1. Если ты не придёшь, мне придётся поставить точку, Уложиться в абзац, Безобразно скомкать финал. Мол, пошла за него, родила сыновей и дочку, и однажды зимой проскользнула змеёй в подвал, Чтобы там умереть, обнимая коленки крепко. Россыпь горьких таблеток пригоршней отправив в рот... Если ты не придёшь, я сломаюсь, сомнусь как ветка. Просто глупый шаблон, Бесполезный сюжетный ход.
2. Если ты не умрёшь, мне придётся уехать, выйти, Из сюжета исчезнуть, Выскользнуть из страны. Так случилось, пойми, мы попали в каскад событий, для которых все наши выборы не важны. Третий план для других, нам достались такие роли, где страдай не страдай, а заставят играть всерьёз. Я совсем не хочу, чтобы ты, онемев от боли, затихала во тьме, как заразный бродяга-пёс. Но иначе нельзя. Мы должны пересилить чувства. Мы должны обратить, переделать себя в чужих. Если ты не умрёшь на бумаге, на деле, Устно. Мне придётся писать историю за двоих.
3. Если кто-то прочтёт эту книгу, водя по строчкам белым пальцем своим, едва слышно шепча слова. Ясным утром в трамвае, В кровати январской ночью, На спине в старом парке, где пахнет дождём трава... То запомните впредь, Как молитву "отец небесный", И несите с собой до конца своего пути. Самый страшный недуг человека - есть дар словесный, От болезни такой человека нельзя спасти. Можно жаться в приёмной, слезами стуча о кафель, можно жалобно выть, припадая к кресту всю ночь. Но когда в человека врастает живой писатель, то такие лекарства не могут ему помочь. Ему нужно теперь никогда ни за что не спорить с тихим голосом, что говорит ему "сотвори". Если кто-то прочтёт эту книгу - мои герои Никогда не умрут, Никогда не уснут внутри.
4. Если есть редактура, коррекция этих текстов, то не стоит, наверное, этот роман белить. Мы так сильно боимся за слог своего контекста, что теряем в волнении смысла живую нить. Я не знаю, кто ты, мой редактор с холодным взглядом. Я не знаю, кто ты, мой писатель. Но даже так Я идти не хочу за влекущим словесным рядом, Безголосо шагать в неизведанный книжный мрак. Даже если каркас этой книги уже составлен, и персона моя рождена, чтобы здесь пропасть в глупой позе, от старости, в чреве квартирной спальни... Не изведав таких эмоций, как злость и страсть, Если есть редактура, то пусть в предпоследней сноске, мелким шрифтом, почти что точками на листе... Кто-то лучший напишет: «Все наши тела-обноски. Человечья душа на бумажном живёт кресте».