Аня брела по летним улицам родного Екатеринбурга, опустив взгляд под ноги, и ловила ускользающие мысли: «Я всё делала для него, а он предал. Как дальше жить? Уйти или простить? Мамочка, как же мне тебя не хватает. Я безумно скучаю и нуждаюсь в тебе». Завибрировал сотовый. Отвечать не хотелось, но врождённая вежливость не позволяла ей отмахнуться от звонка. «Тебе бы родиться раньше, а не в век купи-продай, – постоянно вздыхала мама, жалея, что не воспитала более раскрепощённое и хваткое дитя. – Сожрут тебя и костей не оставят… Надо замуж быстрее выходить, спрячешься за чужую спину, глядишь и судьба сложится».
– Да, – ответила Аня, едва взглянув на отобразившийся номер.
– Привет, – бодро начала свекровь. – Что у вас там творится? Я до Петеньки не могу дозвониться, всё недоступен.
Её сердце закололо сотнями игл: «Петя – любимый муж, защитник и опора… Предал, бросил. Ненавижу!».
– Простите, Людмила Григорьевна, но ваш сын ушёл от меня, – сдержанно ответила Аня, гордясь своим самообладанием.
Свекровь её не слишком жаловала, но с годами смирилась и была почти довольна выбором сына. Невестка не курит, не пьёт, имеет два высших образования, работает в банке, недавно получила в наследство двухкомнатную квартиру.
– Что? – командным голосом взвыла Людмила Григорьевна. – Как ты могла такое допустить?!
«Опять виновата, – горько хмыкнула Аня. – Только в чём? В том, что появилась на свет? Верила в людей? Любила всем сердцем и вила семейное гнездо?».
– Когда ты узнала? Что молчишь? Где Петя?
– Вчера. Случайно… Он был в душе, зазвонил сотовый, я ответила, а там моя подруга Ирина, – с трудом пробормотала Аня.
– Неприлично брать чужой телефон… Хотя, ладно, сейчас не об этом… Ох, ты и фантазёрка, – облегчённо выдохнула свекровь, – напридумывала выше крыши, а дело яйца выеденного не стоит. Подумаешь, подруга позвонила! Может, ей что-то узнать нужно, мужское мнение спросить. Напугала меня, сейчас придётся «корвалол» капать.
– Вы в точности повторили слова Ирины. Только вот, когда я сообщила Пете о звонке, он словно взбеленился, стал кричать, что устал так жить, вывалил столько упрёков… Он собрал чемодан и ушёл к ней.
– Нет, ни в какие рамки не лезет! Вам тридцать лет, а ведёте себя как дети малые! Сколько вы уже вместе?
– Десять лет, – еле слышно отозвалась Аня.
– Вот! Нельзя отступаться.
– Предлагаете бороться, ждать и прощать? – против воли в её словах проскользнула горечь и сарказм.
– Да.
«Без компромиссов – такой её девиз, – подумала Аня. – А мой? Прячься и не шевелись. Я стремилась стать идеальной женой, любила его и всегда поддерживала, а он обозвал мороженной рыбой, амебой и дурой. Последнее особенно обидно, ведь для женщины ум – главная ценность. Молодость и красота проходят с годами, а мудрость наоборот».
– Извините, Людмила Григорьевна, но давайте поговорим в другой раз, подошла моя маршрутка, – холодно попрощалась Аня и отключилась.
Лгать она не любила, но сегодня сделала исключение, как-никак, первый день в статусе брошенной женщины. Аня абсолютно не знала, что делать с обретённой свободой и как дальше жить. Ради чего ей вставать по утрам и готовить завтрак, зачем идти на нелюбимую работу, к чему прибираться в квартире? Раньше всё делалось во благо семьи, а теперь…
Аня бесцельно бродила по летнему городу, словно надеялась натолкнуться на что-то поистине важное, способное возродить душу и в будущем подарить счастье. Сотни вопросов гнездились в её голове, но единственный въедался как острый буравчик: «Почему?», за ним, как стая стервятников, налетали другие: «Что во мне не так? Неужели страсть важнее душевного тепла? Любил ли он меня? Когда чувства перевернулись, превратившись в тихую брезгливость? Скоро ли боль отступит и станет легче?». Шаг ещё один, она двигалась по инерции, скользя взглядом по сторонам, но ничего не замечая. «Что меня здесь держит? Я больше никому не нужна. Пустое место. А там меня ждёт мама, папа, бабушка и дедушка, – подумала Аня и сама испугалась: – Боже, неужели я так отчаялась, что готова умереть?! Нельзя! Это грех. Надо радоваться жизни вопреки всему, ради родных людей, мечтавших видеть меня счастливой. Пусть их и нет рядом».
