В России, наверное, в каждой семье есть свои участники бессмертного полка, прошедшего через Великую Отечественную войну. И есть те, кто пережил войну, не смотря на все ее ужасы, сохранил жизнь, подолжил свой род. Есть они и у семьи Галиченко…
Мой дед - Галиченко Петр Севастьянович, 1890 г.р., участник первой мировой войны (1914 -1918), гражданской войны на стороне «красных» (1918-1920), финской (1939), в годы Великой Отечественной войны с 1941 по 1942 находился на временно оккупированной территории села Попово-Лежачи, а затем служил в трудовой армии на пороховом заводе в Сибири (в самом начале войны просился добровольцем на фронт, но не был взят по возрасту).
Моя бабушка - Галиченко Марфа Леонтьевна. 1890 г.р., во время Великой Отечественной войны находился на временно оккупированной территории родного села с тремя дочерьми и младшим сыном, два старших сына были на фронте – один погиб, второй пропал без вести в первый же год войны.
Брат моего отца - Галиченко Сергей Петрович 1921 года рождения, призван в Красную армию в 1939 году в Дальневосточный военный округ, окончил артиллерийское училище, лейтенант, погиб в 1943 году под деревней Литовицы Псковской области.
Брат моего отца - Галиченко Иван Петрович, 1924 года рождения, ушел на фронт добровольцем, рядовой, в сентябре 1941 года, пропал без вести.
Моя бабушка - Ковалёва Варвара Михайловна, находилась на оккупированной территории села Званое Курской области, с двумя маленькими детьми (один год и шесть лет)
Мой дед Ковалев Федот Егорович, 1914 г.р., участник Великой Отечественной войны, был тяжело ранен, прошел через фашистский плен, не смотря на полученные тяжелые ранения, продолжил службу в трудармии до Победы
Моя мама - Галиченко (Ковалева) Вера Федотовна, 1935 г.р., в детском возрасте находилась на оккупированной территории села Званое Курской области, живет в Москве.
Мой отец - Галиченко Виктор Петрович, 1935 г.р., в детском возрасте находился на оккупированной территории села Попово-Лежачи Курской области, живёт в Москве.
Что вспоминает отец о военной поре? О своем детстве… О военном детстве. Семью. То, как дружно жили в семье. Как старшие помогали младшим. Как было голодно. Но война вспоминается не с того момента, когда немецкие войска перешли нашу границу. На два года раньше. Когда старшего брата в 1939 году провожали в армию…
Сергей
Самого старшего сына в семье Галиченко провожали на срочную службу в армию. По этому случаю забили бычка. Шкуру повесили сушиться на чердак. Потом ее в войну съели. Когда уже совсем невмоготу было от голода, мать эту шкуру осмолила, как вермишель, порезала и с какими-то овощами или с какой-то травой сварила. Прожевать эти куски было невозможно, и их глотали целиком. Эта шкура спасла семейство - никто с голоду не умер, только у самого младшего Витьки ноги опухли.
А тогда, на проводах в армию, гуляли весело. Собралась вся сельская округа. Не умолкала гармонь. Песни чередовались с танцами. Сам Сергей не раз пускался в пляс. Чего грустить-то, когда всего лишь через пару лет, осенью 1941 года, он уже вернется обратно. О войне никто и не помышлял. Единственное, из-за чего переживал Сергей, так это по поводу своего любимого младшего брата.
Витька был шестым в семье. Шел ему четвертый год. Он целыми днями, чаще всего, был предоставлен сам себе. И только Сергей всегда находил время для него. Даже в такой значимый день, как его проводы в армию, он залез к Витьке на полати, где тот спрятался от праздничного столпотворения, насыпал ему пригоршню конфет и попросил: «Расскажи мне, брат Витька, сказку в последний раз». Это был такой своеобразный ритуал, который повторялся неоднократно. Витька солидно прокашлялся и начал: «Жили-были дед и баба. Баба пряла пряжу, а дед ловил неводом рыбу. Ловил-ловил, ловил-ловил…» И ловить дед мог долго, до бесконечности. Поймал или не поймал - это не важно, главное, что ловил. Это был вольный пересказ «Сказки о рыбаке и рыбке» А.С. Пушкина…
Служить Сергея определили вблизи города Уссурийск-Дальневосточный, в конную артиллерию…Уволиться в запас он не успел. Началась война. А 18 августа 1943 года в звании лейтенанта он погиб в бою под Старой Русой. Место его захоронения удалось установить лишь много лет спустя после окончания войны. В братской могиле в деревне Литовицы.
