От сказки к сказке

Дата: 16 Августа 2015 Автор: Скрынникова Елена

От сказки к сказке

 

Содержание

 

ЛИСТОК ЛУГОВОЙ ЛЕТОПИСИ

ВОПРОС И ОТВЕТ

О СТРАДАНИЯХ

ПРОБЛЕМА БЕЗ ПРОБЛЕМЫ

В МИРЕ ЖИВОТНЫХ

СТРАШНАЯ СКАЗКА

ЗАКОЛДОВАННАЯ ПОВЕСТЬ

 

 

 

Листок луговой летописи

 

За городом – среди полей,

где много родников –

жил-был Данилка-муравей

с семьёй. А далеко,

в полуверсте от их жилья,

разросся Страшный лес.

Туда из близких муравья

никто-никто не лез.

Рассказывал мохнатый шмель:

«Там водится еда».

«Лес свеж, лес тих!!!» – комар шумел…

Но всех предупреждал

почётный муравьиный князь:

«Хоть пищи там – битком,

туда не ходим отродясь.

Не тем, что далеко

да сложно чересчур ползти,

сей  край пугает нас –

нет! Просто там, шагах в шести

от Дуба-Шумуна,

живёт ужасный майский жук;

он, как буран, жужжит,

и всё, что только есть вокруг,

ему принадлежит.

Он ненавидит чужаков.

Он беспощадно бьёт

не то что муравьёв – жуков.

А нам… Нам всё даёт

родная общая трава,

прозрачная вода…»

 

Запомнил Даня те слова.

Запомнил навсегда.

 

Шло время. Возмужал Данил,

стал сильным муравьём.

Работал. Как-то уронил

былинку в водоём,

попробовал её достать

да вниз скатился сам.

Взяла его к себе вода

на долгих три часа.

Чуть только выполз, весь дрожа,

на берег тёплый свой,

хотел на травке полежать.

Но, боже, что с травой?!

Как после адского дождя,

она легла, дымясь,

в ней, еле крыльями водя,

чернел почётный князь.

Вскричал Данил: «Все наши – где?

С тобой – что за беда?!

С лужайкой – что?!!

Я был в воде…»

 

«Спасла тебя вода, –

Проговорил в ответ старик. –

Послушай же, малыш.

Всё мирно было до зари,

Но край, где ты стоишь,

струёй нежаркого огня

облили без тебя

из города. К земле склонясь,

все наши крепко спят,

ещё три ночи и три дня

их можно разбудить.

Ты здесь сейчас оставь меня

да в Страшный лес пойди:

там – возле Дуба-Шумуна,

у самых у корней,

полянка круглая одна

есть… Слышишь? Вот на ней

искрящийся цветок сорви

и соком стебелька

отравленное оживи».

«А помнишь ли жука? –

Не понимая ничего,

пролепетал Данил. –                               

Ты говорил: весь лес – его…

Ведь так ты говорил?»

«Решай. Возможно, повезёт, –

Сказал, вставая, вождь. –

Ты, правда, сможешь сделать всё?

А не захочешь – что ж,

не нужно в лес. Луг, дом другой

найди себе тогда;

благополучный и живой,

без всякого труда

жену сосватаешь, ребят

вы будете растить –

смышлёных, славных муравьят».

«А как же мне ходить, –

В глазах подростка рос протест, –

по тем чужим местам,

раз не сберёг я этих мест?

Зачем?!»

 

Князь перестал

дышать. Он в скорби счастлив был,

ведь прежде, чем уснуть,

увидел: нет  иной тропы –

лишь к Дубу-Шумуну

проляжет Данина тропа.

 

А солнца ясный свет

ласкал. И полдень наступал,

и слал весне привет.

 

 

ВОПРОС И ОТВЕТ

 

О чьих-то нескольких словах

задумалась природа:

«Пришёл июнь: цветы, трава,

чудесная погода…

Ромашка! Через пару дней,

поверь, тебя не будет!

А если вам – цветам – видней,

как жить, как выжить людям?