Её взгляд выхватил знакомые очертания здания Оперного театра, гордости Екатеринбурга, но сердце непривычно ёкнуло. «Как странно!» – Аня замерла, пытаясь определить причину волнения. Ей всегда нравилось это величественное каменное здание с белоснежной лепниной, изящными светильниками и красивыми женскими силуэтами, стремящимися в небо. «Столько раз проходила мимо и не замечала его завораживающей красоты. Оно словно манит к себе! Стоило лишь остановиться и почувствовать… чтобы понять, как бестолково распоряжаемся отпущенным временем», – Аня печально улыбнулась. – Оно словно зовёт опомниться и устремиться к свободе. Да и на театр похоже мало, скорее на средневековый замок, где во имя любви, чести и добра совершались подвиги. Мир, в котором правили чувства, а не меркантильный расчёт, где искусство было самой целью, а не средством достижения благ. Куда всё ушло? Так хочется взять и попасть туда, провалиться в прошлое и забыть свою жизнь».
В необъяснимом порыве Аня подошла вплотную к зданию и дотронулась до холодной серой стены. Неожиданная волна спокойствия и мудрости нахлынула на неё, проблемы утратили свою остроту. Стало не важно, что пропала любовь и разрушилась семья, страхи и горечи трансформировались в досадные мелочи. «Пусть Петя предал меня, но лучше сейчас разбить иллюзии и попробовать найти настоящую любовь, чем пытаться удержать того, кто устал быть рядом... Я сильная, я обязательно справлюсь и стану счастливой», – подумала Аня, прижимаясь спиной к каменной стене. В её мыслях возник образ из любимой сказки Бажова о хозяйке медной горы.
– Жаль, что так не бывает, – еле слышно прошептала она и закрыла глаза, мечтая раствориться в камне и очутиться далеко отсюда. Казалось, шум вечно спешащего города затих, а в воздухе появился приятный запах свежескошенной травы. Аня не торопилась открывать глаза, вдыхала полной грудью воздух и наслаждалась полным отсутствием тревожных мыслей. Как прекрасно просто быть, не переживать, не гнаться за призрачной надеждой лучшей жизни! В следующую секунду её сердце словно опахнуло холодом. Чужая боль, горечь, обида. Аня задыхалась от череды образов, мелькающих в голове. 1912 год, торжественное открытие и великолепная опера Глинки. Октябрьская революция, двери заколочены, театр брошен. 1919 год общество успокоилось и вновь готово посвятить часть времени лицезрению прекрасного. Здание купается в непревзойдённой музыке, овациях, наполняется чистыми, сильными голосами людей, преданных душой искусству, беззаветно дарящие жизнь служению чему-то возвышенному, вечному… Но проходят десятилетие и призрачные окна и молчаливые стены видят совсем другой мир – суетливые люди с уставшими бессмысленными глазами, машины всех красок и сортов стоят в огромных пробках, яркие витрины зазывно глядящие по сторонам… Это так больно стать ненужным!
– Не знала, что вы тоже всё чувствуете, – выдохнула Аня, с трудом приходя в себя.
– Вам плохо? – раздался мужской голос.
Аня почувствовала на своём плече тёплую руку, отшатнулась от стены и открыла глаза. Перед ней стоял среднего роста стройный мужчина лет сорока в тёмно-синем брючном костюме. У него были мягкие черты лица, аккуратно подстриженные русые волосы и заботливые зелёные глаза.
– Что-то случилось? Нужна помощь?
Аня отрицательно мотнула головой, отчего её каштановые волосы разметались по плечам, и пробормотала:
– Спасибо. Всё в порядке.
– Точно? Вы очень бледная.
Аня заставила себя кивнуть и улыбнуться, хотя боль терзала голову и отдавалась гулом в ушах. «Неужели я действительно погружалась в прошлое? Или это игры моих расшатавшихся нервов? Тогда я схожу с ума», – грустно резюмировала она.
Мужчина не уходил, под его внимательным взглядом Аня чувствовала себя неловко.
– Со мной, правда, всё нормально, – смущённо сказала она.
– Отлично! – Незнакомец широко улыбнулся. – Тогда вы не откажетесь посидеть со мной в кафе?
Аня изумлённо посмотрела на мужчину: «Он приглашает меня на свидание? Пожалел, наверное… А я ведь отвыкла, накрутила счётчик возраста и упиваюсь личной трагедией».
– Ладно, если не долго.
– Красивое здание, – неожиданно сказал незнакомец, – особенное. У меня тут прабабушка пела… Талантливый и добрый человек. Жаль, что я был тогда слишком мелким.
Его откровенность импонировала Ане. Она крайне ценила в людях честность, доброту и ум.
– Оно мне тоже очень нравится. Приятнее смотреть на то, что создано с любовью.
– Знаете, будете смеяться, но это здание напоминает мне корабль.
Аня задумчиво посмотрела на театр: «Действительно, похож. Белоснежный корабль – символ добра, веры, искусства. Он плывёт в океане времени, оставаясь неизменным, и от этого ещё более значимым и уникальным… Всё-таки мне стоило поступать на филологический… А незнакомец – интересный человек и симпатичный».
– Ни сколько, – рассмеялась она. – Я тоже так считаю, а ещё оно мне напоминает средневековый замок. Кстати, меня зовут Анна.
– Рад знакомству. Михаил.
