Светлый дым

Дата: 11 Января 2017 Автор: Калуцкий Владимир

    917 год, августа 30, в день Ярилин.

… и вывалили на середину майдана первый воз с деревянными книгами.

За первым возом опорожнили второй, потом еще, и ещё, и еще. Горожане стояли опорочь, согнанные на казнь глаголицы со всего Киева. Стояли отцы семейств, с бритыми подбородками, в кожаных штанах и холщёвых писаных рубахах. Мялись тут и мужики помоложе. Эти уже с бородами, как праотец Адам. Тут же мальчики – плотные, с крупными пятками, с леденцами на длинных палочках.

По кольцу майдана – княжеские гридни, конные и пешие. Берегут края человеческого моря. С новой колокольни Десятинной церкви изредка и невпопад срываются случайные звоны. То пономари пробуют на звук главный голос.

День воскресный. У славян праздный. С тех ещё далёких времен, когда Ярило кресалом высек на трут искру и стало это главным праздником племён поклонников солнечного бога. Ибо самоё слово – воскресенье – есть всё-равно, что движение накрест, выкресание, высекание кресалом.

А когда двадцать девять лет назад привёз князь Владимир греческих попов и митрополита, то объяснили людям, что воскресенье – совсем не то, что они празднуют. А значит это по-гречески – снятие Христа с креста, что случилось ровно в воскресенье.

Ладно. Люди согласились. Против гридней не попрёшь. И когда нынче волей нового князя Святополка кинули клич и велели выйти животами и детьми к кострищу – все вышли.
И напрасно в разноголосой толпе горожан стану я искать героя своему рассказу. Его нет.

Ни сам Святополк Ярополкович, с побитой сединой бородой и густым волосом, в соболях и шитой золотом перевязи, ни сумеречный грек Иоанн, митрополит Киевский, ни сонмище попов, ни слова не разумеющих по-русски…

…моим главным героем будет глаголица. Это её буквицы резаны на вощёных досках, сшиты в книжки. Это их, книги, собранные со всей Киевской Руси, извлеченные из сумеречных пещер волхвов и землянок отшельников, отнятые княжьим именем у хранителей капищ и в жилищах обывателей свезли нынче в указанное место.

Нынче – день казни Ярилы и его грамоты. День замены славянской глаголицы на греческую кириллицу.

…Нет, самого Ярилу,  идолов его уж четверть века, как изгнали из Киева и русского обихода. Но пока ходили по рукам письмена, резанные глаголицей, пока пели слепцы былины, читая чуткими пальцами по рифлёному воску, не было покоя Великому князю и грекам.

И вот опрокинули в кучу последний воз. Гора из книг поднялась в три человеческих роста.

И вышел княжеский палач в островерхом краном балахоне от головы до пят. Рыжая борода его, как пламя, и хмелен палач. В руке у него на длинном шесте – грубый клубок пакли. «Слыш-ка, - шепнул горожанин с оловянной серьгой в ухе соседу, - пакля, чай, на человечьем жиру…»

«Т-с-с», - прошипели ему в ответ. А к палачу у вороха книг уже подошёл лохматый поп. Весь в чёрном, а борода медного волоса, как у шулеки.

Замер майдан.

И долго черкал поп кресалом на паклю палача. Но вот вспыхнуло, ухнуло, загудело пламя. И палач сунул молодой огонь с одного краю книжной горы. Потом отбежал, и опять приступил. Вспыхнуло рядом. А палача уж и округ забежал.

Зашлось весело, а тут еще и пономарь на Десятинной нашел лад. Заколотился голос на колокольне, раскатисто покатился над крышами до самых окраин, разбудил себе в подспорье сначала полголоски, а потом уже и малые голоса. Дрогнул воздух.  И все киевские церкви ожили, ответили Десятинной. И со строящейся Софии брызнул дробный звон, как будто торопилась она не отстать от случая…

Горели книги. Плавился воск, стекал с дощек в огонь, убегал под пламя, ручьями растекался от кострища. А к небу уходил светлый дым. Горели неведомые нам Сказания и былины, бывальщины, повести, жития славянских богов и героев, книги на смекалку и счет, крюковые песенники, горела, отлетала тысячелетняя народная душа. Вместе со светлым дымом навсегда уходили в небо, к своим языческим богам, имена сочинителей и певцов, сказителей и боянов. Русь навсегда теряла самобытность, уровень которой мы еще можем представить по сохранившемуся в Северской земле «Слову о полку Игореве»…

А на Киевском пепелище горожане залили огонь. Как и велел Святополк – естественным мужским способом. Потому что на этом собрании не было уже ни стыда, ни жёнок. Ведь новый Бог на Руси поставил жену ниже, "да убоится она мужа своего". Попы сказали, что курица – не птица, баба не человек.

Перейти в архив


Оценка (5.00) | Просмотров: (1275)

Новинки видео


Другие видео(193)

Новинки аудио

Пригвождена (стихи Н. Борисковой, муз. Дорианыч)
Аудио-архив(215)

Альманах"Клад"  газета "Правда жизни"  Книги издательства РОСА
© 2011-2014 «Творческая гостиная РОСА»
Все права защищены
Вход