Ты знаешь, с каждым годом мне

страшнее стать бесстрашной

к далёкой и чужой войне,

к картине ссор домашних,

к картине жизни на лугу,

где всё, что можно, скосят,

где я тебя не сберегу…» –

«Пожалуйста, не бойся!»

 

Молчит земля. Ей разговор

пока не ясен этот,

хотя со дня того, с тех пор

прошло четыре лета.

 

 

О страданиях

 

Раз спустилась в наш парк делегация

из туманов – отцов белых гор.

Окружили пришельцы акацию

и затеяли с ней разговор:

«Ты страдаешь над многими ранами,

хоть тобой же открыты они, –

зашумел голос правды туманами. –

Почему? Растолкуй-объясни!»

 

Что в ответ им?

«Да, видно, так принято», –

грустно с веток шипы смотрят вниз…

Так страдает над ранами чьими-то

никого не щадящая жизнь.

 

 

ПРОБЛЕМА БЕЗ ПРОБЛЕМЫ

или, Рассуждения гуманиста…

 

Пролог

 

Под полом тихонько

грызёт что-то мышь.

У подоконника

ты явно грустишь,

ведь ты мышеловку

поставил в углу

для той, что так ловко

на скользком полу

на двух задних ножках,

почти не спеша,

прошла вдоль окошка

к своим малышам.

В  передних же лапках

под пол пронесла

чего-то охапку

и грызть начала.

 

1

 

Всё, в общем, нормально:

ты полностью прав,

и даже формально

у мыши нет прав.

Ведь в поисках места

для норки-гнезда

она, если честно,

зашла не туда.

Дай зверю покоя –

так мыши потом

нагрянут толпою

в твой старенький дом!..

Но что ж уговоры

не могут помочь?

Ты видишь не город

в дождливую ночь,

а голод на лицах

мышиных детей

да горе-страницы

их мелких смертей.

Бывает неважной

хоть чья-нибудь смерть?..

Дело отлажено.

Осталось смотреть:

смотреть, как бесшумно

на мышь наступал

её неразумный

звериный финал.

 

2

 

Так тихо вдруг стало!

Мышь всё поняла:

идёт запах сала,

идёт из угла!..

И, бросив потомкам:

«Спокойного сна!» –

под ковриком тонким

полезла она,

потоком воздушным

влекло её нос…

Как жить в мире нужно,

чтоб не было слёз?

Смерть – выше надежды?

Притихла гроза.

Закрытые прежде

открыл ты глаза.

Глядишь: вместе с салом,

почти не спеша,

мышь-мать пошагала

к своим малышам.

 

Эпилог

 

Нет больше вопросов,

и ты не грустишь,

а вновь ищешь способ

спровадить ту мышь,

что в поисках места

для норки-гнезда

зашла, как известно,

совсем не туда.

 

 

В МИРЕ ЖИВОТНЫХ

 

Под кустом зелёным дружно

заячья семья жила.

Что семье той было нужно?

Речка, капелька тепла,

съесть чего-нибудь по грамму,

порезвиться, помолчать –

так вот жили вместе с мамой

Кролик-друг и семь зайчат.

Время шло. Зайчата как-то

незаметно подросли;

о рассветах, о закатах

с мамой говорить смогли,

стали спрашивать о пище,

есть которую нельзя,

что на небе месяц ищет,

для чего нужны друзья…

Но Зайчиха, не ответив,

Вновь и вновь куда-то шла

Или говорила: «Дети,

я капусты принесла:

подустали мои лапы,

от росы промокла шерсть.

Ведь, чтоб мозг наш

не был слабым,

надо что-нибудь поесть!

Скоро станете покрепче,

мне поможете в труде:

будет время и на речи

о земле да о воде.

А пока – сидите тихо.

Ты, Крольчонок, старшим будь!»

 

После этих слов зайчиха

отправлялась в дальний путь.

 

Кролик раз сказал:

«К примеру,

очень важно мне понять,

должен ли во что-то веру

я по жизни сохранять.

