Неубиенная (жуткая быль Древнего Рима)

Дата: 25 Января 2021 Автор: Владимиров Александр

Подвергнутая в Древнем Риме нечеловеческим пыткам за Истинную Веру великомученица Татьяна (Татиана)  очень почитаема в нашей стране. Каждый год 25 января православная общественность Руси отмечает ее праздник. Интересно, что именно в этот день в 1755 году императрица Елизавета Петровна подписала указ об открытии Московского университета. Святая Татиана считается покровителем русского студенчества. Данный рассказ посвящен событиям, связанным с последними днями ее земной жизни.

 

 

Рим. 226 г. от Р. Х.

1.

Рутилий вновь обвел завистливым взглядом роскошные стены атриума (зал, где в Древнем Риме принимали гостей.- Прим. Авт.) своего приятеля Клавдия. Такое богатство не мог себе позволить даже он, сенатор. И, дабы не дать зависти окончательно завладеть сердцем, поспешил переменить тему.

— Как ты относишься к активизации у нас христиан?

Клавдий лишь пожал плечами:

— Почему я должен думать о какой-то секте? Разве в Риме мало иных чудес?

— О, как я сочувствую твоему неведению! Именно эта так называемая секта скоро захватит здесь все и вся.

— Думаешь, Юпитер, Венера и Аполлон поспособствуют этому?

— Люди поспособствуют. И это главное. Богам останется лишь взирать на предательство людей. И вот тогда падет Великий Рим.

— Зачем так пессимистично?

Холодность и безразличие Клавдия все больше возбуждали сенатора. Он крикнул

— Вспомни нашего славного императора Александра Севера (правил 222-235 гг. – Прим. Авт.) и все его старания по недопущению распространения у нас этой ереси.

— Короче: выпьем за императора!

— Что значит твое ехидство? Может и ты тайный христианин? – сенатор в упор посмотрел на хозяина.

Тот рассмеялся:

— Так ты дойдешь до самой большой нелепицы. Станешь подозревать сначала родных, затем и самого себя. Расскажи подробнее об этих христианах. Они ведь сродни иудеям?

— Я тоже так думал до самого последнего времени.

— Нет? Жаль. Я всегда считал, что мы зря завоевали Палестину.

— Твои шутки, Клавдий, меня достали. Но, в случае с Татианой, я убедился в том, что между христианами и иудеями – непреодолимые противоречия. Главный раввин просил меня поговорить с императором, чтобы ускорить ее казнь.

— Но я ничего не знаю ни о какой Татиане. Меня больше волнует моя подруга Лукреция.

— Татиана – из знатной и состоятельной семьи. Но ушла в секту, стала затягивать в нее молодых женщин. Она у них диакониса.

Но это было бы полбеды. Она обладает неведомой страшной силой.

— Так уж и страшной?

— Да ты послушай! Личным приказом правителя  Ульпиана было предписано принести все римлянам жертвы богам. Татиана отказалась, была насильно доставлена в храм  Аполлона. Но вместо того, чтобы отдать жертву нашему божеству, стала что-то… нашептывать своему. В результате стены храма задрожали, по ним побежала трещина. Сама статуя упала и разбилась на мелкие кусочки. Множество людей тому свидетели.

— Люди часто преувеличивают, — задумчиво произнес Клавдий.

— Это еще не все. Пытавшие ее воины вдруг пали ниц, начали вымаливать прощение не только у Татианы, но и у ее Бога. Ничего, тех солдат казнили за измену!

Но дальше, дальше! Ее привели на суд, однако она оскорбила судей, а в их глазах и все судопроизводство Рима, обвинила их в том, что защищают богов-обманщиков, а значит и сами они обманщики…

«Женщина права, — усмехнулся про себя Клавдий. – Больших обманщиков, чем в римской юстиции, не сыщешь нигде».

— Затем ее бросили в камеру пыток, — продолжал Рутилий. — Ее раздели и резали тело острыми бритвами, били жезлами, а у нее – ни царапинки. Зато исполняющие свой долг воины падали как подкошенные. Многие потом умерли.

— Если все так, как ты говоришь, то история поразительная.

Рутилий вскочил:

— Но завтра с Татианой будет покончено! Ее отведут в цирк, где предстоит встреча со львом. Вот уж позабавимся. И ты приходи.

— Я не любитель подобных зрелищ.

