Ручьём, где собаки не чуют след, осока кусает зло, бежал я, с молитвой чумней, чем бред, чтоб в этот раз – повезло, чтоб спереди скатертью стлался путь, а сзади – хребтом ерша, и чтоб если пули – то в лоб и в грудь, враз приговор верша. Хрипя и не чуя разбитых ног, месил я зловонный ил. И каждый шаг стать последним мог, но главное, что он – был. Под утро я рухнул без сил в траву, воздух хватая ртом. Мне боль твердила: ещё живу, но выживу ли потом... ...Когда на рассвете, смеясь во сне, подругу в объятьях сжал, прошила очередь сердце мне. Убит. Свободен. Сбежал.