Вера, как еда, поможет

по нормальному прожить.

Но какой она быть может?

И какой не может быть?

А давайте-ка расспросим

разных жителей лесных:

так и детство с лапок сбросим,

и узнаем, что должны!»

«Мама дать пообещала

на любой вопрос ответ!

А гулять нам запрещала.

Ты же – старший?

Или нет?!!» –

так воскликнули зайчата.

Только Кролик их прервал:

«Чую, вас до самых пяток

детский страх атаковал?!

Ваша мать не позволяет

не гулять нам, а шуметь.

Ведь сама она гуляет?

Так мы тоже – не в тюрьме.

Объясняю вам как старший:

знать, что  дети-храбрецы

мама будет рада даже.

Вы согласны? Молодцы!»

 

Куст родной потерян глазом,

виден незнакомый край:

«Говорят, здесь волчья база…»

Кролик вновь: «Не отставай!»

Отыскали волка звери

у большого родника

да кричат: «Во что ты веришь?»

Волк, оскалившись слегка,

отвечал им: «Верю, братцы,

в то, что вас сейчас поем,

поглощу сначала зайцев…

Штучек пять. Ну или семь –

всё зависит от объёма…»

А пока он речь держал,

зайцы уж бежали к дому,

глазки ушками зажав.

 

Задрожал Крольчонок:

«Ладно?!

Я хотел ещё – к Лисе,

но теперь – домой… Обратно!..

Уцелели, вроде, все».

Младший Зайчик рассмеялся,

видя, что прошла беда:

«Кролик Волка испугался?

Нас за страх корил всегда!»

В общем, высмеяв друг друга

в ходе спора: кто храбрей,

звери по чужому лугу

к лисьей двинулись норе.

Помня волчью пасть, однако,

зайцы попросили:

«Дрозд,

Рыжей передай собаке,

Если можешь, наш вопрос!»

«Надо б их домой отправить.

Впрочем, нет, не буду лезть:

это мне забот прибавит,

а у них Зайчиха есть,

Лис, к тому же, злить не стоит.

Спор любой – не для Дрозда».

Он решил и, в небе стоя,

что просили, передал.

 

И Лисица с кроткой речью

вышла к зайчикам сама:

«На вопрос я ваш отвечу.

Думая над ним, с ума

я почти уже сходила,

было время. А затем

храм подземный посетила,

там оставив груз проблем.

Вечный, сильный, многоликий

бог послал туда свой дух.

Он – отец зверей великий –

может всё: стереть нужду,

сделать каждого счастливым,

в миг, что хочешь, объяснить…

Только ты не будь трусливым:

не теряй ко храму нить!»

 

Что-то с нитками не ясно,

но глаза зверьков зажглись:

«Значит, всё же, не напрасно

в это место мы зашли?

Тётенька с хвостом поможет:

дом наполнится едой,

мама отдохнёт, мы сможем

дать на всё ответ простой!»

 

А Лиса, как будто мысли

юных зайцев поняла,

молвила: «Пусть кратки жизни,

ваша цель зато светла.

Надо приближаться к богу.

В этот благочинный храм

есть короткая дорога;

вам туда давно пора!»

 

Тишина. В молчанье строгом

вслед за набожной Лисой

зайцы шли на встречу с богом,

с тем, кто может сделать всё.

Так, без лишних разговоров

прошагали поутру

в храм – в глухую лисью нору –

семь зайчат и Кролик-друг.

 

Да, печальна эта повесть,

постарайся-ка, пойми,

как Лиса несёт сквозь совесть

долг – лисят своих кормить!

Выйдет срок – лисята как-то

незаметно подрастут,

о рассветах, о закатах

маму спрашивать начнут.

Им в ответ она напишет

речь Зайчихи и уйдёт.

Даст ли в час тот сила свыше

их жилью громоотвод?

Или кто-то непонятный,

в лисьей шапке да с ружьём,

лис-подростков безвозвратно

в свой заманит чудо-дом?

