Обман любви

Дата: 8 Декабря 2016 Автор: Новичихин Борис

Купол храма пылал ярким ослепляющим светом. Таким, какого раньше он никогда не видел, проходя мимо ежедневно. Это было как-то связано с его состоянием, но он не понимал, как. Чувство это не только не угасало, но с каждым разом всё нарастало. А он проходил мимо храма, иногда несколько раз в день. Как и почему раньше он не замечал этого полыхания?
 
С Ольгой Игорь познакомился совершенно случайно. Деловая встреча с Егором могла бы состояться и раньше. Но несколько раз откладывалась по несущественным причинам. Теперь же Игорь уже торопился завершить дело. С другой стороны, Егору неудобно было её откладывать. Это Игорь ощутил по телефону. Но поскольку Егор колебался недолго, встреча была всё-таки назначена.
Колебания были не случайны. У жены Егора в тот день был день рождения, и Татьяна с соседкой накрывали большой раздвижной стол. Для разговора его пригласили в маленькую детскую. Чувствуя себя хозяйками, сюда постоянно забегали две девчурки, мешая разговору. О незавершённых «мелочах» решили переговорить потом, по телефону, и Игорь направился было к выходу. Но уйти не удалось. Женщины, при поддержке Егора, преградили путь, настойчиво предлагая остаться.
Вскоре начали сходиться гости. Всех вежливо рассаживали за стол. Пришла и Ольга, сразу же скрывшись на кухне. Познакомились с Игорем уже за столом. Она сидела напротив него, и он весь вечер ощущал её пристальный и, кажется, даже восхищённый взгляд. Она ему тоже понравилась с первого взгляда: гладко уложенные светло-русые волосы, сама худенькая, как девочка, в вязаной, явно саморучно, кофточке. Подвижное, легко меняющееся выражение лица: от весёлого до грустного.
Но чуть позже появился спортивного вида мужчина, на десяток лет моложе Игоря, и сел рядом с Ольгой. Они были явно близко знакомы, и Игоря сразу же охватило чувство ревности. И не напрасно: мужчина демонстративно уделял соседке повышенное внимание. Несмотря на то, что Ольга старалась уклониться от его ухаживаний, он настойчиво «липнул» к ней весь вечер. В конце концов, пошёл её провожать.

Она позвонила Игорю на следующий день:

— Я хотела, чтобы вы проводили меня. Николай – это бывший мой мужчина. У нас давно ничего общего. Вчера я просто постаралась избежать возможного скандала.

