Часов в 10 утра «птичий рынок» оживился – замяукал, залаял, застрекотал, захрюкал, зашуршал, заговорил: за-за-за…
– За сколько продаёте кошечку? – Зачем рыбкам давать живой корм? – За хомячками сложно ухаживать?
И потекла любопытная людская река от заржавелых кое-где и кое-как подкрашенных прилавков с выставленными на них разноцветными диковинными водорослями и сказочными золотыми рыбками – к разложенной на земле всякой всячине, вроде никому не нужной, но, нет! Появлялся-таки чудак, к примеру, со старым графином, и находил в этих невзрачных залежах вещей, вещиц и безделушек нужную только ему прозрачную пробку-свечку. И ликовал – будто клад отыскал, заплатив за пустяковину втридорога. Продавец намётанным взглядом сразу узнавал в безликой толпе такого покупателя и уже точно знал – сегодня день пройдёт не зря. Другое дело – с искателями настоящих раритетов. Те, словно дотошные старатели, перелопатят вдоль и поперёк все пуговицы, рюмки, статуэтки, только на зуб не попробуют, а что заинтересует – лупу достанут и долго-долго разглядывают. Уж и продавцу надоест – готов за так отдать, но ждёт, молчит, знает – этот-то кругленькую сумму выложит. «День не зря прошёл», – вновь радуется продавец. Неторопливо прохаживаясь между рыночными торговыми рядами, Константин Сергеевич Сергеев невольно залюбовался играющими в коробке щенками: «собаки – вот настоящие люди, прямо-таки идеал для человечества. Сколько у них достоинств! Питаются подножным кормом, преданны, бодры, добры и веселы». Мысль заработала дальше: «общественным транспортом не пользуются, личная гигиена, носки, одеколоны им вообще не требуются. Женщин, то есть, как там у них называется? Жён – сколько хочешь и никаких алиментов, и обязанностей ни перед детьми, ни перед родителями». Он тяжело вздохнул. Размышления, готовые превратиться в привычное бытовое философствование, прервал продавец:
– Я вижу, собачку хотите приобрести? Четвероногие – дело хорошее, полезное, выбирайте у меня любого щеночка. Красивее и умнее моих всё равно не найдёте. Живность в виде собачки, нужна и для общения и, вообще, для радости.
Живность ни в каком виде Сергееву была не нужна, но из вежливости поинтересовался:
– Порода какая? – при этом начал напряжённо вспоминать известные ему, но, как назло, кроме пуделя и овчарки, на ум ничего не приходило. Неожиданно буркнул: – Наверно, это б-б-экстерьер? – Да что вы? Что вы! Гораздо лучше! – замахал руками продавец, такой же «заядлый собаковод», наверняка не ведающий от кого произвела его дворовая Жучка этот выводок, – породистей! – и, стараясь уйти от опасной темы, угодливо улыбнулся: – Если вам собачка для коммерции? В смысле… чтобы потом разводить и зарабатывать на приплоде? – напористо прессовал мужчина, – так всё равно лучше не найдёте. – Какой с них доход? Собака, как говорится, друг человека, а с друзей прибыли ожидать нельзя – неуклюже и неуверенно начал было оправдываться Сергеев, но тут услышал возле самого уха: – Вам нужен друг?
Он резко обернулся и увидел рядом высокую симпатичную женщину. «Только этого мне не хватало! Знакомиться на собачьем рынке!». Пытаясь отвязаться от незнакомки, зашагал прочь.
– Вы меня неправильно поняли, – догнала она. – Хочу предложить вам нечто необычное. – Я не нуждаюсь в ваших, так сказать, услугах. Вы, конечно, очень привлекательная дама, но у меня дома жена, тёща, трое детей, бабушка, кот… – беззастенчиво врал он. – Да никого у вас нет. Также, как и у меня… раньше. Зато теперь жаловаться не на что. И всё благодаря Цитрусу. – Какому ещё цитрусу? Коту или супругу?
Она загадочно улыбнулась:
– Очень прошу, выслушайте меня.
Предположив, что сейчас будет втянут в долгий и ненужный разговор, Костя не ответил и поспешил затеряться в толпе. Проплутав по просторам рынка достаточно времени, чтобы, по его мнению, окончательно «замести следы», остановился около продуктового киоска.
– Да вы не бойтесь! Я не кусаюсь!
Прямо перед ним, словно из-под земли, появилась та же навязчивая женщина. Непонятное преследование начинало его злить:
– Послушайте, оставьте меня в покое! И с чего вы взяли, что я вас боюсь? – Вы бегаете от меня, как от огня. А я хочу подарить вам кое-что. – Мне ничего от вас не нужно, – раздражённо сказал он. – Но вам, действительно, нужен друг. А я вам его подарю. Держите.
Не дав Косте опомниться, она положила в нагрудный карман его рубашки целлофановый пакетик и быстро сказала:
– Это Цитрус. Посадите его в цветочный горшок и поливайте молоком. Когда созреет плод, достаньте из него косточку и подарите такому же одиночеству, как и вы. Удачи!
«Я не одиночество», – хотел возразить Константин, но женщина словно растворилась. Внезапно начался дождь, и Сергеев спрятался под навесом. Он недоумевал: «Как она догадалась? Печать одиночества, что ли, на мне стоит?» *** Константин Сергеевич, молодой, спортивный мужчина, и на самом деле был одинок, хотя жил со своей матерью, Зинаидой Ивановной. Отца не знал и старался о нём не думать и не говорить. Несмотря на сложную жизнь, мать воспитала из него доброго, порядочного и умного человека. За неизменную рассудительность, надёжность и безотказность друзья даже называли его Констант, от слова constanta.Сам в себе он эти качества недооценивал, потому, что в неюные годы был ещё не женат и даже не влюблён. Этот факт он считал большим личным недостатком, по причине того, что близкое окружение по второму, а кто и по третьему разу, было уже «окольцовано» в браке. На удивление отношения с приятелями складывались как-то однобоко, преимущественно с пользой для них. С неистребимым чувством долга по просьбе друзей он часто забирал из детсада или школы их детей, возил жён и тёщ в поликлинику, магазин, помогал на дачах, стройках. Однако если помощь требовалась ему, что случалось крайне редко, у знакомых почти всегда оказывались веские поводы для отказа: «В другой раз с удовольствием помогу». Или: «Друг, если бы ты меня предупредил заранее, я бы помог, а сегодня, как назло, времени нет совсем. Понимаешь?!». Костя понимал и не обижался, был уверен – не совпало. На самом же деле, он мирился с такой несправедливостью лишь потому, что хотел быть нужным хоть кому-нибудь, кроме матери и, наблюдая чужое семейное счастье, чувствовать свою причастность к нему. Мать, сколько себя помнил, была занята добыванием денег и обустройством их существования. Она жила лишь сыном и работой и собственная личная жизнь, казалось, никогда её не интересовала. Зинаида была в меру привлекательной, опрятной, но всегда носила мешковатую, невзрачных тонов одежду и заправленные под косынку волосы, словно опасаясь, что Судьба заметит её и каким-то образом отвлечёт от самого главного – заботы о единственном сыне. А она не могла, не хотела делить его ни с кем. По этой причине у них никогда не было домашних цветов и животных. Зинаида Ивановна и на пенсии не успокоилась. С весны до поздней осени выращивала на дачном участке укроп, розы, яблоки, кабачки, огурцы, словом всё, что можно было продать. Зимой занималась пошивом хозяйственных сумок, тоже на продажу. Но почему-то затрат всегда оказывалось больше, чем прибыли. Каждую субботу, с апреля по октябрь, сын отвозил её на дачу, расположенную далеко от города, в воскресенье забирал. Растущие цены на бензин и его личные потребности были не в счёт. Главное, он делает всё, чтобы матери было чем заняться в свои шестьдесят семь лет.
