Прибытие в Каракорум

Дата: 15 Октября 2017 Автор: Крупин Михаил

пьеса в 2-х действиях и 5-и ямах

 

 

Действующие лица:

 

Александр Ярославич Невский

Андрей Ярославич, младший брат Александра

Княгиня Аля, жена Александра Невского

Аюн Цэцег («Умный цветок»), молодая знахарка

Хан Батый (Бату-хан)

Сартак, сын Батыя

Есугэ, сын Батыя

Гуюк, Великий хан

Туракине, мать Гуюка

Лев, сын князя Даниила Галицкого

Ярослав, князь тверской

Митрополит Кирилл

 

Дружинники, ордынцы, танцовщицы (несколько человек)

Монголы двигаются и говорят резко, импульсивно.

 

 

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

 

ПРОЛОГ

Пространство

 

Дети – Саша и Андрейка (младше) сражаются на игрушечных деревянных мечах. Саша теснит Андрейку.

 

САША (весело). Вот тебе, немчура! Вот!.. Получай!..

 

АНДРЕЙ (плаксиво). Саша! Ну почему я все время за немцев?!

 

САША. Судьба твоя такая!

 

Дети приближаются к Летописцу, который в монашеской рясе и клобуке сидит на стуле перед раскладным столиком с двумя древними книгами. Переписывает с одной книги в другую гусиным пером. Он вы выезжает на поворотном круге – это подчеркивает динамику движения детей.

 

ЛЕТОПИСЕЦ (про себя). И притекли со всех сторон поганыи на землю Руськую… И солнце в небе…

 

На последних словах Летописец грозно повышает голос, так как Андрейка чуть не налетает на него спиной. Андрей зависает перед ним в положении неустойчивого равновесия, Летописец осеняет его крестом – и Андрей отваливается назад.

Дети отбегают за угол (или за камень, за лавку)

 

АНДРЕЙ (Саше, шепотом). Здесь монах!..

 

САША. Это не монах, а летописец. Просто он что-то не то написал, вот его и заставили пойти в монахи.

 

АНДРЕЙ (шаля, давясь от смеха). Не-а! Он монахом был, просто не так помолился. Вот его и заставили книжки писать.

 

Саша, смеясь, дает Андрейке подзатыльник, тот вскидывается, но Саша, взяв его за ворот, что-то весело шепчет на ухо, указывая в сторону Монаха.

Андрейка тихонько подползает к Монаху и мечом тыкает снизу под книгу.

 

Монах вскакивает, схватив свой внушительный посох, идет на Андрейку.

 

МОНАХ. Ах ты, тать ночной!..

 

Тот отбегает, прячется за Сашу. Саша заслоняет брата, выставив веред свой маленький меч.

 

САША. Стоять, дядька Нестор! Ты же сам учил – не в силе Бог, а в правде!

 

Монах усмехается. Отложив посох, гладит Сашу по голове.

 

МОНАХ. Только помни всегда это, княжич.

 

Раскат грома, к которому примешивается ордынский свист…

Монах и дети испуганно оборачиваются.

 

АНДРЕЙ. Что это?

 

МОНАХ (тревожно). Аль не чуете? Гроза над Русью. Бегите, бегите отсель…

 

Выпроваживает детей, те убегают. Нестор складывает книги, перья, чернильницу, складывает столик… При этом раскаты грома все сильнее, к нему примешивается свист ветра, чей-то разбойничий посвист, монгольские гортанные вскрики… Перед Летописцем бьет в пол стрела с горящим опереньем… Уже слышатся звуки битвы – звон сабель, мечей, крики…

Летописец обходит стрелу и, выйдя на авансцену, говорит к залу. (Вокруг уже сгустилась тьма, в луче только Летописец, и стрела горит поодаль).

 

ЛЕТОПИСЕЦ. Действие перв…

 

Но его отталкивает плеткой Монгол.

 

МОНГОЛ (в зал). Ям первый!

 

Полное затемнение. В темноте усиливается звук битвы. Туда сюда мечутся с присвистом (имитируя стрелы) световые блики… Звук битвы замирает.

 

В тишине возвращается освещение.

 

 

Ям первый

1247 год. Волжская Орда.

Шатер Батыя — Ханская Ставка

 

Берег Каспийского моря. Солончаки. Высятся, врытые в песок, два языческих ордынских идола – Дух Огня и Дух Тигра (со сложенными лапами).

На берегу валяются два богатых седла – одно с высокими изящными луками и золотым шитьем, второе попроще. Рядом – широкий зонтик из кожи в оторочке шкур, на песке – епанча, персидский ковер, походные сумки… Три сабли в ножнах, три плетки.

Издали слышится плеск, гомон, смех, ржанье коней…

На берег выходят два брата – Сартак и Есугэ. Оба молодые, веселые, сильные. На ходу еще обмениваются ударами, борцовскими захватами. Смеясь, запахиваются в халаты, вытирают мокрые черные волосы.

 

САРТАК (оборачиваясь, кричит кому-то). Эй, Янданэ! Подальше-подальше купайте коней. Не мутите нам здесь воду, видите – отец ныряет!

 

ГОЛОС ЯНДАНЭ (из-за кулис). Слушаю, мой господин!..

 

ЕСУГЭ. Хороша водичка в этом море… Как у нас в Байкале, тоже не соленая ни капли! (Брату, по хозяйски). Давай архи, пока отец не видит. (Падая на песок).

 

   Сартак достает фляжку архи, Есугэ выпивает. Сартак тоже тянется к фляжке, но Есугэ не дает. Хохоча, отпинывает Сартака под зонт.

 

САРТАК (притворно тревожно). Брат, иди в тень скорее, а то загоришь как раб! И никто не поймет, что ты сын хана.

 

   Засмеявшись, Есугей перекатывается к зонту. Принимает пикировку.

 

ЕСУГЭ. Только пересядь с моего золотого седла на свое говнецо. (Сталкивает Сартака с седла). На чем ты ездишь, слушай? (Сидя, ногой отпинывает его простое седло подальше). Вот на чем скакать надо! (Хлопает по своему). Даже издали сразу поймешь – летит сын хана!

 

САРТАК (притворно пугаясь, забирает все свое у брата из-под ног). Ой, прости!.. Прости, что рядом так сверкает моя сабля. (Заботливо отодвинув саблю в блистающих ножнах от брата, сам любуется ей).

 

ЕСУГЭ (сочувственно). Да-да-да, я совсем забыл, что ты гнался в Венгрии за мурзой сорок верст, чтобы ее получить, и загнал трех коней!

 

САРТАК (поднимает палец, поправляя). За королем.

 

ЕСУГЭ. Что?

 

САРТАК. В Венгрии был не мурза, а король, также как в Польше и в Австрии.

 

ЕСУГЭ (рассматривая дорогую саблю). Какой ты у нас стал просвещенный военачальник. Только ездит не пойми на чем, китайского пошива. (Смеясь, пинает под братом седло).

 

САРТАК (целуя саблю). Каждому свое!

 

ЕСУГЭ. Ну до меня-то тебе далеко. Пока ты гоняешься за тем, что блестит, я забираю настоящие богатства – рабов и наложниц, стада и хлеба… Какая же богатая земля в этой Венгрии. Не то, что на Руси. Не понимаю, почему отец повернул войска назад.

 

САРТАК. Отец побоялся оставлять Русь в тылу. Никто с нами так не сражался как русы.

 

ЕСУГЭ (насторожившись, тихо). Отец побоялся? Думаешь, что говоришь?!

 

САРТАК (растерянно). А что?

 

ЕСУГЭ (вставая, меняет тон). Хан Бату не знает страха! Посмотри, (смотрит в сторону моря, откуда доносится плеск и довольные крики) как он здоров и крепок, а ему за сорок лет. Мы устали и вышли из моря, а он плавает и ныряет как рыба.

 

САРТАК (в страхе оправдываясь). Есугэ… Да я же… не хулю отца… Я не то хотел сказать.

 

ЕСУГЭ (жестко). Это ты ему объяснишь.

 

САРТАК. Не рассказывай ему, пожалуйста!

 

ЕСУГЭ. Я должен. Ведь я старший сын, и обязан посвящать хана во все дела.

 

САРТАК (обиженно, шепотом). Доносчик!

 

ЕСУГЭ (задумчиво). Хотя… на этот раз твоя вина не так уж велика.

 

САРТАК (горячо). Брат, спасибо! Ты мой лучший, мой обожаемый брат. (Кланяется) Как люблю я тебя… (Хочет обнять).

 

ЕСУГЭ (холодно отстраняясь). И это все? Если ты меня так любишь, где же доказательства?

 

САРТАК. А что ты хочешь?

 

Взгляд Есугэ скользит на саблю. Сартак, потупившись, почти отворачиваясь, подвигает ему блестящую саблю.

 

ЕСУГЭ (с удовольствием рассматривая саблю). Ха-ха-ха… Вот настоящий дар от любящего сердца. Подумать только, трех коней загнал, гонясь за королем, а все для любимого брата.

 

   Батый выходит из моря. Сыновья начинают его вытирать, одевать, усаживают в тень. Батый приговаривает.

 

БАТУ. Как хорошо! Что, слабаки, устали плавать?! Чуть руками осетра не поймал! Вода не соленая, добрая, почти как у нас в Байкале. Это знак небес – здесь должны жить монголы!.. Поставлю столицу – Сарай-Бату! Отсюда на Австрии – сто перегонов, и до Каракорума где наш великий хан сидит – тоже сто. (Показывает руками – на запад, и на восток).

 

БАТУ. А торговля какая пойдет – востока с западом, севера с югом! Да моя Орда станет такой золотой, что затмит и великого хана в Карокоруме!

 

ЕСУГЭ. И тогда мы станем сильнее, и ты займешь место великого хана!

 

БАТУ (зыркая по сторонам). Тихо! Уши великого хана повсюду.

 

ЕСУГЭ (шепотом). А когда мы опять пойдем на Силезию? За ней земли еще богаче – немецкие!

 

БАТУ (усмехнувшись скептически). Когда наберем еще одно такое же войско.

 

САРТАК. Зачем? Мы и так уже били немцев!

 

БАТУ. Затем, что одно войско всегда должно оставаться здесь! Страшно Русь оставлять позади. Как раз получишь по загривку.

 

САРТАК (вдруг оглянувшись на брата). Как? Тебе страшно, отец?

 

БАТУ. Конечно, страшно. Только глупый камень никогда ничего не боится!

 

САРТАК (зыркая на брата). То есть, когда мы уходили из Силезии и Венгрии ты боялся?

 

БАТУ. Еще бы!

 

   За спиной отца Сартак выхватывает саблю у брата. Тот с неохотой отдает…, но отвешивает младшему подзатыльник

 

БАТУ. Бояться всегда надо! Только показывать этого нельзя – ни другу, ни врагу! Разве кроме сабли с тобой в бою нет щита? Если не боишься, выброси его, и пусть заколют тебя!...

 

Бату замечает ссору сыновей за своей спиной, косится, приостановив свою речь, и сыновья вытягиваются в струнку, сабля со звоном падает наземь.

 

БАТУ (воздев перст в драгоценным перстне, продолжает). А главное, чего бояться надо, – ссоры в семье! И вы, и ваши дети и весь мой род должен быть как единый кулак! (Сжимает кулак, потом резко обнимает сыновей). Есугэ и Сартак – братство навек! Клянитесь мне!

 

ЕСУГЭ, САРТАК. Клянемся, оцег наш!

 

БАТУ (снизив голос, громким яростным шепотом). Иначе великого хана Гуюка нам не победить! А он очень сильный и хитрый, я знаю это лучше всех! Ведь он тоже внук Чингисхана, он мой старший брат!.. Но пора! (Указывает плеткой на солнце). Давайте обувайтесь.

 

САРТАК. Куда нам торопиться, отец?

 

БАТУ. Нам-то некуда. Но сюда торопится русский князь Александр, со своим младшим братом. Они еще наутро прибыли в Сарай-Бату. Я велел их три часа продержать, пока приму!

 

САРТАК (кричит кому-то). Хей! Янданэ! Ханских коней!..

 

БАТУ. Нет! Кирегэ! (Дает обратную отмашку). Я приму их здесь, на берегу. Лишних ушей меньше. (Садится на самое большое седло на подушке, как на трон).

 

ЕСУГЭ. Александр будет просить ярлык на великое княжение над русской землей?

 

БАТУ (довольно усмехаясь). Конечно.

 

ЕСУГЭ. И ты дашь ему?

 

БАТУ. Думаю пока.

 

САРТАК. Отец, а мы будем прогонять князей через огонь и заставлять кланяться Духу Тигра, как тогда? (показывая на идолов).

 

БАТУ. Нет, эти русы – самый упрямый народ. Если эти князья не поклонятся, как те, придется их тоже убивать. А с кем тогда договариваться? Этому Духу Тигра князей не напасешься.

 

САРТАК (любознательно). А может этот Александр поклонится?

 

БАТУ. Этот вряд ли. Ты знаешь, что он и немцев и шведов, и литовцев бил в пух и прах? Сначала бил их на реке Неве. За то его назвали Невским.

 

САРТАК. Мы там не были?

 

БАТУ. Нет еще. Потом на реке надоело, стал бить на озере. Причем, в самом начале весны. Когда лед подтаял.

 

ЕСУГЭ. Зачем? Ведь можно с конем провалиться?

 

БАТУ. А все другое ему было уже скучно! В других местах он немцев уже бил!

 

САРТАК. И что дальше?

 

БАТУ. Лед треснул, немцы провалились, а войско Александра нет! Вот какой искусный воин!

 

САРТАК. А мы его били?

 

БАТУ. Нет еще.

 

ЕСУГЭ. А он нас?

 

БАТУ. Тоже нет.

 

САРТАК. Почему, отец?

 

БАТУ. Потому что мы с ним еще не сражались, дурья башка! И, я надеюсь, не придется. Другие русские князья почитают его! Значит, будут слушаться, если ему выдать ярлык на великое княжение во Владимире! Я только одно должен сначала понять…

 

САРТАК, ЕСУГЭ. Что, отец?!

 

БАТУ (через паузу). Будет ли он слушаться меня.

 

ЕСУГЭ. Какие сомнения, отец?

 

БАТУ (задумчиво идя по берегу). В Каракоруме при получении ярлыка от великого хана умер его отец, Ярослав. Ты же знаешь.

 

САРТАК. Умер? А как?

 

БАТУ. Отравили, как. У Гуюка с этим просто.

 

САРТАК. Его отца отравили, и он едет к нам служить?

 

БАТУ. Что же ему остается?

 

  Бату, раскинув руки, идет навстречу Князю Александру и его брату Андрею, которые ступают на берег. Не дойдя до Александра несколько шагов, останавливается…

 

БАТУ. Ага-а!.. Вот он, победитель и немцев и шведов!

 

   Александр и Андрей кланяются в пояс, приложив руки к груди.

 

БАТУ. Ну что ж ты мне кланяешься? Разве я сего достоин? Ты вон лучше богам поклонись. Духу Тигра и Духу Огня!..

 

   Александр и Андрей стоят, не шелохнувшись.

 

БАТУ (расхохотавшись). Да шучу, шучу!.. Знаю, что не поклонишься. И ты не бушь? (Андрею). Ну конечно, не будешь. Это уважаю. Не изменили клятве богу своему, значит, и моей присяге не измените! (Вдруг перейдя на шутливый тон, доверительно, придвинувшись к Александру). Да и подумать только: человек какой-то кошке будет кланяться? Я сам скоро ислам приму, буду в Самарканде у внука сидеть в обсерватории, глядеть на звезды. Там квадранты у них новые, с ума сойдешь, слушай. Уже до Венеры путь вычислили. А? (Андрею). Интересно?! (Кивая на небо).

 

АНДРЕЙ (хмуро). Что интересно? Ничего там нет. Просто служебные ангелы зажигают свечки.

 

БАТУ (разочарованно хмурится, резко теряя интерес к беседе с дикарями). А… Ты младший, Андрей? (Усмехается). Так, ну ладно. Дань привезли?

 

КНЯЗЬ АЛЕКСАНДР (спокойно, сухо, со значением). Привезли.

 

БАТУ (сыновьям). Дети мои, покажите Андрею Сарай-Бату и мой табун, а мы с князем переговорим пока о деле.

 

    Есугэ и Сартак, с легким поклоном, изящным жестом приглашают Андрея следовать впереди них. Андрей идет в указанном направлении. Есугэ и Сартак, сдерживая смех, копируя величавую и опасливую одновременно поступь Андрея, идут следом.

 

БАТУ (Александру, предложив жестом сесть). Ну скажи что-нибудь, князь. Что все молчишь?

 

КНЯЗЬ АЛЕКСАНДР. Коли стану говорить, уже не смогу слушать премудрого хана.

 

БАТУ. О, да ты, князь, переговорщик.

 

КНЯЗЬ. Рад, коли так.

 

БАТУ. Хан Угэдэй худо с вашими князьями поступал. А по завету моего великого деда Чингисхана, все народы под нами могут поклоняться тем богам, которым пожелают.

 

КНЯЗЬ (кивнув). Доброе отличие от немцев и шведов, что под флагом папы римского волокут нам свою веру. Потому я и здесь. Пришел к тебе с открытым сердцем – без меча, без щита.

 

БАТУ. Ой, и не говори. Посмотрел я на этих немцев. Они, дурачки, с поляками объединились и против нас вышли. Около крепости Легнице я в дым их разбил… Слыхал? В плен взял двадцать баронов. Такие все богатые, о!.. Думаю, князь, мы с тобой вместе эту немчуру легко покорим. А?! Как думаешь, можно?!

 

    Александр стеснительно пожимает плечом.

 

КНЯЗЬ. Да можно, только зачем?

 

БАТУ (обходит его, словно не веря ушам). Как зачем? Как зачем? Не обижайся, но ты дань привез мне сегодня, а не я тебе, князь. Вот и затем! (Хлопает дважды в ладони, и выбегают Танцовщицы). Не печалься, не тужи, князь. Гляди, какие девы, отдыхай, сегодня все услады для тебя!