Ольга, сославшись на Егора, сказала, что заинтересовалась ивановскими тканями, и просила, если возможно, показать образцы. В тот же день условились встретиться.
Его небольшая комнатка в общежитии была завалена рулонами ткани.
Они разместились в этой тесноте, пристроив два граненых стакана на уголке стола рядом с конфетами и шампанским. Он несколько раз извинялся за отсутствие цветов. Был апрель...
Нынче никто не мешал проводить Ольгу. Она жила недалеко, в соседнем микрорайоне, в просторной трёхкомнатной квартире. Одну из комнат занимал взрослый сын, отсутствовавший весь тот вечер.
— Максим неуловим, — говорила Ольга, — тем более, что кроме этой комнаты у него есть где заночевать: и у отца, и у деда. Зависит от того, чьей машиной пользовался в тот или другой день.
Утром он проводил её на работу. Двадцати минут Оле хватило, чтобы рассказать, чем она ежедневно занята, познакомить его со своими делами.
Это было время разрухи страны. Не устояли многие, даже лучшие, предприятия. Но изворотливый и умный директор их завода сохранил налаженное ранее производство и коллектив. В числе прочих была и самодеятельная группа, возглавляемая Ольгой. Выступления в торжественные дни заводских и российских праздников пользовались популярностью у заводчан. Ольге удавалось иногда привлекать даже городских профессионалов на платной основе. Некоторые из них оказались знакомы Игорю. Было видно, что Ольга довольна своей работой.
Возвращался мимо храма. Тогда-то и увидел впервые, как ярко пылал купол, ослепляя его глаза.
Уже на следующий день к общежитию подкатила старая «Волга», за рулём которой была Ольга.
— Собирай чемоданы, — сказала она, — доставлю на место.
Игорь наскоро собрал самое необходимое в один чемодан.
— Машина твоя?
— Нет, Максимова деда. А я машину обязательно куплю!
Сближение их развивалось гораздо быстрее, чем он мог себе представить ещё день-два назад. Впрочем, не только она, но и он тому причиной.
Казалось, какая-то неведомая сила притягивала их друг к другу. «Всего три дня назад я не знал её, — думал Игорь, — и вот уж жить без неё не могу. Она необходима мне, как воздух, а миг разлуки кажется вечностью».
В ближайший выходной она изъявила желание вместе с ним поехать к его одинокой матери. Игорь был несказанно рад такому её решению – быть вместе с ним и в радости, и в горе, и в трудных случаях жизни.
Мать Игоря жила на станции Куратово, в соседней области, в ста километрах от Старого Оскола. Добираться приходилось на двух пригородных поездах с пересадкой в Касторной.
Путь в одну сторону занимал около пяти часов. Перед поездкой Игоря больше всего беспокоило, чем он займёт свою спутницу в дороге. Но всё оказалось просто и необычайно интересно. Ольга оказалась большой любительницей поэзии, к которой Игорь был тоже неравнодушен. Мало того, в отличие от него, она знала наизусть множество стихов.
Долгим взглядом истомлённая,
И сама научилась томить.
Из ребра твоего сотворённая,
Как могу я тебя не любить?
……………………………
Но когда замираю, смирённая,
На груди твоей снега белей,
Как ликует твоё умудрённое
Сердце – солнце отчизны моей!
 
Всё, что она читала, было к месту. Шла весна. Цвёл апрель. И у неё – так, по крайней мере, ему представлялось, – всё отражалось в содержании стихов.
 
Широк и жёлт вечерний свет,
Нежна апрельская прохлада.
Ты опоздал на много лет,
Но всё-таки тебе я рада.
…………………………….
Прости, что я жила скорбя
И солнцу радовалась мало.
Прости, прости, что за тебя
Я слишком многих принимала.
 
Читала она наизусть и довольно выразительно стихотворение за стихотворением. И всё больше и больше удивляла Игоря своими познаниями поэзии и своею памятью.
 
Весеннее время, весёлое время,
Земля оживает, щедра и нова,
И жизнь прорастает, как вешнее семя,
И всюду тепло нам диктует права.
 
Мороз не приходит и вьюга не воет,
И солнце живительным светит лучом,
Движенье пошло, оживает живое,
И даже возврат холодов нипочём.
 
Весеннее время по жизни витает
И свет свой без устали щедро творит,
Но в жаркое лето, спеша, улетает,
Всего не успев до конца раздарить.
 
Тем временем доехали до Касторной. Земля покрыта апрельской зеленью. И как бы само собой Ольга продолжила:
 
Какою силой тайной
Весь мир преображён,
И лезет из проталин
Трава, как на рожон.
 
Зачем пестра палитра –
Вода, и свет, и грязь.
С оттенком перламутра –
Какая в этом связь?
………………………
Вода шумит, песок ли?
В невнятности речей
Есть умысел высокий,
Но неизвестно чей?
 
Игорь «купался» в её стихах, и ему уже не хотелось покидать этой стихии. Это было как в разгар жаркого лета у водоёма. Когда охлаждаешься на очень короткое время, когда после выхода из воды уже после нескольких минут тянет обратно.
Между тем они пересели на воронежский  поезд. Станция Куратово была на полпути к Воронежу. И Ольга будто тоже поменяла направление движения.

Дней сползающие слизни...
Строк подённая струя...
Что до собственной мне жизни?
Не моя, раз не твоя.
 
И до бед мне мало дела
Собственных... – Еда? Спаньё?
Что до смертного мне тела?
Не моё, раз не твоё?
 
В вагоне было пусто: никого, кроме Ольги и Игоря. Ничто не мешало ей проявлять свой артистизм.