– Ещё нагуляешься, молодой. Я в твои годы о гульках не думала – всё пахала, чтоб тебе «фундамент» построить, – назидательно повторяла она.
А «фундамент» первоначально состоял из девятиметровой полутёмной комнаты в коммунальной квартире на трёх хозяев, скудного набора скрипучей мебели из комиссионного магазина, выцветшего ковра на стене и неполного столового сервиза с едва различимым рисунком. Зато в шкафу в полотняном чехле висела роскошная лисья шуба, пересыпанная нафталином, которая была приобретена на деньги, вырученные от продажи бабкиного домика в деревне. Сергеева так ни разу её и не одела, но любила эту шубу почти как живое существо, часто доставала и, разложив на диване, приговаривала:
– Ну что, моя милая, дождёшься и ты своего часа. Костик женится – подарю тебя невестке. Будет, как королева ходить, свекровь добрым словом вспоминать.
Но шли годы, шуба ветшала, а невестка всё не появлялась. Зато, по семейной привычке, отдавая себя целиком и полностью работе, Константин сумел заработать на трёхкомнатную, хорошо обставленную квартиру, дачу и престижный автомобиль.
– Всё благодаря мне, – любила повторять Зинаида Ивановна, – я научила тебя жизни. Видишь, теперь живём, как господа. Но копеечка лишней не бывает, я тоже до сих пор работаю.
Она с завидным постоянством, из года в год старалась внушить сыну мысль о том, что он обязан ей всем – жизнью, хорошим здоровьем, воспитанием и даже успехами, которых всегда добивался.
– Конечно, мамочка, я всем обязан тебе, – всегда соглашался сын, – ты научила меня зарабатывать.
«Только не научила быть счастливым», – предпочитал не озвучивать он, чтобы не обижать самого близкого ему человека. *** Через некоторое время дождь закончился. Сергеев вышел за ворота рынка и остолбенел: возле его машины толпились люди, и человек в форме ГИБДД что-то сосредоточенно записывал в толстую серую тетрадь. Подойдя ближе, Константин увидел, что позади его автомобиля столкнулись две иномарки, и первая стоит буквально в нескольких сантиметрах от его машины. Блюститель порядка, заметив, что появился владелец мешающего проведению экспертизы автомобиля, предложил отъехать в сторону. Костя нажал на газ, но, проехав немного, остановился, чтобы проверить, не пострадала ли его машина. Всё было в порядке. На подъёме, вовремя увидев длинную автомобильную пробку, он свернул в переулок. Там мужчины в закатанных брюках пытались вытолкнуть из глубокой лужи засевшую «девятку». Он же, удачно преодолев все водные преграды, беспрепятственно выехал на широкую асфальтированную дорогу. Была суббота, и Константин уже предвкушал удовольствие от любимого занятия – игры в шахматы с соседом, живущим этажом выше.Однако его планам не суждено было сбыться. Оказалось, что во время ливня на крыше переполнился бак для сбора дождевой воды, и все верхние этажи были затоплены. Вода остановилась как раз над Сергеевыми, смежные квартиры тоже не пострадали. Костя поужинал в одиночестве, мать на выходные он отвёз на дачу, и задумался, кого бы посетить в субботний вечер. Вариантов было несколько. Как правило, среди них обязательно присутствовало предложение от компании друзей, в которой он должен был выступать как потенциальный жених. Но такая перспектива со временем привлекала его всё меньше и меньше. А знакомиться с девушками, например, на улице или в кафе, Костя не решался. Попытки найти невесту при помощи знакомых до сих пор заканчивались неудачно. Он уже трижды привозил девушек, которых ему рекомендовали друзья, на дачу знакомить с матерью. Её непререкаемый авторитет довлел над ним с детства, и решение такого важного вопроса, как выбор невестки, она давно взяла на себя. *** Первый раз это была Эльвира – манерная девица, которая в разговоре постоянно подчёркивала своё дворянское происхождение. Они несколько раз сходили в театр – девушка утверждала, что духовная пища для неё гораздо важнее физической. Этому можно было отчасти поверить – её стройность была чрезмерной и граничила с истощённостью. Зинаида Ивановна, которая всегда была в курсе личной жизни сына, пригласила Эльвиру на дачу. Девушка, привыкшая, очевидно, отдыхать в старинном загородном особняке, появилась на дачном участке Сергеевых в длинном светлом платье в стиле «ампир» и соломенной шляпе с широкими полями, украшенной большими капроновыми розами. На ногах у неё были светлые атласные туфли с пряжками виде роз. Увидев гостью, Зинаида Ивановна растерялась и даже не сразу сообразила, куда её усадить. Придя в себя, принесла белую скатерть, припасённую для торжественных случаев, и накрыла кресло, стоящее на веранде. Церемонно приподняв край платья двумя тонкими пальчиками, девушка осторожно присела. Она весь день провела в тени, боясь, по её словам, потерять «благородную бледность» лица и, обмахиваясь кружевным платочком, крошечными глотками пила охлаждённую воду. Ни о какой помощи матери на огороде, на которую та почему-то рассчитывала, не могло быть и речи.
Маша, следующая претендентка на роль невесты Константина, оказалась, напротив, чересчур активной. Выйдя из машины, она первым делом с шумом выгрузила на стол такое большое количество съестных припасов и напитков, в том числе алкогольных, что Сергеевы переглянулись и одновременно подумали, что Мария приехала не меньше, чем на пару недель. Облачившись в спортивные брюки и футболку, она с хозяйским видом прошла в огород и в итоге, на грядках не оказалось ни одного сорняка. Но вместе с ними трудолюбивая гостья выкорчевала и рассаду двухлетних цветов, за которой мать долго и трепетно ухаживала. Увидев такую невосполнимую потерю, Зинаида Ивановна бессильно опустилась в кресло и схватилась за голову.
– У вас голова заболела? Сейчас скорёхонько массаж вам сделаю, – громогласно изрекла деятельная «невеста» и решительно направилась в сторону матери. – Нет, нет! – замахала та руками, – мне уже лучше! Костик, сынок, отправляйтесь домой. Вы и так мне столько сделали, – Зинаида вспомнила погубленную рассаду, – что я даже не знаю, что мне теперь-то делать!
О смысле последних слов можно было только догадываться.
С Беллой или Бэкой они приехали на дачу разными видами транспорта. Он – на своём авто. Она следом на спортивном мотоцикле. Когда Бэка, сняв шлем, тряхнула копной красных, с синими прядями, волос и зазвенела многочисленными цепочками и брелоками, украшающими её кожаный наряд, Зинаида Ивановна пошла ва-банк: – Константин, хорошо, что ты приехал. Мне как раз срочно нужно в город. Извинись перед девушкой. – Нет проблем! – обратилась байкерша к Косте, –мои предки тоже с «прибабахом». Мечутся между Европой и Америкой, никак не могут определиться! Она закурила длинную чёрную сигарету, повесила шлем на руку и, со словами: – Звякни, если чё! – умчалась на серебристом мотоцикле.
