Окаменел навек в устах бойца атаки клич. Здесь о войне травою тихо зарастает память. Замшелый постамент, кровавой раною – кирпич. Лишь помнит мертвый всё, войною опаленный, камень. Бетон трухой осыпался со склоненных знамен, И, на когда-то крашенных под мрамор кистью плитах, Не разобрать уже затертых временем имен, Тех, заслужили жизнью кто быть в золоте отлиты. Помыслить страшно! Господи, да сколько ж было их, Бездумно брошенных бездарными в войны горнило, В распыл врагу, с винтовкою одною на троих? В стране другой такое бы в кошмаре не приснилось! Какою мерою измерить боль тех, чьи сыны, Отцы, мужья ушли на фронт и сгинули без вести. Как осознание горько оплаченной цены - Отчизне все отдать и после смерти слыть без чести… Чех, италиец, русский, шваб, мадьяр и белорус В полях до сей поры лежат в объятиях смертельных. На их зубах рассыпанных - планеты горький вкус, Покоя душам нет под тяжестью крестов нательных. В руках десятки лет зажата боевая сталь, В земле, там, где застал смертельный вихрь в рывке к победе. Небытия во мгле бредут в не ведомую даль … Так разве быть должно? За это кто-нибудь ответит? Без счета в пепел сожжено полков, дивизий, рот. Такой ценой! Подумать жутко! Пиррова победа? Скажи, каким же духом должен обладать народ, Наперекор «дорогам, дуракам» и прочим бедам? О, сколько было их! Кто со щитом, кто на щите… И как, поправши смерть, наперекор ветрам свинцовым, Десятки лет живут и умирают в нищете! Мой Бог! Замолвил что ли Ты за них хотя словцо бы! Уходят тихо и, как мало скажет слово «жаль»! Осталась память, корочки участника Победы С пометкой: «сорок первый - сорок пятый». Да медаль, Что за отвагу выдана, была когда-то деду. Бетон трухой осыпался со склоненных знамен. Здесь о войне травою тихо зарастает память. Не разобрать уже затертых временем имен, Лишь помнит мертвый все, войною опаленный камень. Как жутко осознание оплаченной цены...