 

    Бату как бы невольно приплясывает с танцовщицами, обнимая то одну, то другую.

    Танцовщицы с закрытыми лицами, в шароварах, но обнаженные до пояса, танцуют танец живота. Увиваются вокруг Бату и Александра.  

 

БАТУ (танцуя). Кстати, сколько там дани?..

 

КНЯЗЬ. Семнадцать тысяч гривен серебром.

 

БАТУ (вдруг нахмурившись). Что-то мало. Это со всех земель?

 

КНЯЗЬ (твердо). Со всех. И с тех, где вы прошлись огнем и мечом, тоже. Коли не будет впредь таких набегов, привезу вдвое больше.

 

БАТУ (с сомнением). Точно? Князь, вот чем мне немцы нравятся, у них всегда все посчитано. Вот ты знаешь, сколько людей на Руси у тебя живет? Надо переписать всех. Наш великий Чингисхан в таки случаях завещал делать перепись.  (Выдергивает из одной танцовщицы перо, пишет на ее голой спине). Ты с плуга сколько дань брал?

 

КНЯЗЬ. Полгривны с плуга, и гривну со двора, – еще как мой отец с ханом условились.

 

БАТУ. И торговые пошлины взял? Как это у вас называют?

 

КНЯЗЬ. Мыто.

 

БАТУ. И только 17 тысяч? Ну да ладно. (Резко машет рукой, и вдруг доверительно, со смехом) Честно говоря, я с земли, разоренной моими разбойниками, и того не думал взять. Поэтому великому хану я отпишу, что десятку набрали, ага? (Подмигивает). Ты как поедешь к нему за ярлыком, скажешь десять. Я тысячу тебе назад откину, а? И дальше будем договариваться. Как тебе, князь?

 

КНЯЗЬ (хитро смеясь). Чистый мед! Ты, хан, оказывается не только в астрономии, а и в арифметике горазд. Да только ты, сидючи тут, не особо рискуешь, а ежели мой обман наружу выйдет, так мне головы не сносить.

 

БАТУ. А как он выйдет? Ты кому говорил, сколько серебра набрал? Кто еще знает?

 

КНЯЗЬ. Брат Андрей.

 

БАТУ. Так он же не скажет. И я никому не скажу. По рукам?

 

Бату замахивается. Князь принимает его руку.

 

КНЯЗЬ (тихо, твердо, не выпуская руки Бату). По рукам – коли отдашь всех полонян, что пять лет назад из Руси угнал.

 

БАТУ (округляя глаза). Так я всех уж продал.

 

Князь срывает черный парик с ближайшей Танцовщицы – под ним русые косы. Танцовщица в стыду закрывает лицо руками, падает на колени, отползает…

 

КНЯЗЬ. Но что-то осталось?

 

БАТУ. Ну будет еще тысяч пять…

 

КНЯЗЬ (косвенно пародируя Бытыя). Почему так мало?

 

БАТУ (со смехом). А коли не будете в побеги бегать, будет вдвое больше! Но… (кисло морщится) И тысячу тебе назад серебром, и людей – уже много. Выбирай, серебро или людей?

 

КНЯЗЬ. Людей.

 

БАТУ (обнимая князя, как умного ученика). Правильно. Мудрец ты, князь! Серебро прогуляешь и все, а с людей за всю жизнь втрое больше вытрясешь. Ха-ха-а… Ну по рукам?

 

КНЯЗЬ. Ну по рукам.

 

Князь и хан стискивают рукопожатие (до локтя).

 

БАТУ (хитро смеясь). Я ведь ждал тебя и думал всё – сойдемся, не сойдемся? А то великие воины обычно такие упрямые. Пока башку им не снесешь, толку не будет. А ты еще и отменный дипломат. Все! Отправляю тебя как старшего в роде к великому хану – для утвержденья на княжение владимирское.

 

КНЯЗЬ. Благодарствуй, Бату.

 

БАТУ. Отдохнешь здесь недельку с дороги, поохотимся, попируем и отправишься в Каракорум с моим письмом, ага?.. Ну где вы там, плясуньи?! (Бату, между делом, организует хоровод с танцовщицами вокруг идолов). Как вы это на Руси поете? «Как на Батыевы именины, мы насобирали гривны! Вот такой вышины, вот такой нижины!..» Ха-ха-ха! Вот и поклонился Духу Тигра! (Хохочет, радуясь, что обманул князя). Князь, почему-то хочу верить тебе! Столько раз я ошибался. (Вдруг серьезно). Вот расскажи, почему ты не стал с нами воевать, как другие князья?

 

   Бату и Александр присаживаются, выйдя из танца. Слуги быстро подставляют им раскладные итальянские стулья. Расставляют перед ними яства, чаши, кувшины, кальяны…

 

КНЯЗЬ (задумчиво). Потому что не могу, как святой дух, всюду быть одновременно. Ты на Русь с юго-восхода пришел пять лет назад, а у меня тогда с немцами большая война шла на северо-закате.

 

БАТУ (вздыхая). Знаю-знаю. Но сейчас-то войны там уже нет? А мы дадим такому воину великое княжение. Кто поручится, что ты не соберешь всех князей и на нас кинешься? Никто не поручится.

 

КНЯЗЬ (честно). Никто.

 

БАТУ (предельно серьезно, тихо). Ну так скажи мне что-нибудь, князь, чтобы я тебе поверил.

 

КНЯЗЬ. Что ж сказать? Орел и сокол в одном небе летают, да не клюют друг друга.

 

БАТУ. Я знаю, ты красноречив. Хорошо сказал, но мало.

 

КНЯЗЬ. Тогда скажу то, что говорить мне больно. Руси больше нет. Еще до вас князья русские, кровные братья, кровь Рюрикова, разорвали страну на уделы. Потому и не смогли землю от вас отстоять. Тьма пришла в мир, но тьма это не вы, она в душах человеческих. Если злоба, гордыня, зависть да корысть поселились в душах русских, мне Русь такая не нужна. Даже если собрать против вас всех князей, завтра они заново передерутся. Да по закутам своим страну растащат – расхитят русское добро. А значит, все напрасно.

 

С начала монолога Князя потихоньку нарастает монотонная лирическая композиция (например, что-то из Шнитке, не вспомню сейчас точно, что именно). Опускается мгла. С двух сторон выходят мальчики Андрюша и Саша со свечками, они по-детски, но серьезно и печально выполняют некий обряд.

 

БАТУ. И ты с такими мыслями громил немцев и шведов?

 

КНЯЗЬ. И литовцев. Громить много ума не надо. Ты вот попробуй что-нибудь создай.

 

БАТУ (тихо). Как это верно. Философ ты, князь. Как это грустно, философ без веры… (Вдруг улыбается и бьет князя по колену). Но, думаю, все проще. Сегодня мы сильнее. В сотню раз. Нами завоевана земля от Китая до Германии! И мы будем сильнее всегда! По крайней мере, очень долго! Ты разумный воин и ты понимаешь это, а мне этого достаточно. А тебе достаточно того, что я не трону твой народ, если ты будешь служить нам исправно. Так?

 

С начала монолога Бату (или еще на монологе Князя?) Саша пытается вложить в руку Князю маленький деревянный меч, но рука у того висит безвольно.

 

КНЯЗЬ. Так.

 

БАТУ (настойчиво, сжимая плечо князя до боли). Умерь гордыню, князь, и мы подружимся.

 

КНЯЗЬ. Я только это и делаю, Бату. Не посылай больше войска на Русь, и к тебе исправно пойдут дань и подарки. Но не требуй лишнего, дай людям отстроиться после ваших пожаров, дай вырасти детям в избах убитых отцов. И тебе…

 

Или здесь Саша пытается вложить меч в руку Князя?

 

БАТУ. Не сомневаюсь. Но мне этого мало!

 

КНЯЗЬ. Что же еще?

 

Бату резко подсаживается к Князю, а чтобы подсесть ближе, он походя, не глядя, разгоняет детей. Кидает каждому по апельсину или яблоку.

 

БАТУ (проникновенно). Я один. Мне нужен друг. Великим ханом в Каракоруме сидит мой двоюродный брат, бессмысленный, жадный и злой человек, который вырезал половину Венгрии. И если со мной что-то случится, и он пришлет своего человека на Волжский улус, Русь снова умоется кровью.

 

Александр смотрит в глаза Бату пронзительно – разгадывая, обманывает тот или нет. Бату выдерживает взгляд.

 

БАТУ. Мне нужен союзник против брата. Помоги мне стать Великим ханом, и я освобожу Русь от всех податей на десять лет!

 

КНЯЗЬ. Мне не набрать сейчас войска, все южные города разорены.

 

БАТУ (радостно, оживленно). Не теперь! Теперь ты только примечай. Как приедешь в Каракорум, подмечай глазом искусного воина – что теперь творится в его войске. Я знаю, ты и так будешь это делать. А как воротишься, все мне расскажешь! Будь моими глазами и ушами в Карокаруме. Обещай!..

 

   Бату при этом достает откуда-то и ставит на сложенные лапы к Тигру иконку Божьей Матери.

 

КНЯЗЬ. Обещаю, ежели и ты поведаешь мне кое-что.

 

БАТУ (подумав). Яхши.

 

КНЯЗЬ. Отчего в Каракоруме умер мой отец?

 

БАТУ. Знал, что спросишь. Только откуда мне знать? Меня ведь не было тогда в Каракоруме.

 

КНЯЗЬ. Оттого и спрашиваю. Коли не причастен ты к отцовой смерти, может, правду скажешь.

 

БАТУ. Что же… (Подзывает жестом ближе). Мать Великого хана, несравненная Туракине, самым знатным гостям дает еду из своих рук. Это старинный обычай. Для гостя это редкая милость. Но тогда Туракине оказала такую великую милость, что гость после ее угощения взошел на небеса.

 

КНЯЗЬ. Клянись, хан, что не лукавишь. (Резко указывает на идола Духа Тигра).

 

БАТУ. Да вот те крест… Хотя князь умер только через два дня! И прямой связи с тем угощением не было. Яд действует так, что человек сначала начинает весь дрожать –  очень похоже, как будто гость простудился в дороге. А Гуюк с его мамашей ни при чем.

 

КНЯЗЬ. Почему? Ведь отец принял все требования хана.

 

БАТУ. Я думаю, Гуюк с матерью хотят омолодить княжеский род на Руси. Те гордые князья, которые помнят вкус истинной свободы, должны уйти. Хан делает ставку на молодых князей. Для них иго будет делом обычным, как воздух, которым мы дышим. Они уже не будут бунтовать.

 

КНЯЗЬ (усмехнувшись). Да ведь и я уже не мальчик.

 

БАТУ (кивая). Поэтому перед тобой весы. На них чаша смерти и чаша жизни. Какая чашка перетянет, я не знаю…

 

КНЯЗЬ (с грустной улыбкой). Ну вот. А уже договариваешься со мной о данях, о союзе. Может, из Каракорума живой не вернусь.

 

БАТУ (лукаво улыбнувшись). Ты вернешься живой.

 

КНЯЗЬ. Ты тоже провидец?

 

БАТУ. Канечна. Я знаю, что за яды делает Туракине, и дам тебе… Ааюн Цэцег.

 

КНЯЗЬ. Что мне дашь?

 

БАТУ. На нашем языке – «Умный цветок», в общем.

 

   Взяв у одной из танцовщиц флейту, Бату начинает играть на ней мелодию с магическими переливами. И перед ним, как цветок, из кальянного дыма вырастает и распускается прекрасная девушка – Ааюн Цэцег.

   Бату машет рукавом – все танцовщицы убегают.

   Ааюн склоняется в земном поклоне перед князем.

 

БАТУ. Ученица моего лучшего шамана. Но знать об этом должны только я и ты. Даже брату не говори, и я сыновьям не скажу. Хотя младшего, Сартака, я пошлю с тобой – почетным провожатым. А она с тобой поедет будто простая кухарка.

 

КНЯЗЬ (поднимая склоненную девушку). Но… зачем?

 

ААЮН (показывая снадобье, кротко, с акцентом). Я буду всю дорогу, с первого дня, давать тебе по малой капельке этого зелья – и твое тело привыкнет. В Каракорум путь долгий. И когда Туракине даст свой яд, ты все перенесешь.

 

КНЯЗЬ (кланяясь хану). Не знаю как благодарить, Бату-ака. Но… почему же ты не дал того отцу?

 

БАТУ (разводя руками). Послушай, я тоже не ангел. Я вообще-то ваш завоеватель… И у меня свои оплошки. (Как бы спрашивает у Ааюн, гладя ее по головке. Та кивает). Но если допущу такое второй раз, буду просто ишаком. (Ааюн кивает, Батый резко встает). Но хватит о делах! В Сарай-Бату, на пир! А завтра поохотимся! Мне давеча двух соколов хивинский хан прислал – умные такие, лбы как у тигрят. Любишь, князь, соколиную охоту?

 

КНЯЗЬ. Люблю, хан, не скрою.

 

БАТУ (обняв князя, уводит). А пока идем на пир. У меня старуха мать тоже жива – Берке зовут.

 

КНЯЗЬ. Тоже покормит чем-то вкусненьким?

 

БАТУ. Ха-ха-ха!.. Нет, не бойся. Она уже такая старая, ее саму кормить надо…

 

   Бату, обнимая Александра, уводит его с берега. Ааюн быстро цапает со стола пару апельсинов и кусков шербета и семенит следом…

 

 

 

 

Ям второй

Переправа через Иртыш.

ШАТЕР АЛЕКСАНДРА на берегу Иртыша. В раскинутую полу шатра видны другие шатры. В шатре – грубо, наспех сложенный камелек с низеньким пламенем. Столешница на чурбаках и нехитрая походная утварь. Горит несколько огоньков в черепках…

Ааюн Цэцег перетирает какие-то снадобья, нарезает грибы, корешки и лишайники, добавляет травки, взвешивает на маленьких весах порошки и кристаллы… Рядом князь Андрей, полулежа на ворохе шкур, читает Святое Писание. Зевнув, откладывает книгу и начинает подергивать струны на домре, пытаясь что-то сыграть. Ааюн прыскает в ладонь, косясь на князя.

 

АНДРЕЙ. А что ваши плотовщики говорят? Завтра хоть придут стружки за нами?

 

ААЮН (с акцентом). Скоро придут.

 

АНДРЕЙ. Когда скоро?

 

ААЮН. Один час.

 

АНДРЕЙ. Ты и вчера говорила, один час! И где они?

 

ААЮН. Вниз по Иртышу ушли.

 

АНДРЕЙ. И далеко они пошли?

 

ААЮН. Недалеко. Одна верста.

 

АНДРЕЙ (недоверчиво). Ну-ну. И как же нам переправляться? Что ж нам, зимовать теперь на вашем Иртыше?

 

ААЮН. Зачем зимовать? Плот можно готовить.

 

АНДРЕЙ. Вот те раз. То есть стружков лучше не ждать уже?

 

ААЮН (улыбаясь). Лучше не ждать. Тогда скорее придут.

 

АНДРЕЙ. Ишь ты! Ну как скажешь…

 

    Андрей снова пытается что-то сыграть на домре. Ааюн прыскает в ладонь… Наконец Андрей подбирает явно русский мотив, смотрит победительно. Заинтересованная, Ааюн в такт покачивает головой.

 

ААЮН. А ты что на охоту с братом не пошел?

 

АНДРЕЙ. Да не люблю зверушек убивать.

 

ААЮН. Странный ты… У нас вот все охотятся.

 

АНДРЕЙ. Потому что у вас не народ, а стадо. У нас вот кто что хочет, то и делает. Кто хочет, охотится, кто хочет – на гусельках играет… А кто рыбку ловит… (Потихоньку подсаживается ближе к Ааюн).

 

ААЮН (быстро отходя по хозяйству). А знахарит кто-нибудь?

 

АНДРЕЙ. Не-а, мы как крестились, все это баловство отставили… Бабки в деревнях еще колдуют, а при княжьих дворах уже всё – язычеству конец.

 

ААЮН. Странный вы народ. Чтобы что-то чужое принять, свое, родное, отменяете.

 

АНДРЕЙ. Да уж православие давно нам родное. Эту книжку еще наши прадеды с грецкого перевели.

 

    Подвигает книжку к Ааюн и сам подвигается. Она смотрит заинтересованно. Ее руки в стряпне, и Андрей начинает сам листать перед ней книгу, показывая картинки.

 

АНДРЕЙ. Вот это Христос, наш Господь. Смотри-смотри – всем надо ж когда-то оглашаться. Вот позову тебя, к примеру, замуж… Ну что ты ржешь, как жеребенка глупая? Я ж говорю, например. И тебе тогда придется все знахарство и язычество отставить и божков своих забыть…

 

   Листая одной рукой, другой рукой Андрей хочет приобнять Ааюн, но та ускользает.

 

ААЮН. О! Не-ет, тогда я не пойду за тебя.

 

АНДРЕЙ. Вот дура… Да тебя никто и не зовет… (Неловкая пауза – Ааюн на другом углу стола продолжает готовку, Андрей обтирает книгу). А если… разрешу своим божкам кланяться, тогда пойдешь?

 

ААЮН (посмеиваясь). Не-а… Вот если… твой брат позовет, так подумаю.

 

АНДРЕЙ (присвистнув, обиженно). Ах вона, куда она метит! Только князь ей под стать. (Падает на шкуры, заслонясь открытой книгой). Чудесный вкус у девушки.

 

    Ааюн подходит, трогает Андрея за плечо рукой.

 

ААЮН. Андрей Ярославич, не дуйся. Ты тоже… и умный, и добрый. Но ты… еще маленький. И главное… Он – как будто от неба, а ты от земли.

 

АНДРЕЙ (хмурясь). Как такое?

 

ААЮН (ее глаза начинают сиять). Он когда смотрит или думает, как будто видит и небо и землю, а ты… ты видишь только мои косички.

 

АНДРЕЙ. Ну, допустим, не только косички (Хочет схватить что пониже, Ааюн ускользает). Стой! Так разве это плохо? Значит, я буду тебя любить!.. А братец у меня, конечно, удалой, только он ведь женатый. Ловить тебе нечего.

