Нападение на глобус

Дата: 3 Июля 2016 Автор: Калуцкий Владимир

       Проснулся в пустой кровати. Вспомнил – жена собиралась пораньше к больной матери. Чуть-чуть обрадовался – можно всё утро молчать, мурлыкать песню. Поднялся, туда-сюда – полчаса прошло. К досаде, - экран пустой, молоко кипит. Наверное, опять в городе электрики свирепствуют, линию очередную меняют.  «Широка страна моя родная..»  Ладно.. Попил кофе, позвонил кое-кому. В трубке – переливы отключенного номера. Набрал другой – то же самое, Третий – пили-пили…  А, электрики чертовы энергию отключили.
 

     Выхожу на улицу. «Широка страна моя родная»… Вдоль подъезда – вереница нетронутых машин, припорошены снегом, как и все вокруг. Странно – не выходной и не праздник. В декабрьской утренней полумгле бегу привычной дорогой к троллейбусной остановке. Никого. Ни души кругом. Ни одной машины на дороге, ни звука от многоэтажных громад. Я поплясал, ощущая сквозь тонкие подметки холодок площадки и подумал, что пора просыпаться всерьез. Похлопал себя по щекам, укусил запястье. "Широка страна моя ..." Нет, не сплю. Две минуты еще приплясываю, потом бегу к огромной двери ближнего супермаркета. Дверь заперта, перегораживая мне вход в сияющий мир всяческой вкуснятины. Магазин закрыт, хоть ему давно уже пора работать. Ни за стеклянной двери, ни перед нею – ни одного человека.  Я еще похлопал себя по щекам, попытался вывернуть веко. «Просыпайся, идиот!». Нет, сон не кончается.

       "Широка стран мо..."  Наклёвываю пальцем на ладони телефончик жены. «Пили-пили»… Набираю шефа: «Оставьте ваше сообщение, абонент не может ответить». Странно – где ж его носит, шефа? Всегда лично следит за опаздывающими, зануда. …Да – сон сном, а ведь дело дрянь. Куда исчезли люди в моем городе? Помню, в детстве отец говорил, что человек, когда умрет, этого даже не знает. Ходит себе, всякие картинки разглядывает,пробует заговорить с людьми – а его не замечают. Он ходит по магазинам, ест колбасу прямо с полок, сигареты берет – а его никто не видит… Вдруг я ночью умер?

     "Широка страна ..."  Впрочем – тогда бы меня никто не видел, а я бы видел всех. А тут и видеть-то некого. Если даже этот и тот свет, то странный какой-то. Полицию вызвать, что ли?
Но и «02» отвел так, как и жена – пили-пили… Светофор вовремя меняет огни, но никто не спешит на его зеленое приглашении. Снежинки парашютят крупные, праздничные. Как будто знают, что скоро – Новый Год. Внук у меня будет в садике в костюме Буратино…

          "Широка стран..." ...И тут меня ожгло, резануло по сердцу. Честное слово, ни об одном жителе города я не подумал с сожалением от исчезновения, а вот мысль о внуке словно пригвоздила к месту. Если исчезли все, значит – и внук?! Тогда за каким чёртом жить дальше! Весь смысл моего существования и заключён в этом пятилетнем существе, который один и составляет настоящую ценность нашего мира. И я побежал по пустому городу на улицу Красных Партизан. Туда, в квартиру на пятом этаже, где живут дети. Я бежал прямо по проезжей части, все еще веря, что меня нагонит или собьет еще живой автомобиль. Увы, на всем пути в пять километров я не заметил никакого движения. Так, запыхавшись, я поднялся к двери квартиры 59.

          "Широка стр..."  За дверью слышался тихий детский плач. Не помню, как я вставил ключ, как распахнул дверь. Димка сидел на полу, среди кучи одежды, и плакал. Я обнял его, и он, заикаясь, поведал, как проснулся среди ночи,позвал, «а папы и мамы нету». Он опять заснул, но родители не объявились и утром. Тогда он решил сам одеться и пойти в садик, но потом испугался и заплакал, не попав в рукав меховой куртки.  Я успокоил, сказал, что папу и маму вызвали срочно на службу, «а мы нынче будем дома их ждать, потому что в садике объявили выходной».
Разогрел завтрак, покормил ребенка. Потом мы играли в шахматы, и я всё глядел на телеэкран с кипящим молоком, надеясь, что появится картинка. Ближе к обеду мы оделись и пошли в магазин. Молока, хлеба, – то да сё… Магазин оказался закрытым, но я выбил ногой стеклянную створку: «Господи, где ж полиция?» и протянул ребенка за руку внутрь.Взвыла сигнализация. Он мне выговорил за взлом, но сумку покорно держал открытой , пока я бросал туда молоко и то да сё. В магазине горел свет, мерцали компьютеры касс и заливалась сигналитзация. Нагрузившись, мы вышли в ту же стеклянную дырку. По дороге домой я взломал палатку с пивом. Тут тоже замигала красная лампа и пронзительно взвыла сирена. Звуки магазина и палатки накладывались красиво,создавая симфонию отчаянного одиночества. Уже возле дома я кинул кирпич в окошко мастерской шиноремонта, и мастерская отозвалась простуженной сиреной тревоги.
Потом мы сидели за столом и обедали. Три сирены за окном , к моему отчаянию, подтверждали, что никто их отключать не торопится.