Одно твоё лишь имя помнила.
Стояло солнце высоко.
Была я нежностью наполнена,
Густою, словно молоко.
 
Теснила грудь рубашка белая,
Казалась комната мала...
Я для тебя, любимый, сделала
Всё то, что женщина могла.
…………………………….
Стихами она заставляла его вспоминать многое, в том числе услышанное или прочитанное им где-то о любви. Вспомнил он и классическое: «Любви все возрасты покорны, её порывы благотворны». У него даже возникло возражение на это: «Причём здесь возраст?» — подумал он в порыве чувства, хотя было ему уж больше шестидесяти. Да и Ольга – всего на 10-15 лет моложе.
Игорь любил поэзию, но поэтесс читал редко, мало и почти не знал. Видимо, поэтому подозревал, что Ольга, не называя авторов, часть стихов читала своих. Тех, которые он нигде не мог видеть.

Дурманящий запах черёмухи
Мне спать по ночам не даёт,
К тому же, в кустах за черёмухой
Певец одинокий поёт.
 
Быть может, на что-то он сетует,
Меня привлекая на трель.
А может, с подругой беседует,
На нежность настроив свирель.
 
Быть может, дурман этот падает
На дух его так же, как мой,
И сердце его очень радует,
Что он возвратился домой.

Марфа Васильевна не ожидала приезда двоих. Так часто бывает в случае закрепившейся привычки. К традиционной картошке с солёными огурцами и помидорами добавили привезенные селёдку, колбасу и свежий хлеб. Игорь сходил в чулан и наполнил графин яблочным вином. Поздний ужин был готов.
После нескольких традиционных тостов и утоления голода Игорь привычно снял со стены старенькую гитару:

Для тебя, для тебя, для тебя
Самым лучшим мне хочется быть.
Все земные пути я готов обойти,
Все моря я готов переплыть.
Ты поверь, ты поверь, ты поверь,
Я желаю, всем сердцем любя,
С неба звёзды достать, чтоб единственным стать
Для тебя, для тебя, для тебя.

Слова песни были равносильны признанию в любви. Для Ольги они не показались лишними. Марфа Васильевна была тоже рада за сына, как никогда раньше: давно у него не было такой близкой женщины. И у матери выступили слёзы радости.
Между тем Игорь продолжал петь под тихий звон гитары:

Я забываю все дела,
Когда звонят колокола.
Я слушаю
И слушаю.
 
Звон возрождает дух, друзья.
На лучшее надеюсь я.
На лучшее,
На лучшее.
……………………………
За что такую благодать
Решил Отец небесный дать
Со звонами,
Со звонами?
 
И благодарность не тая,
Ему хочу ответить я
Поклонами,
Поклонами».

Оля впервые слышала, как он пел. И он видел, что это пение ей весьма по душе:

Гори, гори, моя звезда,
Звезда любви приветная,
Ты у меня одна заветная,
Другой не будет никогда.

Уже со второй мелодии она стала сначала робко, но потом всё смелее и громче помогать ему своим высоким, приятным голосом:

Не жалею, не зову, не плачу,
Всё пройдёт, как с белых яблонь дым!
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым!
 
Ты теперь не так уж будешь биться,
Сердце, тронутое холодком,
И страна берёзового ситца
Не заманит шляться босиком.

Слова были грустными, но двое влюблённых, чувствуя поддержку друг друга, готовы были преодолеть и преодолевали эту грусть. Даже реально меняли грустное настроение на что-то другое, более оптимистичное:

Клён ты мой опавший,
Клён заледенелый,
Что стоишь, согнувшись
Под метелью белой?
 
Или что увидел,
Или что услышал?
Словно за деревню
Погулять ты вышел.
 
Но были и более весёлые песни:
 
Под железный звон кольчуги,
Под железный звон кольчуги
На коня верхом садясь,
Ярославне в час разлуки,
Ярославне в час разлуки
Говорил наверно князь:
 
«Хмуриться не надо, Лада,
Хмуриться не надо, Лада,
Для меня твой смех отрада,
Лада.
Даже если станешь бабушкой,
Всё равно ты будешь Ладушкой,
Всё равно ты будешь Ладушкой,
Лада».
 
