Зона

Дата: 24 Октября 2015 Автор: Чекусов Юрий

Вы здорово ошиблись, если здесь надеетесь найти деяния уголовной братии в местах не столь отдаленных. Хотя... и они тут, в Зоне, бывали – от заключенных СССР и поздней России до немецких военнопленных Великой Отечественной войны. Зона она и есть зона для всех и ее проживающих - людей, лишенных прав законом, и граждан законопослушных. На въезде здесь обязательно присутствует (точно был, зуб даю) плакат «ЯЗЫК мой – ВРАГ мой»(что в переводе «болтун - находка для шпиона»). Уже интереснее, так ведь? В общем Зона как зона… но не та! И хитрому дрости здесь даже очень многовато. Маман моя - человек трудолюбивый, к труду относилась с должным уважением и почтением, однако после обязательных «от сумы и тюрьмы не зарекайся» всегда заканчивала  свои речитативы фразой: «бог любит троицу».И не сказать, что она была так набожна, хотя порой и тащила, бывало, своего мужа в соседние разрушенные церкви. Но это ее резюме (по поводу чего?) так и «запечатлелось» в моей последующей жизни: я трижды пытался вступить (оказаться) в ряды КПСС (где тогда почти каждый десятый в СССР был коммунистом); я трижды мог угодить под суд и был под ним. Вот тебе и бог сего раскладом - извините за ересь, но мое образование на беду (на грех?) не позволяет воспринять веру в бога. Аминь! И потому я хоть и не противник Церкви, но далеко и не её сторонник. Всегда казалось – эх, отдать бы церковные деньги для народа (что, уже отдавали в 30-е?) – зажили бы!!

Вот только ЗОНА порой мне мешает жить... ...правильно и вольно. Как  в бесконечном романе «Они сражались за Родину»…

…Зона она есть «Зона». Именно - с большой буквы. Так ее все называли  - с уважением, с ужасом... не только я – превыше люди. До «этой зоны» я шел целых два года, безпамятства и с глухим ужасом, не понимая порой - что же происходит в моем мире. И было мне тогда шесть лет.

Слава богу, что у меня были подсказчики постарше, на два и чуть более года. Мы ж, пацанва, битая и тертая«проходной братией блатных с восточной стороны...» Любили мы, пацаны, сидеть рядком около своих любимых жиганов и бегать для них за «Тройкой» и «Звездой», нам перепадало на мороженое и ситро. Главное - чтоб не западло, без обмана и ссучаны, нету таким доверия. И когда у тех добрых дяденек дело доходило до... – они  успевали говорить нам: пшиш-з. Но это мало помогало, мы все ж видали как хорошие парни дрались ни за что, и трудно было понять за что избили Степку со шрамом на брови. А однажды эти здоровые парни вдруг разбежались, а в центре остался лежать один из них. «Так ему и надо, суке!»

И долго стояло эхо, и никто не прибегал на него.

Но это - вне Зоны. Так, щенячье. Что может быть интересного в совхозе 50-х годов? Однако… который работал на Зону. Да-да, все сель-хоз сдавал Зоне. Прожорлива Зона? Зона законы знает...  и бдит!

И не нам выдумывать, не нам вострить: это Зона для державы очень важна! Ее обосновали Курчатов и Берия, трудармия и немецкие военнопленные... в том далеком и тяжелом для страны 43-ем!

Ну а мне-то пацану: какое мне дело до вас до всех, а вам до меня?Тогда только для меня надвигался стык 60-х, преддверие«Гагарин-61»...Но ох как это будет не скоро... через несколько долгих страшненьких и неповторимых лет!!

Отец мой намаялся за войну, заранение, за отмену денег за ордена, за отмену льгот «один-к трем»… он устал доказывать… застрял в каком-то совхозе. Но именно – под «Зоной».

Зона была большая, спокойная и властная. Её не – должно! – не будет что колебать. ОНА, ЗОНА – и есть зона там где и должна быть зона!

Пространства… территория её ужасают. Под стать феодальной стране. Вдаль – и вширь – через гладь озерную – до горищ таежных… узнамо?

И всё – под колючкой. За ней, родимой.. …ЗОНА!  - для десятков тысяч своих обреченных, где хорошо живут и неплохо платят… неугодных – строго не понимают и не чтут!

Шестилетних послевоенных недокормышей, живших в казармах образца 30-х (это что? – огромно-о-е в две нары высотой)… - их трудно понять, избалованных дитя! Вот ушли родичи на работу, оставили им одни чоботы - …шикарные обрезные валенки, что уж сносились ранее хозяином в тайге и по делам… - сиди дома под нарами в плохом тепле, но зачем же выходить до сине-снежного туалета на дворе всем троим сразу?? Не лучше ли подождать в тепле своей очереди?

Да ладно! Ежель «покушать» - в соседний сад (в нашем – «плохо, мало… да и скучно)… а и жрать эту ботву скучно и невпопад. Сыт не будешь.

Страшно – про совхоз?

Да – я не про то.

Все мы в детстве бывали.

Порой и жалились, что «я – без детства». Ужо – неплохо; для начала; для глупостей…

Да, вы там не меняли шило на мыло: тухлую немецкую бензиновую зажигалку на четырехлапую железяку? Или – на трехгранный длинный штык??

 

* * *

Вообще-то то зона ломает всех, наша ЗОНА ломает размахом и масштабом… попасть в эту ЗОНУ – страшно, не вывернишься, второй ходки не дано.

Но – СТОП. Наша Зона есть не заумная тварь, созданная дьяволом, это – ГОРОД, за «Колючкой».

- Мне? Зачем? В шесть лет? Жить по тревоге?

- Конечно, глупо!

ЗОНА давно уже жила своей жизнью – до меня, глупого пацана и – наверняка – при мне дальше. Нюансы ей не нужны. Тем более – ЗОНЕ масштабной.

Да смеюсь, смеюсь я. Но не улыбаюсь. Тем более – не шучу. Зона была – и зону сделали.

Так и должно?

Там вроде два поселка. В тайге. Были. Вначале финские домики, - так, вроде, они называются? Их с начала лепили для «старших» Зоны, потом – для Всех, потом – Никому… Кто там сейчас остался жить – в хорошей далекой лесной городской жизни – уже не понять! – то ль город, то ли – ф-ф!!!

Ну да что с них взять – тот ещё город, 40-х! это уже потом – сталинские 2-х и 3-х или чуть поболе этажки с потолками под три метра – это да, это – для Хорошей Нашей Зоны, называется проспект Нашего…

Странно, но рядом идет улица Победы, не доходя её – чуть ли не проспект Карла Маркса.

…да нет, всё – правильно:Главная улица Зоны - имени Ленина, о чем он и говорит на сей площади; но вот почему-то сбоку от развивающегося города… -  но площадь ЕГО под стать Красной…

Если здание (группы зданий) и прилегающую к нему территорию оградить (огородить) высоким забором с проволокой - то это и будет зона. Зона. С маленькой буквы  -зона. Одно из больших достижений человечества за многие его последние века осмысленной жизни... в таких крепостях он скрывался от врагов, укрывался от внешних бед, а там же прятал врагов своих по жизни. Если же подрасширить территорию и огородиться знаменитым изобретением человечества - проволокой, но не той, простой, а колючей, стальной колючкой Бруно, - то мы уже заимеем колонию-поселение, где человечество прячет себе неугодных. Много таких потом пришлось повидать ему, и слава богу, что издалека -  знаменитую тюрьму в Златоусте, «Лебедь» в Красноярске, серые колонии-лагеря на Сахалине и Урале... слава богу, что он там ничего не забыл. Но вот когда государство загоняет за колючее ограждение большие тысячи людей - это уже что-то, и это называется Зона (с большой буквы), закрытый город, а все остальное и прочее -Большой Землей.

И попасть в Зону не так просто. Надо здорово постараться, показать себя незаменимым... или же оказаться ее жертвой. Как это было в том пятьдесят восьмом – пятьдесят девятом. Вы видели мертвый лес, которому не грозит листопад и он вечно как бы горелый и в нём не кипит никакая жизнь - здесь не копошатся мелкие насекомые, не свистят птицы, не фыркают ежи с зайцами; здесь -  тишина (и только мертвые с косами стоят) с предупреждающими надписями «Не входить. Опасно»... Сейчас, когда прошло первое и глупое любопытство, даже дурак не полезет туда. На то и зона, мертвая и тупая. Но ведь этот Горелый Лес не есть еще полная Зона, то – её малюсенький кусочек, вроде внутреннего гос-заповедника. Вокруг Зоны – то жчудес хватает, и в ней то же, успевай только головой крутить.

 

* * *

Я знаю, что это пустая затея, чтобы описать свой родной город. Да еще стыковать дебри 60-х  прошлого века и  это Время - через полвека. Неосуществимой тяжкий труд. Да еще для такого города, как наш, который не имеет исторической древности и герба русского, и имел он в год своего рождения глухие урманы могучей непроходимой уральской тайги, много камня, гор и озер вокруг... Он родился в войну, на крутом её  переломе - так было надо в ту пору, когда стране было очень тяжко. Да и я, хоть икоренной оттуда, но и я родился не там, опять же хоть и рядом... Мне мало́му кинули «кость», которой я «давлюсь» до сих пор. И вряд ли справлюсь, ибо время моё уже на исходе.

Если среди жилых домов-многоэтажек стоят пихта, лиственница и сосна и если там можно вполне дождаться сбегающую по стволу белку -  это что-то значит. Это Вам - не степной город или крупное поселениес пирамидальным тополями.

Но этот таежный Южно-Уральский город я называю своим. Своей родиной. Своим пунктом, точкой А, началом, вектором управления. Попал я туда по случаю и по воле родителей (да и те не по Своей Воле). Я там, в родных пенатах, недолго обитал - два года в пригородном поселке и еще потом семь долгих лет (все правильно - кроме долготы есть ещё и широта - из справки по географии) до окончания средней школы, которая в те времена вновь стала десятилеткой - конец 60-х, да? Вы помните?Ну а дальше я был обречен... на выживание  -я почему-то знал, что не буду быть на месте, где-то на родной точке  -я должен быть дальше...

Я убегал; уплывал; удавалось.

Сразу после школы, пусть и не на геолога поступил - куда страшно тянулся, но стал горняком. И посему был судьбой своей отринут от этой своей, даже крохотной родины, что гнездилась, в том крошечном мозгу юнца... я Туда Еще вернусь - ...потом!