Иван
Иван был вторым ребенком в семье и средним братом. Он проявлял способности к учебе и считался любимцем у родителей. Его избрали секретарем комсомольской организации школы. На каникулах приглашали работать в колхоз учетчиком и счетоводом. В 1941-м году Иван закончил 10 классов. 20 июня прошел выпускной вечер. Песни разлились по всему селу. То там, то здесь всплескивала гармошка. Особенно много гуляющей молодежи было как раз подле подворья Галиченко, которое стояло на горе над рекой. Многие шли встречать рассвет на Максимову кручу…
А через день, 22-го июня, началась война. В конце августа Иван заявил, что ему делать в селе нечего, что отсиживаться здесь он не намерен и вместе с отцом пошел в военкомат записываться добровольцем на фронт. Отца не взяли по старости, а Ивана записали. «Не горюйте зазря. Ухожу ненадолго, - подбадривал он всех. - Победа будет за нами». Провожали его всей округой. Стояли у калитки родители, сестры - Шура, Нюра, Маня и младшой брат Витька. Иван оторвал от себя плачущую навзрыд мать и побежал к месту сбора односельчан, уходящих на фронт. Несколько раз, на бегу, он обернулся и помахал рукой…
Последний раз его видели в Тамбове на железнодорожной станции, где формировался состав, в котором должны были отправить на краткосрочные командирские курсы, собранных из разных частей тех, кто имел за плечами десятилетку или иное какое образование.
После войны Виктор попытался разыскать его. Неоднократно делал запросы в различные архивы, но в списках погибших он нигде не значился. Без вести пропавший...
А мать так и не поверила в его гибель. Она молилась в церкви за его здравие. Каждый день поутру выходила на дорогу и подолгу его ждала. Ходила к бабке какой-то погадать на Ивана. И выходило, что нет его среди мертвых - выпадали дальняя дорога, машина, высокие дома и трубы дымящие. Но как пришло извещение, что Иван пропал без вести, мать сильно сдала, поседела враз, куда и здоровье все подевалось.
Окупация
Немцы заняли село Попово-Лежачи в октябре 1941 года. Вошли практически без боя. «Идут, идут,» - пронеслось от двора к двору. Многие высыпали на улицу и стояли, прижавшись к своим заборам и плетням. Шли немцы не строем, а свободно. Здоровые, сытые, шапки набекрень, многие руки держали на автоматах, которые на шеях висели. Идут, смеются, пальцами в людей тычат. Две огромные овчарки с ними. Под горой возле речки гуси паслись. Собакам дали команду - и они на гусей кинулись. Штук пять, наверное, растерзали. А немцы наблюдали, смеялись, глядя, как собаки гусей разрывают. Но потом это развлечение стало движение колоны задерживать, собак поманили, а гуси остались валяться на траве.
Немцы
Через день начали определять солдат и офицеров немецких на постой. К Галиченко в хату поселили Пауля и Курта.
Курт был высокий, худощавый, голубоглазый. Болел часто. Он никого не обижал, получал посылки из дому частенько. Всегда давал детишкам или маленькие печенья, или конфетки, которые были как резиновые. Хлеба, бывало, давал. Прожил в хате около года, а потом куда-то пропал - то ли лечиться отпустили, то ли домой уехал, в Германию.
Пауль был рыжий и злой как сатана. Его все, как огня, боялись. Чуть что – рукой или тем, что было в руке, бил куда попадет. Но и его потом отправили на фронт.
Женщин, детей и стариков выгнали в сарай. Зимой пускали хату протопить, уборку сделать или еду приготовить.Заставляли и детей работать, покрикивая: «Шнель, шнель, киндер! Арбайтен!» Через один двор была расположена армейская кухня. Дети туда бегали в надежде подкормиться. Немцы иногда давали им что-либо съестное – картошку, хлеба, очистки - за то, что во дворе подметут или в хате, поднесут что-либо…. В основном, лет по шесть-восемь им было. Но на то, что маленькие, немцы не смотрели – если что не так, то могли и врезать хорошенько для ускорения!