Долго они пели в тот вечер. Позже обычного легли спать. Мать ещё пыталась расспросить Ольгу о ней самой, о её семье, о её родителях, о детях, о работе. Не на все вопросы получила ответы, но и тем была довольна, что Ольга не уклонялась. Но позднее время не позволяло говорить в подробностях.
На следующее утро, проснувшись, Игорь не застал рядом Ольгу.
— Где ты отыскал такую волшебницу? — таким вопросом ошеломила его мать, полусонного. — Впервые в жизни я осталась с утра без дела. Не успела оглянуться, как уж и плитка пылает так, что в хате тепло, и завтрак почти готов. Мне бы такую помощницу! Мои больные ноги хотя бы чуть-чуть отдохнули.
— Подожди, мам, — отвечал Игорь, — заберём тебя в Старый Оскол. Там непременно отдохнёшь.
Вошла Ольга со двора.
— Никак, и курочек, и кроликов успела покормить? Моя ты золотая.
— Вставай, Игорь, будем завтракать, — пригласила новая хозяйка.
— Где же ты раньше-то была, дорогуша моя? Игорю так не хватало твоей заботы.
Марфе Васильевне было с кем сравнивать. Первая жена Игоря была крайне практична. И сразу же при первом знакомстве со свекровью дала понять, что она ей не нужна. В демонстрации своей неприемлемости новой родственницы она зашла до неприличия так далеко, что сумела повлиять не только на мать, но и на сына. Игорь увидел новые для него, явно отрицательные черты подруги. Они и привели позднее к разводу.
Вторая жена Игоря при всём добром отношении к свекрови была настолько медлительна, что лишь этим одним своим качеством характера не располагала  к себе энергичную и быструю Марфу Васильевну.
 
В понедельник Игорь уже привычно провожал Ольгу на работу. Вспомнили Куратово. И она призналась, что ей понравилась, даже полюбилась его мама и что её беспокоит одиночество, в котором ей приходится бороться со своими тяжёлыми болезнями. Она успела заметить многое, что Игорь не замечал. В частности побитые и помятые алюминиевые кастрюли и сковородки. Из-за того, что Марфа Васильевна мыла и чистила их одной рукой, другой рукой держась за опору (стол).
Единственное, что не понравилось Ольге – это слишком долгая дорога. И она вновь вспомнила об автомашине, которую стоило бы приобрести для поездок в Куратово.
Возвращался всё той же дорогой, мимо храма. Храм ярко светился, уже с двух сторон. Будто свет этот исходил не только от дневного светила.
Вечером Ольга предложила завтра съездить к её матери в село Ангельское. Игорь был дома, когда Ольга с Максимом подкатили на «Волге». Дорога в Ангельское заняла менее часа. Предметом внимания и разговора оказался Максим.
 — Сынуля так весело ездит, что дед и отец не успевают ремонтировать свои тачки, — заявила Ольга. Максим помалкивал, уделяя больше внимания дороге.
— Он днём так перегружен, что не успевает вечером возвратиться домой. Потому и редко ночует, — продолжала Ольга.
— Дед настаивает, чтобы машина ночевала в гараже, — откликнулся на это Максим.
К Людмиле Сергеевне приехали рано. Но она, предупреждённая  по телефону, была готова к приезду дорогих гостей. У неё уже всё скворчало и благоухало.
Пили нечто покрепче яблочного, но не стаканами, как в Куратово, а маленькими рюмочками. Закуска была много богаче. Мать Оли была моложе и здоровее. На пенсию ушла всего год назад. Домашнее хозяйство её было добротнее, чем у Марфы Васильевны. К тому же в селе жили ещё два сына Людмилы Сергеевны, помоложе Ольги, но уже семейные. Они не оставляли свою мать без помощи.
За столом, так же, как и в Куратове, снова пели. На этот раз подпевала и Людмила Сергеевна.
 