А- впереди Бег, долгий, страшный и...забывается в стайерском гоне. Одно хотелось знать – что я НЕ вернусь в мой Город, если вернусь - с победой, но жить мне там нельзя, да? – да и то правильно, если сам обрек себя...

Да не волнуйтесь. Не берите в голову. Вот он я. Перебитый - живого места нет, перекалеченный – но вот он я. Я вернулся, вот он я! Хоть и не «Овод» Л. Войнич.

На руины? Я спросил  женщин у песочницы , что стало с их соседями. Недоумение. Подозрение. Что-то еще? «А когда они жили?»

А - никогда. Понял я. Призраки не возвращаются.

За что боролся - на то и напоролся?

Фигушки вам, несмертным.

Дочь мне долго «тыкала» моим высшим образованием. Я, правда, не понял - за что мне такие грехи, такая немилость, если ее отец – не олух и был во времена социализма нормальным толковым ИТРом руководящего звена - в 24 быть главным инженером щеб-завода на Алтае, плохо что ли... Потом она мне «тыкала», вовремя и неко времени квартирой - помните времена СССР, квартиры «бесплатные», льготникам и спецам, – «мол», это ваша квартира, конечно я...(«а ты, чучело, знаешь! что я за «НЕЙ» гонялся от Красноярска до Урала, куда мне был мой «запрет»...). Но – то – уж - ...

У меня нет свидетелей, которые могут подтвердить ей мой диплом инженера: сестра старшая, спасибо ей за финансы, «тогда», умерла, осталась голословная«бумага»... Мой диплом внесен в реестр 1973-го.

Да, у меня – меня с женой - сделалась квартира. Досталось. Она -билась,Я-  завоевывал.

Право. На жизнь. На дальнейшее.

И сам Бог велел на моем пути, чтобы я встретился в Сибири с украинской выпускницей техникума. Ведь так и должно быть на том долгом и странном моем пути?

По другому и быть не можетиначе...

В принципе-то я и жил в том - своем для меня - родном городе, -всего-то навсего семь лет - от бараков поселка до окончания школы - десятилетки уже в самом городе. Но вот в эти семь лет именно спрессовалось для меня родная даль, куда я потом завсегда тянулся, был принят, отринут, забыт и должен забыться.

Чем лучше Большая Зона от маленькой?Размером. Масштабом. Размахом наконец…

То, что нашу Зону создали именно в войну... Такто уже давно знают. Кому надо. И кому - не надо. Для того и было при Городе– БюроПропусков, где долго висело«Язык мой - враг мой» и требовалась подписка (обязательная) о неразглашении. Этот скромный двухэтажный домик в самом начале улицы им. Ленина правил балом - правом въезда и тормоза. С годами его правомочье утихало, но и не пропадало - три мощных контрольно-пропускных пункта в Зону со стороны Кыштыма, Касли, Татыша, - оно так и держало в правильных ежовых рукавицах; по земле - несли службу патрули, собаки, проволока иток, по водной границе - застава, катера, прожектора, пограничники. И - ловили... прорывающих и переплывающих… спрашивали.

И всё же Город - со временем, с эпохой и годами, начал замыкаться на себя... если учесть вредность Города для самого себя-то это был крах. Голос подали экологи, биологи, военные то ж - начали ввозить (разрешили заезд) женщин и девиц, молодые семьи... город помолодел, не так стал лысеть, призабылась Зона, которая уже далась Городу созданием школы плохоразвитых (дебилов), интернатов (идиотов), шизофреников не признавали...

Но Город богател, складывался, рос династиями и генетически мельчал, в нём первом в Союзе завели электронную карту жителя: попадал ли в медвытрезвители, к кому из врачей обращался, куда выезжал, семейное положение; склонности и наклонности ваши – то ж к услугам службы кадров, о чем вам поведает целая армия толковых городских информаторов и осведомителей. Но - в городе тишь, урны и цветы, бандюг и насильников вяжут сразу или даже «до»(из Города наши полковники уходят далее генералами), нет наркоманов, пьяниц и алкашей – а страна уже захлебывается от этой чертовщины... Бичей и диссидентов, алкашей и тупых - по закону в 24 часа из Зоны, туда, за пределы, за колючку Бруно – в Ворошиловск, Бурино, АЭС... где требуются рабы великого народа, для обеспечения жизнедеятельности того же Города и Зоны. Не подавишься, злыдня?

«А что мне? - говорила Зона. - С 43-го живу. Пережила тысячи военнопленных немцев... Вон они, лежат в могилах. Нет, мы их не мурыжили изря не изничтожали, даже свои русские их подкармливали. Но слишком тяжко было начало - лучше бы им пожелать смерти раньше, в бою, этим пленным немцам.»

«Они и начали первую улицу города. Проспект имени Ленина. А кого же иначе? Потянули от озера, сфинских коттеджей, что так годны для морозов местных, в тайгу далее,  по-низовью.»

Здесь, при озере, по утрам стелется в августе туман. И воздух крут, не дает дремнуть....коттеджи сначала дня инженеров и руководства делались . Через пару лет в Городе заложили параллельно Ленина и улицу Победы - а как же её иначе назвать в победоносном 45-ом!И вот уже дома - сталинской эпохи и планировки, двух- и трехэтажные, коридорные, с лепкой, с потоками под три метра... заблудишься.

Чудной становилась тогда Зона. Необходимой.

 

* * *

...наверное, все это... - сие глупости и дрязги, когда я должен заново пройти путь, не свой -Города своего, которого...

Что мы?Песчинки. Я вот - ...прибыл!Туда, в свое родное становище, сей мой Город - и...не узнал - конечно, не то слово. Попроще бы сказать, по-сволочнее, вроде как Пол-века нашего Городского сказать. Город-то не умер, умирал я, где-то за просторами его; Город не виноват, онто - при чем... как в большой семье - сын катись, дочь обкатывайся..

Я спросил... Да я нашел средь трав полевых, малых и чахлых – где ж сорняки гоже в городском дворе... - вот увидел у чахлой песочницы, возраст которой (...)и спросил их всех, рядом сидящих:

- Скажите, живут же у вас: рядом Клепиковы, Сахно, Чумак, Осетровы, Зайцевы, Дмитриевы, Кузнецовы…

Живут ли?Мужчина, а вам кого?

«Кого» ещё седому человеку, который вырос вот в этих «зонданных» мирах. «Здравствуйте, извините, вы не знали Зайцевых?Со второго подъезда... А альпинистов - братьев Сахно, со второго подъезда... один ушел и не вернулся...»

Мы что-то слышали. Вроде, говорят, правда. Про них, альпинистов. Давно это......давно это и неправда; правда та, что двое Сахно так и погибли в горах (альпинисты), а третий сын не так уж пережил свою мать - я знаю...

- Мужчина! - мне сказали; куда уж тут:матерый, не жирный, не лысый полуседой, бравый и несволочной и не наглый вдруг спросил женщин этого двора, обычного, песочком и детками своими, может и бабушки были...

Перепугал насмерть. (А если бы еще зарычал - то у них контуз-зия!)

Да вы -  не с-с-с-мейтесь. Ведь все равно страшно с-соревноваться со временем, со своим... вот и женщины мои и девчата (помните песню «моих» лет – «девчата нашего двора»…

Не помним.

Не знаем.

Не ведаем.

Нам это надо?

А ты – кто?

Конь в пальто.

Сразу или потом.

Не жили здесь. Не помним. Да давно... - и ведь на самом деле...!

ЗОНУ нашу, мою - не зацепить. Просто так не подцепить. Это тебе, ВАМ грядущим  - не САФАРИ - застрелить напрочь и без обрата... Зона та еще сволочь, кусучая и тварь... – и все с Большой буквы. Не поняли?Возьмите.

Я ведь тоже жить хочу. Я не знаю «почему», я еще не узнал Зону, но уже и почему-то я был готов дергать от нее.Зачем-то-и почему-то зачем... Странно... - через полста лет или «бренди» лет.

А ведь знаете - для меня эти люди были эпоха, хорошая и моя, и не открою я вам прошлого великого… поймите:«Дроздовский он и есть Дроздовский, сын партизанского сына белорусского отряда партизан ...а ведь до поры до времени я не задумывался, и не собирался задумываться наперед - сложно это слишком с нашим «городишком», моей странной родиной. Но ведь когда пройдут годы и вдруг перемрут (вымрут) все мои оставшиеся там, в городе, ближние родственники или наступит наше взаимонепонимание - ведь тогда я не попадув свой город, никто не сходит там и не закажет мне пропуска в этот город. И пусть там остаются друзья и юность - они не смогут обеспечить мне встречу с городом, моей малой нескучной странной родиной, откуда я «убыл» в 17 лет и куда меня тянет до сих пор. Я не белогвардеец, не страдаю особо ностальгией, только между нами - Колчаковским офицером и мною, связь все таже - родина с её родными землями и просторами. И я бы хотел, туда, в этот город на Ю. Урале - да не пустят (обстоятельства), не пускают свои (системы)... и остаюсь я тем же, когда говорил себе по молодости, чтожить на Урале я не буду, что я достоин лучших регионов, СССР он большой, примет меня в... не вСибири и на Урале и дальних сторонах. Так что вот - туда не принимают, сюда не допускают, оттуда не пускают... человека, не имеющего и не забывающего свою малую родину, так четко отпечатанную в нем; неправильно, неверно, плохо - но нет у меня точки на карте и есть я, человек без родины и рода...

Остается сказать - да, будь все проклято!? Э-э-э, нет... чудо-в-перьях!Не для того мотался и мир наш-свой смотрел, пусть даже в рамках СССР (1/6 часть земной суши!). О чем мечту имел-то и делал.

Я, конечно, насмотрелся, наслушался и наелся потом экспедициями, пропавшими и нет, территориями, староверами, злыми духами, хорошим диким непослушным зверьем. Многим чего. Ну и меня понесло.

Запомните девиз со своего щита жизни и не уставайте его повторять всегда везде и всюду... бросьте это свое «прорвемся... прогрузимся» - с таким девизом и багажом вы далеко не уйдете. Учитесь, нищие духом: легонькую сумочку, видавшую виды видов, за плечо через ремень, удобная и там - нет даже зубных аптеко-причиндалов и дорожного нессесера... -там нет ничего, пусто, - но, сумка в долгой дороге, зима ли лето, пригодится.