         "Широка ссс..."  Отправил ребенка спать, попытался войти в Интернет. Тщетно. Эти страницы для нас временно недоступны.  И только теперь я начал сознавать свое положение. И картинку увидел такой.  Мало того, что обезлюдел Белгород. Поскольку молчат мои корреспонденты из всего блокнота с номерами – обезлюдела вся Россия. Очевидно, что ни одной живой души невозможно сыскать на всей планете. Насколько владею информацией – всё население Земли составляем теперь только я да Димка. Куда девалось народы – не знаю. Поскольку не осталось ни живых,ни больных , ни усопших – люди перешли в неведомое мне измерение.  Или в иное изменение попал я с внуком.

         "Широкааа ..."  Идём дальше.  Сожалею ли я о ком–нибудь из семи миллиардов канувших в безвестность человеков? Н-н-ну..у-у. Не очень. Если честно: вот я умру. Кто из этих миллардов обо мне пожалеет? Жена..? Умоляю вас. Дети? Даже не заметят. Друзья? Это вы о ком? Враги? Да у меня их нет, как и друзей. Может – Путин пожалеет? Или Обама? Или Папа Римский?... Так о чем сокрушаться? Нет людей, зато остались все запасы и богатства мира. Бери – не хочу. Никакому Ротшильду такое и не снилось. Вот пойду сейчас,взломаю хранилища Сбербанка, и оклею комнату пятитысячными бумажками.  Нет, серьезно. А что, если так?Исчезли все,кто мне не нужен. Остался внук, поскольку я его люблю искренне. А если так – кого еще я люблю искренне?  Отца. Ему девяносто лет,живет на краешке глобуса и дает мне ощущение пространства и времени. Ведь, поскольку есть старшее поколение – ты еще не крайний у бездны. Я набираю номер отца. Он словно ждал, ответил без звонка:

       -Сынок, что происходит? Тут в округе все словно вымерло.
         

        Захлебываясь от радости, успокаиваю старика. Обещаю скоро приехать… Нет, не в Новом Году…Да, завтра же. До встречи,папа!
          Сажусь, как Димка, посередине комнаты. Начинаю усилием воли ворочать мозгами, как ветряк жерновами. Неужели я такой плохой, что люблю всего двоих человек на свете! Ну, давай, соображай – кто еще ответит на твой звонок?  Конечно, жена меня не любит. А за что любить? Я бы тоже не любил. Бедная женщина – прожить сорок лет с таким чудовищем, а чудовищу и любовь подавай! А ведь по сути она – святая женщина. Если кого и любить на этом свете – так только её, жену. Вот сейчас позвоню и признаюсь:
 

       -Аллё… Да, я!!! Ты где пропала? Да у Димки я, всё нормально. Держись , скоро возвращусь.  В-о-о-т…

           "Ширрр..."  Полюбил жену – и она появилась. Господи, прости, что дурно думал о людях. Они ведь и дети у меня замечательные. Когда болел – невестка неделю сидела у кровати – работу бросила. Сын машину мне купил,«Хонда» называется. Как же я не видел их любви, слепец…! 

         Телефон зазвонил сам . «Сын!»:
          -Пап! Ну, слава Богу, а то никак не дозвонюсь. Ты не смог бы поехать к Димке. Нас ночью вызвали срочно, а он там один…
           -Да я уже здесь!
           Я вышел на балкон, прикрыл за собой дверь. Пустой город терялся в предвечернем мареве, все так же верещали три растревоженные мной сигнальные сирены. Удрученный, я вернулся в комнаты.  Собственно, а откуда я вынес, что меня никто не любит? А сам я себя люблю?  Нет, себя я не люблю совсем. Я законченный самоед, неумеха и невежа. У меня хоть и две руки, но обе левые. Не умею радоваться ни своим, ни чужим удачам. Бессердечен. И когда я умру, то вслед за собственным гробом не пошел бы, как и все семь миллиардов человек. И вернуть эти миллиарды в мир у меня нет никакой возможности, ибо полюбить каждого не хватит у меня ни сердца, ни времени.

         Проснулся Димка, выглянул из спальни:
        -Деа, давай слепим из пластилина чего захочем?
         - Давай.

        "Шиии..."  И тут меня осенило. Вот Бог сказал: возлюби ближнего, как самого себя. То есть – чтобы полюбить мир, надо прежде полюбить себя.
         -Димка, давай слепим меня. Только хорошего – доброго и красивого.
        -Ты и так самый добрый и хороший. Гляди – тебя по телевизору показывают!

          Я резко обернулся. На экране шел давнишний фильм с моим участием. Я там что-то говорил о старых книгах, но я не дал себе договорить – перещелкнул канал. Новости. Совсем живая молодая ведущая что-то объясняла, но меня привлек уголок экрана с цифирками точного времени. Московская дива говорила здесь и сейчас!  Я выскочил на балкон. Сирены молчали. Шум вечернего города напоминал гудение майского улья. Внизу сновали ярко фары машины. Вдалеке, на площади, у огромной светящейся ёлки сновали маленькие фигурки на коньках. Неужели весь этот великолепный мир любит меня?
         …Стукнула входная дверь, вернулись дети.

         "Широка страна моя родная...!"