При кухне были две лошади - рыжие, здоровые, с огромными копытами. Пацанам постарше поручали навоз чистить и лошадей купать, а такая мелюзга, как Витька, только бегали следом.
День рождения Гитлера
Через два дома жил немецкий офицер. Как-то в апреле немцы отмечали день рожденье Гитлера. Было уже тепло и сухо. Витька с соседским мальчиком Ванькой все вокруг ошивались. Страшно, но любопытно. Недалеко от дома немцы рыли яму для установления флагштока. Витька и подбежал посмотреть – что там они копают. А немец за шиворот схватил его и в яму. Он как-то успел руки расставить и на локтях повис, не доставая ни до дна, ни до верхнего края – застрял и ни туда, ни сюда. Один немец подошел, засмеялся, кованым сапогом наступил на его голову и давит, пытается вниз его столкнуть. Тот давай кричать, что было духу, а немец еще сильнее давит. Другие же смеются, глядя на такую потеху. Потом, видно, старший по званию что-то сказал, и он ногу убрал. Кое-как Витька выбрался и дал дёру. А немцам - весело...
Партизаны
За речкой начинался лес, там во время оккупации стояли пулеметные гнезда, где дежурили постоянно по два-три человека. Опасались партизан. Уже к зиме в лесах на правом берегу Сейма появились отряды Сидора Ковпака.
Как-то в конце ноября снега еще не было, но уже холодно, слякотно. И кто-то проскочил через двор Галиченко на пралельную улицу. Немцы заметили, и следом ворвались - двое с автоматами:
- Партизан! Партизан!
Мать поставили к стенке, автомат на нее направили, а дети – три девочки и мальчик - сами к мамкиному подолу жмутся, кричат, плачут.
- Где партизан? – спрашивают у нее.
- Да нету, никого не видела, ничего не знаю, - кричит мать в ответ, прикрывая детей руками.
Тут забегает во двор еще один немецкий солдат и тоже кричит: «Партизан, партизан!» - и показывает за огороды.
Автоматчики отпустили женщину с детьми и побежали по огородным грядкам.
А мать сползла по стенке на землю, сгребла детишек в кучу и разрыдалась так, что соседи успокоить никак не могли…
В соседнем поселке Теткино на сахарном заводе и спиртзаводе, говорят, действовало подполье. Оно было так хорошо организовано, что при отходе немцам даже не дали взорвать оборудование и производственные помещения.
Но все же немцы повесили несколько подпольщиков. Одного - в селе. Дня три труп висел. Немцы свирепствовали, но не так, как полицаи. Эти вообще беспредельничали. Били своих же односельчан, выгоняли на работу, грабили. Приходили в дом и забирали все, что понравилось, ничего им нельзя было сказать. На улице останавливали, снимали кольца без разговора. Но зимой с 1942-го на 1943-й годы их всех бросили на борьбу с отрядом Ковпака. Партизаны тогда им крепко всыпали. Кажется, пять полицаев были убиты. Когда советские войска пришли, многие из полицаев сбежали. Потом присылали родственникам письма кто из Канады, кто из Аргентины. Но некоторые, все же, остались. Их судили. Были и те, кто, отсидев положенный срок, вернулся в родную деревню. Жили. Работали. Как все. Но это, конечно, только те, кто не зверствовал, кого насильно в полицию заставили идти.
Освобождение
Когда же наши наступали, то по краю села были расставлены немецкие посты. Началась перестрелка. Витька с сестрой Шуркой пошли срезать подсолнухи. Она срезает, а он в кучку таскает. И вдруг - пули над головой свистят, по подсолнухам - вжик, вжик. Увидели окоп испрятались в него. Потом смотрят - немцы побежали. Один по тропинке на огороде едет на велосипеде. А тропинка узенькая, он не удержался и упал. Когда же вскочил, то бросил велосипед и побежал. Мужик, что рядом жил, вышел, подобрал трофей. Он потом его починил и всем кататься давал. Немцы ушли быстро, фактически без сопротивления. Наши войска встали гарнизоном в соседнем поселке Теткино.