Запомните, повторяю, не я сказал, и раньше нас были умные:только воплощение мечты детства принесет счастье.

- А что ж ты мне кричал?

-Охрип и доказывать про себя и про что-то. Вот и сейчас говорю; тихо!

...А знаете... может и не знаете - в наш город женщин специально завозили... да не тех, на букву Б; генов в городе не хватало - для обновления кровей и генофонда.

Зона - вещь серьезная. ЭтаЗона - еще серьезнее, на то она и называется именно с Большой буквы. Возможно, я повторюсь и буду повторяться эпизодически и в чем-то даже часто - извините... Приходите в «мой дом»(да-да, то из песни М. Круга), я вас с ним ознакомлю.

В зону я попал пацаном, в 59-ом, конечно со своими родителями, братьями и сестрой. Это случилось после нехорошей аварии на близлежащем химкомбинате. Через два года мы барак в поселке сменили на квартиру в Городе («столице»Зоны). Две проходные комнаты, кладовка, миниатюрные кухня, коридор, туалет с ванной (совмещенные), потолки в «два-двадцать»- ну чем не рай для семьи из шести человек (на первом этаже)!С видом на большое озеро Города, в сотне метров - скальная тайга, в двухстах - Дом Культуры (строительства 40-50х годов) химкомбината. Школа - рядом. Дома Набережной идут вдоль озера, изгибаются по берегу искалам. Комарья летом не отмашешься, раков озере - лови только... Ну и чем не жизнь, спрашивается?Хорошо жили. Сначала учились – то 10-летка, то 11-летка была, потом вроде и работать пришла пора. В нашем подъезде из нашего только класса школы училась одна девчонка и три парня. Разбредались – кто в институт и техникум, кто в армию и на работу... тогда еще не было электронных автоматических биографий - теперь о тебе всё знают (на химкомбинате работают только достойные люди!): когда попал в медвытрезвитель, когда ты болел гриппом, оштрафован ли ты за что-то, «участвовал» в ДТП, не лишён ли прав, почему дрался в ресторане, замечен ли в наркоте... Вот впрочем в последнем отдельно: всех ярых наркоманов, злостных дебоширов, алкашей и тунеядцев - и неважно тут какого пола (муж., жен.) – в 24 часа Зона выкидывала таких вот недостойных за свои пределы. Что с ними там дальше - интересно вам? И вот через полста лет (полвека!) я стоюснова здесь, в родном дворе своей Зоны... и законы здесь иные уже - наркоманы в открытую объявились, народ стал богаче, бутылки бомжи аккуратно прибирают, цветочных клумб и урн прибавилось, мемориал 55 лет Великой Войне Советского Союза встал на берегу... дамало ли чего еще, а? Жители дома шарахнулись от меня как от инопришельца, двор поветшал... Кто жив, а кто убит; кто умер иль погиб... с кем-то опоздал выпить и на встречу, кому-то не успел сказать хорошего слова, кого-то не поблагодарил вовремя - поздно уж, старик!

Душа поет... а сердце плачет.

Мудрецы от науки говорят, что орлы в неволе не размножаются. Ерунда все это - ведь именно в сталинские сороковые годы родилась советская атомная бомба - там, где ей суждено было появиться и стать на ноги. И главной точкой стал тут Урал - далекий во времени, в расстоянии и пространстве, где и родился... извините,«родилась»- Зона. Когда я приезжал в «свою»Зону в стыке веков и тысячелетий, я грешным делом твердо считал, что мой город стал как минимум в 120 тысяч населения (и даже, возможно, чуть поболе), но… меня ошарашили близкие (оставшиеся) друзья - в Городе 87 тысяч; это меня страшно огорчило - да, конечно, он уступал мощному «миллионнику»областному центру, двум мощным металлургическим городам, ещё двум городам-горнякам, однако далеко оставляя за собой все прочие мелкие горные города области... и все же - какой позор на мою седую голову, моему городу!И моей (нашей)Зоне.

Почему именно в этом глухом месте, в разгар смертельной битвы с фашистами, появилась из Небытия этаЗона?Как ты здесь, Зона, оказалась, - спрашивают ее; а «она» в ответ - стреляют (на Западе; да и на Востоке), вот и «проходила» мимо. Ведь только русский, забредая в гости (напрашиваясь даже), говорит скромно, что проходил мимо.

Это мы знаем, называется - не проходите мимо. Или по-другому, иначе, на крутой манер - русская рулетка. Только русский умеет испытать свою же судьбу... в просторечье такое (или это) и называется –«русская рулетка»; в казино ее нет, не встретишь, там другие глупые и надсадные рулетки… денежные, шкурные... ни чести, ни совести.

Со временем, с годами, потом - я стал все больше «опаздывать» (и становилось страшно, что вот он, в барабане, мой очередной родимый... жду!): письмо опаздывает в Курган к адресату, бандероль возвращают из Златоуста с пометкой «адресат умер», другой адресат - здесь не проживает, третий выбыл под Салехард, телефоны старых лет и друзей уже или почему-то не отвечают (молчат... не собираются отвечать?); даже Новый Год встречаю позже Всех своих (хоть и точно в свои 24-00 часов; не призабыли про часовые пояса?). Спросить надо кое-что, уточнить - а уже припоздал и не у кого. Кого любил -потерял, не догнал и опоздал туда вновь появится... многих адреса и судьбы потерял - не дождался!

...но спрашивают еще кое-кто; меня...

...я-человек в Зоне пришлый; пришел и ушел...

... Как правильно и для чего строится-делается Зона? Да отвечайте, не стесняйтесь, орлы (в неволе и беспилотные)!Что замолчали-то?Правильно:Зона - понятие общее, обширное и там обязательно должны быть:

1. Колония. 2.Преступник. 3.Лесоповал. 4.Полигон. 5.Арсенал. 6.Провокатор.

Да чтож тут хитрого и заумного, наливай и пей: в зоне есть (создается) колония с преступниками (зэками), последние заняты на лесоповале и полигонах работ, при определённом арсенале инвентаря и действий, с обязательным действом провокаторов (стукачей, доносчиков, филеров, шпионов, кляузников – да что я вам рассказываю!Читайте «Архипелаг ГУЛаг», на худой случай – «Один день Ивана Денисовича» ... уже понятнее?!).

Н-да, немного не угадали вы. Не то, не та этазона. Другая. С Большой буквы, для Больших дел, величиной с государство – «там» ведь надо было(не только создать) сделать атомную бомбу в противовес американо-«японской» 45-го года... делали, сделали, взорвали, ошарашили кого надо – и! И - родилась Зона. умер Сталин, расстреляли куратора атомной промышленности Берию Л.П.

А Зона осталась жить. Но то не уголовная зона, хоть и строилась она ими тоже частично. Да и колонии в зоне?Даже дерьмовый и опытный северянин-абориген не представит, что пингвины в Антарктиде (Ю. Полюс; хоть и Южный – но там под минус девяносто при максимуме) обитают там теми же колониями, где заблудших малых детенышей этих красивых-благородных-королевских пингвинов, ищущих своих родителей и шарахающихся через и сквозь сотни пингвинов, топчут-бьют-клюют старшие сородичи. А? А что, колония и есть колония, даже в той же Антарктиде, где слабые ищут при «минус шестьдесят» своих сильных по «родному голосу». Тускло пояснил?

Преступник Человек (гражданин)- переступил, заступил, преступил стартовую черту спортсменов в прыжках в длину. То есть - нарушил закон. Последних военнопленных с Зоны отпустили (выпустили) в 55-ом, и они рванули прямым ходом в тогдашнюю ФРГ(редкие единицы - в ГДР; своих - советских зэков - в Зоне держали, в основном, с дальних краёв - так ведь лучше? если надо - и стрелять можно сразу! Да и преступник из местных внесет разлад и диссонанс в не так уж ладно-складный ход дел).

Лесоповал - ну куда ж без него деться, без госвырубок и им подобным где-то в Кировской (Вятка) области и по ее соседям... и тем более как обойтись без большого, толкового, спланированного и непонятного (масштабно-развернутого)(слабоучтенного)- лесоповала при строительстве в тайге Зоны (приличной площади)! Лес рубят - щепки летят. И тут все годятся - зэки, местные, пленные, «труд-фронт из Средней Азии», старые и молодые...

Что такое Полигон - в обычном понятии?Место и территория воинских учений и испытаний. Полигон есть также участок Территории добычи золота в районах рек и ручьёв. Полигон это еще... Но – стоп! Полигон (полигоны) для Зоны - это будущие участки и территории местоположения и строительства жилмассивов, заводов и предприятий главного комбината, вспомогательных служб производства и жизни Зоны... это ещё - водозабор, охрана (по воде и суше), транспорт, культура, спорт, быт и сервис, правопорядок, образование... в общем, все, что требуется для жизнедеятельности среднего(небольшого) города областного (союзного!) значения.

И арсенал (Арсенал!) средств для того (для Зоны) велик... (так и задачи у Зоны - не меньше!). Хотя... что такое арсенал - склад оружия? подборка оружия? набор ухищрений и действий? У Зоны в Арсенале было все и вся - даже в жесткие и голодные годы войны для Зоны отдавали многое и наилучшее. Здесь ее служители плохо кончали и хорошо начинали...

Да, а время Провокаторов кончилось во времена правления Хрущева Никиты Сергеевича – уж он то умел выразиться чисто по-русски на какой-нибудь зачуханной трибуне ООН.

Так вы поняли, что такое Зона?Она ведь слабых и сирых не любила, жрала их десятками и сотнями (патронов не жалеть, в случае чего... кормить и требовать! стрелять без...).

Уж не знаю, рады ли, довольны ли были военнопленные немцы, что вовремя не погибли на Восточном фронте и попали в русский плен... откуда многие вышли только через десять лет каторжных трудов. А не лезь к нам, тебя сюда не звали!Попался - отвечай, и будь доволен, что не убит. (И ведь на самом деле многих изэтих - дождались в Германии их родные.)

 

* * *

Писательство не есть средство для существования (касается современного времени, то есть хотя бы начала третьего тысячелетия), скорее это сфера духа. Сильно? Вот можно посмотреть на тот дом, под номером «7», соседний... там те же полста лет назад в крайнем (первом подъезде) проживали интересные и любопытные люди.Рассказать вам о них?

Так поведать?