 

ААЮН. А я вижу, что ему нравлюсь. Дорога-то дли-инная…

 

   Неожиданно слышится топот копыт, охотничий рог, свист, подманивающий собак,  собачий лай… Андрей привстает, Ааюн бросается к выходу – навстречу охотникам.

   В шатер заходит, тяжело дыша, Сартак. Он возбужден пережитым событием и горячо жестикулирует.

 

САРТАК. Ай, Андрейка, зря ты не поехал! Полжизни потерял!..

 

АНДРЕЙ. Да что там? Говори ты толком!

 

САРТАК. Я в засаде сижу, жду медведя. И понимаешь, задремал, лук с вышки уронил. И он выходит – я сижу, дыхнуть боюсь, почует. И как чихну… Медведь ко мне, я – орать! (Следом входит Александр, идет сразу к камельку греться). И не знаю, как так Саша поспел – стрелу ему прямо под сердце загнал! Родил меня заново князь! Ты брат теперь мой! Слышишь, Саша?

 

АНДРЕЙ (хмыкает). А я кто ж? (Иронично посмеиваясь над горячностью Сартака).

 

САРТАК (машет на него рукой). Ты тоже наш брат. Но ты младший!

 

АНДРЕЙ. Не-ет, ты младший, если последний у нас появился.

 

САРТАК. Ну и что?! А ты даже охотиться не можешь. Значит, ты и младший!

 

   Александр и Ааюн со смехом переглядываются, наблюдая спор Сартака и Андрея, который тоже начинает горячиться.

 

АНДРЕЙ. Охотиться я просто не хочу. А тебя и без охоты заборю.

 

САРТАК. О! (Бросая кожух наземь). Греко-славянский борьба! Такого я еще не видел.

 

    Сартак встает в борцовскую стойку. Андрей невольно принимает соответственную… Но Ааюн бросается между ними, выставив руки. Защищает свой стол со снадобьями.

 

ААЮН. А ну стойте! Вы же все тут у меня порушите. Ну-ка идите на улицу!.. (Сартак и Андрей идут к выходу, но Ааюн их снова останавливает). Куда пошли? Вы там изгваздаетесь все, а мне потом стирать?!

 

САРТАК. Что же делать?

 

ААЮН. Сядьте за стол, как люди, и боритесь на руках. (Ааюн расчищает им пространство на столе).

 

  Сартак и Андрей борются на руках. Сартак начинает заламывать руку Андрея.

 

АЛЕКСАНДР (скрипнув зубами). Андрей, не посрами земли русской. Сможешь! (Вцепившись в доски стола, он словно переливает свою силу в Андрея).

 

   Андрей с огромным трудом, с рычанием и стоном, побеждает Сартака.

   Александр хлопает брата по плечу, поздравляя.

 

АНДРЕЙ (распахивая руки перед Ааюн). А где ж награда победителю?

 

  Ааюн чмокает его в щечку.

 

АНДРЕЙ (разочарованно). И это все?

 

САРТАК (отдуваясь). А давай на ногах!

 

АЛЕКСАНДР, АНДРЕЙ. Это как?

 

САРТАК. Во!.. (Садится перед Андреем, просунув свои ноги между его ног). Ну-ка, держи, не пускай!

 

  Андрей пытает удержать ноги Сартака в своих, но тот их неудержимо раздвигает.

 

АНДРЕЙ. Ну-ка, а наоборот!

 

  Они меняют положение ног местами, но Сартак снова побеждает.

 

АЛЕКСАНДР (хохоча). Андрейка, бесполезно! Они полсвета проскакали на своих маленьких лохматых лошадках. Наплясались в стременах…

 

ААЮН (с любопытством). Так кто же теперь самый младший брат?

 

АЛЕКСАНДР. В общем – ничья! Оба вы младшие. Давайте по шатрам. Завтра в путь чуть свет!

 

САРТАК. Сладчайших снов! (Кланяется, приложив руку к сердцу). До ясного утра, мой старший брат! Мой Саша!

 

АНДРЕЙ. До утра, брат.

 

ААЮН (кланяясь в пояс и пятясь). Доброго сна, великий князь.

 

   Сартак, Ааюн и Андрей выходят. Александр сразу бросается к камельку, его бьет крупная дрожь. Оказывается, он сдерживался все это время. Он прикладывает к теплым камням руки, прикладывается спиной…

   В проеме входа появляется вернувшийся Андрей.

 

АНДРЕЙ. Брат, ты где?.. Саш…

 

  Александр, опять взяв себя в руки, перестав дрожать, поднимается от камелька.

 

КНЯЗЬ. Что ты?

 

АНДРЕЙ (входя). А, вот ты где? Замерз?

 

КНЯЗЬ. Да ничего, отойду сейчас… Забыл чего?

 

АНДРЕЙ. Да нет. Ну, то есть… Попросить тебя хотел. (Смущаясь). Ты бы это… не дурил бы девке голову.

 

КНЯЗЬ. Какой девке?

 

АНДРЕЙ. Умному цветку. Не такой она, конечно, и умный… Но ты-то вообще женатый. Жалко девку, если…

 

КНЯЗЬ (улыбается, проницательно глядя на брата). Если что?.. Ха-ха, ладно, братишка. Я все понял. Женить тебя пора!.. (Ерошит голову Андрея).

 

АНДРЕЙ (смущенно улыбаясь). А что если я… на ней, ты не против?

 

КНЯЗЬ. Я-то нет, а как Цветок, согласен?

 

АНДРЕЙ (чеша затылок). Да пока еще… Но, может, ты бы с ней поговорил…

 

КНЯЗЬ. Э, брат, в этом бою сам сражайся. Ну все, катись в свой шатер. Доброго сна!..

 

     Братья обнимаются.

 

АНДРЕЙ. Ну ты хоть сам с ней не того… Обещал?!

 

КНЯЗЬ. Куда уж мне, я человек женатый.

 

   Благодарно обняв брата, Андрей выходит из шатра. Сталкивается на выходе с Сартаком.

 

АНДРЕЙ. А ты чего тут, мелкий?

 

САРТАК (шатнувшись, чуть хмельной). Да мне б эта… меда русского на сон грядущий. Что-то уснуть не могу.

 

АЛЕКСАНДР. Мы ж тебе дали целый бочонок вчера. Когда ж ты успел?

 

САРТАК. Зело хорош ваш медок… Крепче, чем наша архи в тыща раз!

 

АЛЕКСАНДР (жестко). Нету больше.

 

САРТАК (возмущенно). Как нет?!!

 

АЛЕКСАНДР. Спать иди! Андрейка, уложи его, пожалуйста. Всю ночь будет теперь колобродить.

 

АНДРЕЙ (Сартаку). Всё-всё, идем, меньшой братишка. Сказку тебе расскажу. (Увлекает за собой Сартака). Идем-идем, малой. Может, что-нибудь придумаем… (Их голоса удаляются).

 

   Александр, снова словно в лихорадке, присаживается к камельку… Огонь в нем уже погас. Князь начинает молится.

 

КНЯЗЬ. «Отче наш! Иже еси на Небеси, да святится имя твое, да придет Царствие Твое, да будет воля твоя яко на Небеси и на земли…»

 

    Князя колотит, знобит все сильнее. Он кутается в шкуры…

    В шатер заглядывает Ааюн с кувшинчиком в руке. Тихонько подходит к Александру.

 

ААЮН (успокаивающе). Я вижу, что тебе плохо. Это так и надо. Это надо стерпеть. Я горячего настоя на травах тебе принесла.

 

КНЯЗЬ (тревожно оглядываясь на вход). Как там братья?

 

ААЮН. Уже храпят.

 

  Князь пытается пить, но лязгает зубами о край кувшина.

 

КНЯЗЬ (лязгая зубами). Не могу.

 

  Ааюн поит его из ложечки.

 

ААЮН. Надо снова огонь развести. Я сейчас разбужу слуг.

 

КНЯЗЬ. Нет, не надо. Никто не должен знать. Я потерплю.

 

ААЮН. Ты так не стерпишь.

 

КНЯЗЬ. Ничего, русские умеют терпеть. Поэтому мы все стерпим – и ваших ханов, и своих бояр-хапуг… и станем самыми великими. Ты иди…

 

ААЮН. Нет, ты говори, говори что-нибудь – тебе сейчас надо.

 

КНЯЗЬ. Что говорить?

 

ААЮН. Что ты раньше терпел? Говорят, немцев?

 

КНЯЗЬ. Не немцев, а бояр своих стерпеть труднее было. Помню, пятого апреля бой был. Лед на озере уже тоненький. Немцы свиньей, клином таким, в наш строй ударили – я с Вороньего Камня гляжу. А свою дружину не пускаю. Надо, чтобы строй у них сперва сломался. Иначе выстоят. А бояре да купцы – шу-шу-шу, жу-жу-жу… «Экий князюшко у нас несмелый, да кто ж так воюет? Сидит просто на камне, – нет, это не профессиональный воин. Давайте пригласим кого-нибудь другого из Германии, а этого с лошадки стащим. Ну вот чего он ждет? Время – деньги, а тут, глянь-ка: копья ломаются, доспехи мнутся, щиты трескаются, стрелы тратятся, это же денег все стоит, убытки! Видать, разорить он нас хочет вконец…» Как я все это вытерпел, не знаю.

 

ААЮН. А у немцев строй сломался? Ты дождался?

 

КНЯЗЬ. Конечно, дождался. Я своего всегда дождусь. Из-за Вороньего Камня как вылетел. И с малой дружиной так рыцарей всех искромсал, загнал их на лед тонкий, и утопил половину. Долго на Русь теперь не сунутся.

 

  Ааюн обнимает Александра сбоку.

 

ААЮН. Дай, я тебя тогда погрею.

 

КНЯЗЬ. Ну что ты?..

 

ААЮН. Я тебе не нравлюсь?

 

КНЯЗЬ. Да ведь я женатый человек.

 

ААЮН. И хорошо. Разве такой знатный мужчина не может иметь несколько жен? У нас все мурзы и ханы, и тумэнбаши все могут.

 

КНЯЗЬ. Я не тумэнбаши, я православный человек. Мне одна супруга полагается.

 

ААЮН (с готовностью). И я буду православный.

 

КНЯЗЬ (терпеливо разъясняя). Так православным одна спутница на жизнь полагается.

 

 Ааюн задумывается.

 

ААЮН. А ты ее сильно любишь?

 

КНЯЗЬ (отворачивается, закутываясь). Это уж мое дело, личное… Давай я тебе лучше про Невскую битву еще расскажу.

 

ААЮН. Не хочу.

 

КНЯЗЬ. Ну про то, как я Псков у немцев отбил. 

 

ААЮН (капризно). Не хочу! Все война и война, а когда любовь?

 

КНЯЗЬ. Не знаю. Никогда уже, наверное.

 

ААЮН (проницательно). Ты, наверное, женился как наши ханы – на ком надо, а не кого любишь?

 

КНЯЗЬ. Мудрица ты, Ааюн. Прям Василиса Премудрая, все-то тебе ведомо.

 

ААЮН (гордо). А то! Я ученица шамана! …А она у тебя кто?

 

КНЯЗЬ (вздохнув). Дочка полоцкого князя. Александра.

 

ААЮН (удивленно). Как и ты?

 

КНЯЗЬ. Почти. Но я Саша, а она Аля. Увидели первый раз друг дружку только на венчании. Она в слезах вся, перепуганная, а я еще меч снять забыл, в храм Божий зашел не по чину… Смех и грех…

 

ААЮН (с вызовом). А я тебе сразу понравилась!

 

КНЯЗЬ (отворачиваясь). Понравилась и сиди молчи.

 

ААЮН. Я и сижу. Но ты лежишь и мучаешься. Я тоже лягу, я одним бочком, тебе теплее будет. Это ничего… (Ааюн снова ложится, обнимая Князя).

 

КНЯЗЬ. Ну одним только…

 

ААЮН (успокаивающе). Мне ведь тоже ничего нельзя. Я ученица шамана. Шаман мне сказал: если у меня будет мужчина, я никогда не смогу быть посвященной в высокое небо. И уже никогда не смогу видеть через степь и сквозь время.

 

КНЯЗЬ. А что ты там хочешь увидеть?

 

ААЮН (тихо, обнимая его крепче). Я все уже увидела.

 

КНЯЗЬ. Значит, так ставишь вопрос…

 

ААЮН. Хорошо тебе? Согрелся? (Целует Князя).

 

КНЯЗЬ. Что ты делаешь? А как же высокое небо?

 

ААЮН. Ты – мое небо.

 

КНЯЗЬ (обнимая ее). Ах ты, безумный цветок… Да постой, подожди…

 

ААЮН (нежно). Я не могу ждать долго дождя, ведь я твой цветок.

 

 

  Гаснет последний огонек в черепке. Опускается тьма…

  Порхают снежинки.

 

 

 

Ям третий

КАРАКОРУМ. ДВОРЕЦ ГУЮКА.

Мрачные своды дворца Великого хана. Длинное пламя в широких плошках.

Более глобальный и величественный Дух Тигра. У подножия – трон Великого хана.

Туракине (мать Великого хана Гуюка) сосредоточенно и отрешенно мелет зелье. Гуюк, сидя рядом, внимательно принюхивается.

Гуюк на коленях перед Духом Тигра молится на монгольском, сгибается и вновь, как пружина, вскидывает к нему руки. Понемногу переходит на русский – как бы с заученной молитвы на свою мысль.

 

ГУЮК. О Дух великий! Ты дал мне все! Лишь одного не даешь… Почему маленьким я забирался по тебе по лапам и клыкам до самых кисточек ушей, а теперь не могу? Диво твое отошло от меня – в высоту небесную. Мне не забраться туда, даже если завоюю все вершины мироздания… 

 

ТУРАКИНЭ (не отрываясь от дела). Не торопись на небеса, сынок, еще успеешь.

 

ГУЮК. Все думают так. Поэтому едва ли правы.

 

 Гуюк тяжело встает, подходит к матери.

 

ГУЮК (принюхиваясь). Славное зелье, мать, и ведь не пахнет… А ты хорошо подумала?

 

ТУРАКИНЭ. Что тут думать. Ему до нас осталось еще сорок ямов, а я уж чуяла, как русским духом пахнет. Будто Змей к нам по степям казахским, через отроги Саян и Алтая ползет! Не остановим, так и до самого океана одна Русь будет.

 

ГУЮК (улыбаясь). Ну что ты, мать? Их княжества разорены. И раньше-то у них людей не особо много было. С Азией или Европой не сравнить! А теперь – после наших походов – совсем мало осталось, как в малом племени.

 

ТУРАКИНЭ. Людишек мало, да грудь у них широкая. А глотка ишшо шире. Если навеки ее не закрыть, проглотит и Сибирь, и Манчжурию, и нашу всю степь! Думаешь, Невский этот к тебе на поклон едет? Он едет и башкой крутит – как ловчей захапать эту землю! След для внуков своих оставляет!.. (Вдруг принюхивается). Да вот он – уже при дворце. Встречайте, жалуйте голубоглазого!..

 

   Туракинэ, что-то шипя, собирает коренья…

   Вбегает вестовой.

 

ВЕСТОВОЙ (падая на колени). Великий хан! Прибыл новгородский каган Искандер, с братом Андиром и Сартаком, сыном хана Волжского улуса.

 

ГУЮК. Знаю. Зови!..

 

   Вестовой убегает. Туракине ретируется в другую сторону из зала – пятится, одной рукой прижав к груди узелок с кореньями и ступкой, другой колдует над местом, куда должен шагнуть Александр. Бормочет заклинания…

 

   Входят запыленные с дороги Александр, Андрей, Сартак. Ааюн любопытно выглядывает сзади.

   Все опускаются на колени перед Гуюком. Александр хочет опуститься на то место, над которым делала свои пасы Туракинэ, но Ааюн вдруг сдвигает князя на другое место.

 

ВСЕ (хором). Здравия на сотни лет тебе и царству твоему, великий каган!..

 

  Гуюк с улыбкой подходит, обеими руками милостиво поднимает Александра.

 

ГУЮК. С прибытием в Священный град Каракорум, русский князь. (Остальных поднимает, поддевая ногайкой). Подымайтесь-подымайтесь. Ведаю, устали, да еще малость постойте со мной на ногах, успеете отлежаться. (Подмигивает матери, которая выглядывает из-за занавеса). Бату-хан в письме расхваливает твою мудрость, князь (Александру). Даже сына своего с тобой отправил в знак почета.

 

   Гуюк треплет Сартака по плечу, затем усаживается на трон.

 

ГУЮК. Вот всюду проехал ты, князь. Видел нашу империю. Что скажешь?

 

КНЯЗЬ. Правду скажу. Империя ваша сильна и богата, но более всего богата она тем, что устроена с умом. Всюду ставлены дворы для гонцов и для путников, с меной свежих лошадей. Этак, что творится во все концах твоей обширной страны, всегда знаешь.

 

    Пока Александр говорит, подкрадывается Туракинэ, бдительно прислушиваясь к его словам.

 

КНЯЗЬ. Надо бы и по всей Руси такое же устроить.

 

ТУРАКИНЭ (шепчет сыну, Гуюку). Вот! Вот! (Мол, я была права)

 

ГУЮК (Александру, строго). Зачем по Руси? Это наше устроение.

 

КНЯЗЬ. Затем, великий хан, что коли и на Руси мы такое устроим, верный князь всегда упредит тебя о чьем-то мятеже или ослушании.

 

ГУЮК (удивленно). Тогда нам годится. Устраивай. Что еще приметил?

 

   Во время разговора Туракинэ уже поталкивает сына сзади плошкой – давая знать, что уже пора этого русского отправлять на тот свет.

 

КНЯЗЬ (отвечая). Войско удалое, славное. Такое море конницы, которого нет нигде в мире. Кожаные щиты и легче, и надежнее наших железных. Кривые сабли – легче и ловчей наших мечей.