Корова Марта
Когда немцев выгнали 2 сентября 1943 года, то заменили корову. Была тогда такая возможность – приводили в село стадо и раздавали по дворам для прокорма. Корова была серая, рога большие. А вот кормов-то как раз особо и не было. А нет кормов – не будет и молока. Что делать? Солому с крыши снимали, водой запаривали и ее кормили. Кое-как до травы дотянули. Корова была на Витьке. Чуть свет - корову на веревку и на лужок. Откос возле речки прогревается быстрее и кое-где появляется зелень. Марта, так корову назвали, стала набирать силу, появилось молоко, жить стало немного легче. А когда началась посевная, то оказалось, что Марта лучше всех пашет и боронит. Виктор на ней боронил в колхозе, и для себя, и для людей. А потом и отец вернулся с войны…. Потихоньку стало все налаживаться.
Виктор Петрович
Виктор закончил школу. Отслужил в армии. После пединститута работал в школе – учителем физики и математики, директором школы. Женился. Воспитал двоих детей – дочку и сына. Галиченко Виктор Петрович – это наш отец.
Ковалевы
А наша мама – Ковалева Вера Федотовна, уроженка села Званое, что неподалеку от нас. Ей тоже пришлось пережить немецкую оккупацию.
А ее отец в самом начале войны ушел на фронт. Но эшелон, в котором перевозили солдат, попал под бомбежку. Отца контузило, ранило в ногу и в голову. Присыпало землей. Наши санитары его не заметили. А когда он очнулся и стал пытаться вылезти из-под земли, то рядом оказались уже немцы. Таким образом, он оказался в плену, в концлагере «Холодная гора» вблизи Харькова. Периодически, когда лагерь переполнялся, тех, кто был слаб, грузили в грузовики, вывозили за территорию лагеря и сбрасывали в заранее подготовленную траншею и засыпали камнями. Судьба послала отцу добрых людей, спасших ему жизнь дважды. Первый раз, совершенно незнакомый человек, такой же военнопленный, в самый последний момент перед очередной «инспекцией» немцев, подошел к нему, лежащему обессиленному на земле и подсказал ему запомнить, как будут месяцы по-украински, потому что тем, кто мог разговаривать не по-русски, давали возможность еще пожить. И, действительно, этот совет ему пригодился вскоре. А второй раз женщина, работающая в лагере, дала ему кусок бумажки и огрызок карандаша, чтобы он мог написать свое имя, фамилию, адрес и выбросить эту бумажку в окно барака, выходящее на улицу. Другая женщина подобрала эту записку и отнесла ее по указанному в ней адресу. Она пришла с ребенком на руках в село Званое. Это около 250 км. Через линию фронта. И обратно с ней вместе пошла в оккупированный Харьков спасать своего мужа моя бабушка Ковалева Варвара Михайловна. Дважды она ходила по этому маршруту. И все же вернулась домой с мужем. В кровь избитые ноги, изголодавшаяся. Две недели она выхаживала мужа. А как только тот встал на ноги, пошел к военкому. На фронт его не взяли, но отправили в трудовую армию в Люберцы. Хоть и рука левая почти не слушалась его, и на ногу припадал, и контузия головными болями часто сказывалась - он не только до Победы в трудармии прослужил, но еще и семью после войны подымал, двумя сыновьями и еще одной дочкой пополнившуюся.
Память
В селе Попово-Лежачи возле сельского совета в семидесятые годы прошлого века поставили памятник односельчанам, погибшим в годы Великой Отечественной войны. Сами сельчане и поставили. Сами собрали деньги, нарисовали эскиз, сложили из кирпича, покрыли раствором, нанесли краской рисунок и фамилии. Там была и наша фамилия. Она повторялась дважды – Галиченко Сергей Петрович и Галиченко Иван Петрович. Но сейчас этого памятника нет. Разрушился он вместе с советской властью, вместе со страной, победившей в Великой Отечественной войне. Теперь есть сельская администрация, кажется, но в другом месте. И памятник там другой поставили …