На четвертом этаже (лифта нет, дом пятиэтажный) квартира (на лестничной площадке)справа. Трехкомнатная. Да, были такие времена, когда люди имели такие квартиры. У этих - отца и матери, с их странной фамилией Кошуля (это что? чье такое?!... а какое нам дело!), было трое детей. И все сыновья. Другой бы порадовался, но старшему Кошуле тяжко доставалось воспитание своих трех непослушных наследников – те ещё ребятки, зубки могли показать. Не говоря уж с годами про ногти-когти и растущую мощь самообороны подрастающих троих Кошулей. В беде и обиде они своих не бросали – до жути доходило... вот средний и младшенький волокут старшего домой, избитого заступника и сами изнемогающие;вот младший карапуз Кошуля кидается на парня с ножом спасать своего «старшого». А интересные были братья Кошули – любо-дорого и смешно-трогательно порой смотреть на них было. Вот самый младший Борька, разницу с братьями в возрасте и не счесть - ростом мал, курит (хоть и братья не учили, но надо же взрослеть и догонять братанов), ножик (перочинно-зачуханный) в кармане, через цырла свирщет (правильно ли хоть сказано?) - все зубы у пацана целы, золотой фиксы то ж пока не видно... двоечник и раздолбай, от бати, которого уважали все трое братьев - и пьяного и трезвого, немало заполучал тычков (под задницу; бить по голове -да ради бога, если хотите видеть детей дураками!). Средний(из троих) Кошуля был… словно и не из того рода - мало что ли гонял Кошуля - отец Кошулю – мать за среднего сына -кто он? с кем? От кого…да я вас!И почему он белобрыс, а не рыж! Кошуля - голова входил в раж... Пришло время и получил в рожу от старшего сына. Избил, точнее - начал бить!дане дали добить двое младших щенят... Молодцы!Твари!!Так держать... нас, Кошулей никто не сломал и не сломит. Орлы!

Средний Кошуля был высок, строен и красив; братьев держался и слушался, но девки его любили, да в школе он, однако, учился неплохо. Мог порой и подзатыльник отвесить младшему лентяю, но время позаниматься с ним не жалел. «Ну, Борька, гаденыш, что ж ты даже таблицу умножения толком не знаешь?А еще спрашиваешь про столицу Испании! Ты свое«дважды два» учи, а не заглядывай в мой учебник географии. Так где река Нил?». И младший Борька равнодушно в ответ ворчал. «Ну, так неинтересно, Лешка. Твой Нил в Африке. А вот сколько будет «два на девять» или «семью восемь»?»

- Борька!Заполучить хочешь?

- Я? Нет.Леш, а ты?Ножичком – в бок!?

- А ну дай его сюда.

- Так ты отыми.

- С-щас, засранец. Ну, достал, тупица.

- Нож у меня острый.

- Голова тупая. Кому ты такой нужен?

- Зато никто не достанет. Даже Батя отстал.

- Он заболел страшно. Ему - не до тебя.

Тут накрики и свару появился старший брат. Он был в полтора раза ниже своего среднего брата и в два раза выше младшего Борьки. А вообще-то, если честное дворовое сказать, то все четверо Кошулей низкорослые, и все злые, кроме братьев.

Старший дал хорошего леща младшему, покосился на среднего - не треснуть ли мимоходом. Борька - шкет и Лешка-ханыга побаивались своего лидера; но и доверяли ему право «разрешать их спор, сугубо «мирным» путем».

Во дворе да и по всей Набережной старшего Кошуля уважали, и он давно был принят к когорту неприкасаемых и уважаемых в озерной округе... Вот годы прошли и в один из моих отпусков Кошуля-старший («их отец умер, мать пила, и он держал «порядок»  в доме, т.е. в квартире, а не то – лишение материнства, детдом и прочее), видя дворового кореша, машет очень даже приветственно, при памяти и трезвый абсолютно:«Сколько лет! Не грех и спирта... Да есть у меня всё. Зайдем? Спирт. Да помню я – ты «раньше» еще предлагал, а теперь вот и я...ты ж гость нечастый!»

Не судьба тогда была... выпить им «сто дворовых» - дела развели, ну а потом снова не удосужились столкнуться, пока были рядом.

В следующий «заезд» стоял в середине пустынного (да быть такого не может!! или... все же?) двора наш заезжий гость. Ждал и содрогался (через эти свои и чужие десятилетия...). И с балкона четвертого этажа соседнего дома раздается громоглас: «Стой и жди.Старший сказал, если я увижу тебя– налитьтебе спирта. Лешка тоже погиб, из-за своей девушки. Амоего старшого... убили гады.»

Страшный двор. Прекрасные люди.

Дикие времена. Да и откуда быть им иными?

Так может не приезжать в этот призрачный мир?Впрочем, я туда и не частый ходок.

Помните - как ведут (вести себя надо) на экскурсии. Поверните голову направо - налево, посмотрите...

А посмотрите в другую сторону. Там то ж паренек... Точнее два брата Киселевых, один - при школе, второй - сам по себе. Знавал и их... младший из «киселей», правда, мелюзгойтогда принас проходил... Хорошие парни. Младший стал смотрящим по городу (старший погиб... убили...? младший брат женился на жене (вдове) старшего брата, и тогда ее и их особняк «братва» оставила в покое, войны утихомирились, раздел закончился... худа городу не стало).

А вот парень, совсем безобидный, ниже Кошулей жил в том же подъезде, но по другому стояку - взял и просто в одночасье помер... Какие-то там органы не выдержали, отказали у него, Лёньки Кондратьева, -пожить, осчастливить, одарить своим талантом - не успел, но старался и успел что сделать... там, помним?

 

* * *

Ему было уже шесть лет (всего!или - только еще?), когда  будущаяЗона захотела стать своей в его крошечной (но уже умной) жизни. К тому времени он умел писать, считать, полоть, копать, ухаживать, читать, воровать яблоки (чужие), кататься на свинье, дружить со своим Жуликом, спасал младшего брата от больших и малых пакостей, ...да мало ли ещё какие дела и подвиги можно изыскать у - не школьника, без надзорного(мать и отец вечно на работе, прочие – не в счет), вечно голодного (мимо рта не пронесёт), не ленивого и деятельного пацаненка. И такие дела для него нашлись: смотреть, видеть, запечатлеть в памяти, понять, осознать– ЗоновскиеПонятия; а это деяния – недешевы для детской памяти, когда пацан...

Зона-то ведь давно (Зона - рядом, соседская, незнакомая и страшная, особенно в рассказах старших) манит как сказка, но страшна, занятна и непонятна.

Пришла Зона. Со страшной мордой. Которую он увидал. И показала свою гнилую сущность: в образе солдат начала воровать хорошие бревна со двора; зачем-то издаля завозить женщин к церкви и потом их снова перегружать толчками и пинками в другие армейские брезентовые автомашины.Ему, пацану, понравилось, как солдаты наставляли на буренушек-коров (ружье он знал от отца, и учеником у него оказался весьма неплохим, да и его батя войну недаром прошел…) автоматы и -... От остального ему становилось жутко и страшно... он вздрагивал во сне и метался в горячке (извините, но он даже волков так не боялся). Но всё ж надо было приходить в себя, переставать быть больным (папе с мамой ведь на работу надо) и идти в центр совхозного села(или чуть в сторону). Огромные вонючие чудовища (коней видел; овец, коров, свиней - знаю, да и трактор – что ж я, не знаком что ли с ними?) - он видел их, наверное, чуть ли не в первый раз.

Дай-то бог - и в последний. Или же нет? А порохпах вкусно. И жалко коровок. За что их? И эти «вонючки» их хоронили потом. Так тихо (с лязгом) и без оглашенных воплей тетушек...

О, боже (в селе нашем том, конечно, нет церкви), да и зачем, мне, пацану «куда-то» верить (слава богу: мать не тащила - тогда, после войны; а батя сказал–«оставь их в покое»)?

Может: ... так я стал персоной «не верь», не-верующий(без всяких «быть может»), Фома-не-верь!-и слава богу!! Так тому и быть, да?! А то ведь - не с-дрыг-нуться от«неблагородной» памяти... а я сим дорожу - так, кажись, в древнерусских писаниях сказано?

Смех не берет?Может быть  - и да. Только ведь и Зона - она несмеяновна...

И тогда он попал в Зону. Через два года своих ужасов, восьмилетним пацаном - в барак (поселок № 2), где в длинных коридорах в одной из маленьких комнатушек поселился его отец, вместе с ними - конечно. Барак был длинен и старорежимен, времен первых 40-х годов Зоны – а оттуда, по обоим сторонам большие и неблагоустроенные (для тех времен) комнаты, комнаты, комнаты... Их было много - комнат и людей, десятками там обитающих. От «их» барака до центра поселка - шагать и шагать, тошно станет, особо по зиме и сумраку, ибо Центр и площадь Поселка были для тех ВСЕХ - пуп земли, где в сталинских двухэтажках проживало(остатки; какие?) народонаселениетоли нужное, то ли уж не так необходимое для Зоны... Еще в 20-ти км от сталинского поселка находился Сам - главный Город Зоны, где было (и должно быть) всё. Полигоны Заводов разметались по Зоне, а в центре Города встал гранитный (потом)Курчатов. Что такое отец семейства и как он оказался изДальних Бараков Неближнего Поселка – незнамо то… но случилось именно так.И когда в свои... лет, когда стал возможен индивидуальный его переход через КПП зоны, он стал уходить в побег – к троюродной сестре на близлежащий ж/д разъезд, в заброшенный корундовый карьер, на испытания «своих силы и воли», в гео-походы организованные... И уже тогда он начал (начинал) понимать, что жить он здесь, в этой крутой и глухой Зоне (богатой и сытной для вольного и правильного народа), - он не будет. Не должен. Сознание не позволяло...

 

* * *

Много чего там было. В моей придурочной Зоне. Вот и сидит…

Чингачгук Большой Змий, из рода Могикан, и последний из них, сидел и дымил трубкой. Далеко в стороне от огня, от пламени костра. «Это чтобы из теней на нас сразу не накинулись» - просто и ясно. Я,Белый Вождь, всё жпо глупой европейской привычке был поближе к огню... огонь душу греет - бродяге и заблудшему, дикарю и незнакомцу. Много и многое в Природе -Огонь, Вода, Воздух, Земля и Камень!Индейцы знают суть их. Они знают мощное лекарство от всех болезней - куриный бульон, они знают сладкий батат - картофель. Им знакомы Топор Войны, Тропа и мелкий Томагавк.