 

ГУЮК (слегка возражая). Ну-у, у меча свое добро. Им рассечешь любые латы. Хоть в долгой битве тяжко им махать. Да у русских много богатырей… было. (Ехидно смеется). Прими, князь, по обычаю, из рук матери великого хана, мудрой и доброй Туракине… (Выдвигает вперед мать с дымящейся красивой плошкой, усыпанной камнями).

 

КНЯЗЬ (принимая одной рукой плошку, продолжает разговор об оружии). Любое оружие, хан, хорошо для особого боя. С германцами я воевал, со шведами. Устройство их полков и все приемы в бою изучил. Знаю, к ним правишь теперь бег своей конницы. Я готов поведать тебе все, чтоб легче было биться с ними.

 

   Гуюк, слушая, рукой приостанавливает (или слегка отводит от князя) плошку, которую сует мать.

 

ГУЮК. Как думаешь, легко будет их побить?

 

КНЯЗЬ. В их странах много скал и ущелий, где коннице трудно пройти и развернуть свой строй. Надо многое знать о тех землях, чтобы там побеждать.

 

ГУЮК (затаив дыхание). А ты мне расскажешь?

 

КНЯЗЬ. Почту за честь, великий хан.

 

Гуюк резко оборачивается к матери.

 

ГУЮК. Мама, в плошке у тебя угощение давно остыло! Как можно такого гостя холодным кормить. Убери с глаз долой!.. (Снова князю). Так что ты говорил?

 

КНЯЗЬ. Великий хан, я тебе больше скажу… (Оглядывается со значением).

 

ГУЮК (поняв его взгляд). Ну-ка оставьте-ка нас! У меня великий совет с русским князем!

 

  Все живо ретируются, покидают Гуюка и Александра.

 

КНЯЗЬ. Кабы стояли Киев, Чернигов, Рязань, Козельск, Путивль… в десять раз больше бы тебе дани привез – да не медью, а серебром, соболями! Медом да воском, пшеницей, пенькой!..

 

ГУЮК (хмурясь, недоуменно). Так а… как так получилось? Что ж не привез?!

 

КНЯЗЬ. Один здесь виновник – Батый постылый. Бату-хан! Твой родич во главе улуса Волжского. Это просто больной человек… Первый вал в городской крепости взял – остановись! Зачем город жечь?

 

ГУЮК. Зачем?

 

КНЯЗЬ. А чтобы тебя великой прибыли лишить! На пожар списал все! Нет ничего – будто и не было. Больной человек…

 

ГУЮК (задумываясь). Не-ет, он не больной. Он очень здоровый. И хитрый…

 

КНЯЗЬ. Не хотел, великий хан, тебя расстраивать. Но пока сидел я у него в Орде, увидел ясно – замышляет он против тебя. Спит и видит, как стать Великим ханом, сесть на престол Всея Орды самому!

 

ГУЮК (взвивается с места). Собака! Эхийг харуулах!.. Я давно это чувствовал.

 

КНЯЗЬ. Там, по всему видать, хочет идти на тебя. Ищет сторонников и втихомолку набирает войско.

 

ГУЮК. Вот ка-ак?

 

КНЯЗЬ. Но русские князья – за тебя. Бату им не нужен. Если он победит, страх будет на Руси великий.

 

   Гуюк обнимает Александра.

 

ГУЮК. Спасибо, князь. От души, от сердца. Теперь ничего у него не получится! я упрежу! И вот что я тебя как брата прошу. Когда назад поедешь, задержись в его улусе, и как увидишь, что он собирается двинуть войско на Каракорум, пошли гонца мне знать. Сколько набрал войска, какого, и кто завлечен в его союз?… (Князь убежденно кивает). Русские за него точно не выступят?

 

КНЯЗЬ. Уже точно.

 

ГУЮК. Тогда не будем терять времени! Хеее! Энд байна!

 

  Все прибегают назад.

 

ГУЮК. Срочно венчать князя на русский великий престол! Где ярлык?!.. Йегеру! Бегом!

 

  Слуги поспешно приносят все необходимое для церемонии.

  Хан Гуюк поднимает над головой князя Ярлык и Золотую цепь с Камнем власти.

 

ГУЮК. Дарую тебе престол владимирский на княжение великое! Присягай своим богам!

 

ТУРАКИНЭ (злобно). Нет, пусть нашему!

 

ГУЮК (ей, сквозь зубы). Мама, я сказал, своим. Ему так легче.

 

ТУРАКНЭ (шипит шепотом). Ему так легче надуть нас… и погубить!..

 

ГУЮК. Ты что слово великого хана позоришь? Пусть клянется своему Богу мне в верности.

 

ТУРАКИНЭ (шипит). Это ты лик великого хана позоришь, если не слушаешь великую мать! (Закашливается от бессилия).

 

ГУЮК (поворачивается к Александру). Клянись по-своему! Эйт ант!

 

Князь снимает иконку с груди, целует и ставит перед идолом.

Из-за идола показывается детская рука и берет иконку. Выдвигается Саша, он во время молитвы Князя забирается на Тигра и сидит там, рассматривая иконку, водя по ней пальчиком, в конце целует.

 

КНЯЗЬ (частит, непонятно для монголов, но отчетливо, лицом к залу).

Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его, Чингисханы-Гуюки-Батыи, и да бежат от лица Его ненавидящии Его. Яко исчезает дым, да исчезнут; яко тает воск от лица огня, тако да погибнут беси от лица любящих Бога… О, Пречестный и Животворящий Кресте Господень! Помогай ми со Святою Госпожею Девою Богородицею и со всеми святыми вовеки. Аминь.

 

Маленький Андрюша во время молитвы демонстративно скрещивает пальчики и ходит, всем пытается показать, что молитва ненастоящая.

 

АНДРЕЙ. Помогай, Господи!

 

ГУЮК (весело). Ай молодец, князь. Какой искусник ты. Не понимаю что – но и нашему и своему Богу сказал. А, мама?

 

ТУРАКИНЭ (под нос). Погубит он тебя.

 

    Гуюк, широким взмахом, поднимает золотую цепь с ханским камнем власти, чтобы повесить на Александра. Но Туракинэ толкает сына под локоть, цепь с камнем падает. Андрей, нырнув вперед, ловит камень.

    Гуюк доволен – он истолковывает ловкость Андрея как знак подобострастия. Гуюк забирает цепь с камнем у Андрея. Поглядывает вокруг, посмеиваясь, и вдруг вешает цепь на Андрея.

 

ГУЮК. Вот, так-то лучше будет! (Берет ярлык – свиток грамоты с золочеными шнурами). Не обижайся, князь. (Кладет руку на плечо Александра). Такой умный советчик как ты, нужен и самой Орде. Пусть Андрей походит пока великим каганом владимирским?! А ты возьми титулы князя новгородского и киевского. (Отводя князя к краю сцены, шепотом). Ты около Батыя пока мне нужней. (Вслух, громко). Не серчай, князь! Побалуй меньшого братишку. (Андрею). А? Рад?

 

Во время монолога Гуюка Андрюша пытается снять золотую цепь с Андрея, но тот шлепает ему по рукам. И Андрюша, покрутив пальцем у виска, уходит.

 

АНДРЕЙ. Рад.

 

ГУЮК. Ну так пляши! (Объявляет, раскинув руки). А ну, гоните сюда музыкантов! Все на великий пир!..

  Начинают бегать люди…

 

ГУЮК (Александру) Знаешь, как баранину мне персидский повар делает? – пальчики оближешь. А архи пивали, братья? Ха! Считай, молочный самогон, на Руси такого не нальют вам!.. А это ваш же летописец у меня! Узнаешь? На века записывает мою славу!

 

   Выбегают музыканты с бубнами, варганами, эрху… Сартак первый пускается в пляс. За ним Ааюн начинает танцевать вокруг Александра и Андрея, втягивая их в танец. Гости перебрасываются бурдюками с алкоголем. Пленницы исполняют танец живота. Ордынцы – танец с саблями.

   Рядом пляшет очень старый Летописец в рясе, взмахивая седой гривой, жонглируя свитками пергаментов…

   Ряженные в тигров и драконов пляшут с факелами.

   Пляшут и дрожит факельный свет, на всем мечутся цветные отсветы и блики…

Дети хохочут над взрослыми, показывая пальчиками друг другу то на одного, то на другого.

 

ЛЕТОПИСЕЦ (запыхавшись, выбежав на первый план). И длился ханский пир три дня и три недели!.. (Пытается в танце что-то записать на манускрипте).

 

  Сартак уже еле стоит на ногах.

 

ААЮН. (Сартаку). Сартак, хан смотрит за тобой. Закусывай.

 

САРТАК. Что тут закусывать! Не русский мед! (Подшатывается к Александру). Брат! А Туракинэ точно отравить тебя хотела. Я ж тогда ее плошку сховал (показывает плошку из своей торбы), дал собаке – одну ложку только, на другой день сдохла!

 

ААЮН. Зачем хранишь? (Хочет выхватить).

 

САРТАК (хозяйственно пряча плошку в торбу). Яд – хорошая штука. Дорогая, отец говорит: смерть в жизни всегда пригодится.

 

Пьяный старик Летописец пытается за всеми все записывать.

 

АНДРЕЙ. Кого же ты хочешь травить?

 

САРТАК (простодушно улыбаясь). Кого мне травить? У меня всюду только друзья. Продам, вещь дорогая. Куплю византийскую сбрую!

 

ААЮН. Вот дурачок.

 

САРТАК. Дурачок, а все-все про вас знаю! (Грозит пальцем Ааюн и Князю).

 

ААЮН. Знаешь, и молчи!

 

    Андрей, глянув на них, от тоски опорожняет целый кувшин и, окончательно захмелев, валится куда-то за Тигра.

 

САРТАК (Александру, весело). А, князь? Когда Ааюн возьмешь в жены?

 

КНЯЗЬ. Взял бы, да наш Бог не велит двух жен.

 

САРТАК (крутя головой). Э! Не верь ему, дурашка! Тут не в Боге дело! Просто ты простая, а мы – князья, белая кость!

 

КНЯЗЬ (строго). Закусывай, белая кость.

САРТАК. А что я не так сказал? Ты что, веришь в этого своего Бога? (Тычет в крестик на груди Князя).

 

КНЯЗЬ. Ну, давай-ка о Боге под это дело не будем.

 

САРТАК. Как прикажешь! Только я не понимаю, как это вы, русы, верите в такого Бога, который вас от Орды нашей даже не спас. Он что, слабенький такой, или на вас ему плевать?!.. (Прыскает).

   (Здесь важно, что Сартак говорит без ехидства, просто пьяный поток сознания. Сартак – простодушен, доверчив и добр).

 

КНЯЗЬ (с трудом сдерживаясь). Не твоего сартакова ума дело, за какие такие грехи Бог Русь наказывает.  …Это наше дело.

 

САРТАК (пошатываясь, ласково). Да за что же, за что вас наказывать? Такие (обнимая Александра и Андрея) хорошие, добрые, умные! Просто он беспомощный, ваш бог! Он просто… (Сартак морщит неприязненно лицо). Я отцу скажу, чтобы он всех христиан-мессиан гнал из улуса. Слабак ваш Бог!

 

   Князь выхватывает из торбы Сартака плошку Туракине. Черпнув рукой, проглатывает содержимое.

   Сартак отшатывается в страхе. Все замирает вокруг… Все словно трезвеют.

 

САРТАК. Брат, ты что?..

 

КНЯЗЬ. Ты говоришь, что наш Бог бессилен?! (Бросает плошку на пол). Он не даст своего князя в трату, пока время его не приспело!

 

   Вокруг гаснет свет. В луче лунного света остается только испуганный, протрезвевший Сартак.

   Он падает на колени, глядя в опустошенную плошку. Потом смотрит жалобно вверх – в звездное небо.

   В лунный луч входит Летописец со свитком пергамента.

 

ЛЕТОПИСЕЦ. И в страхе великом бродил Сартак всю ночь, весь день и всю вторую ночь.

 

   Светает. Кричит петух. Вокруг Сартака – освещенный зал с остатками пира. Князь Александр лежит на шкурах вверх лицом. Сартак в ужасе смотрит на него… Князь вдруг бодро потягивается на своем ложе.

   Сартак изумленно отшатывается.

 

КНЯЗЬ (весело). Вот так-то. А ты думал, помру? (Бодро встает на ноги). Нет, велик русский Бог.

 

  Сартак падает перед Александром на колени.

 

САРТАК. Князь! Что хочешь, возьми, а прими меня в свою веру! Прости вместе со своим Богом мне дурацкие слова!..

 

КНЯЗЬ. Добро. Значит, креститься хочешь? (Сартак часто кивает головой). И какое имя примешь в православии?

 

САРТАК. Имя самого верного ученика вашего Бога!

 

КНЯЗЬ. Стало быть… Петр?

 

САРТАК (радостно). Петр!

 

КНЯЗЬ. Ну-у, это надо еще заслужить. (Слышен шум, девичий вскрик, мужской смех). Что там? А где Ааюн? (Оглядывается вокруг).

 

  Ааюн вбегает, за ней – хан Гуюк, его пытается остановить Андрей.

 

ГУЮК (сладострастно хохоча). Ах ты, дикая козочка!..  Слушай, князь, разгорячила меня твоя кухарка. Ты уж мне ее оставь.

 

КНЯЗЬ (быстро застегивая кафтан). Я бы рад, да не могу, это служанка Бату-хана.

 

САРТАК (тоже вступаясь). Великий хан, он бы рад, да не может.

 

ГУЮК (иронично). Ну уж с Бату-ханом я как-нибудь договорюсь. Свои люди, сочтемся. (Глуше, только Александру, подмигнув). Думаю, я уже так скоро рассчитаюсь с братцем, что его кобылки не успеют ожеребиться до этой осени.

 

САРТАК. Великий хан, Ааюн очень дорога отцу.

 

ГУЮК (жестко). Сколько?

 

КНЯЗЬ. Да не в этом дело…

 

САРТАК (находчиво перебивая). Я пришлю на замену… тумен красавиц из Удмуртии.

 

АНДРЕЙ. Тысячу!

 

САРТАК. С Волги!

 

АНДРЕЙ. С Оки, с Днепра!..

 

ГУЮК (неприязненно морщась, Александру). Князь, ты обещал мне так много, а не даешь и так мало. Разве хочешь, чтобы наша дружба дала трещину? Я ведь думаю еще о нашем договоре обелить от дани Русь на два года? И еще не поставил тамгу на ярлыке. (Поигрывает пергаментным свитком, взятым со стола).  

 

  Александр опускает глаза, отступает..

 

АНДРЕЙ (Александру). Брат! Что у тебя, сердце каменное?!

 

  Тягостная пауза.

 

ААЮН (Александру, тихо). Терпи, князь. Ты и не такое терпел. (Сама идет к Гуюку).

 

  Гуюк, победительно ухмыляясь, треплет князя за плечо и уводит ее.

 

КНЯЗЬ. Андрей, Петр, собирайтесь…

 

   Не глядя ни на кого, Александр натягивает сапоги, укладывает походные иконы в котомку… Уходят во тьму (может быть, на поворотном круге).

 

   Освещается угол под балдахином – альков Гуюка. Хан Гуюк кидается в мягкую постель с шелковыми пуфами. Ааюн смиренно стоит рядом.

 

ГУЮК. Станцуй-ка мне, козочка, с дойрой. (Кидает ей маленький бубен).

 

ААЮН (грустно, потупясь). Не могу танцевать. Я сегодня еще не чиста. Еще семь дней.

 

ГУЮК. Ну ничего, я потерплю. Я ведь терпеливее, чем русский князь. Как сказал великий Чингисхан: храбрость есть терпение в опасности. А твои глаза опасны. Но я ради них готов на все... (Приподнявшись, начинает гладить щечку Ааюн).

 

  Ковыляя, из-за балдахина выдвигается Туракинэ. Завидев Ааюн, приостанавливается.

 

ТУРАКИНЭ. Ой, сыночек, опять себе шлюшку нашел.

 

ГУЮК (раздраженно). Мама, проводи гостей!.. А войску прикажи готовиться к походу. (Сладко потягиваясь). Надо разослать по всей степи гонцов!..

 

  Туракинэ в ответ вырывает бубен у Ааюн и швыряет его с силой об пол.

 

ТУРАКИНЭ. Вот иди сам и приказывай! Ты же – великий хан! Я уже стара за тебя воевать! Пошел, пошел!..

 

ГУЮК (уже оправдываясь, сдается под напором матери). Мама, что я сказал? Сейчас пойду, все сделаю…

 

    Туракинэ прогоняет его бубном в одну сторону, Ааюн в – другую. Гасит плошкой огонь в черепке… ЗТМ.

 

 

Ям четвертый

ШАТЕР АЛЕКСАНДРА.

Воины крепят срединную опору шатра. Александр сидит на чурбаке, раскинув перед собой на седлах и котомках средневековую карту. Что-то сосредоточенно вымеряет циркулем…

Входит Андрей, кидает свое седло и котомку.

 

АНДРЕЙ. Фу, еще один перегон и все… (Подкатывает для себя чурбак, хочет сесть, но валится на сумки, с наслаждением вытягивает ноги). Пять месяцев от Карокорума до Батыевой Орды – почти полгода!.. Как только добрались… (Присматривается к сосредоточенному лицу Александра). Брат, неужели у нас все получится?

 

КНЯЗЬ. Плюнь.

 

АНДРЕЙ. Что плюнь?! (Радостно). Оба возвращаемся живыми из Каракорума! Вот уже она, Волжская орда… Сартак уж вперед поскакал! Соскучился, вишь, по своим, кочевое отродье.

 

КНЯЗЬ (не отрываясь от карты). Рано веселишься.

 

АНДРЕЙ. Веселюсь, потому что я брат самого великого русича! Саша, ты понимаешь, что если твой план сбудется, тебя объявят вообще святым! Победитель шведов, немцев и литвы, а если теперь и от ордынского ига Русь освободишь…

 

КНЯЗЬ. Не болтай, Андрейка, сглазишь.

