны с развитой металлургической промышленностью: ФРГ, Францию, Италию, Люксембург. Испанию, Швейцарию, ЧССР.

Краткая трудовая биография дает представление о человеке дающим оценку событиям происшедшим в СССР до его развала. В резюмируемой статье интервью ведется в виде вопросов и ответов. Остановимся на некоторых из них. (В дальнейшем подчеркнутый текст – авторское выделение).

Вопрос:
– Александр Федорович, вы прошли по такой длинной служебной лестнице, по какой редкому инженеру удается пройти. Вот деталь, кажущаяся сегодня даже странной. После  окончания института вы пришли на завод рабочим. Ни мало ли это для человека с дипломом?

– А кем же еще? В то время это было в порядке вещей. Я всегда считал, что инженер должен изучить производство во всех подробностях, в том числе и на месте рабочего. Как бы я мог называться металлургом, если бы собственными руками не мог варить сталь? И в институте было принято, чтобы студенты дважды в год работали на предприятиях помощниками сталеваров, а не копали картошку как ныне.

– Теперь все чаще приходится слышать сетования, что инженерная специальность стала не престижной. Был ли престиж у инженеров вашего поколения?

– Безусловно. Нас было мало, и потому нас ценили. И с рабочими отношения были хорошие. Что такое престиж инженера? В первую очередь это уважение к его знаниям. Мы, инженеры, все умели, многое знали. Поэтому имели право приказывать, и наши указания воспринимались очень серьезно.
 
По-видимому, таким образом и родился в предвоенное время лозунг «Кадры решают все». Так оно было и в послевоенное время, по крайней мере, до 1977года. Система контроля качества и приемки продукции была завязана в металлургии на отделе главного металлурга (ОГМ), а в машиностроении на отделе главного конструктора (ОГК). Технические отделы отвечали за качество продукции и разработку её новых видов и конструкций. Управлялось все это системой министерств и отраслевых институтов, разрабатывающих техническую политику. Поэтому даже за молодыми специалистами, пришедшими на производство, стояла мощная система обеспечения. Конечно, конкретно это не было видно и не осознавалось. Например, без оформления инженером-конструктором разрешения на отклонения от чертежей и технических условий не возможно было пропустить детали и партию продукции с отклонениями или браком.  Премии по новой технике инженера получали из министерских фондов. Списки на премию подготавливал и подписывал главный конструктор. В практике был случай когда, при отсутствии главного конструктора, составили списки на получение премий по новой технике и отправили на утверждение в министерство. Все равно же, согласуют и утверждают списки главный инженер и директор! Сели и между собой распределили премию и направили списки в министерство. Нет! Без подписи главного конструктора списки не приняли. Инженера ОГК  разрабатывали новые виды продукции, участвовали в испытаниях, мотались по командировкам,  согласовывая получение и использование новых видов материалов и комплектующих.  Премии  по новой технике конструктора в ОГК получали по окладу или около. В зависимости от вклада. По остальным отделам распределяли по 5-10руб.  Тоже как бы участникам. Мало того, в среднем должностные оклады у технических инженеров были на 10-15% выше остальных служб.

Читатель, мы делаем небольшое отступление, чтобы понять то, о чем рассказал в своем интервью Мырцымов. Далее он вышел на политические оценки происходящего в стране. Сегодня понятно, что роспуск основных союзных министерств и образование совнархозов по территориальному признаку в 1957 году  было продиктовано не только экономическими соображениями, но и политическим расчетом, когда реальная власть сосредоточилась в руках исполнительных органов государственного управления.
 
Новый вопрос:
– Александр Федорович, вы занимали ответственные посты и при Сталине и при Хрущеве. Какие изменения в принципах, методах, стиле руководства отраслью, где вы работали, происходили в этот период?

– Сразу после смерти Сталина практически никаких изменений в управлении промышленностью не было. Действовали прежние инструкции, кадровые перестановки были незначительные. Резкий поворот к новым формам руководства произошел только в 1957 году, когда отраслевая структура управления была заменена территориальной.  Многие министерства, в том числе и Минчермет были распущены, а вместо них образованы совнархозы. На практике это означало следующее. Была ликвидирована единая техническая политика, разорваны связи между регионами, стала развиваться феодальная натурализация хозяйства. Власть из рук специалистов перешла к партийным работникам.

– Но были, наверное, какие-то и плюсы во внедрении новой системы управления?

– Плюсы? Не знаю. Приведу пример из области черной металлургии, так как хорошо знаю, чем в этой отрасли закончилась хрущевская реформа.