- Чингачгук!Что ж далее? Ты - последний из могикан.

- Белый Вождь!На си-ём и намне мир не заканчивается.

- Но Ты же… ?

- Я - да. Ну и что?Уйду в мир иной, где ходят мои герои-могикане. Не я первый, не я - …Последний?

- Послушай, Белый Вождь!Ведь мы с тобой, и мой отец Орел, не одну луну ходили взапах ... Ты боишься Духов мертвых?

- Да нет... ведь просто так в мире не бывает, не должно быть!

- Мир – велик!

- И все мы, -Белый Вождь вздрогнул, - песчинки в этом мире?

- Все мы ходим...

- Под Богом?

- Под великим Маниту.

- Ой ли?

... Я завидовал потом своему Чингачгуку, напарнику по играм. Он младше меня, на четыре года, белорус и в жизни ему последующей всегда везло на женщин. И не везло на жён. Первую выселили за 24 часа из зоны за пьянство и непочтение к своим детям, со второй развелся по материальным причинам - ей что, было мало некурящего мужа, профессионального сварщика, в «кармане» которого квартира с евроремонтом, два гаража и полторы машины... Неисповедимы судьба наша и да непонятны женские причуды. Мой белорус зато имеет любящую внучку и сына, отслужившего в московской Роте Почетного Караула, встречал тот всяких - от индусов до знатных европейцев. И я завидую Чингачгуку, а он по-прежнему благотворит своего Белого Вождя. Что - зря что ли мы с ним метали томагавки и ножи и выкапывали камни и колчаковское оружие… так что иногда, при редких встречах, пьем пиво и вспоминаем былое и прошлые походы. Он женат в очередной раз, крепок и добродушен, каким и был когда-то. «Здорово, Владимир Иванович!» - говорю я ему по приезду. А что?Имеем право вспомнить и его отца, старшего прапора с медалями, сына партизанского отряда. Ведь недаром у него на столе - у Володи - гордо стоят чугунные (каслинское литье) партизаны и готовятся к своему очередному (последнему?) бою против фашистов (тех пока ещё не видно в обозрении, но вот они - лезут, прутся «не зная леса»...).

Так что вот такие Дела. И тогда становится понятным, что мы все «спешим за чудесами» - но нет чудеснее того, как та страна под небесами, где крыша дома твоего. И как прекрасно возвращаться... Так что после Зоны: у меня толчковая - правая, а у всех толчковая (нога) левая. Это, конечно, Высоцкий сказал, Владимир Семёнович - за меня, вечного бродягу и скитальца, но ведь и я был там, наверху, и меня не вернуть назад. Высоцкий «советовал» мне, учил меня, что «за тылы и фланг не беспокойся, а играй по краю напрямик»!

И подымая свою очередную словесную крамолу, я отвечаю Зоне: чтобы стать человеком, надо не просто что-то знать, надо знать много, не быть равнодушным, уметь видеть и слышать (наш мир!?).

Я как-то по своей жизни жил и работал на Алтае. И только позднее осознал, что родом оттуда большие люди - наши Шукшин, Евдокимов, Золотухин. ЗОНА помогла осознать. Но все равно стоит в глазах незабываемое от Зоны - огромные грибы, высокий папоротник (ростом с меня), рыжий (будто обугленный) Мертвый лес (будто после страшного побоища, сильного таежного пала-огня), зоновские дети-дауны, мертвые озера с большими карасями (ловить их не советуется)... Впору и грехи замаливать... так что пришлось даже невольно поучаствовать в ремонте (реставрации Ямской церкви в городе –«отпахал» там полторы недели и много чудес то ж повидал; это мой буржуй-хозяин так мне посодействовал - заткнул мною обязательные наряд - работы по линии городской администрации. С тех пор в глаза почему так и стоят кроваво-огненные камни-самоцветы-рубин, александрит (два разных цвета при различном освещении), рубеллит, гранаты,пироп и альмандин... Вспомнилось и интересное, когда в жизни зовут что-то золотым - золотые Ворота, Золотая бухта, Золотые – падь, Рог, речка, бутсы, глобус; все золотое в мире, и даже парень говорит, что «не рыжий я, а золотой». В цене золото-то, рыжье.

Но мне оправдываться перед Зоной нельзя. Нежелательно. Я хоть не диктор Левитан, которого Гитлер обещал повесить, как только вступит в Москву (как только - так сразу...); правда Левитан успел объявить о Дне Победы 45-го, а вот фюрер не дожил до своего позора, но отцом-ветераном своим горжусь: воевал, тяжелое ранение, долго прожил и правнучку дождался - таким прямая дорога в рай!Рокоссовский о Левитане сказал, что тот стоит целой дивизии. А я добавлю только - про отца своего, которого нельзя забывать!Когда много знаешь и узнаешь за жизнь - неужто скучно становится и серо?Много жить и долго - опасно для здоровья, так предупреждает нас служба кардиологии и сердца. Но перед Зоной, откуда я все ж уехал, покинул ее золотые пенаты, мне нельзя оправдываться, всё равно обвинят; может даже и есть за что. А быть может и совсем делать того не стоит - мои сроки давности истекли. Я слишком умный и грамотный, много видел, слышал и чувствовал, чтобы все ЭТО - бросить незаконченным, не позволяет честь и совесть... Кто-то же должен –Зоне!И пусть я не особо в ладах с мутной наукой «Философия», но да ведь не рожден еще тот, кто обессмертился на этом поприще и победил!Давайте образование малоимущим, они многое знают и становятся мишенью для умных бестолочей.

Ну а пока -взвод прорывался в облака, и уходил по перевалу...

Столько лет потреблял, был добытчиком. Не пора ли отдавать Долг?Кому?Только мы не рыжие...

Уверенный в себе да не убоится страха!

 

* * *

Но еще до того, когда я совершил в свои 17-ть первый побег из Зоны (мне тогда навешали -... шучу, смеюсь сквозь кривую ухмылку - пять лет... учебы в институте соседнего областного центра), Зона одарила (подсунула… успела же!)менялюбовью долгожданной по имени просто Зоя(неЗайка же, и уж никак не «зайка»); древние греки в своей Элладе именно так – Зоя - обозначили своё слово и высокое понятие - ЖИЗНЬ. И если бы Зона поженилабы (опять «бы» да «кабы», ведь там не растут грибы!) нас - о, счастье! о, прошедшее... горе моё!! - то я бы не состоялся в своей жизни без своих долгих и странных странствий таким, какой я стал (должен был стать!).

И осталась эта глупость (счастье) надолго (навечно) в его памяти (сердце)«великого борца» против странностей ЗОНЫ. Шли годы - и у каждого из них - где-то и как-то проходили годы, шла жизнь (жизнь! вдумайтесь...) Почти тридцать лет они не могли встретиться - у каждого семьи, заботы, текучка. Ни он, ни она никогда не знали «кто и где другой»...трудно было, связь эфемерна(да ведь и не так поймут): его суровые родственники (для неё) да «правильная» старшая сестра (у него), живущие все в Зоне, вместе с ней (его незабываемой и горькой любви) - ...но он неизвестно где и когда (мир большой для человека, годом и сотней км не охватишь). Пути их, незаметно для них самих, скрещивались и уходили вдаль к горизонту как два параллельных рельса ж/д далекого пути... Лобачевский доказал, что параллели пересекутся?(где...)

Вот так и досталиегоСНЫ. Конечно о ней. Сны после чужой, не своей свадьбы, что пришли к нему на самом деле после их глупого (глупого ли) расставания.

Кому нужны лишние проблемы?Но они ведь существуют.

Менее чем через год (в мае)после ее свадьбы. Сон (первый?!! болит душа??); с моих слов записано верно: …

«Зачем ты привела его с собой?» «А что?»«Как что?Кто он такой?»Она потупила глаза:«Он мой друг!»«Это неважно: друг он тебе или не друг!Я спрашиваю: зачем?»«Ну не сердись, - она потянула меня за рукав. - Ну?»Ее зеленоватые (?) глаза широко и просяще смотрели на меня. «Ладно!» - смягчился я.

Мы смотрели на закат, бродили вдоль реки, а он - ее друг - все неотступно ходил за нами. Меня это злило, выводило из себя. «Что он всё ходит за нами?» - не вытерпел я.«А что? - невинно распахнулись навстречу ее глаза. - Он мой друг!»«Ну и черт с ним!» - подумал и притянул ее к себе. Поцеловал, почувствовал как напряглось её тело, стараясь не поддаться мне. «Ты что?» - удивился я. «Да так, - она махнула рукой. - Ничего.» Я постарался найти ее глаза, но тщетно - она отводила их сторону.

...Мы встречались часто, но грянула война. Если бы не было её, мы стали бы, наверное, мужем и женой...

Была создана подпольная организация. В нее также вошли я и она. Работа была опасной и сложной...

... Случился провал. Меня били и пытали, пытаясь выявить фамилии и явки нашей организации. Я молчал, лишь в мозгу серела одна мысль: «Кто выдал? Кто???»... Чудом мне удалось вырваться на свободу. Кончилась война. По поводу провала нашей подпольной организации началось расследование - искали предателя. В живых из ее членов остались лишь яда ещё двое человек, также чудом вырванные из лап гестапо партизанами. Была доказана наша невиновность. И тогда подозрение пало на (здесь заканчивается страница вторая...) неё. По этому поводу были вскрыты архивы...

Я предполагал, что она это сделала ради того - ее друга. Но не хотел верить, не мог, в то, чтобы она могла стать предательницей.

... Но это было белое пятно...

/ Но позвольте вмешаться в ваши распри, дорогой студент четвертого курса: что за бред? откуда в Зоне река кроме «гнилой» местной речушки? ты обречен? откуда испарина на лбу после так «долгожданного» пробуждения - облегчения... За «базар» отвечаешь?Причем тут война и подполье.../.