 

АНДРЕЙ. Что ты волнуешься? Ты же все так здорово придумал! Столкнуть лбами орду Батыя с войсками Великого Хана! И оба уже клюнули на твою наживку! Воистину ты, братец, как в Писании сказано, ловец человеков! Когда мы уезжали, гонцы Гуюка уже начали скликать тумены по всей степи. И пока Батый с Гуюком в поле сцепятся…

 

АЛЕКСАНДР. Нет, нет, не сразу. Мы же говорили…

 

АНДРЕЙ. Ну да, я помню. Когда они в войне друг с другом завязнут и ослабнут… да?

 

АЛЕКСАНДР. Вот теперь да.

 

АНДРЕЙ. …мы всею ратью как грянем на них. И всей Орде каюк! Можно я поведу Большой полк? Я все-таки теперь великий князь Владимирский.

 

АЛЕКСАНДР. Поведешь, поведешь.

 

АНДРЕЙ. А ты возьмешь Засадный полк, да?

 

АЛЕКСАНДР. «Не кажи гоп, поки не перескочишь», – галичане говорят.

 

АНДРЕЙ (отворачиваясь). Суеверный ты стал, как с шаманкой пообщался. (В голосе Андрея звучит обида, но уже перегоревшая. Александр резко бросает в брата циркулем). Ну все, все молчу. Прости, братка… Знаешь ведь, у самого тоска.

 

   Андрей встает, возвращает циркуль Александру. Взглядывает в проем шатра. Издали доносится конский топоп…

 

АНДРЕЙ. Ишь ты, никак сам Бату-хан к нам выехал навстречу… Гляди, с коня сходит. Видать, Сартак порассказал уже отцу про наши приключения.

 

   Андрей отходит от входа. Александр спешно сворачивает карту и прячет в мешок. Андрей покрывает еще мешок с виднеющейся картой попоной сверху.

   В шатер быстро входит Батый.

 

БАТЫЙ (обнимая Александра). Княже, все знаю!.. Какие батыры, удальцы вы стали! (Обнимает и Андрея). Устали? До-олог был ваш путь. Почти год ждал. Ничего, не устали? Гляжу, поправились на кумысе и баранине! (Вполголоса князю). Не серчай, что младшему дали ярлык на великое княжение. Это нам на руку, пускай едет на Русь, а мы здесь такую похлебку заварим! Сартак мне рассказал, что пес Гуюк войско против нас уже скликает. Ничего! И Туркестан, и Кавказ под нами, и аланы, и касоги, и булгары волжские – все под нами. В Генуе тяжелую пехоту найму. Навстречу смерти своей Гуюк идет. Главное, время не тратить даром. Поможешь?

 

   Александр уверенно кивает. Бытый снова порывисто его обнимает.

   (Андрей давно стоит, отвернувшись, у выхода).

 

БАТЫЙ (тише, по-отечески). Сказал Сартак и то, что он решил вступить в твою веру, креститься. И в добрый путь. Раз уж вы так подружились… Нарекаю и тебя отныне своим сыном!

 

Александр смотрит куда-то в сторону – там стоит мальчик Саша (это князь в детстве), смотрит на него…

 

БАТЫЙ. Что скажешь?! (Вдруг тревожно вглядывается в князя). …Что с тобой, князь?

 

АЛЕКСАНДР. Велика твоя милость, хан. Ценю ее, поверь.

 

Саша сплевывает презрительно и уходит.

 

БАТЫЙ (весело тиская князя). Не хан, а отец! Оцег, по-нашему! (Оглядывается на Андрея). Эй, Великий! Не грусти! Не всем сразу такое счастье выпадает. Иди к нам сюда…

 

АНДРЕЙ (подходя ближе). Да не грущу я, Бату-хан, и рад за брата. Да только… надо бы нам поскорее на Русь. У него же там жена, хозяйство во Владимире. А теперь он и князь Киевский, и Новгородский. Надо русской земле поклониться, княжью власть принять.

 

БАТУ. Вот за двоих и поклонишься. Наместников его всюду поставишь.

 

АНДРЕЙ (растерянно). Как так?.. Не положено.

 

АЛЕКСАНДР (тихо). Андрей!..  (Пытается одернуть брата, но Андрей не слышит).

 

АНДРЕЙ. У нас так не делается.

 

  Бату встает.

 

БАТУ. У вас не делается? А вы кто такие? (Наступает на Андрея, тот невольно пятится). Вы смотрите, как у нас все делается. И что мы тебе говорим! А то головка закружилась, что великий князь владимирский. Перескочил через голову старшего брата? Небось, год назад еще так не болтал!

 

   Александр из-за спины Батыя жестом и губами подсказывает брату, чтобы тот встал колени. Скрепя сердце, Андрей выполняет подсказку брата.

 

БАТУ (нависая над Андреем). Запомни, что я решил, так и будет. Сказал, брат здесь будет, значит здесь. Отпущу, когда захочу! (Вдруг шепотом, хищно, Андрею, взяв его за ухо). А? Думали нас перехитрить? Думаете, мы дикие? Смотри, если замыслишь что против хозяев своих, пока я с Гуюком воюю, я буду братца твоего по частям резать и тебе на Русь отсылать. Понял, нет?!.. (Все это шепотом). Ась?!..

 

АНДРЕЙ (дрогнувшим голосом). Понял.

 

БАТУ (сразу обычным своим, бытовым голосом). Понял, ну и все, вставай. Что ты на земле? Простудишься, великий князь… (Подходит к Александру, весело шепчет ему). Ты, сынок, не слушай. Это я так – твоего пуганул. (Подмигивает). Верней будет. Ну отдыхайте, милые, дела потом! (Выходит из шатра, слышен его голос). Сартакэ! Ну где ты?!.. Что там возитесь?! Ближе к морю расставляй котлы!..

 

АНДРЕЙ (растерянно). Брат… Что же теперь будет?

 

АЛЕКСАНДР (тихо). Будешь делать все, как уговорено. Приедешь, собирай полки.

 

АНДРЕЙ. Он же, упырь этот, замучает тебя здесь.

 

АЛЕКСАНДР. Не думай об этом, прошу. Он больше грозится. А коли суждено, так венец мученический для князя – самый высокий.

 

АНДРЕЙ. Саша!..

 

АЛЕКСАНДР. Не думай. Едва ли он поднимет руку на меня. Слыхал? Объявил своим названым сыном. (С усмешкой).

 

АНДРЕЙ. Как же войско без тебя вести?

 

АЛЕКСАНДР. С Даниилом Галицким спишись. Пусть он поведет полки – он воевода премудрый и крепкий. Только времени не трать. Другого такого случая долго не будет. Поезжай. 

 

   Братья обнимаются… И замирают в объятиях. Темнеет…

   В лунный луч (по первому плану) выходит Летописец с пергаментным свитком.

 

 

ЛЕТОПИСЕЦ. Замысел братьев велик был и страшен. Хан Золотого улуса Бату, все забыв, истово готовился к встрече с войском Гуюка. Да через месяц после отъезда князя Андрея Ярославича на Русь, процвел перед Александром на краю степи Умный Цветок.

 

Летописец исчезает.

Светает. В рассветном тумане в проеме входа возникает Ааюн.

Князь, словно от чьего-то толчка проснувшись, вскидывается на постели…

 

КНЯЗЬ (вскидываясь). Ааюн!

 

   К нему подходит Ааюн — изможденная, прочерневшая, то ли от дальней дороги, то ли от перенесенного унижения.

   Князь бросается к ней – хватает за плечи…

 

КНЯЗЬ. Как ты здесь? Гуюк тебя отпустил?

 

ААЮН. Отпустил. Мертвые всех отпускают.

 

КНЯЗЬ. Что? Что ты сказала?

 

ААЮН (поникая). Прости. Я знаю, ты с ним о чем-то сговорился. Но я не смогла быть под ним. Я отравила его.

 

КНЯЗЬ (шепчет в ужасе). Что ты наделала?

 

ААЮН. Прости, князь. Русь ведь не может быть под ним, и я не смогла. Я ушла, когда он был жив. Но теперь он умер, я чувствую точно. Через десять дней жди весть.

 

КНЯЗЬ (шепчет, потрясенный). Что ты наделала. (Стискивает руки на ее шее, целует в затылок). Если бы ты только знал…, что ты наделала!..

 

ААЮН (в отчаянии). Прости!

 

КНЯЗЬ. Родная моя… (Обнимает ее – нежно, крепко).

 

   Отпустив Ааюн, Александр становится на колени перед иконой.

 

КНЯЗЬ. Господи! Неведомы пути Твои! Неисповедимы!.. Как устроен мир твой, если человечья простая любовь, жгучая бабья обида разрушает тончайшие замыслы, заслоняет великие цели и на сотни лет вперед окаменяет мир… Играешься ты Русью, Господи! Скоморохи мы твои али печальники?! За что?!!..

 

   Князь и Ааюн застывают в своих позах. Входит Летописец с пергаментом.

 

ЛЕТОПИСЕЦ. В лето 1248-е от Рождества Христова умре Великий хан каракорумский Гуюк в походе на Орду Батыеву, не дойдя до Туркестана.

Вдова Огул-каймыш, став опекуншей при малолетнем сыне Мунке, повернула войска вспять – в Каракорум.

 

  Отбрасывая Летописца со своего пути, в шатер вбегает Бату.

 

БАТУ (радостно, возбужденно). Как все вовремя! Ааюн, золотая моя! (Чуть приобняв, обходит ее – стремясь к Александру). Князь! Как раз твой глупенький младший братишка поднял мятеж на Руси! Вместе с Ярославом Тверским собирает войска. К ним торопится и Данила Галицкий на подмогу. А это уже крепкий князь! Нельзя им дать соединиться! Пойдешь со мной в поход?!

 

Александр снова смотрит на мальчика Сашу, который – требовательно глядя –подходит к нему уже на расстояние пары шагов и вдруг замахивается деревянным мечом. Князь невольно зажмуривается.

 

КНЯЗЬ. Как скажешь, отец.

 

Саша тыкает мечиком Князя прямо в сердце. Тот хватается за сердце, в это время Батый радостно хлопает его по плечу.

 

БАТУ. Всыплем этому наезднику по первое число! (Гневно). Великий князь Владимирский! Тьфу! Как же я мог так обмануться!.. Хорошо, что вся Орда сегодня в кулаке! Эй! Сегодня же мы выступаем за Волгу!..

(Между тем, Саша брезгливо выбрасывает меч и уходит).

 

Несколько Ордынцев спешно обдирают полы у шатра. Всюду беготня с факелами. Топот, ржание коней. Гортанные выкрики, свист и удары ногаек…

(Все это должно быть поддержано игрой осветителей).

Метание теней и света…

К монгольским выкрикам уже примешиваются русские крики. Слышен звон битвы…

 

ЛЕТОПИСЕЦ (грустно сидя на краю сцены). А через Клязьму Орда переправилась уже под Владимиром, и разбила полки Андреевы накануне Борисова дня…

 

 

 

Ям пятый

БЕРЕЗОВАЯ РОЩА. В факельном свете мелькают березовые стволы. Среди них – фигуры отступающих русских ратников. На первом плане – озираясь, отбегает Андрей.

Вдали – крики и топот, лязг и звон битвы…

 

АНДРЕЙ. Ярослав, ты отходи за Клязьму, за те холмы! Выставляй лучников! Я задержу их!.. Все за погост!.. Туда, туда, где храм горит!.. Кто здесь?...

 

ДРУЖИННИК. Князь, в седло скорее! Ордынцы!

 

Из мрака выступает Александр.

 

АНДРЕЙ. Кто здесь?!..

 

АЛЕКСАНДР. Андрей!

 

АНДРЕЙ. Брат!..

 

АЛЕКСАНДР. Знал, что сюда отступишь… (Обернувшись, кричит по-монгольски). Гарын авалга! Байлгах!.. Сартакэ, стеречь!

 

САРТАК (выступив из мрака). Слушаюсь, старший брат... (Снова уходит в темноту).

 

АНДРЕЙ. Брат, почему мы разбиты?!

 

АЛЕКСАНДР. Андрей, почему ты не послушался меня и начал дело?! Я же отправлял к тебе гонца!..

 

АНДРЕЙ (гневно). Он прискакал с тремя стрелами в спине!.. Почему мы разбиты?!!

 

АЛЕКСАНДР. Волжский улус и Большая орда замирились.

 

АНДРЕЙ (изумленно). Почему?!!

 

АЛЕКСАНДР. Потом!!! Уходи через Новгород к шведам. Отсидись там! Я направлю ордынцев по ложному следу. Ярославу передай, пусть укрепится во Пскове и ждет там.

 

АНДРЕЙ (в истерике). Чего ждет?!

 

АЛЕКСАНДР. После, не время! Уходи!

 

Андрей машинально делает несколько шагов назад, но останавливается.

 

АНДРЕЙ. Брат! (Вдруг снова идет к Александру). Прими наше войско под свое начало!

 

АЛЕКСАНДР. Какое войско?! Вы разбиты!

 

АНДРЕЙ. Два полка наберется! А там наберем по новгородским и ладожским землям еще! Главное, что ты здесь! Уходи со мной! Если русичей поведет в бой сам Александр Невский, мы одолеем Орду даже с малою силой!.. Саша!..

 

Александр выхватывает меч.

 

АНДРЕЙ. Брат, ты что?

 

За Александром быстро приближается топот подков…

 

АЛЕКСАНДР (направляя меч на Андрея). Уходи! Делай, что сказано!.. Ну!

 

АНДРЕЙ. Брат… (Отступая во тьму).

 

  Несколько ордынцев, увлекая за собой Сартака, выбегают на поляну.

 

НЕВРЮЙ (Сартаку). Что ты на пути стоишь, дурья башка! Мы так Андрея упустим! Бурундай видел, как он с малой дружиной сюда поскакал!..

 

   Александр смотрит на Сартака с мольбой.

 

САРТАК (Неврюю). Мы тоже с Александром видели, да не успели! Андрей на ту сторону Клязьмы уже переправился!..

 

АЛЕКСАНДР (кивает). Точно.

 

НЕВРЮЙ и ОРДЫНЦЫ (ругаются в сердцах). Ай, нохой уралдаан! Собачий род!.. Намайг! За мной, к плотам!..

 

  Ордынцы, гневно жестикулируя, убегают.

 

АЛЕКСАНДР (искренне, обнимая Сартака). Спасибо! Дуу та баярлалаа.

 

САРТАК. Я все понимаю. Брат всегда брат.

 

АЛЕКСАНДР. Поворачивай тумен на Плещеево озеро.

 

   Направляет Сартака вперед, братски хлопнув по спине. Тот, кивнув, отбегает.

   Александр выходит на край сцены в луче света. Падает на колени в изнеможении.

 

АЛЕКСАНДР (сначала тихо, потом сильнее). Господи Пресветлый, дай силы... Вразуми!.. (Внезапно поднимает голову вверх). За какой грех так караешь? Разве ложь моя не во спасение? Я только Русь твою хотел усилить!..

 

Подходит мальчик Саша (Александр в детстве).

 

САША. Аль забыл? Не в силе Бог, а в правде.

 

Князь, выхватив меч, в отчаянии сечет его наискось – Саша отбегает и исчезает. Князь с рычанием бьет мечем об пол, снова падая на колени.

 

АЛЕКСАНДР. Что б вас всех!..

 

    К Князю подходят Батый, Летописец и Саша с трех сторон – Летописец накрывает Князя епитрахилью, как после исповеди, шепотом читает молитву, отпуская грехи. А Батый вешает на князя златую цепь с камнем власти, даруя Великое княжение Владимирское.

Саша пытается отвести эту цепь деревянным мечиком, но Александр, не глядя, тихо отводит его ручонку своим мечом и дает надеть Батыеву цепь с камнем власти.

 

АЛЕКСАНДР. Нам бы только вытерпеть все это… Нам бы только…

 

                                            

                                            Конец первого действия

 

 

 

                                               ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

 

 

1. КНЯЖЕСКИЙ ТЕРЕМ ВО ВЛАДИМИРЕ.

Горница. На фоне полуоткрытых окон с цветной наборной слюдой – стол, уставленный шитьем. Пяльцы, клубки ниток… В другой части сцены – выгородка с сундуком. Там третье окно.

Княгиня Аля шьет пеленки для беременной Ааюн (5-й месяц), которая тоже рукодельничает рядом (либо готовит целебные снадобья).

 

АЛЯ (весело). Глянь-ка, еще какую пеленочку вышила. С медвежатками.

 

ААЮН. Ой, какие славные… смешные…

 

АЛЯ. Уж завтра примусь за ползунки.

 

ААЮН. Благодарствуйте, княгинюшка. Да не рано ли?.. У нас примета…

 

АЛЯ. Ничего не рано. Ты девка ладная, здоровая, степная. Все будет хорошо! У меня уж глаз наметанный, поверь.

 

ААЮН (томно). Ой… (берется сбоку за животик).

 

АЛЯ. Снова повернулся? (о ребенке).

 

ААЮН (радостно). Будто ножкой кинул…

 

Доносится монгольская песня Сартака (певец явно пьян).

 

АЛЯ (со вздохом, укоряюще). Сартак все пьет. Когда же это кончится?.. Не слыхала, когда он собирается в Орду?

 

ААЮН (потупившись). Не знаю…

 

АЛЯ. Полюбился ему русский мед.

 

   Входит, чуть покачиваясь, Сартак. При виде женщин начинает петь тише, одновременно пытаясь им отвесить поясной поклон.

 

АЛЯ. Нет, Сартак, наш мед тебе крепок зело.

 

   В ответ Сартак чистым и замечательным голосом допевает фразу.

 

АЛЯ. Ты ведаешь, что мед русский тебя может убить?

 

САРТАК. Ведаю, Алечка! Русский мед все может – и убить и оживить! Этот мед просто какое-то чудо! А правда, что вы каждый бочонок держите в земле сорок лет?

 

АЛЯ. Это у медоваров спроси, мне-то откуда знать.

 

САРТАК. Я бы спросил, да князь велел всем медоварам меня обходить за версту!

 

АЛЯ. И правильно сделал.