Была ещё одна претендентка, Максимовна, имени её он так никогда и не узнал. Эту «невесту» нашла сама Зинаида Ивановна на рынке, где приторговывала выращенной зеленью. Та имела свои рыбные киоски с бойкой торговлей и слыла среди продавцов богатой, а, следовательно, и завидной невестой. Костя до сих пор помнил конфуз, когда он ещё с порога прокричал: – Мам, ты, что, рыбкоптилку открыла? Так дурно пахнет, что дышать нечем! На его возглас в коридор «выплыла» дама весьма внушительных размеров, поблёскивающая множеством крупных золотых украшений, висящих, лежащих и надетых, где только возможно. Вслед за ней вышла Зинаида Ивановна и безуспешно попыталась протиснуться к сыну. – Максимовна, – пробасила гостья, протягивая крупную, почти мужскую руку с ярко-красными ногтями, которой она, вероятно, весь день взвешивала добротно копчёную рыбу. Костя нерешительно пожал кончики её пальцев: – Сергеев… С-сергей… в смысле, Костя…– растерялся он. Дама оглядела его, словно рыбу перед взвешиванием и громко икнула: – Форель нынче жирновата, изжога у меня, – не к месту заметила она и, обратилась к хозяйке: – Ну, Иванна, я до хаты потопала… худоват сынок-то, откармливай покэда моими гостинцами. Работы у меня в киосках много – силушка ему будет нужна! –и, наступив растоптанными сапогами неженского размера на Костины новые туфли, не прощаясь, ушла. Поняв свою оплошность, Зинаида Ивановна бросилась проветривать квартиру. Не говоря ни слова, она положила копчёности в пакет и вынесла к мусорному контейнеру во дворе. На этом поиск невесты решили приостановить. Так что, круг предложений выходного дня резко сократился. *** Воспоминания прервал телефонный звонок. – Сынок, ты не приезжай за мной завтра. Я тут познакомилась с новыми соседями. Они попросили помочь советами по ведению огородного хозяйства. Скорее всего, я возвращусь не раньше, чем через пару недель. Не волнуйся и не удивляйся, у меня всё в порядке. Пока! Но удивляться было чему. Чтобы мать задержалась на даче на неделю или больше – такого случая он припомнить не мог. Не иначе, с какой-нибудь соседкой занялись вязанием носков, чтобы торговать ими всю зиму. Другой причины быть не могло. Но временное отсутствие матери означало, что ему, увы, предстоит самостоятельно готовить еду, мыть посуду, стирать! Вот где жена пригодилась бы. А с другой стороны, он может пригласить к себе приятелей и играть с ними в шахматы хоть всю ночь. При матери это было совершенно недопустимо. «Самостоятельную» жизнь Сергеев начал с того, что сам, не без труда, повесил на «плечики» брюки и рубашку, обычно это делала мать. И тут он неожиданно почувствовал, что должен сделать что-то важное. В голове вспыхнуло: «Цитрус… я непременно должен его посадить!» Константин понимал, что делает что-то нелепое, но, отыскав на балконе горшок для цветов, насыпал в него грунт и посадил семечку. У него возникло странное чувство, будто он сейчас дал жизнь чему-то живому и необыкновенному. Потом достал из холодильника молоко, слегка подогрел и полил землю. Удовлетворённый проделанной работой, поставил горшок на стол и стал с нетерпением чего-то ждать, словно росток должен был проклюнуться с минуты на минуту. Прошёл час, полтора, а Костя всё сидел возле стола. Сергеев вспоминал прошедший день. Вот он заходит на рынок, встречает незнакомую женщину, она что-то кладёт в карман его рубашки. А потом? Потом он чудом избежалаварии, не застрял в автомобильной пробке и глубокой луже, квартира оказалась незатопленной, хотя, по его предположениям, вода должна была залить ещё этажа два, и, главное, мама осталась на даче, чего прежде не бывало. Такие совпадения казались необъяснимыми. По спине пробежал холодок от неожиданного предположения. Всё эти события произошли с тех пор, как у него появился Цитрус. Он перевёл взгляд на то место, куда только что высадил семечку, и ему показалось, что земля слегка пошевелилась. «Что за наваждение? Наверно, от усталости. Не пойду сегодня никуда», – окончательно решил Костя и, водрузив Цитрус на прикроватную тумбочку, лёг в постель. Константину показалось, что над цветочным горшком появилась едва заметная дымка. Она приобретала различные очертания – от его почти забытых детских игрушек до облика маленького мальчика, очень похожего на него. В незашторенные окна ярко светила Луна. «Наверно, лунный свет создаёт иллюзию». Сергеев задремал. *** С понедельника началась новая жизнь. Заботиться о нём теперь было некому, мать упорно не желала возвращаться с дачи домой. Зато Константин всецело отдался уходу за своим питомцем. Изучил соответствующую литературу о комнатных растениях, однако названия «цитрус» нигде не встретил. Исправно поливал его тёплым молоком, рыхлил землю, да мало ли найдётся дел, когда растишь что-нибудь или … кого-нибудь. Ровно через две недели проклюнулся росток. Он был таким чахлым и бледным, что Константин даже испугался – накрыл его целлофановым пакетиком, но тут же, поменяв пакет на стеклянную тарелку, поставил растение под включенную настольную лампу. Потом, решив, что неокрепшей зелени под лампой жарко, перенёс растение на подоконник. Так он пестовал своё детище до тех пор, пока, сморенный непривычной суетой, уснул, крепко прижав цветочный горшок к груди. Ранним утром Константин был уже на ногах. «Цитрусу необходимо настоящее молоко! А в магазине – ещё не известно, из чего его делают», – с подозрением подумал он и отправился на рынок. – Сынок, для ребёнчика берёшь? «Тогда разбавлять нужно будет, шибко жирное», – сказала сердобольная хозяйка фляги молока. – Сколько детёнку твоему? – День, – буркнул Сергеев. Покачав головой, женщина заметила: – Вот до чего екология довела. Уж и матеря сами не кормят, всё на искусственном. Хорошо, хоть у моей Бурёнки молоко не пропало. Тут разговор поддержали словоохотливые покупатели, и Сергеев поспешно ретировался. Через пару дней Костя понял, что не ошибся. На натуральном молоке Цитрус активно пошёл в рост.