— Ты моей маме тоже понравился, — сказала по возвращении Ольга.
В среду, проходя мимо храма после расставания с Ольгой, Игорь был сражён ещё больше, чем всегда, ослепительным ярким преображением купола. Это было нечто сверхъестественное. Полыхали  уже три его стороны...
В следующий выходной в Куратове Марфа Васильевна встретила их необычно.
— Вы что, решили на меня взвалить ответственность за свои дела? Всё Куратово перемалывает ваше поведение в прошедший выходной на перроне вокзала. Не стыдно в вашем возрасте всенародно обниматься и целоваться?
Её слова мало соответствовали её настроению. Её глаза улыбались, и весь её вид говорил скорее об одобрении, чем об осуждении их поведения.  Так что Игорь и Ольга вскоре забыли о том, что их кто-то где-то и за что-то осуждает.
За ужином опять пели. И Ольга потом спрашивала:
— Игорь, а не хотел бы ты участвовать на заводе в наших выступлениях?
Он промолчал в ответ. Её предложение его явно заинтересовало, но... сложность была во времени и... заработке. Его пенсия, как у абсолютного большинства, была «хорошей», но маленькой, и он искал, но не находил дополнительные возможности заработка. Всё остальное приходилось считать детскими забавами.
 
* * *
Прошло полгода после их знакомства. Будто ничего не изменилось в их отношениях и поведении. По-прежнему каждый выходной на один-два дня посещали Марфу Васильевну. Кроме пригородного пути на поездах в Куратово можно было доехать на автобусе по воронежской трассе. Но в конце более семи километров чаще всего приходилось преодолевать пешком. После одного такого путешествия Ольга категорически заявила о нежелании повторения таких поездок. И снова был прозрачным намёк на необходимость приобретения хотя бы какой-то «телеги».
Ольга по-прежнему развлекала его стихами в длительных поездках в пригородных поездах. Однако содержание стихов стало каким-то другим. Так, по крайней мере, казалось Игорю.

Из боли родятся стихи,
И в муках рождаются роли.
Живое рождается с болью,
Как дети – за Евы грехи.
А я не болею тобой.
От существования вместе
Стихи не родятся... Ни песни...
Ни дети... Ни почки весной.
 
Может, у Ольги изменилось настроение. Оттого изменились и стихи: настроение бросает тень на их содержание:
 
Ты – дым сигаретный,
Ты – солнца струя.
Ты – радуга света,
А я – это я.
 
Ломаю запоры,
Срываю замки
И жажду опоры
Горячей руки.
…………………………….
Ты – нежности вечность,
Ты – суть бытия.
Ты миг бесконечный,
А я – это я.
 
— Что-то здесь не так, — думал Игорь. А что не так – понять не мог.
 
От дождя, от осеннего шума ли,
От шептанья листвы под окном,
Говорили о разном, а думали
Много долгих ночей об одном.
 
Не просила душа покаяния,
Но однажды, в предутренний час,
Неизбежная суть расставания
Неразлучными сделала нас.
……………………………………
 
* * *
Выпал снег. Меньше месяца оставалось до Нового года. Во время очередной поездки в Куратово Ольга заговорила о подготовке своего коллектива к Новому году. Ни день, ни час не называла.
«Всё нормально, — думал Игорь, — еще далеко до праздника – позже узнаю». Между тем Ольга, как обычно, чередовала прозаичный разговор с поэзией:
 
Вернись обратно, молодость!
Зову, горюю, плачу,
Свои седые волосы
Подкрашиваю, прячу.
 
Как дерево осеннее
Стою – держу под ветром,
Оплакиваю прошлое,
Впустую годы трачу.
 
Приди хоть в гости, молодость.
Меня и не узнаешь,
Седую, упустившую
Последнюю удачу.
 
«Такой грусти раньше не было», — думал Игорь.
За неделю до Нового года Ольга так и не сказала ни разу, какого числа у них состоится праздник. Возможно, это само собою разумеющееся 31 декабря? А время начала? Игорь, конечно, мог бы спросить. Но теперь уж принципиально ждал, не хотел спрашивать... Тем более, что новогодний день совпадал с выходным. И надо было ехать к матери. Не оставлять же её без свежего хлеба! И других продуктов на Новый год. Впрочем, можно было поехать и на день позже и вместе с Ольгой. За неделю до этого, когда ехали вместе, Ольга как обычно прочла:
 
Дар любви несказанной, несметной,
Дар ли это? Кара? Кабала?
С поля брани весточки заветной
Так же ждут, как я тебя ждала.
…………………………………………….
 
