«Лугом пройдусь, как садом…» Сергей Есенин Вскоре после воссоединения Крыма с Россией (которое я принял всем сердцем, считая это исторической справедливостью) и обрушившихся на страну западных санкций я потерял работу. Но радость от произошедшего так захлестнула меня, что я готов был взвалить на себя часть общих проблем и нести их, невзирая ни на что. И хотя я понимал, что в нынешней ситуации, с учётом возраста и здоровья, найти работу будет непросто, я почти не унывал: пособия по безработице хватало, чтобы оплатить жильё, а полученных при увольнении денег – к тому же я продал машину – тоже пока доставало. Правда, на самое необходимое. К чему я это? К тому, что оказалась под угрозой, ставшая уже ежегодной, моя командировка на Дон, к товарищам, о которых я рассказывал в своих предыдущих очерках. И если бы я не поехал, не было б ни встречи с казаками, не увидел бы я степи, не вдохнул бы полной грудью степной воздух («Вот он, удел желанный всех, кто в пути устали. Ветер благоуханный пью я сухими устами…»), ничего не написал бы потом, - а этого, как литератор, я позволить себе никак не мог. Да и накануне я получил письмо от Андрея: «Казачки тебя ждут!»* … На перроне в Каменске меня встречали Андрей и подошедший чуть позже директор казачьей школы – известный местный краевед Чеботарёв Александр Николаевич с внуком, в руке которого был флажок города-героя Севастополь, где они побывали этим летом.
Было раннее утро, у здания вокзала густо зеленела высоченная акация, и солнечные лучи ещё не успели разогреть жаркий июльский воздух. О чём сегодня расскажут мне друзья? Что произошло в их жизни здесь, на земле, где в десятке километров отсюда идёт настоящая гражданская, братоубийственная война? Да и братья ли они нам? Теперь не знаю.
От Андрея, к примеру, я уже знал, что незадолго до моего приезда в этих краях побывал гость из Праги – начальник штаба станицы Троицкой в Чешской Республике Сазонов Виктор Викторович. И что целью его визита было укрепление казачьих связей на исторической родине. И что Александр Николаевич – выпускник истфака Ростовского (ещё того, советского) университета – делился с ним своими знаниями по истории донского казачества. Кстати, с Сазоновым мы встречались в Праге в 2014 году на литературном фестивале, организованным тамошним Союзом русскоязычных писателей. Но тогда я и представить не мог, что у той встречи будет продолжение.
… А тем временем, за приветственными разговорами, Александр Николаевич увлекал нас к себе в дом, который был в пяти минутах от вокзала, где на увитой ещё не спелым виноградом террасе, за свежезаваренным крымским чаем он прочитает нам только что написанный материал для местной газеты о Ялте, о теплоходе с громким именем «Генерал Пушкин», о самом генерале–участнике Великой Отечественной войны, перемежая повествование стихами поэта казачьего зарубежья Юрия Фёдоровича Гончарова: «Будут лихие годы, Через страданья, кровь Храмов родимых своды Мы отвоюем вновь»…
Наш литературный завтрак прервал телефонный звонок. Косоногов Дмитрий Романович - атаман хутора Волченский – беспокоится: где мы? - Ну, ты же знаешь, как трудно вырваться из крепких объятий Чеботарёва! - смеётся в трубку Андрей, но все понимают, что пора собираться. И вот перед нами высокое, в густых облаках, небо, широкая степь с пирамидами будто глиняных терриконов, и там, на возвышенности, – Троицкая церковь, стены которой уже наполовину выкрашены, а золотые купола ярко и радостно поблёскивают на солнце.
В этих краях я уже третий раз, поэтому не буду пересказывать то, о чём писал в предыдущих очерках. Упомяну разве о хлебосольном доме атамана и о его супруге, угощавшей нас просто и досыта. А вот название «Гундоровское» из рассказов Александра Николаевича я слышал давно, но ни разу ещё не был в той легендарной станице, где само слово «гундоровец» стало синонимом мужества и отваги. Как известно, казаки всегда были надёжной защитой южных рубежей России. О славных сынах Дона и об их трагических судьбах в годы Гражданской войны замечательно поведал нам Михаил Шолохов на страницах своего эпохального романа.
на фото: Картина Виллевальде Богдана Павловича Заарканил Донские казаки берут в плен французского кирасира 1891 г.
И в 1812 году именно они первыми встретили французских захватчиков. «Накануне войны, – читаю я в казачьем справочнике, – все донские полки, расположенные на западной границе, были сведены в особый «Летучий корпус» и переданы под командование Донского войскового атамана Матвея Ивановича Платова». Бюст легендарного полководца установлен в историческом центре станицы, на небольшой площади возле Храма Успения Пресвятой Богородицы. На памятнике высечено: «Друзья, нам предстоит или славная смерть, или победа. Не будем мы русские и донцы, если устрашимся врага. С Божьей помощью отразим злые его замыслы!»