 

САРТАК (изображая хитрый смех). А я все одно их подманиваю! Гляди!

 

   Достает из кошеля серебряную монету и, подкравшись к окошку, свистит условным свистом – подражая соловьиному.

   Тут же раздается щелканье и свист в ответ.

 

САРТАК. Мне никакого серебра на это чудо не жалко! Дани много в этот год собрали! Только серебра – сундук у меня в горнице!

 

АЛЯ. Так ты всю дань пропьешь! Что отец-то скажет?

 

САРТАК. А я не поеду к отцу, буду во Владимире, у брата. (Поет на монгольский манер – уже русскую песню). «Ах вы сени мои, сени!…»

 

  Ааюн опасливо уходит, успокаивающе оглаживая свой животик.

 

АЛЯ. Да не ори так, не видишь – Ааюн спать пошла.

 

   Князь Александр заходит со своей половины.

 

КНЯЗЬ (Сартаку, строго). Опять?

 

САРТАК (радостно). Брат! Свет Ярославич! Вот те крест, только сегодня и все! (Поднимая вверх палец). Сегодня же праздник наш православный большой – Троица!

 

КНЯЗЬ. Ты и на Вознесение то же говорил.

 

САРТАК. Так у нас столько праздников теперь! Чем я виноват?!.. Но скоро вот Петров пост – и я ни-ни!

 

КНЯЗЬ (теряя терпение). Иди спать! Завтра поговорим.

 

САРТАК (сочувственно). Послушай, Александр! Меня надо вообще убить! Проткни мечом мне глотку, чтобы мед наружу выливался! Брат! Ведь я брат твой названый!

 

АЛЯ (в сторону). Брат, а спит на дани.

 

САРТАК (услышав, весь вдруг вспыхнув). Это отец велел, это же не я! А ты знаешь, что я эту дань вообще не возьму! А хочешь, я сам дань вам буду платить! Давай по очереди – ты платил, теперь я! Думаешь, я не смогу?! Не-ет, не знаешь ты брата…

 

Раскружившись на месте, Сартак запевает на высокой ноте песню. Александр набрасывает плащ как певчей птице ему на голову и толкает прочь.

 

САРТАК (весело). Выпьем, брат, заради праздника!

 

КНЯЗЬ. Нет, братишка, ты все уже в тереме выпил.

 

САРТАК. Хай! (Хлопает по подоконнику). Еще принесут! (Свистит). Не сомневайся, Александр свет Ярославич! Как у нас в Великой степи говорят: гахайн шавар хусел! (Аля смотрит вопросительно).

 

АЛЕКСАНДР (переводит для жены). Свинья грязи найдет.

 

    К окошку с улицы подбегает Виночерпий. Он сильно ниже, видна только голова. Сартак кидается было к нему, но Князь хватает Виночерпия за шиворот.

 

КНЯЗЬ. А, Васька! Виночерпий княжеский! Еще раз увижу, что носишь Сартаку, сто розог и со двора вышибу на пашню! (Отбрасывает Ваську от окна).

 

    Князь сам свистит пронзительно, вбегает двое Гридней.

 

КНЯЗЬ. Давайте, уложите дорогого гостя почивать.

 

     Гридни под белые руки уводят Сартака в его закуток (выгородку), где стоит сундук. Тот вяло протестует.

 

КНЯЗЬ (Сартаку вслед). Ничего-ничего. Сказочку тебе на сон грядущий скажут, почитают «Слово о полку Игореве»…

 

    Гридни укладывают Сартака на сундук, запирают дверь его выгородки и уходят.

    Князь в это время выходит в горницу, Княгиня Аля (Александра) показывает ему вышивку с медвежатами. Князь смеется.

    …Приближается топот копыт.

 

АЛЯ (прильнув к окну). Саша, гонцы к тебе скачут никак, али кто? С тверской дороги повернули… Как гонят-то! Ой!.. Тот в красной епанче чуть с мостовой не сорвался…

 

    Князь тоже пристально всматривается…

    В это время Сартак достает из сундука пригоршню серебра и потихоньку вылезает в свое окно.

   

    Конский топот приближается и затихает. Слышен веселый гомон во дворе.

 

КНЯЗЬ. Наконец-то! Андрей!

 

АЛЯ (радостно). Да батюшки! И Ярослав с ним! А третий-то кто – и не знаю…

 

   В горницу входят князья Андрей, Ярослав и княжич Лев.

   Александр и Андрей молча заключают друг друга в крепкие мужские объятия. Затем Александр обнимает и Ярослава, и подает руку Льву. (В это время Андрей троекратно целуется с княгиней Александрой).

 

АНДРЕЙ (представляя гостя). Это Лев, сын князя Галицкого.

 

ЛЕВ. Низкий поклон от отца.

 

КНЯЗЬ (только обозначая поклон). Рад знакомству. Будь в этом терему как дома.

 

АНДРЕЙ (смеясь). Но не забывай что в гостях. (Александру, уже совершенно серьезно). Спасибо, брат. Спас ты нас тогда…

 

КНЯЗЬ (хмурясь). Что ж теперь-то об этом.

 

ЯРОСЛАВ. И теперь спасаешь.

 

АНДРЕЙ. А ты сам с Батыем говорил? Его слово надежно? Не обманет?

 

КНЯЗЬ. Меня не обманет. Все прощены! (Раскидывает руки, радушно загребая всех). Непросто это было, да я его уговорил.

 

ЯРОСЛАВ. А как?

 

КНЯЗЬ. Лучше и не спрашивайте.

 

ЯРОСЛАВ. Мы в долгу перед тобой.

 

КНЯЗЬ (шутливо). Да-а, вы теперь со мной не расплатитесь. Дань-то привезли?

 

АНДРЕЙ. Везут. Обозы завтра будут. Мы вперед пришли верхами.

 

   Князь приглашает всех присесть.

 

АНДРЕЙ (садясь). А я уж думал, так мне до смерти в Швеции и сидеть. Зато шведский язык выучил. Король, кстати, привет тебе шлет.

 

КНЯЗЬ. И ты кланяйся королю.

 

АНДРЕЙ (смеясь). Ну уж не-ет, я больше туда не ездок!

 

ЯРОСЛАВ (пытаясь вставить и свое слово). А я в Пскове сижу как на сковородке. Все жду, когда Батый за мной орду пришлет!

 

КНЯЗЬ (похлопывая по коленям братьев). Ничего, ничего, все хорошо.

 

ЛЕВ (вдруг, вторгаясь в разговор). А мой отец снова войска собирает.

 

АНДРЕЙ (вполголоса, Льву). Тихо, не теперь.

 

КНЯЗЬ (резко вставая). Ни теперь, и никогда чтоб этого не слышал! Лев Данилович, и отцу передай… (Берет себя в руки). Ну да ладно, потом о делах! А теперь пойдемте – покажу вам ваши горницы. Чай вам помыться, отдохнуть пора с дороги! (Андрею). Братишка, я сейчас вернусь…

 

Ярослав и Лев, поднявшись, уходят вместе с Александром.

Остаются Андрей и Аля. Некоторое время продолжается неловкое молчание.

 

АНДРЕЙ. А ты еще краше стала.

 

АЛЯ (улыбаясь). А ты все такой, как был, бабий угодник.

 

АНДРЕЙ. Не бабий, Аля, только твой. Эх, кабы отец тогда придумал меня, а не Александра оженить, какая была бы любовь у нас, Алечка. Уж я бы только на руках такую павушку носил по терему. (Наклоняясь, целует пальчики Али, которые держат клубок).

 

АЛЯ (отдергивая руку). Все, Андрейка, не чуди. Поздно нам женихаться… Сколько лет уж я за Александром, а все успокоиться не можешь. Вот я ему расскажу.

 

АНДРЕЙ. Да я и сам все время говорю ему, что счастья своего не ценит. (Снова подсаживаясь). Погоди еще, уговорю отдать тебя мене.

 

АЛЯ (ахает и толкает его). Да где ж ты набрался эдакого, у каких басурман?

 

АНДРЕЙ. В Европии, Аленька, к душевным чувствам относятся тоньче…

 

   Зевая, входит Ааюн с шитьем. Завидев Андрея, тут же хочет уйти, но Аля ловит ее за рукав. (Ааюн для Али – хороший повод перевести разговор на другое).

 

АЛЯ. Эй ты, уже выспалась?.. Вот, Андрейка, познакомься. Ааюн, «Умный Цветок» по-татарски, Саша с Орды привез.

 

АНДРЕЙ (изумленно). И ты так спокойно об этом говоришь?

 

АЛЯ (нарочито недоумевая). А что мне беспокоиться? Сошлась с добрым Сашиным дружинником в походе…

 

АНДРЕЙ. В каком походе?

 

АЛЯ. Отколь мне знать, мало ль у него походов этих было. А тот, возлюбленный ее богатырь, погиб, Сашу от стрел защищая, – в общем, жизнь отдал за Сашу, князя своего, и теперь вот Ааюн у нас в княжьем тереме живет, готовится рожать. Уж мы ее не бросим. (Ласково гладит Ааюн). Мы и дружиннику тому должны, да и Ааюн – такой цветок, что просто прелесть. Мы так подружились с ней.

 

   Андрей, слушая, только головой покачивает.

 

АНДРЕЙ. Вона как. Да-а, Саша твой – прекрасный человек.

 

   Ааюн смотрит на него умоляюще.

 

АЛЯ (глядя животик Ааюн). А сыночка Ааюн и того богатыря, который Сашу спас, когда выйдет на свет Божий да подрастет, Саша хочет в Нижнем Новгороде посадить наместником.

 

АНДРЕЙ (понимающе). Вот это по-царски.

 

АЛЯ (не замечая иронии Андрея). А раз татарская кровь в нем, так и Орда будет не против…

 

АНДРЕЙ. Ну да, ну да…

 

    Андрей прохаживается по терему, гладит руками родные стены, перебирает знакомые с детства предметы.

 

АНДРЕЙ. Ах вы, бревнышки мои родные… И иконки, и ложбинки подоконные все те же… И жар-птицы эти…

 

Андрей отводит занавеску на палатях – там Андрейка и Саша сидят, играют в шахматы. Андрей пытается сделать ход за Андрейку, тот отмахивается и ходит по-своему.

 

АНДРЕЙ. Только вот, смотрю, единорожка нашего на месте нет. (Оглядывается на Алю). Помнишь, костяной единорожек был здесь, который отец нам с Сашей вырезал, маленьким еще?

 

АЛЯ. Да, вроде был…

 

АНДРЕЙ. И два медвежонка — Санька и Андрейка — едут на том звере верхом. Сейчас-то где игрушка?

 

АЛЯ (пожимая плечами). Не знаю, я тоже давно ее не видела. Может, в старом тереме?

 

АНДРЕЙ (с горечью). Выбросил, братишка. (Усмехается). Ну конечно…

 

Входит князь Александр.

 

АНДРЕЙ (Александру). Видишь, судьбу не обмануть – ни ордынцам, не нам. Ты теперь, как и надлежит, Великий князь Владимирский!.. А мне-то нынче куда? Аль при тебе пока?

 

КНЯЗЬ. Похлопотал уже у Батыя и об этом. Будешь князем в Суздале и в Городце.

 

АНДРЕЙ (разочарованно). Как? И это все?

 

КНЯЗЬ (возмущенно). Ну знаешь, после всей этой каши, о Киеве мечтать тебе пока рано.

 

АНДРЕЙ. Я понимаю. Ладно Киев, но есть же Нижний Новгород. Там торг богатый на слиянии Оки и Волги, дружина, крепость крепкая… Или… (иронично косясь на Алю и Ааюн) туда уже наместник выбран? А с младшего братишки Городца довольно?

 

     Александр быстро и сердито взглядывает на Алю и Ааюн (мол, кто разговорился тут о чем им не положено?).

 

АЛЯ (поднимаясь со значением). Ладно, пойдем мы. Пора нам с Ааюн. Вы только не ругайтесь тут. Такая радость – Андрей приехал, Ярослав… Хоть немножко, Саш, порадуйся.

 

КНЯЗЬ (сквозь зубы). Друг сердешный, спокойно почивать.

 

   Аля и Ааюн уходят. Александр поворачивается к Андрею, берет за плечи, заглядывая в глаза.

 

КНЯЗЬ. Ну что с тобой?

 

АНДРЕЙ (отводя глаза). Да ничего, прости. (С затаенной обидой). Отец не делал для меня, сколько ты. (Тихо освобождается от рук брата). Я об ином хочу поговорить. Ты слыхал уже, что Даниил Галицкий, отец Льва, разбил войско ордынцев на своей земле?

 

КНЯЗЬ (ревниво, весь внутренне вздрогнув). Что?..

 

АНДРЕЙ (видя впечатление, произведенное на брата). Вот так!.. Правда, потом ему пришлось по приказу Орды уничтожить свои опорные крепости и все-таки платить дань… Но он явил нам всем пример! Показал воочию, что и непобедимую Орду можно под орех разделывать!

 

   Князь глубоко задумывается.

 

АНДРЕЙ (тихо подойдя к нему, с надеждой тронув за плечо). Значит, пора, брат!..

 

КНЯЗЬ. Нет.

 

АНДРЕЙ (делая шаг назад, едко). Так правду говорят, на Руси уже не тот Александр, что бивал шведов и немцев? Что ушел он с потрохами в услужение Орде!

 

КНЯЗЬ (резко оборачиваясь). Кто это говорит?

 

АНДРЕЙ. Новгородцы! Ты забываешь, что я через Новгород ехал сюда, где свежа память, как ты велел рвать ноздри и выкалывать глаза бунтовщикам!

 

КНЯЗЬ. Только двум зачинщикам бунта! народ я не тронул!

 

АНДРЕЙ (подходя, глядя прямо в глаза). Но народ и они это одно! Кто там разберет, кто первым кинул клич? Да и что сделали-то? – отряд баскаков перебили, сборщиков ханской дани. Грех-то с орех! Новгородцы четыреста лет никому дань не платили! Понять их можно!

 

КНЯЗЬ. Нам с тобой, но не Орде! Полмира им платит дань. А ежели в отместку они пол-Новгорода вырежут, половину уведут в полон, как делывали в Киеве, в Москве, в Рязани?! И сами там сядут – торговать со всем миром с берега Варяжского моря?! Их потом оттуда и выкуришь! Я еле отговорил Батыя от похода – поклялся, что сам накажу кого надо!

 

АНДРЕЙ (запальчиво). Брат! Пока ты вымериваешь да осторожничаешь, Даниил побил ордынцев!

 

КНЯЗЬ. Да чем у него все закончилось!

 

АНДРЕЙ. Но лишь первый уд…

 

Раздается песня пьяного Сартака.

 

АНДРЕЙ. Это что?

 

КНЯЗЬ. Можешь поздороваться.

 

  С улицы входит, покачиваясь, уже в дребезги пьяный Сартак. Не замечая Андрея и Александра, он дергает дверь в свою горенку… – она заперта. Сартак дергает за ручку сильнее, потом начинает стучаться в дверь…

 

САРТАК. Сартаке, открой… Сартаке! Открой!..

 

АНДРЕЙ (подмигнув брату, подражая интонациям Сартака). Э, послушай, Сартак, почему стучишь в свой дверь и спрашиваешь сам себя?

 

САРТАК. Тихо! Там мой дух! Он спит!.. – когда русский мед здесь (показывает на свою голову). Надо его разбудить, и он откроет мне!

 

АНДРЕЙ. Слушай, а как он откроет? Дух же бесплотен.

 

САРТАК (пьяно отмахиваясь). Отстань, ты ничего не понимаешь… (И вдруг узнает Андрея). Ой-ёй-ёй! Анрейка-сан!!!

 

АНДРЕЙ. О, Сартаке! (Раскрывая радушно объятия).

 

   Андрей и Сартак обнимаются. Александр не в силах сдержать смех.

 

САРТАК. Сколько лет, сколько лун!!!..

 

АНДРЕЙ. Сколько зим надо говорить, баран-башка!

 

САРТАК (жутко ежится). Ой не хочу! Зима здесь совсем плохой. Вот, до сих пор согреться не могу. (Показывает фляжку из-за пазухи). И ты прозяб, верно, в дороге, ага? (Радостно и хитро). Надо ж выпить за такую встречу! Сейчас чарки возьму… (Дергает за дверь). Сартаке! Сартаке!..

 

АНДРЕЙ. Да отстань ты от духа. Отойди, я сейчас с ноги дверь высажу. Только духу скажи, чтобы подвинулся немножко.

 

САРТАК (хитро грозя пальцем) А зачем?! Дух же бесплотен!

 

КНЯЗЬ (уже раздраженно). Ладно, оба уже отойдите! (Снимает с пояса у Сартака ключ и спокойно отпирает дверь).

 

САРТАК (восхищенно). Ва-а! Шаман! У нас такой умный брат, слушай. Как у такого умного братья такие дураки?! Мне кажется, у него меч уже чешется, чтоб нас убить! Но я должен танцевать свой последний танец…

 

    Сартак, играя на варгане, начинает танцевать вокруг братьев. Те, подхватив его под руки, заносят в горенку и укладывают на сундук. Но он, как ванька-встанька, все время вскакивает и продолжает танцевать.

 

АНДРЕЙ (брату, смеясь). Но вообще он прав. С приездом – чарочку-то грех не выпить. 

 

КНЯЗЬ. Ладно. Тогда допаиваем его. Чтобы в сон унесло. Давай только быстро. (Раздает чарки).

 

АНДРЕЙ (разливая прозрачную жидкость по чаркам). Сделаем…

 

 

 

2. СВЕТЛИЦА НА ПОЛОВИНЕ КНЯГИНИ.

Княгиня Аля (Александра) молится перед иконами…

Тихонько заходит чуть трезвый Андрей.

 

АНДРЕЙ (тихо). Алечка!

 

КНЯГИНЯ. Ты что тут на женской половине?

 

АНДРЕЙ. Да я на минутку… А где Ааюн?

 

АЛЯ (весело). Приглянулась? Вот и не забижай. Не видишь, тяжелая она. Иди, иди, Андрюшка…

 

    Андрей мнется в дверях.