К счастью, к малодушью небо глухо...
Жди и ты, и кем бы ни была
Та, с которой ты срастёшься духом,
Жди её, как я тебя ждала.
 
Для неё такой же долгожданный,
Дай ей долгожданного тепла
И люби несметно, несказанно,
Так люби, как я тебя ждала.
 
Специально ли Ольга подбирала такие строки, которые всё больше и больше отдаляли их друг от друга?
 
Ты, меня любивший фальшью
Истины и правдой лжи,
Ты, меня любивший – дальше
Некуда! За рубежи!
 
Ты, меня любивший дольше
Времени – десницы взмах!
Ты меня не любишь больше:
Истина в пяти словах.
 
Вспоминая сейчас, через неделю, те стихи, он принял сейчас решение. Он не стал ни о чём её просить, не стал спрашивать. И впервые за время их знакомства уехал к матери один.
Марфа Васильевна сильно расстроилась, сожалела, что не увидела Ольгу. Но быстро успокоилась объяснениями Игоря о занятости её на работе. Как обычно, в Куратове Игорь пробыл около полутора суток, сделал необходимые и срочные дела и возвратился в Старый Оскол. Вечером второго дня нового года Ольги дома не было. Он не ожидал такой мучительной ночи. Была болезненной и бесконечно длительной каждая минута. А Ольга до утра так и не появилась. Не пришла она и следующим днём. Но рабочее время Игорь пережил легче: звонил по делам, но более связанным с праздником; днями, поздравлял  знакомых с Новым годом, намечал планы на ближайшее время.

Ольга появилась поздно вечером и не одна, а с подругой. Ни одним словом не задев Игоря, они о чём-то поговорили между собой, что-то взяли и ушли, не пробыв и четверти часа.
Игорь остался в одиночестве ещё на одну ночь, после которой был его день рождения. Встав довольно поздно, он увидел на своём столе зачехлённую электробритву, а под нею два исписанных листа бумаги с аккуратным Олиным почерком; уже первые слова были для него издевательством:

Как живётся вам с другою,
Проще ведь? – Удар весла!
Линией береговою
Скоро ль память отошла
…………………………………
 
Как живётся вам с простою
Женщиною? Без божеств?
Государыню с престола
Свергши (с оного сошед),
…………………………………
 
Свойственнее и съедобнее
Снедь? Приестся – не пеняй...
Как живётся вам с подобием –
Вам, поправшему Синай!
………………………………………
 
Как живётся вам – здоровится,
Можется? Поётся – как?
С язвою бессмертной совести
Как справляетесь, бедняк?
………………………………………
 
Рыночною новизною
Сыты ли? К волшбам остыв,
Как живётся вам с земною
Женщиною без шестых
 
Чувств? Ну за голову: счастливы?
Нет? В провале без глубин
Как живётся, милый? Тяжче ли,
Так же ли, как мне с другим?
 
Первая мысль Игоря: непростое, очень заковыристое стихотворение, наполовину неясное. Он не любил неясностей. Однако было понятно, что у нее появился мужчина. Даже если не появился, то просматривается явное желание этого. Тем более об этом говорит всё её поведение в последние дни.
«Как живётся вам с другою, с простою...» и т.д.

«Что это, как не предположение, что и у меня появилась женщина, — думал Игорь, — а возможно, это лишь прогноз на ближайшее будущее?»
Выяснение он отложил на конец дня, полагая, что Ольга сегодня возвратится с работы домой. Бутылка сухого вина и конфеты были припасены заранее. Незамысловатую лёгкую закуску он приобрёл в течение дня.

