Глаза занавесило, будто туманом: Незрячею стала старушка от слёз. Сидит в кофте старой, в платке обветшалом. Кто б ей хоть воды из колодца принёс? Не топлено в хате, нет хлеба ни крошки, И кашель замучил, извёл, лиходей, Одна лишь отрада – любимая кошка. Одна лишь надежда – на добрых людей. Проклятая смерть её мужа настигла, Когда он почти до Берлина дошёл… Одна потом деток Матрёна растила, Своих было пять, а шестым был чужой. Чужой тот, больной и голодный ребёнок, Не мог поначалу на ножках стоять, Он рос сиротой почти с самых пелёнок – Как сердцу Матрёны его не принять?! Ах, долюшка женская, трудная доля! С рассвета до позднего вечера в поле Косила, полола. Любовью сильна, Трудилась на благо Отчизны она.
Брала с собой в поле вещей узелочек, Чтоб где-то под стогом в обеденный час Скроить рубашонку, заштопать носочек И варежки Ване связать про запас. А дома обмоет детишек в корытце, Уложит рядочком их спать на печи. Любуется сердце на милые лица, А руки готовят к утру калачи… Красивое русское имя – Матрёна – У этой старушки с красивой душой, И детям бы класть ей земные поклоны За подвиг её несказанно большой. Но дети не едут и писем не пишут, Им все недосуг: есть дела поважней. Неужто их совесть за то с них не взыщет, Что бросили мать до скончания дней? В углу уж совсем запылилась икона. Не знает об этом - не видит Матрёна. Пред ней она молится богу с любовью, Себе просит смерти, а детям здоровья.