— Обязательно приходи! – настаивал сенатор. – Докажи всем, что патриций Клавдий сторонник власти.

«А ведь он прав!» — подумал хозяин. – С властью  сориться не стоит. Подумаешь, съедят какую-то христианку».

При этом Клавдий ни на секунду не верил рассказам гостя про ее необыкновенные способности.

2.

Проводив гостя, Клавдий направился в таблинум (спальня. – Прим. Авт.), приказав рабу разбудить его через два часа. Как ни странно, но рассказ сенатора подействовал, даже почудилось, что девица с уникальными способностями вырвалась из своего плена и направляется не куда-нибудь, а в дом самого Клавдия, желая таким образом поквитаться за его решение присутствовать на ее завтрашней казни. Потом он засмеялся над этой чушью и заснул.

Но спать долго не пришлось. Бывший воин Клавдий нутром научился чувствовать опасность. Кто-то недалеко от  его кровати. И подходит  все ближе и ближе.

«Охрана?.. Кто-то из рабов? Или… сбежавшая Татиана?!»

Клавдий открыл глаза и успел схватить тянувшуюся к нему руку… Это Лукреция, женщина, которой он, похоже, не безразличен и которая точно не безразлична ему.   

— Ты что? – удивилась Лукреция.

— Прости. Но ты так тихо?..

— Я сказала рабам, что хочу их хозяину сделать сюрприз, и они пропустили. А ты, кажется, не рад?

— Очень рад.

— Спать днем стало привычным делом?

— Рутилий приходил. Замучил болтовней.

— Он наверняка пригласил тебя на завтрашнюю казнь.

— Точно.

— И ты пойдешь?

— Почему бы и нет?

Лукреция в упор посмотрела на возлюбленного:

— Потому что это величайшая мерзость на свете.

— Но та девушка – преступница.

— Он тебе сказал?

— Хватит о ней. Иди ко мне.

— Нет, подожди. С чего ты решил, что она преступница? Поверил на слово Рутилию?

Клавдий понимал, что невозможно принимать подобные россказни всерьез. Но решил сохранить хорошую мину при плохой игре.

— Есть свидетели, что, подходя  к ней, охранники падали и тут же умирали.

— Покажи мне этих свидетелей! Хотя… такие негодяи всегда найдутся.

— Ты не хуже меня понимаешь ее главное преступление. Она отреклась от наших богов. Этого достаточно для казни.

— Считаешь?

— Конечно. Иди сюда…

Однако возлюбленная вывернулась, вскочила, отошла от кровати.

— Ты должен меня выслушать. Что это за боги, которые страхом лютой смерти навязывают почитание к себе? Заставляют бросать в лапы льва тех, кто пытается хоть в чем-то усомниться?

— Тоже стала христианкой?

— Собираешься донести?

— Нет, потому что надеюсь на твое благоразумие… Ты не ответила.

— Пока мы с тобой одной веры, Клавдий. Но многое начинает меня отворачивать от нее.

— Что еще не так делают наши боги? – насмешливо поинтересовался Клавдий.

— Подумай сам. Или твои мозги от бесконечных празднеств окончательно иссохли?

— Я воевал за империю, — напомнил хозяин.

— Когда-то ты был воином, — согласилась Лукреция. – Потому я и полюбила тебя. Но с некоторых пор ты превратился в бездельника-затворника, не интересующегося ничем кроме развлечений.

— И за что же у меня должна болеть душа?

— Хотя бы за ту бездну нищих, что заполонили улицы Рима. Но ты из этого дворца их не видишь! Как и наши боги со своего Олимпа.

— Мои гости сенаторы рассказывают другое: Рим объедается.

— Так выясни: где правда? И может тогда тебе станет невыносимо смотреть, как в угоду властителям на потеху толпе зверь разрывает человека, девушку?

Клавдий внутренне соглашался со словами Лукреции. Но сам подобное никогда бы не сказал. С тех пор, как он получил огромное наследство, главной целью стало не потерять его, а для этого следовало считаться в глазах сильных мира сего лояльным, добропорядочным гражданином.  Он знал, что у стен есть уши, у рабов язык, пробовал остановить Лукрецию, однако она сделалась неуправляемой.

—  …Или ты не замечаешь, Клавдий, что Рим перестал быть городом чести и воинского духа, что теперь тут всем заправляет золотой телец? Процентщики возвысились над военноначальниками и поэтами. А все потому чиновники нашего императора слишком любят взятки.