Ольга пришла неожиданно рано. Наверно, это и сбило его с толку, и он совершил первую свою ошибку. Вместо мягкого и вежливого приглашения к столу, он, не назвав её по имени, произнес:
— Пить будешь?
А после того, как она тихо произнесла: «Нет», - и отрицательно качнула головой, он совершил вторую ошибку. Вместо изменения тона и второго приглашения, он молча налил себе в стакан, выпил и стал что-то жевать...
Ольга тихо оделась и ушла. Дома она не ночевала. Утром Игорь собрал немногочисленные вещи и покинул её квартиру. В конце дня отнёс ей ключи. И снова ни слова.
Позже он сидел у своего окна с гитарой и пытался петь.
 
Клён ты мой опавший,
Клён заледенелый,
Что стоишь, нагнувшись
Под метелью белой?
 
Но ни игры, ни песни не получалось.
 
Над окошком месяц, под окошком ветер,
Облетевший тополь серебрист и светел…
 
Он не пел, а хрипло шептал. Всё остальное за окном соответствовало и словам песни, и его настроению.
 
Дальний плач тальянки, голос одинокий,
И такой родимый, и такой далёкий.
 
Даже редчайшие в городе звуки тальянки слышались ему где-то вдали.
 
Плачет и смеётся песня лиховая.
Где ты, моя липа? Липа вековая?
 
Слова подчёркивали его пронзительное одиночество.
 
Я и сам когда-то в праздник спозаранку
Выходил к любимой, развернув тальянку.
А теперь я милой ничего не значу,
Под чужую песню и смеюсь и плачу.
 
Каждое слово болью отзывалось и в нём, и в гитаре.
 
Над окошком месяц, за окошком ветер,
Одинокий тополь серебрист и светел...
 
Он лёг на диван и пытался заснуть. Но сон не приходил, а вместо него лезли всякие мысли. Все они были связаны с Ольгой. Всего девять месяцев их знакомства... А сколько событий за это время! И как всё переменилось? Одно лишь слово «люблю» перевернуло весь его мир! И уж никогда ему не вернуться к прежнему. Никогда не стать таким, каким он был до прошлой весны. Но что же произошло за это время? Ведь не только он, но и она его любила!
 
* * *
Он шаг за шагом вспоминал их духовные и физические связи и контакты, стихи, которые она ему читала, песни, которые они вместе пели. Ничто не предрекало разрыва.
Наконец, он вспомнил многократно повторённое Ольгой в разных вариантах желание иметь машину. И свою беспомощность в реализации этого её плана.
Проклятое время перестройки! Время, изменившее жизнь большинства людей. В особенности рядовых, простых людей, обычных трудяг. И, наверно, не только их.

Он вспомнил, как, готовясь к уходу на пенсию, решил, что ни при каких обстоятельствах  не сложит руки.  Он чувствовал себя ещё молодым, полным сил и энергии, способным на многое. Тем более, что пенсия, как и у большинства людей, ожидалась мизерная. А у него молодая жена и сын-подросток. Оставить его в отделе по новой технике не смогут. Строители в связи с развалом отрасли едва выживают и в новой технике «перестали нуждаться». Поэтому отдел стал увольнять сотрудников, даже не достигших пенсионного возраста. Игорь переговорил с несколькими коллегами, близкими по возрасту или духу. После чего зарегистрировал фирму с широкими возможностями и большими перспективами, которую сам и возглавил, назвав инженерно-строительным объединением. Главное направление – повышение производительности труда.

Фирма была зарегистрирована при «Совете ветеранов Афганистана» (СВА). Одной из первых работ стало проектирование памятника героям, погибшим в Афгане. Проект был выполнен в срок.
Несчастье принесли гайдаровские эксперименты с рублём, совпавшие с окончанием проекта. Платить проектировщикам по договору значило оставить их без заработка. Игорь принял решение платить по новому курсу рубля. Но переговоры с председателем СВА о повышении оплаты ни к чему не привели: у него просто не было денег.
Игорь собрал все свои ресурсы и выплатил зарплату в ущерб себе. Фирму пришлось закрыть. Памятник уже более двадцати лет не могут установить.
На том же месте вместо него установлен памятник заслуженному металлургу России.