Я не знаю, где и когда он произнёс эти слова, но в приказе по корпусу атаман Платов точно писал: «Мы должны показать врагам, что помышляем не о жизни, но о чести и славе России!» И если в произведении Шолохова возможна какая-то неточность и даже литературный вымысел, то вот свидетельства непосредственных участников тех грозных событий. В письме к Платову командующий русской армией М.И. Кутузов отмечал: «Услуги, оказанные Вами Отечеству… не имеют примеров; Вы доказали целой Европе могущество и силу обитателей благословенного Дона». А Наполеон скажет: «Дайте мне одних лишь казаков, и я пройду всю Европу». Из 50-ти тысяч находившихся в армии казаков 15 тысяч было убито. «Не будем мы русские и донцы»… …Но это случится только завтра, а сегодня мы выдвигаемся в степь, к местам, мне уже знакомым: едем на хутор Аникин, где местный предприниматель заложил фундамент уничтоженной в годы советской власти церкви; к роднику, на хутор Плешаков, и дальше – на хутор Филиппенков, к родственнику Андрея, про которого я бы никогда не подумал, что этот молчаливый, немножко замкнутый человек, любитель лошадей, когда-то руководил целым отделом по борьбе с организованной преступностью…
С бывшим милиционером прощались, когда на небе уже появились первые звёзды, и то только потому, что позвонила дочь и попросила его приехать: внучка заболела. А то бы мы, наверное, ещё долго рассуждали о жизненных коллизиях и спорили с Чеботарёвым, вдруг заявившем о казачестве как об отдельно взятой нации. Зашёл и об этом разговор, и я отозвался достаточно резко. Разве то, спросил я, что происходит в соседней Украине не даёт повода для размышлений: к чему всё это может привести? Вредная тенденция. И на руку тем, кому великая (да, с победами и поражениями!) история нашего государства стоит поперёк горла. Не хватало, чтобы и здесь, на Дону, вспыхнул пожар национальной вражды. Только не это.
на фото: А там Изварино...
Надо сказать, что Андрей однажды мне с иронией заметил: «Сразу видно, что ты поэт. Видишь только чёрное и белое. А где полутона?»
Но тем вечером он пришёл мне на помощь, резонно рассудив, что казаки не могут являться нацией, поскольку в их ряды принимали и калмыков, и татар, и русских, и грузин и что, по его мнению, это всё же сословие. Ночевали на хуторе Волченский в доме атамана. На столе, возле кровати, лежала газета, специально положенная хозяином и развёрнутая на странице с крупным заголовком «Казак Фредерик из Марселя» и фотографией. Я уже вкратце слышал от Чеботарёва эту историю, но то, что Александр Николаевич написал очерк, – не знал. Андрей уже спал, когда я при свете неяркой лампы изучал материал нашего неутомимого краеведа о французе, который много лет разыскивал и нашёл-таки здесь родственников и на прощанье сфотографировался с ними на фоне полуразрушенного дома своих предков.
на фото: в гостях у Михаила Сапогова
А ночью я вышел во двор и долго стоял там под чёрным-чёрным небосклоном, подсвеченным мириадами звёзд Млечного пути – воистину в Москве такого не увидишь – и думал. Я вспомнил своего друга Вардана – доброго, работящего армянина, который давно отошёл от традиционной церкви (наверное, были тому причины) и глубоко уверовал в учение, проповедуемое, как у нас говорят, «сектой». Я никогда с ним не спорил, отдавая должное прежде всего его трудолюбию, и даже соглашался с ним, потому что с тем, что он говорил, трудно было поспорить: всё это было понятно и жизненно. За исключением одного. Как-то я взял в руки «его» Библию, которую, надо заметить, он знал наизусть, чтобы посмотреть, где её издают. Соединённые Штаты Америки. Я не удивился (зная о тяге американцев к мессианству), но и не знал, как, не обижая друга, донести до него свою мысль и предостережение. Теперь я знал, ЧТО ему ответить:«И это тоже, Вардан, ведёт людей к разобщению…»
на фото: в парке
Первый раз я проснулся от хриплого петушиного крика. Потом меня разбудил Андрей. Он одевался, собираясь выйти на улицу. - Далеко в такую рань? - Атаман уже не спит, сидит за околицей. Пойду поговорю с ним. Он открыл дверь, и я услышал гусиное гоготание. Мне тоже не спалось, и я вышел следом. Дмитрий Романович сидел на старом толстом бревне и читал газету, а у его ног, в траве, копошились гуси.
День обещал быть жарким, и умывшись и наскоро позавтракав, мы с Андреем отправились в Каменск, который был в двадцати километрах отсюда. Каждый дом, каждый здешний уголок мог рассказать о многом. Даже в комнате, где мы ночевали, в углу стояли две отреставрированные для будущего музея винтовки времён Первой мировой. Всё здесь было буквально пропитано историей – тревожной, со многими трагическими последствиями.