*** Пора было навестить мать на даче. Она не появлялась дома уже три недели, хотя исправно звонила, интересуясь жизнью сына. Костя хотел предупредить о своём визите, однако её телефон был отключен. Прихватив цветочный горшок, который он бережно поставил в корзину, Сергеев отправился за город. Выйдя из машины, Константин услышал женский смех. «Весёлая подруга появилась у матери», – подумал он, подходя к дому. Каково же было его удивление, когда он увидел хохочущую Зинаиду Ивановну в яркой декольтированной кофте и белых шортах. Мало того! Непьющая мать сидела на веранде с бокалом вина в компании импозантного бородатого мужчины неопределённого возраста. Заметив сына, она, как ни в чём не бывало, пригласила его за стол. Константин растерялся: – Мамулечка, может, как-нибудь потом заеду… я, кажется, не вовремя… – Как хочешь, – безразлично заметила Зинаида Ивановна. Её тон несколько смутил сына: – Я, наверно, в город возвращусь, мне… по работе нужно, – сказал он, покраснев от непривычной лжи. – А, мам, чуть не забыл! Хочу тебя познакомить, – он направился к машине. Мать напряглась, ожидая увидеть очередную пассию сына. Но он радостно извлёк из салона плетёную корзину и, подойдя к матери, с гордостью продемонстрировал самостоятельно выращенное растение. Однако вместо того, чтобы восхититься, она лишь пренебрежительно скривила губы и жеманно произнесла: – Без меня ты, чадо, даже приличный комнатный цветок не в состоянии выбрать. Кудауж невесту… Костя вспыхнул от смущения, но не сдавался: – Мам, присмотрись, какой он благородный! Стебель, окраска листьев, форма! Потрогай, они гладкие, как атлас! Зинаида Ивановна нехотя протянула руку, но, притронувшись к цветку, вздрогнула и тут же её отдёрнула. На указательном пальце заалела капля крови. Неожиданно гость Сергеевой оживился и засуетился – вскочил с кресла и, припав на одно колено, прикрыл ранку своим белоснежным носовым платком. Театрально откинувшись на спинку кресла, женщина выдохнула: – Ах, Жорж, полноте! Умоляю вас, друг мой, не стоит беспокойства. Это – сущая безделица. Не ожидая окончания почти театрального представления, Константин направился к машине. Однако Зинаида Ивановна догнала его и тихо прошипела сквозь зубы: – Чтоб этого сорняка к моему приезду не было. Хватит того, что я его своей кровью полила. Если хочешь захламить квартиру и повесить на мою шею ещё одну заботу – поедем в магазин, и я сама выберу тебе красивый престижный цветок. – Мама, я его не выброшу, – в подобном жетоне парировал он. – Как ты со мной разговариваешь? – Слушай, ма, иди-ка ты, лучше … к своему хмырю. Ведь я не говорю тебе, чтобы его больше здесь не было, – парень демонстративно чмокнул мать и, с силой хлопнув дверцей, завёл мотор. Он хотел помахать ей рукой по привычке, но раздумал: «В конце-концов, пусть она знает, что я давно уже взрослый и могу сам принимать решения». На этой непривычно-самоуверенной ноте он прибыл домой. Первым делом достал цветок, чтобы убедиться, что в дороге с ним ничего не случилось. Росток оказался в целости и сохранности, только на нём, к удивлению Кости, не оказалось ни одного шипа. Листья были гладкими, как и прежде. – Ты будешь жить здесь! Нравится это матери или нет! – обратился Костя к Цитрусу. – Более того… – задумался он, – сделаем госпоже Сергеевой небольшой сюрприз. Он вышел на улицу и поехал в ближайший гипермаркет. Когда он зашёл в отдел комнатных растений, голова пошла кругом – чего здесь только не было! Было подумал, что в этом магазине, действительно, можно приобрести более красивое, а, главное, более взрослое растение, но тут его словно озарило: «Ведь я никогда самостоятельно не принимал решения. Никогда! Мама только делала вид, что со мной соглашается, а перекраивала всё под себя. Она всегда добивалась своего, даже девушек сама мне подбирала. Ей нравились миниатюрные кукольные брюнетки, а мне…? Ктоже нравился мне? Я даже не знаю… потому что мне всегда должно было нравится то же самое, что и матери». – Вам плохо? – спросил его какой-то невысокий парень в ярко‑зелёной кепке. Константин даже не заметил, что держится одной рукой за пальму. – Плохо? – он рассеянно взглянул на парня, – а почему, собственно, мне должно быть хорошо? – он махнул рукой и медленно побрёл вдоль витрин. Волшебное царство природы захватило его воображение буйством красок и форм. Тут были, наверно, сотни разнообразных растений – от крошечных кактусов, похожих на пластмассовых ежей для игрушечного леса до больших раскидистых деревьев в объёмных деревянных кадках. Продвигаясь вдоль длинных витрин, он случайно забрёл в отдел посуды. Здесь, в изобилии рукотворной фарфоровой красоты, он окончательно забыл о досадной размолвке с матерью. Константину приходилось посещать подобные магазины, но у неё в руках всегда был список необходимого, а он только бросал в тележку выбранный ею товар и продукты, не глядя по сторонам. А теперь он мог, не спеша, разглядывать всё, что хотел и купить то, что выберет сам. «Сам!» Его начинало пьянить неизведанное ранее чувство самостоятельности. Сергеев остановился возле прилавка с серебряными изделиями. Чрезмерно высокие цены поражали, и, в отличие от остальных витрин, здесь стоял продавец – изящная брюнетка с кукольным личиком, которое ему сразу приглянулось. Мило улыбаясь, она спросила нежным, почти детским голоском: –Здравствуйте, я могу вам помочь? – Нет… вернее, да, – растерялся Костя. – Что вы желаете приобрести? Подарок? – Да, – почему-то ответил он. – У нас, уверена, найдётся именно то, что вам нужно. Вас интересует подарок на юбилей? – Да. –Дорогой подарок дорогому другу? – Да. Глядя на это совершенное создание природы, воркующее у прилавка, он почти потерял дар речи. И если бы девушка сейчас спросила: «Женитесь ли вы на мне?» – он только кивнул бы в ответ. Но, к сожалению, или к счастью, она не знала, о чём сейчас думает её немногословный покупатель. Девушка была озабочена лишь тем, чтобы продать ему более дорогой товар. – Могу предложить новинку – роскошное ведро для шампанского из чистого серебра с узором под старину. Константин проследил за её рукой и увидел цену. Он никак не мог понять, что это ценник, а не рисунок ребёнка, который учится писать нули. Продавец подождала несколько мгновений и как-то разочарованно произнесла: – Может быть, что-нибудь подешевле? Встрепенулся и, решив изменить тактику, ответил: – Нет. Лучше бы он произнёс слово «Да». Но, коль не сделал этого, то оказался обладателем баснословно дорогого подарка, выбранного лично для себя. «С покраской автомобиля, которую я запланировал, придётся подождать», – с необъяснимой радостью констатировал Костя. Он вышел из магазина, неся в руках довольно тяжёлое серебряное изделие. Был уже поздний вечер, и прохладный воздух немного привёл его мысли в порядок. Подошёл к автомобилю и, открыв дверцу, положил