Все соседи так и звали его «Дед».
В 84-м он получил однушку на окраине
и получил значок «50 лет в КПСС».
В 91-м его не стало.
Не стало его партии.
Не стало его страны.
Осталась бабушка одна в однушке.
Остался сквер, посаженный его руками.
Выйду в Бирюлёво из маршрутки –
Пятьдесят шагов
к подъезду по прямой.
На десятой плитке
постою минутку,
и сомкнутся клёны надо мной.
На тропинке узенькой тенисто –
«Дедов сквер» разросся, будто лес.
Надо ж – памятник святому коммунисту:
За Пятьдесят шесть лет
в КПСС!
Мы давно твои медали растеряли,
Дед,
да ты и сам их не берёг,
но такой вот памятник едва ли
даже маршал бы оставить смог.
Мы твою страну пропионерили
и прокомсомолили своё,
и штанов американских перемерили
и дешёвое китайское шивьё.
И, казалось бы, ещё чего же надобно?
Бог не выдаст и свинья не съест…
Но под Клином сохранились надолбы
и могилки русские окрест.
Там подольские курсанты и солдатики,
те, кто под Москвою полегли –
физики, поэты, математики, –
ополченцы – соль родной земли.
Да, я помню, дед, –
совсем не маршалы,
не секретари КПСС,
под бомбёжкой,
затяжными маршами,
паровозы
задним ходом
через лес
гнали в Оршу –
чтоб от фронта с нашими
медсанбатами
наперерез
выскочить колонне бронетанковой
и нарваться на десант «СС».
Два «ТэТешника»,
да раненые с палками…
и руками, как на бойне, рвать,
роту недобитую десантную,
поминая бога-душу-мать.
А сегодня НТВ-шный мальчик,
ничего не знавший о войне,
прячет бабки в жёлтый чемоданчик
и вещает что-то по весне
про «пращура» при золотых погонах,
присевшего по «Пятьдесят восьмой»
всего за то, что не на тех вагонах
трофеи вывозил к себе домой.
И этот внучек памятник поставил
для пращура - того,
что под Москвой
так смело зарабатывал медали…
на люберецкой базе тыловой.
А я стою себе – гляжу на клёны,
и уж совсем не давят плечи мне
простые чистые солдатские погоны –
прям, как у деда в давней той войне.
Я знаю, что под осень в Бирюлёво
искристой бронзой
клёны прыснут до небес,
как памятник
простому рядовому…
«За пятьдесят шесть лет в КПСС».