 

АНДРЕЙ. Да мне поговорить бы. Не договорили…

 

АЛЯ (подходит, принюхивается). Да никак нализался? С Сартаком?.. Еще одного басурмана-пропойцы мне тут не хватало.

 

АНДРЕЙ. Ну что ты меня с ним равняешь?.. (Проходит в светлицу). Монголам, детям и женщинам пить вообще нельзя. У них кровь хмельную крепость не держит.

 

АЛЯ (заботливо, тревожно). Хочешь кваску?

 

АНДРЕЙ. Можно.

 

АЛЯ (наливая ему ковшиком в кружку). Вот пей и ступай, деверек.

 

АНДРЕЙ (проглотив квас одним духом). Благодарствуйте, великая княгиня Александра… Поцелуй, по-родственному.

 

АЛЯ. Не дури.

 

АНДРЕЙ. По-родственному.

 

АЛЯ (перекрестив его). Ну давай в лобик. Что какой нестриженый? Ишь, космы. (Быстро целует, ласково отмахнув его космы). И ступай.

 

АНДРЕЙ (упрекая). Э-эх. Как ледышка.

 

АЛЯ. В Европах-то жарче целуют?

 

  Андрей делает шаг к ней, но она переходит за стол.

 

АНДРЕЙ. Так там чувства ценятся. (Утомленно садится). Там даже на мосточках таких, разукрашенных, представляют всякие былины, вирши, сказки про влюбленных. Одну я глядел. Так там царевич Парис полюбил одну замужнюю царицу грецкую, украл ее и увез через море, в свою крепость. Троя называется, у наших славян южных была вроде такая. Из-за этого большущая война началась – вот какая у людей была любовь!.. А у тебя, вишь, пятый год все тот же сарафан…

 

АЛЯ. Да будет тебе… А чем все там у Париса кончилось?

 

АНДРЕЙ (передразнивая). Чем все кончилось? Ты вон гляди, чем у тебя кончается! Муж-то, великий князь владимирский, свою «прекрасную Елену» в грош не ценит. Вот и не грех, коли и мы, по примеру просвещенных эллинов… (Делает поползновение).

 

   Аля отбрасывает Андрея с силой.

 

АЛЯ. Сначала свою крепость заимей, царевич… Пшел спать, кому сказала! А то Сашу позову.

 

АНДРЕЙ (с едкой обидой). Ха, Сашу!.. Сашу… Будто не знаешь, чем твой Саша в своих доблестных походах занимается…

 

АЛЯ (внезапно сморщась). Что?

 

АНДРЕЙ. Думаешь, у Ааюнки в пузе сын дружинника?

 

АЛЯ (изменяясь в лице). Что? Да как ты?..

 

АНДРЕЙ. Слепая ты в своей любви да неге! Больно надо ему было бы Нижний Новгород ему завещать!

 

АЛЯ. Врешь!

 

АНДРЕЙ. Да при мне все было! Еще в путешествии в Каракорум! К великому!

 

  Аля отдергивает балдахин – там, сжавшись, сидит Ааюн.

 

АЛЯ. Ааюн! Это правда?

 

   Ааюн, вся сникнув, смиренно встает перед княгиней на колени.

 

АЛЯ (в гневном изумлении). Как же ты… могла?!

 

ААЮН (убито, уводя глаза). Прости, княгинюшка. Прости! Не хотела тебе зла никогда.

 

АЛЯ (толкая ее в пол). Как же ты сидела со мной за одним столом, гадюка подколодная?!

 

  Ааюн в истерике начинает вдруг тоже наступать в ответ.

 

ААЮН (глядя прямо в глаза). Да что ж такого?! У нас две, три, пять жен для хорошего мужчины это хорошо! Я в чем виновата, если у вас все тут не по-человечески?!

 

    Княгиня, в первый миг даже опешив перед таким напором, быстро приходит в себя.

 

АЛЯ. Ах ты, басурманка! Блудница языческая! Вот тебе! Вот!.. (Рвет в клочья пеленку, которую шила сама).

 

    В дверях появляется услыхавший крики Александр. (Он в нательной рубахе).

 

АЛЕКСАНДР. Да что у вас творится?..  Андрей, что тут у них?!.. Что ты, Алечка?

 

АЛЯ (в слезах). А то, что я завтра ухожу отсюда в монастырь! Куда глаза глядят! Не останусь в этом треклятом Сарае ни минуты!

 

КНЯЗЬ. Да что ты, с цепи сорвалась?

 

АЛЯ. Слава Господу, прозрела – сорвалась! Сажай теперь на цепь свою степнячку, и оставайтеся с миром! Совет да любовь! (Отвешивает поясной поклон).

 

КНЯЗЬ (вдруг все поняв, Андрею с ненавистью). Ах ты! Поросенок пьяный… (Бьет кулаком по притолоке).

 

Князь разворачивается, чтобы уйти, но в ответ на очередной всплеск рыданий жены, бросается к ней.

 

КНЯЗЬ. Аля, прости! Я сам давно хотел повиниться!..

 

АЛЯ (отбрасывая его руки). Нет! Никогда! Отпусти!.. Девки, Танька, Малка, собирайте княгиню в дорогу!..

 

   Прибегают сенные девушки-прислужницы. Аля начинает сумбурно собираться в дорогу – бросает как попадя вещи к дорожную торбу… Девушки спросонья хаотически ей помогают, ничего не понимая…

   В сенях видны уже и ближние дружинники князя.

 

КНЯЗЬ (через боль, стараясь успокоить). Да ты хоть успокойся сперва… Ну куда ты пойдешь на ночь глядя? Куда?! С кем?!

 

АЛЯ (с вызовом). С кем?.. Да хоть с ним! (Решительно кивает на Андрея). Уж он станет любить не так, как ты!

 

КНЯЗЬ (гневно). Что?!!

 

АЛЯ. А что?! В Грецию поедем али в Швецию – куда там ворованных цариц принимают!.. Будем жить-поживать да добра наживать! (Шлепает по животу Ааюн) Наследничков всея Руси!..

 

КНЯЗЬ (гневно распрямляясь). А ну-ка ты! Уймись, ступай в опочивальню! (Вырывает суму из ее рук). Неча на людях позориться! Кому говорят!

 

   Грубо хватает ее за руку, но Андрей вклинивается между ними.

 

АНДРЕЙ. Брат, сам остынь! Нельзя так с женщиной… Например, на Западе…

 

КНЯЗЬ. Да плевать и растереть на твой Запад. Я бил его и буду бить!.. Отойди от нее, женишок безштанный.

 

АНДРЕЙ. Не отойду. Сначала успокойся!

 

КНЯЗЬ. Может быть, ТЫ меня успокоишь?

 

АНДРЕЙ. Может быть.

 

    Александр теряет самообладание. Выхватывает у одного из дружинников меч, Андрей хватает другой. Звенит первый удар…

    Вбегает чуть трезвый Сартак и, встав между братьями, хватается голыми руками за мечи.

 

САРТАК. Стойте! Что вы делаете?

 

КНЯЗЬ. Уйди, Сартак!

 

АНДРЕЙ. Отойди от греха, монгольская морда!

 

САРТАК (сжимая мечи). Разве не помните, что сказал отец?

 

АНДРЕЙ. Твой Бату-хан нам не отец! Слава богу, разные у нас с тобой отцы!

 

САРТАК. Нет! Отец у нас один! Он сказал: «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут! Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят! Блаженны миротворцы, ибо наречены будут сынами Божиими… Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю!..»

 

    Говоря это, Сартак опускает вниз мечи, становясь на колени. Его руки разрезаны до крови… Кровь гулко капает – с мечей, с ладоней Сартака – на пол…

 

 

 

3. ВЛАДИМИРСКИЙ СОБОР (или ПАЛАТЫ МИТРОПОЛИТА)

Пред аналоем, покрытым ризой, с Евангелием и Крестом, стоят князь Александр и Митрополит, бывший МОНАХ-ЛЕТОПИСЕЦ. Вдали поет и затихает хор…

 

МИТРОПОЛИТ (улыбаясь). Княже, а прав басурман.

 

КНЯЗЬ (отвечая улыбкой). Ох, владыко. Сам крестил, а все басурман.

 

МИТРОПОЛИТ. Пока не станет жить как человек, не бросит богомерзкое распойство, все басурманом пребудет. Да о Петре-Сартаке речь потом. А ныне твое первое дело, княже, примириться с единокровным братом твоим, Андреем Ярославичем. Помогу тебе в сём. Примирю вас …

 

КНЯЗЬ. Трудно же тебе будет.

 

Митрополит зыркает на Князя с болезненной горечью.

 

МИТРОПОЛИТ. Слышал, да?

 

КНЯЗЬ. Что?

 

МИТРОПОЛИТ. …как он давесь кричал, что Летописец наш – как в Орду съездил – стал митрополитом.

 

Чтоб чем-то занять руки, начинает зажигать свечи (видно, как его руки дрожат).

Князь от стыда закрывает руками лицо, садится в тень за аналой.

 

МИТРОПОЛИТ. И тебе за меня стыдно, Саша? А ты не стыдись. Я перед Богом держу свой ответ…

(Целует панагию – знак церковной власти. Целует явно с удовольствием, даже с внутренним трепетом, пока Князь не смотрит.)

…а ты перед народом. Помирю и с княгиней тебя, только отошли свою шаманку из Владимира.

 

КНЯЗЬ (собираясь возразить). Да владыко…

 

МИТРОПОЛИТ (приподнимая крест). Ни-ни-ни, не упрямься! Уже, Ярославич, не сам себе служишь! Ты — знамя, образец для русичей. Белым столпом стоишь теперь в веках, не для одного поколения! Ты – человек, давший отпор всей волчьей стае, что шла на нас от стран закатных. Отбросил и немцев, и шведов, и литвин от наших рубежей. Самому Папе Римскому на все века ответил письменно и внятно — что наша совесть, наша вера не склонятся под его трон. Что глава нам – Христос, и никто боле! Ты вызволил множество русских людей из ордынского плена… Доныне, даже пред лицом великого врага, многие князья русские, одержимые гордыней, грызутся меж собой – своих же кровных братьев губят, соперников в борьбе за княжью власть. А ты до сих пор токмо спасал и опекал их — и Ярослава, и Андрея, и Олега Красного. Умирял все споры, поступая истинно по-христиански. Поэтому нельзя тебе поддаться слабости и затмить светлое свое житие ссорой с братом и разрывом с женой.

 

(Все это Митрополит говорит, как бы оправдывая себя, выходя на державный пафос. Тогда у него есть задача. В противном случае этот монолог – чистое просветительство зрителя. Но убрать полностью просветительскую цель из пьесы, думается, тоже неправильно. Наш зритель и так мало знает. Да и Александр все-таки великий деятель, если об этом не упомянуть, кто-то, выйдя из зала, будет считать его предателем.)

 

 

КНЯЗЬ. И сам не рад тому, владыко. Да как быть? Такой нарыв разодран… Тут и все старые раны заныли.

 

МИТРОПОЛИТ. Ничто, я помогу тебе. Приведи только Андрея на исповедь. И княгиню Александру Брячиславну.

 

КНЯЗЬ (вздыхая). Легко те сказать, приведи...

 

МИТРОПОЛИТ. Не тужи, я сильную молитву сотворю перед иконой чудотворной. Придут…

 

    Митрополит поворачивается к иконе. Но, только хочет сотворить крестное знамение, как в запертые двери храма слышится тяжкий гулкий стук.

 

МИТРОПОЛИТ. Ох! Да кто же это, на ночь глядя? Уж не Андрей ли?

 

ГОЛОС САРТАКА (совершенно дикий пьяный голос). Иду на Вы!.. (Удары в дверь). Не посрамим земли русской!.. (Удары). Саша! Где мой Саша?! Невский!.. Мой великий брат!

 

КНЯЗЬ. Нет. Это Сартак. Ну, я выпишу ему сейчас подорожную…

 

  Александр идет, отпирает и решительно распахивает тяжелую дверь.

 

КНЯЗЬ (распахивая дверь). Тайат галзу ОХРЕНЕЛ байнау?!

 

    Сартак – совершенно в непотребном виде – входит, пошатываясь, весь дрожа, с обнаженным мечом перед собой, - действительно, совершенно охреневший, с безумными глазами. Александр и Митрополит невольно отступают перед ним.

 

САРТАК (дрожащим голосом). Послушай, брат! Пришли тигры с железными зубами, хотят меч отнять. А в бане – верблюды с тремя головами!..

 

   Александр бережно забирает у него меч. Тихонько передает Митрополиту. Тот крестит его и брызгает святой водой.

 

КНЯЗЬ. Давай меч, мой хороший. Владыко спрячет, верблюды больше не придут.

 

САРТАК. А тигры?

 

МИТРОПОЛИТ. Тигры не ступят за крест Иисусов.

 

САРТАК (падая перед Митрополитом на колени). Спасибо, великий шаман! (Клюет головой).

 

КНЯЗЬ. Вот и хорошо. Теперь алга – спать.

 

   Взяв Сартака под руки слева и справа, Князь и Митрополит волокут его на улицу.

 

 

 

4. ГОРНИЦА В КНЯЖЕСКОМ ТЕРЕМЕ.

Ночь, полутьма, только две свечки горят… Вокруг свечей – Ярослав, Лев и Андрей. Говорят вполголоса, но раскаленно, на повышенных тонах. Всеми силами стараются сдерживаться, чтобы их кто-то случайно не услышал.

 

ЯРОСЛАВ. Андрейша, пойми – покуда на престоле Александр, Руси не стряхнуть с себя поганое иго. А тебя мы на престол владимирский посадим без всяких уже ярлыков. Сейчас как раз время удобное!

 

ЛЕВ. Ну да! – гонец-то вовремя из Волжского улуса прискакал.

 

АНДРЕЙ. А что? Я почему-то не слыхал.

 

ЯРОСЛАВ. Да ты что? Батый умер. Слышал, Сартачина выл все утро? Ну вот! – теперь моют его, похмеляют, собирают в дорогу до Каспия – Золотую орду принимать.

 

В это время в выгородке (другой край сцены) Сартака, дрожащего, жалкого, несколько дружинников опускают в большую бадью… Ааюн поит его каким-то живительным снадобьем…

 

ЛЕВ. Так может и его не отпускать? Здесь и ему карачун?..

 

ЯРОСЛАВ (размышляя). Секир-башка?

 

АНДРЕЙ. Нет. Вы что?.. Сартака убить, все равно что ребенка. Пускай себе едет. При нем хуже не будет.

 

ЯРОСЛАВ (язвительно). При нем? Да при слабом хане вся власть перейдет к темникам- тумэнбаши, а эти такого наделают!.. Все у нас по сусекам выскребут, а Владимир и Новгород вовсе сожгут, как Чингисхан завещал. А твой старший братик им поможет.

 

АНДРЕЙ. Не дадим.

 

ЯРОСЛАВ (кивая). Не дадим, коли не будет Александра. Пока слава его велика и воля сильна, нам под свои знамена крепкой рати не собрать!.. Решайся!..

 

Через горницу идет к выгородке Сартака Александр.

Заговорщики (Лев, Андрей, Ярослав) мгновенно задувают свечи и окутываются темнотой.

Гридни и девки уже одевают, собирают в путь помытого Сартака. Он с трудом сидит на лавке – полубольной, как в тумане.

 

АЛЕКСАНДР (спрашивает у Ааюн). Ну как он?

 

   Та делает кистью руки знак – мол, хреновато, но жить будет.

 

САРТАК (тупо глядя перед собой). Якши! Хорошо! Твоими молитвами, княже… (Начинает плакать). Так и не повидал я отца!.. Плохой я сын. Но братом буду лучше. Вот увидишь! (Поднимает трясущийся перст). Как приму ханскую власть, сам дань буду платить твоей Руси!  

 

КНЯЗЬ. Рассказывай.

 

САРТАК. А вот увидишь.

 

КНЯЗЬ. Послушай! (Склоняется над ним). Сосредоточься. Ну я прошу тебя…

 

Сартак продолжает тихонько плакать... 

 

КНЯЗЬ (гридням). Сняли все бочонки с медом с его обоза, как я велел?

 

ГРИДЕНЬ (кивая). Сняли, княже.

 

САРТАК (хлопает руками по коленям). Вот спасибо, благодетель. Тебе что, жалко?

 

КНЯЗЬ (уже кричит). Нельзя вообще тебе пить, пойми! Монголам, женщинам и детям нельзя пить вообще.

 

САРТАК. Я же православный! Я уже русский!

 

КНЯЗЬ. Ну с чего ты взял?

 

САРТАК. Потому что я люблю Русь!.. Люблю ставленый хмельной русский мед! Он у вас прозрачный как слезинка. Как же его не любить?

 

КНЯЗЬ. Послушай, разве я тебе не говорил…

 

САРТАК (перебивая). Помню, помню. Русским быть – это любить все вокруг. Всех вокруг. Так и Христос велел… Но что ж делать, если мед мне для этой любви – лучший помощник?

 

КНЯЗЬ. Самому любить, а не в хмельном тумане. Тем более, сам знаешь: потом наоборот ты ненавидишь всех. Ходишь угрюмый или валяешься, плачешь!

 

САРТАК. Э, ничего ты, князь, так и не понял. Самый русские люди сегодня это татарин и монгол! (Гордо).

 

КНЯЗЬ. Нельзя, тебе сказали! (Тихо). В общем так, с тобой в Орду я отправляю и Ааюн.

 

САРТАК (недоуменно). Так она же… (Смотрит на ее живот).

 

КНЯЗЬ. Ничего, на пятом месяце еще. Доедет. В Каракорум, конечно, ей будет уже далеко.

 

САРТАК. Конечно, далеко. Да и зачем ей? У меня свои есть повара…

 

КНЯЗЬ (наклонившись близко к Сартаку). Ты слушай! Ааюн не только повар, а знахарка, шаманка – такая, что в свете не сыщешь. Там у вас – особенно в Каракоруме –теперь найдется, кому захотеть отравить тебя. Но ей рожать скоро. Поэтому она расскажет тебе, как готовить снадобье. И будешь помаленьку принимать.