покупку на переднее сидение. – Нучто, я вижу, вы в полном порядке? – услышал он. Невдалеке стоял тот же парень в ярко‑зелёной кепке. – А то, глядя на вас, яподумала, что вы не в себе. – Подумала? – Костя внимательно присмотрелся к худощавой фигурке. – А! – девушка засмеялась и сдёрнула головной убор. – А так? Я больше похожа на девушку? Костя взглянул на короткие взъерошенные волосы на её голове и неожиданно сказал: – Так? Так вы… ты похожа на кактус. Девушка заливисто захохотала. Ей было так смешно, что она никак не могла остановиться. Глядя на неё, Константин тоже рассмеялся. Это маленькое сумасшествие продолжалось несколько минут, после чего они, наконец-то, успокоились. Надвинув кепку на глаза, девушка махнула рукой: – Пока! – До свиданья, – Сергеев сел в машину. Он выехал на скудно освещённую дорогу и вдруг увидел свою новую знакомую. Около неё, едва держась на ногах, стоял подвыпивший парень, из кустов выходили ещё двое. Не растерявшись, Костя резко притормозил и крикнул ей: – Садись быстрей! Девушка моментально сориентировалась и, подскочив к машине, юркнула внутрь на переднее сидение. – Держись! – Костя надавил на газ, и машина рванулась с места. – Тебе куда? Я довезу. – На вокзал. – На вокзал, такна вокзал. – Ты не мог бы мне одолжить немного денег? На билет. – А кудаты собралась? – Не знаю. Наверно поеду к тёте, тут не очень далеко. Ночь в поезде –и я на месте. – Ладно, держи, – он протянул довольно крупную купюру, – хватит? – Ещё как! Спасибо тебе. У вокзала, не попрощавшись, девушка выскочила из машины. «Куда ж она одна, ночью? Может, у неё что-то случилось, а я даже не спросил» – задумался Костя. Он зашёл в здание железнодорожного вокзала и тут же, в зале ожиданий увидел свою недавнюю спутницу. Она сидела на скамейке, поджав ноги, и с жадностью уплетала жирный сочный чебурек. Заметив, что к ней подходит блюститель порядка, быстро подскочил к девушке и схватил её за руку: – Алёнка, пошли быстрее, на поезд опоздаем. – Не волнуйся, Аристарх, успеем, – как ни в чём не бывало, ответила девушка и вложила свою пахнущую жиром ладонь в его руку. Когда они направились к выходу на перрон, дежурный проводил их подозрительным взглядом. – Я не Алёнка. – А я не Аристарх. Теперь честно скажи мне, куда тебя отвезти? Где живёшь? – Я туда не поеду! – дерзко ответила девушка. – Почему? – Не скажу! И, вообще! Что ты ко мне пристал? – Ах, вот оно что! – возмутился воспитанный Константин, – я, значит, к тебе пристал? А кто первым подошёл ко мне в магазине? – Да ты бы на себя со стороны посмотрел – держишься за пальму и сам с собой разговариваешь. А потом – это ведро! Точно, думаю, парень свихнулся! А, кстати, зачем оно тебе? Любишь шампанское? – Иногда, – Костя от усталости начал остывать. – А ведро мне для друга. – Я так и думала, себе такое не купишь – дорого. А в складчину, можно. – Я себе купил. – Ну, вот, тебя не поймешь. То другу, то себе! – Знаешь, что? Поедем ко мне. Друга покажу. – Зачем мне твой друг? Мне и тебя хватает с твоими странностями. – Поехали. Купим шампанское и ко мне! «Знала бы мама», – несмело всплыло откуда-то изнутри, «да она и сама-то… с этим хмырём», – возразило второе «я». Он спрятал сомнения в какие-то дебри подсознания и, заехав в магазин, купил две бутылки шампанского и столько же коньяка. – Не многовато ли будет? – засомневалась девушка. – Это – за знакомство. Как тебя звать? – Лёна. – Как? Алёнка, значит. А говорила, что я не угадал твоё имя. Шоколадка такая есть – Алёнка. Наверно, в честь тебя назвали, – он улыбнулся. – А я – Аристарх… тьфу! Константин. Девушка с опаской покосилась на него: –Может, я всё-таки к тебе не поеду? – Не бойся, я вовсе не такой, как тебе показался. – А что? Ещё хуже? – Ладно, хватит допросы устраивать. В дороге оба молчали. Сергеев припарковал машину, и они поднялись в квартиру. – Константин, можно я ванну приму? Дома три дня не появлялась… так получилось. Да ты не напрягайся – я не заразная. Костя только сейчас осознал нелепость ситуации. Он привёл совершенно незнакомую девушку к себе домой, с ним раньше такого не случалось. Постарался отогнать все сомнения, ведь отступать было поздно. Сергеев порылся в шкафу матери, достал полотенце, её новый халат и дал Алёне. Сконфуженно взяв вещи, та надолго заперлась в ванной. Когда вышла, оказалось, что всю свою одежду она постирала. – Где можно развесить? – несмело спросила она. Недавнего апломба как ни бывало! – Подсохнет – я тут же уйду. – На балкон повесь. Сейчас тепло, высохнет скоро. Возвратилась с балкона и присела на краешек дивана: – Ну, что? А друг когда… придёт? – спросила почти шёпотом. – А он здесь, – встрепенулся Сергеев. Глаза девушки округлились: – Здесь? – Да, в корзине. Алёна встала и начала медленно пятиться к входной двери. Не замечая её замешательства, Константин достал из корзины цветок: – Вот и мой друг! Его зовут Цитрус. – А ведро… для него? – уточнила явно озадаченная девушка. – Конечно! Но, для начала, мы обмоем его. –Кого? Друга? – Какаяжеты недогадливая. Покупку обмоем. Ведро. Где наше шампанское? Он поставил на стол фужеры и после нескольких тостов, уже ничего не помнил. Даже то, что всё время задавал себе вопросы: «Что же мама скажет? Что скажет мама?» *** Проснулся от сильной жажды и с трудом открыл глаза. Но, когда он прочитал лежавшую на подушке записку, сон как рукой сняло. «Константин! Ты настоящий мужчина – добрый, сильный и самостоятельный! Спасибо Цитрусу. Он нас познакомил». Костя вскочил и бросился к шкафу – деньги, документы, ценности – всё было на месте. Выглянул на балкон – вещи Алёны исчезли, вместо них на верёвке висели почти уже сухие, выстиранные халат и полотенце. «Когда же она ушла, если бельё уже высохло? Ночью, что ли?» Он глянул на часы – 12-30. «Ну и ну, оказывается, уже полдень… мне же Цитрус нужно полить!» – вдруг вспомнил Костя. Он подогрел молоко, подошёл к цветку и оторопел – тот за сутки вырос почти вдвое. Листья тоже изменились – из овальных превратились в узкие и длинные. Тут парень заметил, что из дренажного отверстия внизу горшка свисают корни. «Нужно его срочно пересадить. Только куда?» –взгляд упал на серебряное ведро: «Вот этот горшок как раз и подойдёт! Я его для этого и покупал! Чуть не забыл!» Он принёс дрель и проделал внизу отверстие. Со всеми возможными предосторожностями Костя пересадил цветок и, поставив его на табуретку около своей кровати, остался доволен. После чашки крепкого кофе он полностью восстановил способность мыслить. Единственное, он никак не мог вспомнить – что же произошло после того, как они выпили шампанское и коньяк? И, вообще, почему Алёна ушла? Ответов на эти и множество других вопросов не было. Чтобы отвлечься, почитал книгу, повалялся на диване, безучастно глядя в телевизор. Раньше такое времяпрепровождение его вполне устроило бы. Раньше, но не теперь. Теперь