Вся сетью лжи причудливого сна Таинственно опутана она, И, может быть, мирятся в ней одной Добро и зло, тревога и покой... И пусть при ней душа всегда полна Сомнением мучительным и злым – Зачем и кем так лживо создана Она, дитя причудливого сна? Но в этот сон так верить мы хотим, Как никогда не верим в бытиё... Волшебный круг, опутавший её, Нам странно-чужд порою, а порой Знакомою из детства стариной На душу веет... Детской простотой Порой полны слова её, и тих, И нежен взгляд, – но было б верить в них Безумием... Нежданный хлад речей Неверием обманутых страстей За ними вслед так странно изумит, Что душу вновь сомненье посетит: Зачем и кем так лживо создана Она, дитя причудливого сна?
Геннадий Голядкин А кто она?
Она – загадка, тайна, топ-секрет, Как задом наперед идущий след, Как голоса птенцов в гнезде пустом, Как с чистыми страницами альбом, В ней всё внавал – чистилище и ад, И скучный до предела райский сад, А мы – бессильны, жалки и смешны – Всегда здоровы ей и ей больны. Благоразумна и безумна сплошь, Горька в ней верность и сладка в ней ложь, Беспечностью мудра, и в ней видны Под новым ликом тени старины. Она – котёнок, и она ж – гюрза, У юности – старушечьи глаза. Жить рядом с нею – как по льду скользя: Кому поверить, если ей – нельзя? Она непостоянностью страшна: То страстности полна, то холодна, Она – олень, стоящий на бегу, Она – цветок, растущий на снегу. На горе и на радость создана… А кто она? Да женщина она.