ЕЩЁ месяца через три (по-научному - через квартал)... Сон;«записано верно»:

«Ты?»Она радостно засмеялась:«Как видишь. Что, не узнаешь? Что-то тебя не было долго видно?»Я угрюмо посмотрел на неё:«Ну и что?Ведь говорят ты вышла замуж, поэтому я и отсутствовал девять месяцев.» Я не мог уже смотреть в ее зеленоватые глаза (!) и отвернулся. Но она повернула моё лицо к себе и смотрела на меня изумленными глазами:«Ты что? Кто это тебе сказал?» «Мать. Это когда я приехал в сентябре («прошлого года – факт заслуживает доверия, что и заверяется») домой.»«Нет! - она отшатнулась от меня и вскрикнула: -И ты поверил?»Я молча прижал её к себе, поняв свою ошибку. Так дорого стоившую мне. Она уткнулась в мое плечо и сквозь рыдания лишь говорила:«Как ты мог!Как ты мог это подумать обо мне!»

Я взглянул в ее заплаканные глаза - нет, они не лгали, они не могут лгать - и крепко поцеловал ее в губы. Дальше все было как в тумане: поцелуи, постель, её гибкийстан.

/Но позвольте вмешаться к Вам, студенту, закончившему четвертый курс института и находящемуся на второй производственной практике в сибирской стороне: мужик ты суровый и сюсюканийне понимаешь - здесь и ошибаешься. Женщины, особо молодые девушки, любят – ушами!Не знал?Не догадался?Тогда ж откель у такого богатыря и будущего горного инженера такая тоска и кручинушка... Спасибо, сволочная ЗОНА, не забыла... Наградила, одарила в путь-дорогу... да не забыл я вас – ЗОНУ и ЖИЗНЬ. Я же умный и сам себя порой ненавижу. Да, Зона, ты ж все знаешь - а глаза у костромских родом разве зеленые? Не голубые?? Как у тех северных поморцев…/

/Ты кубинского рыбака Эрнеста Хемингуэя знаешь, помнишь? Того, с седой красивой бородой, написавшего своего «Старик и море», и не только -Его, но и женщин своихХемингуэй не забывал... чтил.Так что сказал сам Хемингуэй... или что же от его имени сказали?«Творчеству мешают вино, женщины, деньги. Но ведь без них бы и писатель не состоялся.» Мудрый был мужик, рождения от 21-го июля 1899 года; и борода у него - классическая. «Седая. У меня в мои тридцать три – черно-седая, окладистая,» - был бы таков ответ ему. /

/ Да, не хотел говорить, но уж доведется: июль - славный месяц. Там родились великие люди: 2 июля - мой Чингачгук, 5 июля - моя жена, 20-го июля – та зеленоглазая «жизнь», 25-го июля - вроде как я, 21 июля - Хемингуэй, 1-го августа (в официальный мой день рождения) ЖанБатист Ламарк! /.

…Недаром же Лещенко спел «и вдруг погасли две звезды и это были я и ты».

И последние Вещие сны у пятикурсника -  студента были в начале его пятого курса, а точнее – в начале сентября и сразу же в середине того же месяца.

Первый последний СОН. Вот он, перед вами.

Порою, мне кажется, что она не умирает, а превращается в белых журавлей.

«Так ты жива?» «Да. Как видишь! А что?» «Ну мало ли что? – Я пожал плечами. – Мало ли что может случиться». Она тряхнула рыжеватыми волосами: «С нами ничего не может случиться; мы! – не умираем!!!» «Мы!? – я усмехнулся, - «мы» говорил только Николай Второй. Но это было в прошлом…» Я поймал её настороженный взгляд зеленоватых глаз и, глядя на неё в упор, спросил: «Ведь это в прошлом?» Она, кажется, поняла – голова её поникла на грудь… А в моей голове молоточками стучала мысль: «… ведь всё это в прошлом…»!?!?!?

СОН второй… длинненький и ведь наверняка должен быть бы последним – ведь уже Целый год прошел с их разлуки, а Время, говорят, лучший лекарь. Согласны?

Так вот этот сон; и почему-то – со слов очевидца.

... Она подошла, немного помедлила, всего у него в изголовье. Но он не видел ее, не чувствовал, что она рядом - он спал. Его могучее тело, до половины прикрытое простыней, разметалось на кровати. Что он видел во сне? -Она не знала.

Она с затаенной тоской смотрела на него, и её зеленоватые глаза пытались найти в его лице что-то сокровенное для неё. Вдруг она заплакала и слезы, эти спутники её горя, потекли по ее щекам. Она говорила, обращаясь к нему - но опять он не слышал.

«... Живу у него. С его родителями. Он пьет....часто...» - оназаломила руки. «И почему тетка меня не задержала тогда с моим замужеством?Ведь я могла его тогда дождать…Могла!О, несчастная!Ему ведь оставалось доучиться всего лишь два года. Два года!Но я не дождалась. Он хороший...»

В её последние слова столько было вложено внутреннего убеждения, что его веки дрогнули. Но теперь этого уже не заметила она. Она всего лишь тихо и печально сказала: «Но жить-то надо ведь…раз связала себя другим. Тем более, скоро у меня будет ребенок. А ему ведь надо отец... Надо...Надо!» - Она вскочила.

Он открыл глаза – она? Да?Нет? Но ее рыжеватые волосы уже скрылись за дверью.

Он протянул руки:«Не уходи!»Но она ушла. А может быть она вообще не приходила???...

/ Зачем я вспомнил именно красный камень?Называется эвдиалит, и вообще-то он двухцветный: основной фон в этом минерале зелёный и по нему разбросаны алые вкрапления - это когда возвращался богатырь с великой битвы по кольской тундре, капала вниз на зеленый ковер мох – ягеля его кровь. Эвдиалит – минерал с Хибин, где обитают в карело-финской Угории саамы-самоеды, потому и второе название тому интересному камню - саамская кровь. Однако.../

Очередной побег из Зоны – второй и удачный - я совершил после института. И не судьба меняманила и не золотая жила...Бежал подальше, за тысячи километров на восток, чтобы не заметили, не нашли. Покидал Зону без сожаления, свалив на нее все прошлые ошибки, оставив в Зоне корешей и воров в законе, сокамерников, разводящих и смотрящих, цепных псов закона и другой люд, сидящий в Зоне явно по статье 58 и U-238. Бежать надо, бежать, пока при памяти, зеленый прокурор дает отмашку, пока не добавили срок отсидки. Скоро ли буду? Да не пройдет и полгода... Нет, не так: если все хорошо-то года через три, если плоховато будет - поболее. Однако не прошло и полгода - я женился там. Вот так! В середине лютой зимы. А что?Пора, не ходить же вечно холостым да не женатым - жена попалась хорошая и интересная, годами помладше. А еще через пару месяцев снова пришла ОНА (не забывается чтоли и через годы?). И снится мне не рокот космодрома.

... Ты!?Откуда ты здесь? - я утомленными усталыми глазами взглянул на нее. В ответ она тряхнула волосами, сверкнувшими рыжими огнями в лучах ночной лампочки. «Как ты меня нашла, здесь, на краю света?» - я не сводил с нее взгляда. «Ты звал меня!» - грустно сказали ее глаза изаиграли зеленоватыми отблесками. «Нет, это неправда, я не звал тебя, я не хочу тебя видеть!» «Говорят, ты женился?» - она сделала шаг навстречу. «Да!»«И оттого, наверное, не хочешь меня видеть?»«Но ты же замужем. Вот уже почти как три года…»«Она тебя как-то раз спрашивала, находились ли мы с тобой в близких отношениях. Ревнует, видно. А ты лишь пожал плечами и равнодушно сказал:«Не задавай глупых вопросов», а сам, я это отлично видела, в душезаскрипел зубами. Вспоминаешь меня?»«Ты видела?»«Да, ты не удивляйся, моя тень видит тебя всегда и знает о тебе всё!»Я откинулся на подушки: «Уйди, лучше уйди, богом прошу!»

Она, исчезая, отступила в тень, а я заскрипел зубами... /И да приснится же такое... кошмар, чудо?!Поневоле креститься начнешь. /

И еще одного сонного бреда не хотите ли? Где?, в каком году – неведомо!Давнеизвестной стороне!

… «Вернулся?»

«Да! Чтобы снова уйти на полгода!»

«Но я не могу так!»

«Ради бога только не плачь!»

«Нет-нет, дорогой, это я от радости.»

«Все нормально, как видишь. Обошлось.»

«Надолго?Со мною...?»

«Нет!Только не ломай руки. Я считаю, что двое суток достаточно!»

«Для кого как... Вон у добрых людей мужья всегда дома, а ты...»

«Сама знала, кого выбирала!Не хочешь ждать - делай развод.»

«Нет-нет!Только не это!Я не для этого тебя ждала...»

«Так что же тогда?»

«Может не уйдешь?»

«Уйду. Надо!Космос зовет!!!»

... Он был штурманом далеких космических трасс...

/ Ну, вот уж теперь – то отпустит бог мои грехи, а то такая ересь уже снится. Про кого? /

А Зона жила, строилась, ширилась; вырастала из пеленок. Трудновато её с годами узнавать...

АЗона как была, - так и есть, - оставаясь в будущем. Была в прошлом, есть в настоящем, должна быть в последующем. Свежим глазам или же приезжим в Зону из числа его старых аборигенов то и дело попадаются на вид следы порухи и изменений прошлого Зоны: вот обвалилась от пожара крыша некогда большой великолепной четырехэтажной школы № 38; не горит в гранитном мемориале потухший Вечный Огонь в бронзовой пятиконечной звезде; школа № 28 вместо средней школы стала восьмилетней, видно подросли и улетели питомцы этого района; рушится и таращит пустые проемы огромная городская школа-интернат. Но в ответ на берегу озера поднялся Мемориал к 55-летию Победы, сверкает стеклом и пластиком реконструированная центральная школа № 23, далеко вытянулась вдоль берега Набережная, вырос новый красавец микрорайон № 15, на территории ДОКа (деревообрабатывающий комбинат) с помощью нового ДСКа (домостроительный комбинат)встают спальные районы. Миновала пора невысотных домов, стоят 9-ти, 12-ти и возводятся 14-этажные башни Города. В Зoне всестроится  и возводится плотно и без разрывов, с учетом прошлых застроек, и давно уже отсутствует частный сектор. В Зоне есть Город, Поселок, Промзона, вынесенные зажилмассивы Комплекс Заводов, странная и обязательная для Зоны разрастающаяся по площади компактная Березовая Роща. Всё прочее и остальное - сооружения, службы также подчинены законам несгибаемой Зоны и её обитателям, многие из которых являются химиками.

Химики - работники, кадровые и потомственные, мощнейшего знаменитого на всю российскую округу комбината, который снабжался по высшей категории, а потом рухнул ниц до звания обычного областного городишка. Комбинату подчиняется всё и все, напрямую и косвенно: Город, Заводы, химики, округа́, соседние колхозы и поселки, необходимая Промышленность.