ему явно чего-то недоставало. И он с удивлением понял, что ему вновь хочется увидеть эту странную девушку с взъерошенными волосами и заразительным детским смехом. Попытался вызвать в памяти черты её лица, походку, взгляд, но кроме зелёной кепки с иностранными словами, ничего не мог припомнить. К вечеру поймал себя на мысли, что его гложет непривычное чувство тоски. Не одиночества, а именно тоски – тяжёлой, душной, приносящей непривычные страдания и почти осязаемую физическую боль. Его душа металась в поисках себя и своей половинки, имя которой – Алёна. Он готов был броситьсяна вокзал, в магазин, на улицу, куда угодно, лишь бы вновь встретить Лёну! Костя так рьяно желал её увидеть, что начал впадать в панику. И тут в дверь позвонили. Уверенный, что это могла быть только она, радостно бросился открывать – на пороге стояла Зинаида Ивановна. Костя посмотрел на мать как на привидение. – Ты от радости онемел или остолбенел? – посмеялась, входя в квартиру. – Ну, да…– растерялся Константин, – не ждал. В смысле – ждал. Я всегда тебя жду. – Но слишком не радуйся – я на минутку. Мы с Жоржем ненадолго в город – он меня в машине ждёт. Мне тут кое-что из вещей нужно прихватить – пару нарядных платьев, кофточки, туфли. «Вечерние платья на даче – это что-то новое», – подумал сын. Зинаида зашла в его комнату: – Костя, Константин! Иди-ка сюда немедленно! – послышался окрик. – Объясни, что это такое! Я же приказала тебе выбросить этот цветок! Ты хочешь со мной поссориться? И потом, что это за мельхиоровый цветочный горшок! Он же целое состояние стоит! Ты сума сошёл! – Во-первых – это не мельхиор! – сын хотел объяснить, что ведро из чистого серебра, но мать перебила: – Ладно, а то я уж подумала, что ты столько денег без моего согласия потратил! Научились-таки делать пластмассу – выглядит как настоящее серебро. А насчёт этого никчёмного куста – напоминаю!Чтобы к следующему моему приезду и духу его здесь не было! Девай, куда хочешь! Костя неожиданно взорвался: – Знаешь, что? На это серебряное ведро я заработал сам! Захотел его купить – и купил! За свои кровные! А насчёт моего Цитруса и не заикайся! Иначе нам придётся жить порознь! От неожиданного, довольно грубого отпора мать не нашлась, что и сказать. Она машинально побросала в сумку свои вещи и, не говоря ни слова, хлопнула дверью. Сын не понял, выиграл ли он очередной раунд в борьбе за свои права или нет, но то, что стал больше себя уважать, было, несомненно. Он глянул на цветок – за время скандала с матерью тот заметно подрос. Это было более чем странно, потому что необъяснимо-активный рост цветка наблюдался в тех случаях, когда Костя отстаивал своё мнение и самостоятельность. *** В последующие дни мысли Сергеева были заняты подготовкой к ответственной презентации нового рабочего проекта. Тоска по Алёне не то, чтобы утихла, но сжалась и притаилась где-то внутри, словно ожидая своего часа. В том, что он наступит, Костяне сомневался. В план мероприятий входил и банкет-фуршет, на который руководство возлагало особые надежды. Ведь не секрет, что предварительные договорённости о заключении серьёзных сделок часто происходят именно в неформальной обстановке. На проведение фуршета предполагалось потратить большую сумму денег, но при благоприятном стечении обстоятельств все затраты должны были окупиться. На неофициальную часть были даже приглашены жёны и подруги сотрудников. Косте идти было не с кем, и руководство поручило ему особую миссию. Он должен был очаровать дочь владельца крупной финансовой компании в надежде, что это поможет положительно решить вопрос о материальных вложениях в проект. Такой стратегический ход выглядел не совсем этичным, однако в большом бизнесе это было вполне допустимо. Согласия Константина никто не спрашивал, ведь на карту была поставлена двухлетняя напряжённая работа всего коллектива. В день фуршета неожиданно прибыла Зинаида Ивановна. – Привет, мам! – Костя мимоходом поцеловал мать в щёку, – извини, я очень спешу, у меня сегодня сложная работа. – Я вижу… у вас теперь на службу во фраках ходят? – с сарказмом заметила Сергеева. – Что за глупости? Сегодня просто начальство приказало. –Матери грубить оно тоже приказало? – Мам, давай не сейчас, ладно? Вернусь, тогда будешь воспитывать, – он смахнул несуществующие пылинки с дорогих туфель и, не попрощавшись, вышел из квартиры. Мероприятие проходило в только что открытом бизнес-центре, построенном по последнему слову техники и дизайна. После непродолжительной официальной части участники поднялись на верхний этаж здания. К их услугам был зимний сад с фонтанами, открытые террасы, роскошные залы с напитками и закусками, бильярд и даже картинная галерея. Многие из присутствующих были здесь впервые и, неторопливо прогуливаясь, осматривали достопримечательности этого уникального здания. Сергеев же чувствовал себя напряжённо и ответственно, как на работе. Он никак не мог приблизиться к порученной его вниманию молодой женщине, хотя уже неоднократно видел её издали. Невысокую шатенку в элегантном, цвета старинной позолоты, платье ни на секунду не отпускал от себя её отец. К тому же, к этой паре постоянно подходили сотрудники компании, и нарушать чужую беседу Константин не решался. Наконец, отец удалился с кем-то из знакомых, и Костя поспешил к девушке. – Позвольте представиться: Константин Сергеев – разработчик проекта и организатор презентации. Надеюсь, вам понравились плоды деятельности нашего коллектива? Девушка не ответила. Рассмотреть выражение её лица он не мог – в глаза бил яркий свет рекламного настенного щита. – Что-то не так? – он на всякий случай пригладил идеально уложенную шевелюру. – Жарко здесь, – ответила она хриплым голосом. – Да? – удивился Константин, – а я и не заметил. От волнения у него пересохло во рту и, действительно, стало душно: – Может, предложить вам что-нибудь из напитков? – Возможно… – Позвольте проводить вас в кафе. – Пожалуй… Девушка неторопливо, с высокомерным видом, проследовала в бар. Костя шёл несколько сзади и, когда они подошли к столику, бросился к стойке: – Апельсиновый сок и два фирменных коктейля. Расторопный бармен быстро приготовил заказанные напитки, и Сергеев поставил их на столик, за которым расположилась дочь магната. О её высоком статусе он не забывал ни на секунду. – За знакомство, – он встретился с девушкой взглядом и замер с бокалом в руке. На него смотрели совершенно необычного малахитового цвета глаза. Иссиня-чёрные широкие стрелки на нижнем и верхнем веках, взлетающие к уголкам бровей, делали её похожей на знатную женщину Древнего Египта. Каждая прядь на голове девушки была уложена так аккуратно, что создавалось впечатление, что стилист работал над причёской несколько часов. Ему вспомнился образ Клеопатры из голливудского фильма, и, заметив на руке девушки браслет необычной формы, заметил: – Это золото Египта? – Угадали. Ему уже много веков. Мне его подарил папа. Вы знаток антиквариата? – Нет, просто предположил… – В таком случае, у вас хорошая интуиция. – Тогда – за интуицию! Чтобы она никогда меня не подводила. Когда она подняла бокал, Сергеев заметил, что ногти у девушки сверкнули. Проследив за его взглядом, она сказала с усмешкой: – Папе нравится, когда я делаю такой маникюр – по бриллианту на каждом ногте, – девушка закашлялась, – простыла. Папа возил в Швейцарию. Он любит лыжный спорт, а я по снегу босиком прогулялась. – В таком случае, может, глинтвейн? Вам нельзя холодные напитки, – предложил галантный кавалер. – Давайте. Они выпили еще по паре бокалов. Стало раскованнее и проще. – Как ваше имя? Вы так и не сказали, как вас зовут. – А вы и не спрашивали. Меня звать Лелли. – Лиля или Лёля? – Нет, именно Лелли. Так нравится папе. У Сергеева возникла необъяснимая хмельная мысль: – Лелли, мы никогда раньше с вами не встречались? А то мне всё кажется… – Вряд ли. Папа никуда меня одну не отпускает. Видите, за тем столиком, – девушка показала глазами, – мой телохранитель. Так что папа отлично знает: где я, с кем и что делаю. Принесите ещё глинтвейн – хорошо лечит, я почти не кашляю, только голос ещё хриплый. Когда они опустошили ещё по бокалу, перешли на «ты». – Лелли, ты извини, конечно, неужели твой папа всегда за тобой следит, и всё решает за тебя? Ты же взрослая и сама имеешь право принимать решения. Хотя… у меня то же самое. – Отец тоже контролирует? – Не отец, мама… я её очень ценю за всё, что она сделала для меня. Но в последнее время всё пошло как-то не так. Я вдруг понял, что она считается только со своим мнением и со своими желаниями. Я будто прозрел. Может, не прав? Девушка перевела разговор на другую тему: – Ты не женат? – Нет. – Почему? – Мама никак не подберёт для меня подходящую невесту. – Опять мама… а ты сам? Неужели никого не любил? – Любил и люблю… маму. – Я не об этом. Тебе хоть раз в жизни нравилась какая-нибудь девушка? – Конечно. В шестом классе, – Костя улыбнулся. – Я серьёзно спрашиваю. – А если серьёзно, – он задумался, – если серьёзно, нравилась одна девушка, Алёна. – Почему вы не поженились? – Я её потерял. Вернее, она внезапно ушла от меня. – К другому? – Не знаю, возможно. Иначе она бы вернулась. Мне кажется, я даже влюбился. Да и сейчас… не могу её забыть. Константин вдруг побледнел и схватился за голову: – Мне что-то нехорошо. Я же не пью так много. Он достал телефон: – Ма, мне плохо… – его голова бессильно упала на стол. Девушка на лету поймала мобильный, выскользнувший из рук Сергеева: – Здравствуйте, это мама Константина? Меня зовут Лелли. Не беспокойтесь, с ним всё в порядке. Просто он сильно устал, ему нужно отдохнуть. Сейчас я привезу его к вам. *** Проснувшись на следующее утро, Константин, первым делом, посмотрел на своего любимца – верхушка у Цитруса была срезана! – Мама! Мама! – Что сыночек? Как ты себя чувствуешь? – Мама, что с цветком? – Я хотела его немного подрезать. – Кто тебе позволил? Что ты наделала? Зинаида Ивановна была так напугана внезапным недомоганием сына, что не обратила внимания на его агрессивный тон: – Я бы ещё укоротила, да не успела – ты позвонил и сказал, что заболел. – Мама, слушай и запоминай. Раз и навсегда! Цитрус больше не трогай! Ни-ко-гда! Запомнила? – Да-да, – пролепетала Зинаида Ивановна и вышла из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь. Костя прикрыл глаза, и в мыслях вновь начала вырисовываться картина необъяснимых совпадений, которые произошли в его жизни с момента приобретения Цитруса. Чтобы проверить одну из догадок, он приподнялся и отщипнул от листа крошечный кусочек – внезапная боль пронзила руку. Когда она утихла, раскопал землю в цветочном горшке и потянул за ответвление корня – сразу же заныла нога, потянул ещё раз – неприятные ощущения повторились. Больше экспериментировать он не стал. Вывод был ясен: его физическое состояние напрямую зависело от этого загадочного растения. И, в свою очередь, рост самого Цитруса зависел от факта принятия Константином самостоятельных решений. Он поднялся с постели и, зайдя в комнату к матери, сказал тоном, не терпящим возражения: – Мама, ещё раз тебе напоминаю – никогда не прислоняйся к цветку! Иначе ты меня убьёшь. Зинаида всплеснула руками: – Что ты такое говоришь? Но, если хочешь, я к нему ближе, чем на метр не подойду. – Ты когда на дачу возвращаешься? – Куда же теперь! Тебя нужно выхаживать. – Я не маленький! – Если бы у тебя жена была рядом – я бы не так беспокоилась. – Да, кстати. Возможно, я скоро женюсь. – Костенька! – всплеснула мать руками, – неужели? И это, наверно, та девушка, что привезла тебя вчера домой? Великолепный выбор! Видимо, очень богатая. Только голос хриплый – курит, наверно. Ничего, я её быстренько отучу. Приехала на роскошной машине, с водителем – я в окно видела. Сынок, как я рада! – Мам, присядь, – Константин взял мать за руки и усадил в кресло. – Это не она. – Жаль… а кто же тогда? Ты давно её знаешь? Кто родители? Родственники? Есть ли квартира? Высшее образование? – Я не понимаю, зачем задавать столько вопросов, ты же её не на работу брать собираешься? Если честно, то, кроме имени, я ничего о ней не знаю. – На работу? Семья – это гораздо серьёзнее. Т-а-а-к, рассказывай дальше. – Познакомились мы в магазине. Потом, когда к ней пристали хулиганы – посадил в машину и довёз до вокзала. Потом забрал с вокзала, она там ела чебурек, и привёз к себе домой. Потом… потом она ушла. Зинаида Ивановна смотрела на него, как на безумного: – Костик, сыночек, успокойся, Я понимаю, ты переутомился на работе. Всё будет хорошо, не волнуйся. Пойдём в постельку, я тебе чайку принесу с печеньем. – Мам, ты что-то не то говоришь. Ты меня не поняла? Я женюсь! И только на этой девушке. Я её люблю! Обедали и ужинали молча. Перед сном мать робко предложила: – Хочешь, я сегодня цветочек твой заберу к себе в комнату и поставлю на большую тумбочку, а то табуретка под ним, того и гляди, сломается. А завтра ты купишь металлическую подставку и перенесёшь его опять к себе. Сергеев был вынужден согласиться, потому что Цитрус за последние дни и впрямь стал могучим. Видимо, деревенское молоко шло ему на пользу. И не только молоко. С трудом сняв растение с табуретки, Костя перетащил его волоком в комнату матери. Поднять серебряное ведро на тумбочку он уже не смог. –Ладно, пусть на полу постоит. Завтра что-нибудь придумаю. – Сынок, не обижайся, я не со зла, – обратилась к нему мать, – ты же у меня один-единственный, я всю жизнь в тебя вложила, растила-лелеяла. И вдруг кому-то отдавать? Какой-то девице. – Отдавать? Я что, вещь какая-то? Неужели все мамаши такие же эгоистки, трясутся над сыновьями и считают их своей собственностью? – А как же, сынок… – глаза Сергеевой повлажнели, – я же одна тебя