 

 

СТРАШНАЯ СКАЗКА

 

За морем-океаном жил

слегка безумный крокодил,

к себе крутых ковбоев звал,

во всём свободу им давал,

крал пищу у соседей –

у псов да у медведей,

своими только тех считал,

кто  смог построить капитал,

а с бедных или хилых

упорно брал все силы.

Вот как-то раз, в один из дней,

зверь понял: нет, чем он, сильней

ни птицы, ни животного,

ни жителя подводного.

 

И с той поры у крокодила

совсем мозги поворотило.

Воскликнул он: «Мои ковбои

всё так, как надо, перестроят!

Да! Даже бесполезный лёд

по-крокодильи поплывёт!

От войн, от зла спасём моря!»

И, времени не тратя зря,

среди когда-то мирных вод

стал возводить за фортом форт,

пополз  искать боевиков

в домах улиток да мальков.

Самозабвенно, жадно, страстно

он ел всё то, что звал опасным.

 

И  к берегам

по глади  моря

пошла пурга

седого горя,

ведь даже илу

ясно стало,

что крокодилу

места мало…

Что он, в воде нажившись всласть,

натешив рыбной ловли  страсть,

через глубины океана

идёт «спасать» чужие страны.

Боится и купец, и нищий

стать зверю-миротворцу пищей.

Уж где-то шепчут  люди:

«Откроем зверю дверь,

а дальше – будь, что будет!

Как быть-то нам теперь,

если нет у русских силы

против мощных крокодилов!

Ему, быть может, надоест

здесь жить, и он  нас всех не съест?

А тех, кто гостю угодит,

возможно, даже наградит!..»

 

Но там, где зреет в поле хлеба колос,

где с грозами общается весна –

могучий, ровный наших предков голос

своим безмолвием окликнет  нас.

В нём – песня из симфонии мгновений,

которые когда-то здесь прошли;

в нём то, что не позволит на колени

поставить нас: детей своей земли.

Мы так же, как до нас – герои прошлого,

как те, чьи имена, уйдя, в века влились,

сегодня будем жить для  дня хорошего,

во имя жизни лучшей строить нашу жизнь.

 

А к тексту сказки возвращаясь

и с вами под конец прощаясь,

друг-читатель наш внимательный,

здесь добавим обязательно,

что и против крокодила,

час пробьёт – найдётся сила.

Чтоб пел свободно ветер,

чтобы смеялись дети,

чтоб точно знали люди,

что будущее будет –

никак не вправе мы попасть

в для нас раскрывшуюся пасть!

 

 

ЗАКОЛДОВАННАЯ ПОВЕСТЬ

 

Глава первая

 

 

Раз, у окошка Маша-третьеклассница

читала на ночь свой большой учебник.

Вдруг текст, сверкнув, стал в цвет чудесный краситься...

Всё вздрогнуло. Пред ней седой волшебник

явился.  Взор его, одежды яркие,

кольцо... –  манили, тут же страх внушая.

Сказал он: «Я пришёл к тебе с подарками.

Не бойся: ты уж девочка большая!

Верней, с подарком. Вот с таким: желание

одно из трёх готовься выбирать ты.

Запомни: лишь одно. Ну, всё. Внимание!..

Стоп! На меня глядеть столь дико хватит:

я прихожу с различными вопросами

то воздухом, то вороном крылатым,

то временем, то Дедами-морозами –

несу возможность выбора ребятам.

Что скажут, то, поверь мне, исполняется;

на полчаса, на годы может сбыться.

Теперь настал и твой черёд, красавица:

попробуй угадать – не ошибиться,

какой из трёх путей тебе понравится,

какой на деле в будущем сгодится,

договорились?»

 

Старец улыбается

и обо всём рассказывать садится.

 

«Дорога первая. Вот крем. Лицо намажешь –

ты даже не узнаешь в зеркалах себя;

никто не станет в классе, в целой школе краше,

умней, чем ты. Поздней же – тьма ребят,

подростков и мужчин тебе составить пару

за честь сочтут. В твой дом наперебой

начнут носить цветы, разлив гитары,

заботу... А захочешь – на покой,

в два счёта о семье своей мечты

с любым из них исполнить сможешь ты.