Летнее кафе, к которому они направились, располагалось за зданием «Оперного театра» в тени больших тополей, возле когда-то красивого и работающего фонтана. Они мелкими глотками пили обжигающее «капучино», обменивались полуулыбками и вели ничего не значащий разговор о погоде, о том, что изменилось за последнее время в центре города. Аня больше слушала и поддакивала, чем говорила. Она всегда тяжело сходилась с людьми, ей требовалось время, чтобы привыкнуть, настроиться на собеседника. Однако, с Михаилом всё произошло непривычно быстро, уже через час Аня увлечённо рассказывала о себе, об увлечениях и мечтах, о взглядах на мир и об упущенных возможностях. Он внимательно слушал её, иногда делясь своими историями и наблюдениями.
– Уже поздно, – вздохнула Аня, с удивлением отмечая опускающиеся на город сумерки.
Время пролетело незаметно. Пора прощаться и идти каждому своей дорогой, как бы не хотелось обратного.
– Не уходи, останься, – попросил Михаил, мягко дотрагиваясь до её руки.
– Не могу. Сам же знаешь, как у нас после десяти транспорт ходит.
– Ты можешь пойти со мной.
Анна ошарашено посмотрела на мужчину, не зная, что ответить, и лишь через несколько секунд произнесла:
– Мы едва знакомы.
– И что? Разве любовь измеряется временем? Она или есть или её нет.
«Не успела осознать себя брошенной, как мне признались в любви. Обалдеть! – подумала Анна. – Последнее время события происходят слишком быстро, я даже толком реагировать не успеваю… Михаил, словно из другого мира, верит в любовь с первого взгляда и верность до смерти. Он – идеал, который все мечтают найти».
– Аня, пожалуйста, останься со мной.
– Мне хотелось бы, но я не уверена, что стоит, – ответила Анна и затараторила, стремясь всё объяснить и не обидеть: – Наша встреча – подарок. Я вновь почувствовала себя молодой, красивой и нужной. Мне кажется, что мы знакомы всю жизнь, но это иллюзия. У меня есть муж, пусть загулявший, но всё же… Ты говорил, что не приемлешь подлость.
– Это не подлость. Ты достойна счастья.
Аня грустно улыбнулась:
– Недавно я была уверена, что всё прекрасно… Давай не будем ничего усложнять. Если нам суждено встретиться, это обязательно произойдёт.
Михаил окинул её долгим взглядом и сказал:
– Хорошо, я смиряюсь с твоим выбором, пусть он и не слишком правильный. Только я должен кое-что ещё рассказать о себе.
Аня напряглась: «Закончилась сказка, сейчас полезут ужасы. Он признается, что женат или, что он уголовник-рецидивист, а может, что недавно выписался из психушки. Блин, какой бред лезет в голову!».
– Не знаю с чего начать. Это сложно принять…
– Говори!
– Анна, – официально начал он, – я живу вне времени и забочусь, чтобы прошлое оставалось неизменным. Наша встреча судьбоносна, так как только моя истинная вторая половина способна позвать меня.
Анна тряхнула головой: «Послышалось? Сомневаюсь… Чёрт, да почему я везучая такая?! Милый, умный, интеллигентный мужчина и псих».
– Не веришь, – печально резюмировал Михаил, внимательно следя за её лицом. – Если ты сейчас уйдешь, мы больше не увидимся. Пространство открывается лишь однажды, поэтому многие
Хранители не знают семейного тепла. Кто за несколько часов сумеет полюбить и довериться?
«Только тот, кто ни разу не обжигался, – подумала Аня. – Мы с Петей много лет, а оказалось, что его совсем не знаю».
– Я думал, у нас всё получиться. Ты особенная, – произнёс Михаил с нежностью. – Ты умеешь сопереживать людям и чувствовать прошлое… Я часто наблюдал за вашим миром, смотрел за городами, прохожими, изучал культуру.
– Как? – вырвался у неё вопрос, хотя разум упрямо нашёптывал: «Уходи скорее. Он сумасшедший!».
– А ты не поняла?
– Нет.
– Здания и вещи, созданные в благом порыве и прошедшие через века, – проводники. Они позволят нам смотреть на потомков их создателей и иногда встречаться с ними.
Аня всем сердцем желала поверить, но рассудок отвергал даже маленькую вероятность. В реальном мире чудес не бывает. Если бы они случались, то их бы уже зафиксировали, изучили и использовали на благо общества.
– Ты одет как обычный среднестатистический мужчина нашего города.
Михаил снисходительно улыбнулся и ответил:
– Поверь, с нашими возможностями это совсем несложно.
На её языке так и вертелся дополнительный вопрос, но Аня решила – не стоит подыгрывать помешательству.
– Прости, Михаил, но мне действительно пора.
– Значит, всё-таки нет… Жаль. Я думал, мне повезёт. – Он криво улыбнулся. – Будь счастлива в своём мире. Прощай!
Аня не успела ничего сказать, как его фигура стала терять материальность, превращаясь в прозрачный силуэт, тянущийся к старому зданию театра… Перед её глазами промелькнули картины будущей жизни и стало безумно страшно стариться в одиночестве и до конца дней жалеть о том, что не произошло.
– Стой! – закричала она вслед исчезающему мужчине.
Видеогалерея
Фотогалерея
Аудиогалерея
Магазин