поднимала, никто не помогал, денег вечно не хватало. – Но я не виноват, что у тебя мужа не было, – довольно грубо парировал сын. – Не виноват… но я тебе добра желаю и не хочу, чтобы ты достался плохой… неподходящей тебе женщине. – Слушай, мам, а не по этой же причине я вырос без отца! Может, ты мамаше моего отца тоже не понравилась! – Костик, зачем же так? – сказала она сдавленно, две слезинки упали на её кофту и растеклись круглыми неряшливыми пятнами. Сердце сына дрогнуло, но, взяв себя в руки, он постарался не обращать внимания на веский женский аргумент – слёзы. – Мама, я буду жить так, как посчитаю нужным и больше не буду тебе подчиняться! Надеюсь, ты меня поняла? Кстати, где твой воздыхатель? Уже сбежал? Тут Зинаида Ивановна окончательно расстроилась: – Ты его не знаешь, а уже заранее плохо к нему относишься. Он хороший… хоть и небогатый. Вернее, можно сказать, бедный. Если хочешь знать, он меня… любит! Даже женился бы, только ничего мне предложить не может. У него и своего жилья нет – всё бывшей жене оставил. Летом на даче живёт, зимой – у друга. – Ах, вот как! Он, значит, хороший, а моя Алёнка плохая! Мне всё понятно! Спокойной ночи! – Константин хлопнул дверью. Сергеев проснулся рано и, наскоро перекусив, решил поехать на поиски подставки для цветка – на работе дали отгулы за удачно проведённую презентацию. Зинаиды Ивановны, обычно с раннего утра хлопотавшей на кухне, видно не было. «Не показывается. Наверное, обиделась за вчерашнее», – предположил Костя. Он осторожно приоткрыл дверь в её комнату и остолбенел: Зинаида лежала на кровати, густо опутанная длинными, сросшимися между собой, ветвями Цитруса. Шевелиться и говорить она не могла, только мычала – лианы крепким коконом оплели не только её ноги и руки, но и лицо. Видны были только широко раскрытые от ужаса глаза, которые молили о помощи. Сын бросился к матери, но вдруг остановился – он вспомнил, какую мучительную боль доставляло ему повреждение цветка. «Что же делать? Что делать?! Если со мной что-то случится – мама не переживёт. А если я ей не помогу – никогда себе этого не прощу». Решение пришло мгновенно. Он отыскал на кухне большой, остро отточенный нож и медленно подошёл к кровати матери. В этот момент перед глазами промчались картины всей его жизни – неустроенное бедное детство в неполной семье, такая же юность, ранняя молодость. И одиночество… среди людей, вещей и событий. А сейчас – он только-только начинает жить, потому что узнал, что такое дышать любовью. –Мамочка, прости, я не могу по-другому. Приподняв одну из ветвей, чтобы перерезать, Константин с удивлением заметил, что цветок в его руках обмяк. Он потянул за листья и без особых усилий освободил тело матери. Она сильно дрожала и не могла вымолвить ни слова. Костя наклонился и обнял её: – Мамулечка, родная! Прости, я во всём виноват, ты же знаешь, как ты мне дорога. Но, пойми, я имею право на свои желания и свою личную жизнь. И давай больше не возвращаться к этому разговору. Хорошо? Мать слабо кивнула в ответ. – Цитрус…– простонала мать, – я его боюсь. – Не бойся. Он больше тебя не тронет. Правда, Цитрус? Цветок в ответ будто вздрогнул. Когда Костя попытался собрать вместе длинные ветви, они стали сохнуть на глазах и листья на них свернулись в жухлые пепельные трубочки. Живым осталось только основание ствола. – Ну, вот видишь, мам? Он выполнил своё обещание. Надеюсь, ты тоже выполнишь своё. Без труда поднял ведро и перенёс его в свою комнату. – Что, дружок? Есть хочешь? – обратился он к остаткам цветка. Костя отправился в ближайший магазин за молоком, а когда возвратился–на верхушке Цитруса красовался крупный жёлтый цветок. – Ты, оказывается, плодоносить надумал? Надо бы в молоко для тебя сахару добавить, полезнее будет. Пока ходил на кухню за сахаром, вместо цветка на Цитрусе появился ярко-оранжевый плод. Недолго думая, Костя сорвал его, разрезал пополам и достал единственную косточку. Из мякоти выжал сок, налил его в два стакана и зашёл в комнату Зинаиды Ивановны. – Предлагаю выпить за наше примирение! – Это… что за сок? – с недоверием спросила мать – Это Цитрус сделал нам подарок. – Я не буду… – Ты, что, ему не доверяешь? – парень залпом выпил содержимое, – Какой изысканный вкус! Будто в нём собраны ароматы всех цитрусовых! – Ладно, послушаю тебя… первый раз в жизни, –вздохнула мать и опустошила стакан. Они посмотрели друг на друга и улыбнулись. – Ты и, правда, уже вырос, сынок. Как я раньше этого не замечала… *** Напевая весёлую песенку, Сергеев вышел из подъезда и оглянулся. В окне, как всегда, мать махала рукой. Он подошёл к машине и вдруг невдалеке заметил знакомую фигурку в ярко‑зелёной кепке. – Алёна! Он быстро направился к девушке, но та почему-то бросилась наутёк. Боясь вновь потерять Алёну, Костя побежал наперерез и вскоре догнал её: – Ты что от меня бегаешь? Опустив голову, девушка молчала. Он взял её за руку и тут на запястье увидел золотой браслет. Украшение как две капли воды было похоже на браслет Лелли: – Ты где это взяла? – Не твое дело! – она вырвала руку. – Своровала? – Я сказала – не твоё дело! – Ты вообще-то соображаешь, сколько он может стоить? Девчонка! Тебя ещё воспитывать и воспитывать! – Как мой отец? Или твоя мать? – Не понял… Алёна подняла голову. На Константина смотрели малахитового цвета глаза. Парень оторопел: – Лелли… так это твой … ваш браслет? – А чей же ещё? Вот только цвет глаз не мой – это линзы. Из‑за них я тебя на презентации сразу и не узнала. Когда мы встретились первый раз, в магазине, у меня их ещё не было, а очки в тот момент я разбила… долго рассказывать. А как поживает твой друг, Цитрус? Костя достал из кармана жёлтую косточку. – Это что? – Цитрус. Девушка попыталась взять косточку, но неожиданно выронила её и живая бусинка покатилась по асфальту. Откуда ни возьмись, к ней подскочил лохматый щенок, понюхал и, недолго думая, сгрыз. Алёна и Константин стояли в растерянности. – Это ваша собачка? – громко спросил Сергеева какой-то мальчик. – Нет… – А чья? Девушка оглянулась по сторонам: – Наверно, ничья. –Так не бывает. Все чьи-то, – малыш задумался, – а можно, я возьму её себе? – Думаю, можно. –А как назвать? – …Цитрус. – Папа! – радостно обратился мальчик к подошедшему мужчине, – можно я Цитруса себе возьму? Он ничей, – и добавил, – он один, разреши… ну, пожалуйста. Щенок заскулил и замахал хвостиком-колечком. Мальчик с мольбой смотрел на отца: – Ну, пожалуйста… папа. Я буду тебя слушаться. Всегда-всегда. – Ладно, уговорил. Щенок, правда, очень милый, – неожиданно согласился мужчина. – Папочка, ты самый лучший в мире!
Мальчик подхватил на руки собачку и прижал к себе: – Теперь и ты всегда-всегда будешь меня слушаться. Понял, Цитрус? Щенок лизнул мальчика в щёку. – Они нашли друг друга, как и мы с тобой – сказала Алёна и прижалась к Константину, – спасибоЦитрусу.