*** Дом стоял возле самой железки. И когда проносился состав, Била мелкая дрожь занавески, А в буфете знобило стакан. Был я крепок, с характером прочным, Без переднего зуба в строю. И свистел дыркой рот мой молочный На вокзальную участь свою. Как-то раз гражданин с бледной шеей, Прилетевший из северных мест, Рассказал, что я явно имею На глазу поэтический блеск. Он сулил мне ни много, ни мало, Теребя обветшалый карман, Что я стану в районе вокзала Кем-то, точно, навроде, Дюма. Я поверил тому гражданину. Бросил пики точить об асфальт. С той нежданной поры только книгу Почитал за особенный фарт. Годы шли. Опадали сирени. Подворотня считала грехи. Но упрямо ходил юный гений Стороной от компаний лихих. Я шатался по нитке суровой. То судил, то рядил, то пенял. Не иначе, как графа Толстого, Почитала округа меня. Кем я стал, что пахал и где сеял? Но скажу: от неласковых мест Спас меня гражданин с бледной шеей, На глазу обнаруживший блеск.