В 1930-е годы в нашей стране только начали закладываться основы современной металлургии. Но действительный прорыв на передовые рубежи начался с 1949 года, когда наркомом черной металлургии стал И.Ф. Тевосян. Началась широкомасштабная модернизация производства, разработка новейших технологий. При активном участии научно-исследовательских и проектных институтов стала внедряться новая техника на крупных восточных и южных металлургических заводах. В послевоенные годы  к нам приезжали учиться специалисты из-за границы, покупали у нас лицензии… К 1957 году в отечественной черной металлургии удельный вес стали, выпускаемой прогрессивным кислородно-конверторным способом, был выше, чем в США и ФРГ. Мы уступали только Японии. Та же ситуация была и с электросталью.
Хрущевская территориальная система управления просуществовала всего восемь лет. И вот итог. К 1965 году, когда ликвидировались совнархозы, мы уже отставали по названным показателям от США и ФРГ на 15%, а от Японии – более чем на 50%...

– Но ведь ошибки были исправлены довольно быстро. Когда стали очевидны минусы этой системы управления, новое руководство страны приняло решение о возврате к министерствам.

– На первый взгляд – так. Но факты говорят о другом…
Ликвидация отраслевого управления, а значит и единой технической политики, привела к господству консерватизма в сталеплавильном производстве. У нас продолжалось экстенсивное распространение мартеновской плавки, тогда как в капиталистических странах в эти годы осуществили революционное преобразование сталеплавильного производства, ломали мартеновские печи и строили современные сталеплавильные агрегаты – кислородные конверторы и мощные дуговые электрические печи.
В нашей стране за «совнахозовские» годы было построено 55 мартеновских печей – самых мощных в мире. И всего лишь 11 кислородных конверторов…
Так Советский Союз «проспал» научно-техническую революцию в черной металлургии. Созданная Хрущевым ситуация на много лет отбросила нашу страну от мирового уровня…

– Если дело обстояло настолько серьезно, почему никто не возражал против реформы 1957 года?

– …В высшем эшелоне, как водится, произносились филиппики в адрес Хрущева. Однако многие специалисты с самого начала видели, к чему может привести реформа управления. Критические голоса раздавались и среди министров.

– И Хрущев прислушался к их мнению?

– Да «прислушался». И когда услышал, эти люди отправились в «политическую ссылку»: заместитель председателя Госплана РСФСР И.А. Бенедиктов поехал послом в Индию, заместитель Председателя Совета Министров СССР И.Ф. Тевосян – послом в Японию, первый заместитель Председателя Совета Министров СССР М.Г. Первухин – послом в ГДР, секретарь ЦК КПСС А.Б. Артистов – послом в Польшу.

 – А в целом большие кадровые перестановки сопровождали переход на новую систему управления экономикой?

– Кадровые перестановки были связаны прежде всего с тем, что ликвидировались центральные органы управления промышленностью и создавались местные. Бывшие ответственные работники союзных министерств должны были ехать в провинцию и возглавлять работу совнархозов.

– Как воспринимались столичными чиновниками такого рода назначения?

– По-разному. Положительно в тех случаях, когда это означало повышение и включение в высшую номенклатуру. Например, уехали из Москвы заместители министра черной металлургии СССР Н.А. Тихонов и П.А. Петруша. Первый – председателем Днепропетровского совнархоза, второй – Вологодского. Пост председателя совнархоза приравнивался к рангу министра.  Это более высокая должность и увеличение привилегий.

– Каких?

– Система привилегий, насколько я знаю, была в то время такой. Должность начальника управления министерства входила в номенклатуру Секретариата ЦК КПСС и не давала почти никаких  добавочных благ. Скажем, у меня была зарплата 450 рублей и ЗИМ с шофером. Когда я стал членом коллегии Минчермета, меня включили в номенклатуру Совета Министров СССР. На второй день после утверждения позвонили из поликлиники 4-го управления Минздрава и попросили встать на учет. Выдали так называемую «кремлевку» – книжечку с талонами на 30 дней, по которой можно либо обедать и ужинать, либо брать домой паек. Кроме того, выдавались книжечки с талонами на приобретение билетов в театр и кино, на покупку дефицитной литературы (книги присылались на дом). И был теперь не один шофер, а два шофера. Я имел возможность каждый год отдыхать в санатории Совмина, заказывать одежду в спецателье. Такие же привилегии имели и другие входившие в коллегию три зама министра и два её члена. Начальники главков и управлений их не имели. Насколько мне известно, в привилегии министров, кроме вышеуказанного, входили две «кремлевки», восьмикомнатная квартира и зарплата в 700 рублей.

– Вы много лет жили на Западе, когда работали в ООН. Скажите, имеется ли там подобная система привилегий?