— Замолчи, женщина, имя императора священно.

— Как священен и наш моральный облик? Сколько у тебя наложниц, Клавдий? А скольких юных мальчиков ты совратил?

— В Риме любовь воинов к юношам не возбраняется… Кстати, а какое число мужских и женских рук страстно обнимало тебя?

— Да, — ответила Лукреция. – Я не святая. Но сегодня я решила порвать с прошлым. И к этому же призываю тебя.

— Согласен. Так с чего мне начать новую жизнь?

— Не ходи завтра в цирк, на преступное сборище.

— Я обещал.

— Тогда прощай! —  И Лукреция быстро исчезла из таблинума.

Клавдий не стал ее задерживать. Он не верил, что все это серьезно с ее стороны. Она вернется. Обязательно вернется! Что до его завтрашнего просмотра казни… Не хочется туда идти, ох как не хочется!

Но надо! Обычный политический расчет.

Он, например, знал, что христиане ненавидят Пилата. А разве у прокуратора был иной выход?

Внезапно Клавдию показалось, как из-за шторы… высунулась козлиная морда и с нескрываемым интересом смотрит на него. Он в изумлении протер глаза… Конечно, показалось.

3

Огромное здание цирка кричало и пело на разные голоса. Не без труда Клавдий протиснулся на свое место в нижнем ярусе. И сразу увидел Рутилия.

— Пришел, мой друг, — воскликнул сенатор. – Правильно. Такое зрелище пропустить нельзя. А что за видимость отсюда! Как на ладони.

— Хорошо видно, — согласился Клавдий.

— Знаком с программой? Нет? Тогда сообщаю: сегодня здесь – два боя гладиаторов и лучшие лошадиные бега последнего времени. Но для начала сможем посмотреть, как зверь пожирает ведьму. Уже недолго осталось!.. Сейчас, сейчас!

Клавдий обвел взглядом продолжающие бушевать трибуны. Как все здесь жаждали смерти несчастной! Одни – дабы сохранить свою «божественную власть», другие – в надежде, что зрелище избавит их от текущих забот. Права Лукреция: «в угоду властителям на потеху толпе»». Да, Рим низко пал. Но Клавдий живет здесь, так что приходится смириться.

И тут он вновь увидел невдалеке на трибуне странное существо с козлиной мордой. Существо показывало Клавдию на арену, призывая хлопать вместе со всеми.

Да что же это такое?!

— Что с тобой? – поинтересовался сенатор.

— На меня вроде бы глядит  некто в козлиной маске.

— Где?

— Вон там….

— Не вижу никакой козлиной маски.

— Значит, я ошибся.

— А, может, и нет. Наверняка шутник Корнелий балуется. Знаешь его?.. Но смотри, начинается.

На арену вывели женщину лет двадцати пяти. Стражники сняли с ее запястий оковы: с ними ли без них – разницы никакой. И оставили одну. Клавдий присмотрелся к жертве.

Она была худа, очевидно, уже несколько дней ничего не ела. Но, несмотря на это, ее лицо казалось лицом прекрасной нимфы. Глаза сверкали голубизной — они будто вобрали в себя частицу небесного сияния, красиво очерченный рот, небольшой точеный носик и в прямом смысле этого слова лебединая шея. Но поражала не только ее физическая красота, в облике Татианы словно возрождалась жизнь новая, не испорченная окружающей ее гнилью. Как будто на топком грязном болоте вдруг зацвела прекрасная лилия.

Клавдий невольно приподнялся. Ему стало безумно жаль девушку. Сенатор тут же дернул его за рукав:

— Страдаешь? Вот она сила черного колдовства.

Обреченная на смерть не рыдала, ни на кого не смотрела. Она просто опустилась на колени и устремила взгляд  на небеса. Губы что-то тихонько шептали…

— Смотрите все! – заглушая остальных, взвыл Рутилий. – Она молится своему Богу. Даже тут она издевается над нами. Льва, скорее выпустите льва!

Двери железной решетки открылись, и на арене появился большой атласский лев. Он рычал и выглядел бешеным, ему, вероятно, тоже некоторое время не давали пищи.

— Ну, теперь все! – расхохотался сенатор. – Жри ее!

Его возглас был поддержан бешеным хором зрителей. Трибуны ревели:

— Жри ее! Жри!..

Лев стремглав подбежал к девушке и вдруг… остановился. Все ждали: когда же, когда?!