И если Горелая Роща есть немое доказательство одной из неудач Комбината, то Березовая Роща никак не подвластнаЗоне, хотя, как и полагается, подчиняется ей - но и только! - в территориальном и административном порядке. Так узнали Березовую Рощу и почему она (и-как) расширяется?Расположена она, Березовая Роща, в десятке километров от Города, по пути в Поселок, примерно на середине, в красивом месте, где кучками и штучками плачут русские березы. БерезоваяРоща всех принимает: страждущих и запоздавших, химиков и граждан, ветеранов и ранних; никому не отказывает в приюте.Ибо Березовая Роща - городское кладбище... и принимаются там все хорошие и нехорошие обитатели Зоны...

... Это уж потом появились душещипательные песни про городские улицы и старые дворы города... ...типа «пройду по Абрикосовой, сверну на Виноградную, и по Тенистой улице пройду…» и ностальгическая «...девчонки нашего двора...» Сейчас по центральной улице Города пройдемся.

Но еще немного про кладбище. Там тоже, как в нынешней современной России, воруют цветы с могил и венки. Как-то не успел туда зайти (а«моих» там много лежит;об этом расскажу потом), а навстречу мне багровый мужик и кричит:«Не успел отвернуться, а их уже нет!Специально с Дальнего Востока ехал положить цветы на могилу жены. Она розы любила...» И добавить тут нечего!

Проспект Ленина - пуп земли Города иЗоны, вальяжная и удивительная в своей старости, начинается прямо из тайги, с одноэтажных деревянных благоустроенных финских коттеджей, идет мимо гранитного Курчатова и двухэтажных зданий заводоуправления и служб комбината, перетекает - широкая, транспортные полосы разделены бульваром, с металлическими высокими ограждениям вновь основательных, с кустарниками, пешеходных тротуаров - в двух, трёх, четырех-этажные дома сталинской застройки (потолки под четыре метра, просторные коридоры, большие окна и даже лепные потолки) и катится мимо домов, культурных учреждений и прочих зданий через старую большую центральную площадь во главе с бронзовымЛениным, переходя окончательно в унылый долгий ряд бывших четырехэтажных панельных общежитий. Чтобы пройти мимо всего этого великолепия иседой истории даже быстрым шагом - потребуется немало часов. А пятиэтажные «хрущевки» с высотой потолка в 2,2 метра в большинстве смотрите на старой Набережной. Кинотеатры, магазины, много школ, пропавшие с годами столовые и оригинальный ресторан «Урал» - для нынешнего времени это отживающее; современные универсамы и супермаркеты, нескончаемые ларьки, китайский рынок, кафе вместо шашлычной и пельменной, музыкальные заведения, еще живой драмтеатр и «пропащие»Дом Пионеров и Станция Натуралистов, институты, больницы, реклама, потухшие неоновые вывески... Да мало ли каких чудес в умирающей старине и рожденной современности в Городе и Зоне!

 

* * *

Как я там говорил, когда после института покидал Зону, бежал из неё: если все хорошо – то буду через три года, если же плохо – позднее заеду. А не наоборот, сказал-то тогда?Перепуталось по жизни «что такое хорошо, а что такое плохо»(Маяковского требуется освежить).

И когда прошло около четырех лет после окончания института, Зона нашла меня где-то в сибирско-восточной стороне СССР, вцепилась мертвой хваткой и вознамерилась возвертать беглеца в свои пенаты. Ну уж шиштебе, насмотрелся уже на Зону и мир вокруг - голыми руками не возьмешь, каждый посвоему с ума сходит!

Как известно - в любую зону просто так не попадешь. Но уж в эту Зону - запросто так, с кондачка и абы как - тем более; только по вызову, визе, документу соответствующему. Зона бдительно охраняет свои большие и приличные территории днем и ночью, по суше и воде; на трех еёконтрольно-пропускных пунктах бдят солдаты, прапорщики, офицеры и режимный отдел. Народ прозывал КПП по простому и по-свойски –Болотный, Березовый,Таежный , это в зависимости соседствующего около КПП пейзажа; для режимников, ведущих оформление, они есть КПП № 1, номер два, номер три - в зависимости откуда, с какой стороны въезжаешь, то есть по названию близлежащих городов и прочего, что уже не так интересно. Но вот эти народные названия КПП очень верно отражалиприроду рядом с ними, где нахально и не спеша ходили лоси, бегали бурундучки и полосатый барсук, где в огражденных колючкой озерцах водились жирные караси, где спокойно найдешь гриб, клюкву, морошку, костянику... да мало ли чего еще интересного и удивительного. Не думайте только, чтобы тайное сейчас рассказывается - то раньше было, Зона берегла себя и свои секреты... а сейчас Город имеет свое официальное название и его можно даже отыскать на карте.

А тогда, когда еще в Зоне было все шито и крыто, по телефону пробился далекий голос отца и сообщил:«Работу тебе нашел. Уже обо всем договорился. Там такие нужны!Будет сразу большая должность и через три месяца квартира. Давай действуй!Решай и решайтесь. Жду ответ.» Контраргументы жены были внушительны и четко обоснованы долаконичности:«Твоя Зона - вредна и опасна? И родители там живут, да... И ещё всякие там твои друзья и грехи, верно!»И возразить-то ей трудно было.На Урал, однако, мы все ж перебрались, по другим городам там работали и жили. Зона снова притаилась. Подрастала дочь, в гости приезжали друзья и родные - не забывали, находили минутку и адрес, сестра порой сообщала… что видит иногда твою бывшую подругу...» И носило меня и жену в разъездах и командировках и в удивительных отпусках. А Зона там, у себя, нашла себе другого специалиста вместо меня, а через год за большой производственный пожар и на самом деле упекла его в места не столь отдаленные. И надулись, как мышь на крупу, - Зона и её оппонент, человек в вечных бегах; словно выжидали у моря мертвой погоды.

Зона ещё лет через десять перетащила к себе, в свои объятия, старшего брата Михаила, сильно приболевшего после своих северных геологических походов и изысканий. До младшего брата Зона, хоть и старалась, не добралась - он успел вовремя удрать в Глухую Сибирь и там добывал гос-золото. Такие люди не прыгают выше «два-двенадцать»...что, забыли песню Высоцкого о прыгуне?! Так найдите, послушайте - почувствуйте, как там, наверху. Не забывайте, что долговременный рекорд Брумеля в высоту был в два метра двадцать восемь сантиметров, но вот уже мировой рекорд есть 2 м 41 см. Идут годы наши, спеша не спеша...

Живу. Проживаю вот на Урале. Годы и жизнь жгу. Мудрею. Выводы кой-какие приходят и делаются. Вот, вы только их послушайте...

... Никогда не стоит забывать, что жизнь вокруг не для одиночки. Не заблудись. Однойволей сыт не будешь, трудно так выжить.

…Я не лезу в семейныегенералы  - но да и ты ещё пока не кончил академию, где после выхода задарма дают штабного полковника.

... Свинья всегда грязь найдет - никогда не выставляйте водочные стопки на стол заранее и без дела, - свинья не так поймет.

... Вот спроси у кого - какого цвета глаза, мужчина обычно и не помнит, а женщины знают. Помнится, у отца-голубые, у матери - то ли желто-зеленые то ли серо-коричневые, у жены – карие, а у дочери – какие?

... Вопрос для тех, кто в Зоне: у вас не было в роду шпионов, доносчиков, изменников всяких разных... ... аевреев хитрых?

И видно не судьба, не их сфера влияния, если в своих Зонах так и не удосужились встретиться друг с другом Ленин и К.Маркс, С.Королев и Циолковский, Суворов и Наполеон, Гитлер и Сталин... однако Ульянов-Ленин ведь видел в детстве Керенского, авот даже и Кутузов не дожил до личной встречи со своим ВИЗАВИ - Наполеоном Бонопартом. И многие из них – заметьте! - были ведь малы ростом. Про Ганнибала и Петра Iне говорю...

И вот из одного этих городов на Урале, где я обитал с семьей и трудился, мне пришлось – довелось поехать в Зону опять. Вроде как в вынужденный отпуск, по делам ли неотложным или по причинам другим важным - то не так уж и важно потому случаю. Пишу, звоню родителям, хоть и нахожусь от Зоны по урало-сибирским меркам не так уж далеко. Но опять же - это ж Зона со своими чудо-прибамбасами и лихими законами – нельзя про то забывать; досье на меня в режимной конторе имеется, при сигнале чьем-либо дадут ход. Это уже потом пропускная система упростится и совершенствуется, но по тем годам: разовый въезд в Зону к родственникам - только по вызову и только близких; чужих и дальних без мохнатой лапы строго Зона не примет; обязательно берут подписку о неразглашении (!). Вот и потому жена моя вЗоне так и не побывала, ни разу; старший брат Михаил, работая  и живя раньше наБольшой Земле, не имел право выезда за границу, даже в отпуск туда – это при его-то деньгах и постоянных путевкахто в Болгарию, то на Кубу. Заграницей изнашего семейства побывал только отец - именно в те годы, когда только зарождалась Зона на Урале, а он топтал солдатскими сапогамиЕвропу. Однако драконовские законы Зоны (не лезь - не пущу) и законы тайги (медведь – хозяин) моей подрастающей и любопытной малышке не касались и мы, душой не дрогнув, поехали в Зону. Дочка и не вспомнила, а может и не знала прошлых контраргументов своей мамы: Зона вредная и опасная, там живут папины родители, его родственники, друзья и какие-то женщины! Но мы прорвались туда: Зона тихо и красиво запустила нас. Самостоятельная девчонка, признающая рядом только маму и папу - когда тот не в командировке, не сошлась характерами с двоюродными малышами, игнорировала бабку, в общем из всей толпы в Зоне, коих она успела узнать, ко двору ей пришлись только двое - спокойный, добродушный и гостеприимный дед и дядя Саша – химикскомбината и по совместительству давнишний папин друг, у которого ласковая и щедрая мама и удивительно злобно-самостоятельный рыжеватый сибирский кот. Кот тот никого не допускал в свое кресло, но при виде этой бестолковой девчонки с достоинством покидал кресло и забивался под него, откуда его нещадно тянули за хвост. Днем эти двое - высокий мужчина и малышка, бродили за ручку по улицам города - посмотрели Памятники, три Центра Города, берег озера, много-много цветочных клумб, а ближе к вечеру старший обязательно спрашивал свою младшенькую: «Ну, сегодня куда идем? Или дома посидим... К дяде Саше? А мы ему не надоели ещё? Ну, конечно! Сейчас позвоню ему, узнаю...» Они неторопливо и как-то бестолково собирались и выходили из подъезда дома. И здесь он тормозился, еле спускался по ступенькам крыльца вслед за дочкой... простаивал лишнюю секунду и косил глаз на сейчас пустой балкон второго этажа соседнего дома, что он всегда делал в своей юности - там порой его частенько ждали. Но пуст и сиротлив был сейчас долгожданный балкон его уходящей молодости. Дочка тянула его нетерпеливо за руку и выговаривала:«Ну папа, что стоим?Кого ждем, да?А что ты смотришь куда-то в сторону и вверх?»Ему показалось, что у балкона мелькнуло лицо пожилой женщины – не eё ли тётки?.. ...через пару дней мужчина и маленькая девочка покинут строгую Зону, а через три дня от балкона, что на втором этаже крайнего подъезда, молодая и красивая рыжеволосая женщина весь день будет что-то высматривать во дворе, не отходя от окон, осмысливая слова тетки от их телефонного разговора... ЗОНАбережет секреты, требуя подписку о неразглашении.

