Умножается степень молчанья, Тапки, мягкие, глушат шаги, А вода замерзает в стакане, Разве ж, ею, промоешь мозги, Чтоб стекли бесконечные шлаки, Нас-ло-ив-шие-ся за года, Зодиака, никчёмные знаки, Заменяют уроки труда, В наших школах, А в наших больницах, Гипократовой клятвы, сильней Стали деньги, …живая водица, Где же – ты? Не пора ли, за ней, Отправляться, убогим, в дорогу, Только, вряд ли, укажут маршрут, Посылая то к чёрту, то к Богу, Это – где же? В ответ: «Я спешу, Все спешат: постараться, до смерти, Текстовой возрастить некролог, И не знают: торопят, их, черти Или добрый, взаправдашний Бог. И ведомые сдавленным криком, Мы утратили русскую суть, В бесконечном пространстве, великом, Спящим людям, претрудно, уснуть. Сонно, тапками, всё ж, полируя Деревянную твердь половиц, Каждый спящий, …в России воруют, Только, ныне, вывозят девиц, Как, товар, для восточных борделей: «Не скупись: подходи, покупай»! Мы живём без надежды и цели, Разбирают страну, как трамвай, Всё равно, он, давно, заблудился, Не разбудишь уснувших внутри, Закричи: «Я в России родился»! Хохот, эхом, ответит: «Не ври». Это было давно, а возможно, Что и не было: …красных коней, Не купали, в озёрах, стреноженных, В нашей красной стране, при луне – Тоже, красной, …кровавая пена, На губах, не кипела, бойцов, Тихо, тихо прошепчешь: «Из-ме-на», И захочется плюнуть в лицо, А кому? Отвечай: «Не себе ли? Кто – изменник-то? Лучше молчи, Мы страну сохранить: не су-ме-ли, От ворот, утеряли, ключи. А возврата, назад, не бывает, И посев заменяет отсев, Мы уснули в холодном трамвае, Он, ещё, не разобран совсем, В затемнённом пространстве порочном, С пассажирской, синюжностью щёк, И тревожным, последним звоночком, Тишину, нарушает, ещё.