А зверь смотрел на Татиану, как раб на госпожу, как ваятель на свое творение, как смертный на недостигаемое вечное божество, лизнул ее и лег у ее ног.

Зрители остолбенели. Послышались крики, что мол лев ручной. А Рутилий, дабы доказать это, стремглав соскочил со своего места и бросился на арену. Напрасно Клавдий пытался его удержать.

Последней преградой на пути сенатора встала стража. Но он, призвав на помощь «всю силу Юпитера», сбил воинов с ног, распахнул клетку:

— Делай свое дело, проклятое отродье! – вопил сенатор. – Или прочь отсюда, я сам посчитаюсь с ней…

Безмятежность льва мгновенно прошла. Он молнией ринулся на Рутилия. Лучники запустили стрелы, но смогли лишь ранить зверя. За несколько мгновений лев полностью растерзал тело новой жертвы, откусил ей голову и выел часть туловища.

Но потом боль заставила его отступить. А стрелы летели и летели, пока животное с тяжким предсмертным стоном не рухнуло на арену.

4

Град стрел не прекращался. Теперь лучники стремились пронзить Татиану. Она не пыталась уклониться, даже не шевелилась, лишь смиренно молила Господа, чтобы образумил неразумных. Но просветления в их мозгах не наступало. Когда выяснилось, что и стрелами мученицу не взять, стражники выскочили на арену, водрузили крест, привязали к нему девушку и разожгли вокруг костер.

— Храм Дианы!.. – раздались крики в толпе зрителей. – Только что гонцы сообщили, что там рухнула статуя самой Дианы.

— Все она – ведьма! Гори же, проклятая!

Струи красного пламени взметнулись вверх, обвивая пленницу смертельными кольцами. Огонь торжествующе трещал, и многие на трибунах замолчали, ожидая насладиться этим треском и предсмертными криками Татианы. Клавдий же, которому по-прежнему было трудно смотреть на мучительную смерть красавицы, закрыл глаза. Но потом, вспомнив и о приятеле сенаторе, и о том, что Татиана несет угрозу богам Рима (то есть его благополучию), снова открыл их…

Он увидел то, отчего волосы на голове встали дыбом. Огонь пожирал все кроме… самой пленницы. Словно по чьей-то волшебной воле он не смел коснуться не только кожи или пышных волос приговоренной, но даже прикрывавшего ее нагое тело плаща.

Что это была за сила?.. Девушка вновь не кричала, не рыдала, она просто подняла голову к небесам.

Патриций услышал, как римляне снова закричали. Только теперь наряду с проклятиями в адрес Татианы, раздавалось и другое:

— Она святая!

— Вот сила ее Бога!

— Оставьте ее в покое!

Это были в основном голоса галерки, то есть плебса. Вожди Рима на нижних рядах тут же поднялись, вытащили мечи, их охрана была приведена в боевую готовность. Власть аристократов давала понять, что не остановиться ни перед чем ради защиты своих ценностей. Лично присутствующий на казни правитель Ульпиан тут же, безо всякого суда, зачитал приказ: «Немедля отрубить ей голову!»

И кровавое действо продолжилось. Верные псы Рима уже были рядом с пленницей, первый занес меч, но почему-то опустил его, упал на колени. Зато второй завершил дело…

Потом воины-псы еще долго носились по арене, потрясая перед зрителями отрубленной головой девушки. Многих не смутили даже громовые раскаты, словно предупреждавшие о скором завершении старой эпохи.

Зрители еще не знали, что в этот самый момент в главном языческом храме Рима разбилась статуя самого Юпитера.

5

Клавдий медленно брел по улице. Хотелось побыть в полном одиночестве и он отослал всех рабов.

Многое ему в жизни довелось увидеть, но то, что случилось сегодня, заслоняло собой любые картины прошлого. В боях Клавдий не раз наблюдал неожиданное и необъяснимое спасение своих товарищей, он и сам дважды каким-то чудом избежал смерти. Но произошедшие на арене события нельзя объяснить с точки зрения человеческой логики. Ее Бог действительно так силен?

Патриций постарался прогнать эту мысль. Для верности сказал себе: «Все-таки голову ей отрубили. Наш Юпитер сильнее!»

И тут невдалеке раздались крики:

— Граждане Рима, в главном храме разбилась статуя Юпитера!

Крики повторились, бегущие по улице мальчишки пытались донести страшную новость до каждого.