– Нет, что вы! Там это просто невозможно. Во-первых, высок уровень жизни всего населения и доступны – конечно, за деньги – практически все материальные блага. А во-вторых, это противоречило бы духу капитализма, основным принципом распределения по труду. Капиталист никогда не будет оплачивать место, должность. Он платит за конкретный труд…

– А каковы, по-вашему, принципы подбора кадров у нас в стране?

– Возможно, я идеализирую прошлое, но мне кажется, что в 1930-50-е годы специалистов в промышленности подбирали по уровню квалификации, добросовестности, ответственности, инициативности. Это уже позднее основное внимание стали обращать на национальность и партийность…
Эти две парадигмы управления экономикой – технократическую и партократическую – как нельзя более наглядно олицетворяют фигуры первых лиц в черной металлургии: «сталинского наркома» И.Ф. Тевосяна и брежневского министра И.П. Казанца. Тевосян знал свою отрасль так, как её мало кто знает и из кадровых рабочих, и из опытных инженеров. Еще в юности он работал на металлургических заводах Германии. Переходил там с одной должности на другую, с одного участка на другой, пока не освоил все операции. Потом к своему богатейшему опыту присовокупил знания инженера… Руководил он отраслью компетентно, грамотно и людей подбирал прежде всего по профессиональным признакам…
А вот Казанец – человек совсем другой школы. Это тип «политического» руководителя. После окончания Сибирского металлургического института, он несколько лет работал на Кузнецком металлургическом комбинате, а потом на партийной работе – от секретаря парткома завода до второго секретаря ЦК Компартии Украины.

– Вы сказали, что в управлении нашей промышленностью были две эпохи – технократическая и партократическая. Поясните, пожалуйста, свою мысль.

– 1957 год означал нечто большее, чем замену одних ведомств другими. Не они сами по себе привели к экономическому кризису, а то, что стояло за этим. На мой взгляд, изменился характер власти.
…При Сталине не партия руководила промышленностью, а специалисты, престиж и права которых в то время были значительно весомее нынешних. Сталинского наркома никак нельзя сравнить с брежневскими министрами, которых регулярно «вызывают на ковер» в горком или ЦК партии и отчитывают как мальчишек.
Работая под руководством И.Ф. Тевосяна, я неоднократно видел, как к нему приезжал для разговора секретарь ЦК КПСС, заведующий отделом тяжелой промышленности А.П. Рудаков. Но не припомню случая, чтобы Рудаков вызвал к себе Тевосяна…
Реформа 1957 года коренным образом изменила ситуацию. Были созданы административные районы и в каждом – свой совнархоз, официально подчиняющийся Совету Министров союзной республики. Реально же их деятельность подпала под влияние обкомов, крайкомов партии. Мало того, что сфера влияния самого совнархоза по сравнению с прежним министерством сузилась неизмеримо – от масштаба всей страны до границ административного района. Он подпадал в полную зависимость от местных партийных и советских органов…
После возврата к министерствам кое-что осталось, однако, неизменным. А именно – власть партаппарата в экономике, захваченная в 1957 году. Здесь я вижу главную причину нашего нынешнего положения в экономике…

– Вы считаете, что партия вообще не должна вмешиваться в управление экономикой?

– Да считаю. Советский опыт доказывал, что это неэффективно. Управлять должны специалисты. Когда политики вторгаются в экономику, это приносит только вред делу…
 
С заключительным утверждением Мырцымова можно, пожалуй, не согласится. В нем говорит чисто технократическая логика. В военном деле, каким бы талантливым и профессиональным не был военачальник, он не может определять, с кем ему воевать. Это дело политиков. Так же и в технических вопросах. Можно не вмешиваться в процесс производства или внутреннего бизнеса, но с кем торговать результатами труда и стратегическими энергетическими ресурсами, например между странами, определяет политика. И возникает вопрос, сколько и чего страна может, например, выставить на внешний рынок. Количество и качество же произведенного продукта – чисто технократический вопрос специалистов. Где здесь разграничение полномочий?  Абсолютно нельзя определить.  А если взять, например, распределение бюджета на развитие отдельных отраслей промышленности, то это компетенция не только технической политики и технократов. Борьба за рынки сбыта так же прерогатива политики.
В остальном, думаю согласиться любой производственник занимавшийся разработкой, подготовкой и выпуском промышленной продукции в описываемые времена.

 

Перейти в архив


Оценка (5.00) | Просмотров: (1148)

Новинки видео


Другие видео(192)

Новинки аудио

Елена Крюкова "Обнаженная натура"
Аудио-архив(210)

Альманах"Клад"  газета "Правда жизни"  Книги издательства РОСА
© 2011-2014 «Творческая гостиная РОСА»
Все права защищены
Вход