на фото казачий дом
Вот в этом крепком двухэтажном доме в годы гражданской войны был расположен революционный штаб Подтёлкова, о котором Александр Николаевич не может теперь говорить без сарказма. А вот мы проехали памятник пионерам и школьникам, расстрелянным фашистами за то, что в январе 1943 года выбежали навстречу советским танкам… И на всём пути нашего следования нас то и дело обгоняли машины с развевающимися бело-голубыми полотнищами: казаки отмечали День военно-морского флота – наш день, потому что мы с Андреем имели к нему непосредственное отношение. Я служил кочегаром на Тихом, а Андрей – водолазом на Северном; и ехали мы теперь к его другу-сослуживцу. Без предупреждения, на авось…
на фото: в парке
Машина остановилась на углу дома, в котором находился респектабельный магазин детских игрушек, владельцем которого, как оказалось, и был его сослуживец. Узнав о цели нашего визита, продавец попросила проследовать за ней, и, выйдя через заднюю дверь, мы оказались во дворе двухэтажного дома с французскими окнами и огромным надувным бассейном перед ним. Нас встретила его супруга и, в ожидании мужа, который только что проснулся, пригласила на чай в огромную белую столовую. От выпивки все отказались. Поделившись своими планами и узнав, что главной темой наших изысканий является казачество, Михаил – так звали хозяина – человек ясного ума и весёлого, независимого нрава дал понять, что эта тема его не очень волнует. - Я цыган, а не казак,- сказал он, и ни один мускул не дрогнул на его широком, красивом и умном лице.
на фото: в парке
Что сказать о его супруге, которая приготовила мне яичницу и наливала уже вторую чашку чая? Она была явным украшением этого гостеприимного дома, и я с большим удовольствием, при случае, подарю ей свою книгу. Тем более, что Ирина успела признаться в любви к литературе. А из дома предпринимателя, который никак не походил на традиционный казачий курень, мы двинулись дальше, в станицу Калитвинскую, которую уже посещали в прошлом году, но приехали поздно и в храм так и не попали. Дорога вела нас среди полей. С одной стороны, куда ни глянь, рос подсолнечник, а с другой, до самых посадок, простиралась бахча, и я впервые увидел арбузы лежащими не на прилавке магазина. Я даже попросил остановить машину, чтобы лучше разглядеть их и постараться запомнить это событие.
А в Калитвенской мы пили воду из глубокого пятнадцатиметрового колодца, и служитель храма уверял, что вода обладает поистине чудодейственной силой.
на фото: церковь в станице Калитвенской
На обратном пути завернули на бахчу и купили на импровизированном рынке два арбуза, один из которых съели на берегу Северского Донца, а второй я привёз в Москву.
В общем, так и закончилось моё путешествие. Провожали меня те же – Андрей и Чеботарёв.
на фото Чеботарев и Белозеров
О чём я ещё не упомянул? О чём забыл или не рассказал по каким-то причинам? Разве о том, что в Гундоровском храме у иконы Пантелеймона-Целителя у я почувствовал благодать. Что это такое? Трудно объяснить, но такое случается. А по приезде в Москву произошло событие, о котором я даже и не думал. А ещё там, в Волченском, мы с атаманом ходили на леваду, где у самой реки росли кабачки и старые груши. Груши были маленькие, но ели мы их с особым аппетитом, прикасаясь будто к тому прошлому, когда они были молодыми и сочными.
А возле церкви нас встретил и благословил отец Павел. И преподнёс бутыль церковного вина и разрешил нам забраться на колокольню, откуда открывался прекрасный вид на бескрайние степи.
И по дороге на вокзалмы заглянули в парк«Лога»– современный и очень симпатичный уголок, эдакий рукотворный оазис, раскинувшийся посреди степи на окраине города, весьма популярный у местных жителей и гостей Каменск-Шахтинска. Вот сколько произошло событий, и всего-то за неполные два дня!
P.S. Сегодня правят бал деньги. И в литературе появилось много коммерсантов. Да, у них есть, кажется, всё и они многое могут себе позволить, но разве могут они купить эти степи, этот воздух, простой и неповторимый вкус старой груши, благодать в церкви; разве можно купить любовь и вдохновение, благодаря которым многое, очень многое и происходит на этой земле?
P.P.S. Что касается казачества? Наверное, так в истории и происходит, когда некое сообщество, объединённое верой, культурой и многими другими признаками, объявляет себя нацией. Возможно, казачество, которому уже более трёхсот лет, и достигло этого предела– я не против.Только бы не дать повода снова кому-то разыграть эту краплёную карту и столкнуть лбами народы в братоубийственной войне.
Чернов Андрей – председатель Ростовского филиала Межрегиональной общественной организации ветеранов и сотрудников спецслужб, подполковник запаса ФСБ России. Курень – казачий дом Левада – участок речной долины, обсаженный деревьями.
на фото: вид на парк Лога
на фото: рикша
на фото: Виктор Васильев и Дуся
на фото Чеботарев и Сазонов с супругой
на фото: Косоногов Д. Р. и Сазонов В. В.
на фото: у часовни
на фото: восстанавливаемая церковь на хуторе Волченский