Клавдий остановился, но не только от этого сообщения. Он почувствовал, что кто-то следует за ним. Вон она, фигура неизвестного в конце квартала… В наступившей темноте преследователя не различишь.

Рим теперь очень опасен для прогулок. Недаром рабы умоляли Клавдия разрешить им сопровождать его. 

«Плевать на преследователя! Пусть отыщется здесь хоть один человек, способный сразиться со мной!»

Клавдий вытащил меч и слился со стеной дома. Он слышал приближающиеся шаги, а вскоре преследователь воочию предстал перед ним.

— Стой! – приказал патриций и оторопел. Перед ним… существо в козлиной маске.

И тут он вспомнил слова сенатора о баловстве Корнелия – ведущего артиста Рима. Есть повод проучить наглеца.

Он сделал выпад вперед, надеясь слегка коснуться Корнелия мечом. Но… рука зависла и бессильно опустилась. Клавдий понял: это не Корнелий, а иное существо – неуязвимое, потому жуткое!

Глаза существа блеснули красным огоньком, оно прогнусавило:

— Ты молодец, Клавдий.

Вот что было самым страшным – его похвала. Патриций сумел унять в ногах дрожь и помчался домой. Только у себя он немного успокоился. Рабам приказал проверить: хорошо ли закрыты двери, а  затем направился в бассейн.

То было его любимое место. Вода расслабляла, помогала забыться, уйти от переживаний…

Казалось, так будет и на этот раз. Но довольно быстро Клавдий понял: вода не такая, как обычно. Она – липкая и красная. Так это же… кровь!

Что-то плавало рядом с ним. Патриций присмотрелся и ахнул… Отрубленная голова Татианы!

— Почему ты здесь? – взвыл Клавдий. – Я не виноват, я лишь простой наблюдатель.

Тут он понял, что ошибается. Перед ним — козлиная голова преследующего его существа. Ее глаза вдруг раскрылись, снова сверкнули красным светом, а рот растянулся в улыбке…

— Чтоб тебя! – патриций выскочил наружу, заорал рабам, что в бассейне не вода, а кровь и что там плавает голова мерзкого существа. Рабы недоуменно переглядывались.

— Сегодня творится что-то ужасное, — сказал старший из них. – Слышите, господин, за стенами какое-то бешенство? Рим будто сошел с ума.

«Рим сошел с ума! Но я не имею права вместе с остальными погружаться в пучину безумия! Не было в бассейне никакой головы! Остальные бы ее заметили».

Клавдий немного успокоился и подумал о нарастающем на улице шуме. Надо все события увидеть собственными глазами. Тем более, этот дом — не вечная крепость, здесь нельзя будет долго прятаться.

Он вышел. На улицах не прекращались  возгласы о помощи, звон мечей, звуки падающих тел. Грозным ливнем разливался поток приказов: «Ищите христиан! Эти убийцы взялись за оружие!». Клавдию почудилось, что дрожит земля, как во время землетрясения, готового разрушить все дома патрициев. Если Рим готовится к краху, то где же искать спасение и самому ему, и Лукреции?!

Невдалеке будто возник силуэт казненной Татианы, а за ним – яркое белое сияние, спасающее город от полной черноты кровавой ночи. Душа Клавдия почему-то сразу наполнилась теплотой и спокойствием. Прозрение, к которому он так долго шел, наступило мгновенно.

— Остановись! — пропевший ему в уши голос тенора чем-то напоминал блеянье козла. – Не беги от роскоши туда, где тебя ждет погибель. Остановись, я дам тебе еще больше золота и женщин.

Внешне благополучный Рим продолжал раскалываться на части. Клавдий на мгновение задумался, и… сделал решительный шаг к сияющей фигуре мученицы. Потом понял, что не может идти к ней походкой патриция, не достоин. Он опустился на колени и пополз, как последний грешник.

Он полз, не обращая внимания на боль от вонзившихся в тело когтей неведомого существа и бегущих по улицам солдат, любой из которых мог ненароком пронзить его мечом.  

Перейти в архив


Оценка (0.00) | Просмотров: (552)

Новинки видео


Другие видео(192)

Новинки аудио

Елена Крюкова "Обнаженная натура"
Аудио-архив(210)

Альманах"Клад"  газета "Правда жизни"  Книги издательства РОСА
© 2011-2014 «Творческая гостиная РОСА»
Все права защищены
Вход