В час жаркий или в день сырой, холодный

жизнь потечёт спокойно да свободно;

не навестят вас встряски и проблемы,

коль ты в сей миг лицо намажешь кремом.

 

А вот у нас – дороженька вторая:

смотри на эту чёрную монету,

коль до уроков подогнутым краем

её жевачкой к стенке кабинета

директорского вклеить как-нибудь,

а через сутки ровно  снять тайком,

не проживёшь – споёшь свою судьбу,

всё выйдет  экстремально и легко.

Десятки игр, торжеств, аттракционов

мир озарят, зальют своим огнём;

большие деньги – сотни миллионов –

ещё огромней будут с каждым днём

в руках твоих стабильно становиться.

Не отыскать ни края им, ни дна!

Чрез них в царицу сможешь превратиться;

богатой самой станешь ты одна.

Лишь для себя брать можно деньги эти:

такая власть закована в монете.

 

А третий путь: он прост и очень сложен:

урок учи да другом будь с друзьями;

тебе поможет кто-то, ты поможешь

в дороге. Только здесь вы, люди, сами

уж без меня! И – что с тобой случится,

что сможешь потерять здесь иль найти, –

за это не сумею поручиться

на третьем, неизведанном пути.

Каким сколотишь из поступков плот,

так он по речке жизни поплывёт;

И чудо-зелья, чтоб с той речкой справиться

нет.  Вроде всё.

Скажи теперь, красавица,

какая же из трёх дорог да почему –

прожектором зажжётся сердцу твоему?"

 

Глава вторая

 

Не знает Маша: страшно ошибиться;

ждёт мудрый маг, слова его молчат.

Собравшись с мыслью, молвила девица:

«Немножечко подумаю сейчас?»

 

В ладони сжала крем. Он не обычный –

Окликнул пряным запахом флакон.

«Красивой стану, умной и отличной,

играть начну с мальчишек косяком.

А раз они лишь на меня посмотрят,

все девочки останутся одни,

со счастьем буду я и мой жених,

а остальные – поголовно – с горем.

Неужто это – честно, справедливо,

с живыми, словно с куклами,  играть,

пока не захочу я выбирать,

как меж товара, кто у нас – счастливый?!

Отличной стать? А разве я такая,

какая есть на этот миг, – плохая?

Ещё: составить схему предложенья

ведь для меня – великая проблема,

но как – без них?.. Без правил на сложенье?»

 

И мягко лёг на стол флакончик крема.

 

«Монета, видно, очень дорогая.

Да. Я, наверняка, не испугаюсь

её приладить к стенке в нужный срок.

Пусть. Кончится последний наш урок...

Зачем нужны мне денег миллионы,

когда пойти на сверх аттракционы

смогу я без моей подружки Светки,

ведь ей не хватит той одной монетки,

которую с собой на всякий случай носит.

Спроси, зачем.  «Да так, вдруг кто взаймы попросит», –

услышишь ты чудной слегка ответ.

Хочу я без неё кататься? Нет!

И коль соседу впору утопиться,

к чему мне быть какой-то там царицей?

А с песней и с людьми, как надо, жить

скорей всего, ведь можно и бесплатно.

 

Пусть Чёрная монета полежит

с Волшебным чудо-кремом вместе, ладно?»

 

«Теперь, – негромко произносит гость, –

Тропа последняя подходит, вроде», –

диковинки свои запрятав в горсть.

Ответит Маша мысленно: «Подходит».

«Ну, кто не спрятался, так я не виноват, –

взлетая, скажет Чародей шутливо. –

Понятно всё. Спрошу других ребят.

Пора мне – старику – лететь. Счастливо!»

 

И тишина. Лишь осень шутит-дразнится,

гоняя с летом в «Салочки» по щебню

за окнами. А Маша-третьеклассница

глядит: вернулись буквы... И учебник.