Игорь вскоре взялся за новое дело. Привлёк двух родственников, взял в аренду шестьдесят гектаров земли близ города и зарегистрировал фермерское хозяйство.
Большие трудности ожидали его и на этом пути: незначительные кредиты, отсутствие технической базы. Вначале удалось приобрести старый трактор «Беларусь» с прицепом к нему для транспортных работ. На большее денег не было. Кредиты в то тяжёлое время давали, но очень маленькие. А сельхозтехника стоила несравненно больше. Для основных сельхозработ он использовал технику более богатых компаньонов. Благодаря этому удалось засеять поле элитным ячменём и получить неплохой урожай. Но из-за поздней уборки – техника-то не своя, – потеря составила не менее 30%. Кроме того, основные потребители ячменя к тому времени успели приобрести необходимое количество. В конце концов, ячмень высокого сорта он был вынужден продать как отходы, по самой низкой цене. Отсюда прибыль хозяйства оказалась близкой к нулю.

Не ожидая очередного провала Игоря, жена его подала на развод. На суде прямо сказала о причине, назвав мизерную сумму, которую муж приносил домой уже длительное время. Он не стал оспаривать принадлежавшую ему квартиру, оставив её двенадцатилетнему сыну. Сам же, забрав только книги, перебрался в общежитие. К моменту знакомства с Ольгой Игорь преодолевал третью полосу препятствий. В законных рамках фермерства он организовал поездку в Иваново за тканями. Продажа шла столь медленно, что уходили не недели, а месяцы. Деньги развеивало слабым ветром времени. Их трудно было собрать в эффективный клубок, способный приносить пользу даже в малом деле. Очень нелегко было даже малую толику отстегнуть для личных нужд. Напротив, часто приходилось даже от его пенсии отнимать на дело.
 
* * *
Чтобы отвлечься, он открыл чемодан и стал вытаскивать свое бельё, рубашки и прочие вещи, побывавшие в гостях у Ольги. Вдруг на дне чемодана мелькнула бумага, не замеченная ранее.
Это был её почерк, это было её послание:
 
Что там творится без меня?
Как дышится и как живётся?
Чьё отраженье в зеркале смеётся,
Когда ты без меня?
 
Какие сны ты видишь без меня,
Когда скользит рассвет по синим стёклам?
Склоняешься ты к чьим ладоням тёплым,
Когда ты без меня?
 
Легко ли тебе, милый, без меня?
Наедине с любимыми, с другими
Уж не моё ли повторяешь имя,
Когда ты без меня?
 
И если ты сумеешь без меня,
Хочу тебе удачи неизменчивой:
Пусть это будет лучшая из женщин,
Когда ты без меня...
 
Он ещё раз лёг на диван. Ещё раз попытался заснуть, но в голову лезли самые разные мысли. Причём, как правило, несколько сразу. Воспоминания теснили одно другое и третье. Он додумался до того, что не вернуться ли к Ольге тотчас, не покаяться ли, в чём виноват и не виноват. Но... Как это сделать, если она уходит от разговора и даже от какого-либо контакта с ним.
Заснуть так и не удалось. И только под утро он подремал немного. Встал весь уставший и разбитый. Будто совсем не отдыхал.
Вышел прогуляться и вдохнуть свежего воздуха. Неосознанно двинулся к храму. Бледно-позолоченный купол выглядел довольно мрачно. Не светился, как раньше, совсем не блестел. Его матовая, серая голова совсем не слепила глаза Игоря.
 
 
 В рассказ включены отрывки из стихотворений Сергея Есенина, Лиры Абдулиной, Анны Ахматовой, Юлии Борисовой, Марины Цветаевой, Игоря Шаферана, Михаила Пляцковского.
 

 

Перейти в архив


Новинки видео


Другие видео(192)

Новинки аудио

Елена Крюкова "Обнаженная натура"
Аудио-архив(210)

Альманах"Клад"  газета "Правда жизни"  Книги издательства РОСА
© 2011-2014 «Творческая гостиная РОСА»
Все права защищены
Вход