 

ААЮН (Сартаку). Ломать тебя будет хуже, чем от меда. И, запомни, ничего хмельного пить в это время вообще нельзя.

 

КНЯЗЬ. Тогда каракорумская отрава тебя не убьет, понимаешь?

 

САРТАК (безмятежно). Ха! Да христианский Бог меня и так спасет! Как тебя тогда, брат, помнишь?

 

КНЯЗЬ. Глупый! Я тогда сам всю дорогу пил ее снадобья, оттого яд и вытерпел.

 

САРТАК (беспомощно моргая). Как?..

 

КНЯЗЬ. Так!

 

САРТАК. Я не верю, брат...

 

КНЯЗЬ. У нас говорят: «На Бога надейся, а сам не плошай!»

 

САРТАК (ошеломленный, вставая). Так ты обманул меня?.. Не Бог это сделал?

 

КНЯЗЬ. Бог разумом меня наделил – как вас, дураков, провести и спастись.

 

САРТАК. Так ты обманул меня, брат?

 

КНЯЗЬ (вглядевшись в Сартака, делает шаг к нему). Сартак… Петр…

 

САРТАК (отбрасывая руки Александра, пятится). Отойди! Я тебе одному верил… Отойди! Будьте вы все прокляты! И все ваши ханские хитрости! И ордынские, и русские! Будьте вы все... Что делаете вы с небом и с землей?! Не подходи, брат! (Выхватывает саблю). Не подходи… (Плачет, пятится и убегает).  

 

   С улицы слышен крик Сартака, хлёст плети и топот коня, поднятого с места в галоп.

   Князь хочет выйти следом, его останавливает Ааюн.

 

ААЮН. Ничего, я его догоню.

 

КНЯЗЬ (нежно). Тебе же нельзя.

 

ААЮН. Я потихоньку… Не печалься.

 

КНЯЗЬ. Милая моя. Это ж не ты меня, я утешать тебя должен.

 

ААЮН. Ничего, я тоже теперь русская, я вытерплю.

 

КНЯЗЬ (садясь на лавку под кадушкой). Когда-нибудь мы все узнаем, для чего все это… Все эти мучения.

 

ААЮН (как эхо). Когда, где?  (Исчезая в тумане).

 

КНЯЗЬ. Не знаю. Там – где все станут умными цветами, умные и глупые. Там нет Каракорума. Нет ни ханской, ни княжеской власти. Ни ярлыков, ни границ…

 

    Опускается тьма…

 

 

5. ГОРНИЦА В КНЯЖЕСКОМ ТЕРЕМЕ. Ночь

Заговорщики – Ярополк, Андрей, Лев – снова зажигают перед собой свечи.

 

ЯРОПОЛК (шепотом). Андрейша, намедни было рано, завтра будет поздно. Приедут баскаки. Сделаем дело, а утром – провозгласим тебя великим князем владимирским!

 

АНДРЕЙ. А Аленька?

 

ЯРОПОЛК. Так теперь, когда она на мужа озлилась так из-за кочевницы, самое время!

 

АНДРЕЙ (робко). Да?

 

ЛЕВ. Возьмешь ее в жены, как святой Владимир себе взял княгиню Рогнеду, когда победил князя полоцкого. Рогнеда Владимиру еще и детей нарожала!.. (Удивленно). Да мы же все – их потомки!

 

АНДРЕЙ (робко). Да?

 

ЯРОПОЛК. Точно! (Хлопает Льва и Андрея по плечам). Ничего – поплачет и перестанет! Она ж тебя любит, просто сама себе боится признаться.

 

АНДРЕЙ (уговаривая сам себя). Ну да, ну да…

 

ЛЕВ (в болезненном возбуждении, стискивая рукоять меча). Да самое время!.. Сами Перун и Стрибог за нас!

 

АНДРЕЙ (удивленно). Ты в Перуна и Стрибога веришь? Что ж крест на тебе?

 

ЯРОПОЛК (Андрею). Да не отвлекайся ты на ерунду! Айда! Зугээр чимэ гуйхэн! (Перевод: Вперед! Только тихо!) Мечом не греми, пристегни ремешок покороче. Алга! Бары тик тыныч кына!..

 

   Заговорщики идут в темноте по терему, освещая себе путь двумя свечами.

 

ЯРОПОЛК (шепотом). Здесь его опочивальня?.. Ну! (Андрею). Тута али где?

 

   Андрей кивает. Лев тихонько открывает дверь, а Ярослав вкладывает меч в руку Андрея. 

 

 

6. ОПОЧИВАЛЬНЯ АЛЕКСАНДРА.

 

ЛЕВ (шепотом). Вот он! Закутался!

 

    Андрей, как сомнамбула, ступает первым в опочивальню брата. Ярополк чутко вглядывается в него.

 

В изголовье сидит Андрюша. Завидев заговорщиков, он встает с деревянным мечом на защиту князя.

 

ЯРОПОЛК (шепотом). Андрей, тебе трудно будет… Я вперед! Пусти вперед! (Вынимая свой меч).

 

    В это время Андрей видит в изголовье Александра костяного Единорога с медвежатами и, оттолкнув Ярополка, идет как завороженный вперед. Берет Единорога в руки.

 

АНДРЕЙ (шепчет). Так вот же он, единорожек, что отец нам вырезал. У Саши в изголовье…

 

ЯРОПОЛК (недослышав). Это что, ордынский идол?

 

    Андрей выхватывает меч и направляет его против Льва и Ярополка. Теперь и маленький Андрюша, встав плечом к плечу с Андреем, направляет деревянный меч на врагов.

 

АНДРЕЙ. А ну назад! Кто сунется к нему, башку с плеч!!!.. (Андрея душат слезы).

 

   Лев и Ярополк невольно тоже вскидывают мечи.

 

АНДРЕЙ. Саша! (Тормошит брата рукой). Да вставай! Измена! Пособи мне управиться с татями!!!..

 

   Князь не реагирует. Андрей отбрасывает одеяло: на постели – тряпичное чучело!.. Заговорщики ошеломлены.

 

АЛЕКСАНДР (спокойно входя с обнаженным мечом в другую дверь). О чем ты говоришь, братишка. Пока жив, всегда помогу.

 

МИТРОПОЛИТ (заходя с воздетым Крестом во вторую дверь). Покайтесь, окаянные! Опомнитесь! На колени, ироды!.. (В его руке меч повернут как Крест).

 

    За ним следом входят и двое гридней- телохранителей Александра, в кольчугах, с обнаженными мечами. С ними и Саша, он встает плечом к плечу с Александром. (Мы понимаем, что Александр и митрополит разгадали замысел гостей).

   Ошеломленные Ярополк и Лев падают на колени. Гридни ловко разоружают их. Андрей тоже покаянно опускается на колени. Александр прохаживается над ними.

 

КНЯЗЬ (с печальной улыбкой). Мыслите, как не станет Александра, Орде холку намнете? Не стану спорить. Не знаю как вы, я-то точно отметелить их могу хоть завтра. За два года своих скитаний по Орде, я так воинское их искусство рассмотрел, что мог бы разметать их, созвав под свое знамя… даже не всю Русь, а только несколько княжеств – твое да твое (тыкает пальцем в Ярополка и Льва), да владимирцев и новгородцев.

 

 

Саша и Андрюша начинают играть в солдатиков, достав из какой-то корзины: их солдатики скачут теперь по заговорщикам, павшим ниц, как по холмам. Игра детей иллюстрирует слова Князя.

 

АНДРЕЙ. Так что ж ты, братко?!

 

КНЯЗЬ. Одно дело — победить в сражении, совсем иное – выиграть великую войну. Ордынское царство нынче монолитно и несказанно богато, а наши княжества разобщены, втянуты в бесконечные междоусобия, ослаблены…

Пусть бы вам и удалось, объединившись на малое время, нанести ордынцам поражение, потом все начнется сначала! Только кровавее, страшнее пройдется Орда по Руси. Того ли хотите?.. Чтобы не только от Киева да Рязани, как пять лет назад, а от Владимира, Москвы, Твери, Новгорода, Суздаля… живого места не осталось бы?!

 

ЯРОПОЛК (кланяясь, глухо). Прости нас, княже.

 

КНЯЗЬ. Братия, не хотел сказывать вам, что сознал я. Да вижу, придется. Но клянитесь, все кто тут есть, что запрете уста на замок.

 

ЛЕВ, ЯРОПОЛК, МИТРОПОЛИТ, ГРИДНИ.

Клянемся, княже. Реки нам!.. Все клянемся!... Молви, княже!..

 

КНЯЗЬ. Сознал я, что Ордынское царство сегодня — благо для Руси. (Все изумленно воззряются на князя, переглядываются). Орда созиждила нам наконец-то возможность счастливую – объединить все наши княжества в могучую державу. Глядите зорче, к этому ведет все – и явление единого для всех врага,

Тыкает в звездно-полосатый халат Сартака.

…и та диковинная вещь, что сам сей враг премного помогает нам крепить власть Великого князя.

 

ЛЕВ, ЯРОПОЛК, МИТРОПОЛИТ, АНДРЕЙ.

Ишь ты!.. Эвон как… Тю-ю… А мне и невдомек…

 

КНЯЗЬ. Уж не ведаю как вы, а у меня сил нет глядеть, как льется русская кровь в вечных склоках князьков. Как, единая еще вчера, Русь сама себя рвет на части. Да взять хоть вас – и недели не живете здесь, Лев, Ярополк, Андрей, а уж за трапезой семь раз повздорили! (Лев, Ярополк, Андрей отводят глаза, опускают головы). Оттого-то Орду сегодня не громить, а беречь надо.

 

МИТРОПОЛИТ (удивленно). Как?

 

КНЯЗЬ. Отче! Ежели сегодня раскатать Орду, так русские снова почнут лить кровь друг друга, …

 

Саша и Андрюша иллюстрируют: их солдатики то побивают Орду, то дерутся между собой. Впрочем, дословно следовать монологу Князя они не должны. Их детская игра спонтанна, она то замирает, то вспыхивает, выходя на первый план. Она существует сама по себе, и при этом аллитеративно подсвечивает своими образами слова князя, минимум два раза – когда русские побивают Орду и когда дерутся между собой.

 

Когда Князь говорит о пользе доминанты Орды, то солдатики могут лечь спать и Саша накинет на них звездно-полосатое покрывало. Но не будет ли это слишком лобовой параллелью с современностью? С другой стороны: драматургическое напряжение спало, поэтому зритель может и посмеяться. И вспомнить, что и сегодня все та же история. ???

 

 

КНЯЗЬ. …и помалу-полегоньку вся наша Русь – Русь Вещего Олега, Святослава Храброго, Владимира Святого, обратится в слабенькие беззащитные маркграфства вроде земель наших братьев-славян, что живут на Закате, — чехов, моравов, словен, сербов али болгар... Аль не знаете, как их герцогства и королевства вечно мучаются – то от собственных раздоров, то от натиска германцев, то от походов турок. А где нынче наши братья-славяне, что звались – бодричи, лютичи, венеды, ратари, баюничи, верзичи, драговиты?.. Их боле нет.

Такой судьбы хотите для своей Руси?

 

ЛЕВ, ЯРОПОЛК, АНДРЕЙ.

Бог с тобой, княже!.. Прости нас, прости окаянству!.. Отныне навеки с тобой. Возьми животы наши – суди и казни нас как хошь!..

 

КНЯЗЬ. Не живота спрошу я с вас ныне, а воли и трудов великих! А прежде – стиснуть зубы и терпеть Орду! В нашу веру и во все духовные дела она не входит — это благо. И под ее опекой, и в тайном противоходе Орде, крепить княжью власть. Выстроить на ней власть царскую! Помните, Лев, Ярополк, первое дело сейчас – перестать ставить сынков и братиков князьями ближних земель. Так разобьете вдребезги всю Русь! Давать сынам нужно труды тяжелые, а не княжения с землей да казной, судом да войском. Только так Русь нашу сделаем могучей. И выждав миг, когда Орда начнет крошиться от собственных раздоров (а это будет!), ударим как следует и освободимся навсегда.

 

    Андрей, Лев и Ярополк слушают зачарованно. Они уже готовы следовать за своим Великим князем.

 

ЯРОПОЛК (осторожно). И сколько же нам ждать… ну вот… того мгновения?

 

  Александр печально улыбается. Князья уже шепчутся, гадая.

 

ЛЕВ (предполагая). Ну, года три?..

 

ЯРОПОЛК. Экой быстрый! Не, князь не про то говорит. Десять лет клади, не меньше…

 

КНЯЗЬ. Так разумею: ежели по этому пути, о коем сказываю вам, идти и не сворачивать, дойдем быстро! Лет за сто. А коли будем петлять (а этого от Вас, князюшки, станется), клади все двести!

 

 Князья обмирают — в страхе от такой перспективы. Потом вздыхают тяжко, но уже смиренно.

 

МИТРОПОЛИТ. Ну-тка, давайте, рабы божьи, вас к присяге приведу.

 

    Митрополит, покрывая как на исповеди князей по очереди епитрахилью, приводит их к присяге.

 

МИТРОПОЛИТ (скороговоркой). Клянетесь ли Богом Отцом и Сыном и Святым Духом и спасением души своей служить верою и правдой великому князю владимирскому Александру Ярославичу, и не щадить здравия и живота своего за Землю Русскую?

 

АНДРЕЙ, ЯРОПОЛК, ЛЕВ. Клянемся Богом Отцом и Сыном и Святым Духом и спасением души своей служить верою и правдой великому князю владимирскому Александру Ярославичу, и не щадить здравия и живота своего за Землю Русскую.

 

   Целуют Евангелие и Крест в руках Митрополита. Митрополит начинает кадить, горницу окутывает сизый дым.

   Митрополит снимает митру надевает шапочку простого монаха и открывает свою  Летопись. Шапочку и чернильницу с пером подают Андрюша и Саша.

 

ЛЕТОПИСЕЦ. И покорились русские князья под руку Александра и вняли золотым его речам на годы долгие.

 

    Принимающие присягу князья и дружинники, и дети, постепенно закрываются клубами дыма. Сквозь облака начинает идти снег…

    Княгиня Аля и князь Александр идут навстречу друг другу с разных сторон сцены.

 

АЛЯ. Снег идет… (ловит снежинки руками). Сартак и Ааюн уж чай доехали.

 

КНЯЗЬ. Знамо дело.

 

АЛЯ (тревожно). Три месяца уж нет вестей… Дошила вот я рукавички, как отправить-то ей?..

 

    Александр становится перед женой на колени. Обнимает ее ноги…

 

КНЯЗЬ. Аля…

 

АЛЯ (отрешенно). Ну что? (Кладет руку на его голову, потом сама опускается рядом). Что ты, княже, что ты?

 

КНЯЗЬ. А то, что и не ведал я раньше, до этой печали, что так тебя люблю.

 

АЛЯ. Ой ли?

 

КНЯЗЬ. А вот ныне… как понял, что и впрямь тебя могу потерять, узнал – что ты для сердца такое. Не отпущу свою княгиню никуда (улыбаясь) – ни в разгул, ни в монастырь. (Обнимает ее).

 

КНЯГИНЯ (отвечая на объятия). Ой… да что ж мы тут на полу… (Стыдливо).

 

КНЯЗЬ. Ничего, под нами вся земля – престолом… (Садится поудобнее). Хоть и оженили нас по воле отцов, без нежности сердечной, да после, Аля… Не знаю, как будто любовь наша – твоя ли, моя – ко всей русской земле перешла, как святый отче говорит, «чудесным образом», и друг на дружку… Освятила супружество наше навек.

 

АЛЯ (кладя свою голову мужу на плечо). А детки какие славные у нас!.. Старший уж Библию на трех языках разбирает.  

 

КНЯЗЬ (обнимая княгиню крепче, улыбаясь). Ясно – будущий властитель и слуга всея Руси. (Княгиня счастливо смеется). Прости ты меня...

 

    За окном — рассвет…

    Сквозь зрительный зал – по центральному проходу – бежит к сцене ордынский Гонец в малахае. (Сделать, как удар по нервам зала). Князь тревожно привстает…

    Сбоку выбегает княжеский Дружинник.

 

ДРУЖИННИК (князю). Княже! Гонец из Золотой Орды прискакал!..

 

    Гонец подбегает к сцене.

 

ГОНЕЦ (торжественно, даже с легким вызовом). Великий князь владимирский! Сын Батыя, хан Золотого улуса Сартак дни свои скончал в Каракоруме.

 

АНДРЕЙ (потрясенный, выходя от края сцены). Как скончал? Отравлен?!

 

ГОНЕЦ (хищно лыбясь). Еще как отравлен! Дядя Сартака, новый Великий хан орды Берке требует князя владимирского Александра к себе на поклон!

 

АЛЯ (хватая князя за руку, шепчет тревожно). Не езди, хватит...

 

ГОНЕЦ. Что ответить великому хану?!

 

    Издали звонят к заутрене…

    Князь, положив руку на рукоять меча, идет вперед. За ним выходят с обнаженными мечами и становятся чуть сзади Андрей, Ярополк, Лев, Митрополит-Летописец. С деревянными мечами выходят Саша и Андрюша. За ними выходят с обнаженными мечами дружинники.  

    Гонец отшатывается.

 

 КНЯЗЬ. Скажи, скоро будем.

 

    Звон колоколов нарастает, переходя в колокольную музыку Свиридова к пьесе «Царь Федор Иоаннович».

    Князь Александр останавливается на краю сцены. Выходят на край и его соратники. Все актеры кланяются зрителям.

    Затем выходят на поклон остальные артисты.

 

 

 


Перейти в архив


Новинки видео


Другие видео(192)

Новинки аудио

Елена Крюкова "Обнаженная натура"
Аудио-архив(210)

Альманах"Клад"  газета "Правда жизни"  Книги издательства РОСА
© 2011-2014 «Творческая гостиная РОСА»
Все права защищены
Вход