 

* * *

За ВСЕ прожитые годы хочу спросить... Да, я не профи – не археолог, лингвист и историк, не этнограф, языковед и краевед. И хочу спросить не в обиду российским и славянским народам, не во зло и во вред русскому языку. И хочу спросить вот что. Знаем, что прошлись у нас сарматы и скифы, нападали из приграничья хазары, половцы и печенеги; потом побывали в гостях татаро-монголы. Но какие названия у древнеруссов - древляне, русы, поморы, кривляне, поляне, вятичи!Понятно откуда взялись Бело-, Мало-, Ново-…все россы, по призванию и территории. Интересные корни в слове и деле в именовании многих наших народов и наций, зрите только в корень и да получится «кто иотчего»; судите сами, и не так ли: чуваш - чувяк, мордва - морда, калмык -калым, башкир – башляй, мариец - мари, хант – хан, манси – манн, удмурт - мурза, мурт, мудрый; а для соседей, опять же российских: украинец - с окраины, булгарин -булгачьё, татарин – тать, поляк - поле, шлях... Силен русский дух и могуч русский язык! Как скажут - не отмоешься?

И еще имею я полное право, за все те, мною прожитые годы, сказать и поведать то, что должно быть знакомо и известно многим. Это...

…если до 20-ти ума не нажил, до 30-ти не женился, до 40-а не закончил программу «дом, дерево, сын» -  то к 50-ти грош тебе цена и не рассчитывай на 75 лет жизни и Вторую жизнь. Вторая жизнь дается во внуках. Но можешь иметь и до Трех жизней. Первая- что прожил в своем времени и пространстве; она длинная, но не «длиннее» тебя. Вторая та - тебе было тесно в первой жизни и ты жил вне пространства и времени; она чуть-чуть покороче. И третья жизнь - она очень короткая и, главное, последняя, дальше черные тупик. Да, не забыть сказать – мир духовный в 3-ей жизни превалирует над миром материальным. И не забудь, что ты в этой своей третьей жизни вышел на пенсию, наконец отоспался, остался без жены, плюнул на всё и даже выпивать стал редко по праздникам  -стал свободен и закончишь обе предыдущие своей жизни; про долги... …не забудь по 2-ой жизни. Значит - ты уже конченый человек и намечай дату «отплытия»; впрочем, ты о ней знаешь. Аминь...

 

* * *

Я думал, что окончательно покинул Зону и её близлежащие окрестности, когда по настоянию жены убыл с семьей в западном направлении СССР, в его российский Центр. Через четыре года – акрах СССР вот-вот уже был близок неделями, - я поехал в Зону, самостоятельно, но согласно тревожному письму отца. Сделал вояж по крупным областным центрам Урала и рванул в сторону Зоны– по её правилам такому как мне разрешался туда только один въезд-выезд, так что Зона в моем длинном маршруте должна была оставаться последней. Но такой десерт оказался весьма горьким. Во-первых - резко обесценились деньги из-за развала могучего и нерушимого Союза; во-вторыхГород впал в немилость из-за обилия бомжей и наркоманов; в-третьих – в Зоне все прод и промтовары, в том числе и алкоголь, стали по талонам; в четвертых - матери стало абсолютно наплевать на меня, так как мозги её не так заработали, и она упрятала пенсию отца, гнусно опекала старшего брата и всё пыталась, занавешивая окна, спрятаться от преследователей. Какие уж тут встречи с друзьями и поиски кого-то; выдержал пять дней - сдали с отцом мать на лечение, нашел отцовскую пенсию, кое-как выпил с другом Сашкой за «наши по сорок лет», еще что-то  - и бежал, бежал, бежал из негостеприимной Зоны, пока при памяти и не догнали, да ещё добавки не навешали... И моя Зона угрюмо замолчала в ответ на целых долгих десять лет, пока в НовойРоссии злодействовал мой бывший пельменно-водочный земляк после своего круто-слащавого перестроечного предшественника.

И вот тут-то, через десять лет, заработал поганый Зоновский закон «не успел - значит опоздал», «успевай догоняй», «среди друзей челюстями не щёлкают», и много чему прочему и враз стала учить незабвенная Зона своего отщепенца-изгоя, проживающего в российском Центре... Получив от отца известие в конце года о смерти матери, начал собираться в дорогу. Сразу попасть на похороны - ехать трое суток, сообщить о дате приезда для оформления въезда, взять отпуск на работе, деньги заиметь, - это же не скоро. Начал кфевралю утрясать эти дела, атути письмо от брата подоспело:«твой друг Саша умер, в начале марта». Снова опоздал?И только летом появился в Березовой Роще!Толи еще будет?!

И понятно стало, что не уйти из Зоны, не совершить тот нереальный легендарный Побег... плох стал её узник в свои пятьдесят лет... Да и документ соответствующий на льготы она выдала ему, не забыла - это, мол, наш человек, радиоактивный из прошлых лет, прошу любить и жаловать, удрал правда из Зоны... но все равно коронуем!! А догнать мы его все равно догоним и возможно даже возвертаем на своё пепелище...да ты только глянь – и зелень заново на пожарищах и средь горя пробивается; перемелется - будет мука и новая жизнь. Так приедешь ещё? Только не опаздывай. Ждем!

Главный Хозяин Зоны - химкомбинат - индульгенций не выдает. Хотякак посмотреть - дает льготы пострадавшим от его аварий, пенсии своим химикам по высшему списку, приличную зарплату, почти бесплатное жилье, почет и награды; предоставляет большие отпуска, направляет в свои дальние и близкие санатории, выделяет спецталоны на питание и проезд, работа идет по укороченному графику... Впечатляет? Можно и позавидовать!

Чему?

Да, полинии Зоны - я пошел на пенсию в 50 лет, имею спецдоплату и медицинский пакет услуг. Но я там толком не был, я только там присутствовал рядом, совсем рядышком, в далеком детстве - при аварии на химкомбинате, что послужило причиной радиоактивного заражения большой площади поражения. И дай Бог жизни тому, кто вовремя сбежал-уехал-выселен-переселили оттуда; остальные вымерли как динозавры, вымирают и болеют, кто-то заимел иммунитет, а кто-то может проклинать Зону за своих детей. За все надо рассчитываться... И все это случилось еще за три десятилетия до Чернобыля ... вовремя удрать – тож талант надо иметь... Но ведь не все жбежали...

Так что вот таким острым стал для меня стык тысячелетий и дальнейшее начало третьего тысячелетия - похоронил я, с опозданием, конечно, для себя, мать и химика друга. Окрысилась Зона: - взял, положь на место; попользовался и верни; ничем, говоришь, не обязан... Так забирать из твоей жизни твоих из Центра и твоих из Зоны - в одно место?...даже геологом не стал, каким-то там слоняющимся по свету горняком;твоего Сашку-друга, тоже горе-геолога и любителя попутешествовать, я забрала - он все же мой в доску - профессиональный химик-инженер, хватит блудить; ну, и до остальных доберусь...;будешь проездом вБерезовой Роще - полюбопытствуй кто и когда там успокоились, интересно будет... Жутковато! – И пришлось поторапливаться. Расцветающая Зона -  после мертвого сезона последнего десятилетия XX века –шуток с нею плохо переносила от своего инсургента с его начинающим шестым десятком жизни.

... Химкомбинат здесь вЗоне всегда правил балом пожизни всего прочего -Города, своих многочисленных заводов и предприятий, химиками и рядовыми обитателями. Вроде как маячил всем, всему и каждому -вперед, в светлое будущее, свет будет в конце тоннеля. Зона заимела свои институт и техникум - для поддержки штанов - по химической промышленности. И на этом светлом Маяке работали единицы прорвавшихся туда и семейные династии, подрядившие там. Вместо бывшего Дома Пионеров, когда в лета пропали красногалстучные, появился музей-мемориал комбината, где главной экспозицией стали домик и кабинет И.В. Курчатова, его вещи и много-много документов и фотографий эпохи старого Города; краеведы здесь постарались, историки комбината и города тоже не остались в стороне; стояли здесь под стеклом витрин книга «Атомный след на Урале» и разная доморощенная литература 90-х годов, типастатей и издания«Сороковка»... это когда в 1995 году всему этому не дали официального статуса - прав, названия, льгот, признания заслуг, анализа прошлых бед и аварий. Скромно упоминалось: об умерших и погибших при строительстве и потом в последующие годы русских, зэков и ученых, башкир из Трудового фронта и военнопленных немцев - в тайге, на объектах, изысканиях, на первых финских домиках для начальства. Мелочам здесь не удивлялись - военным бульдозерам не по назначению, переселяемым татарам, строительным военным батальонам, богатым людям и большому Драмтеатру, белкам на соснах прямо в жилмассиве, лиственницам и пихтам, разному камню и горной местности,зэковской натуральной зоне в Зоне, непонятным рослым и странным растениям, столбам с колючкой с надписями «вход запрещен», пропащей гнилой речке Казылташ, спецшколе № 37 для умственно отсталых и даунов, завозукогда-то в Город партии женщин, появлению дачных обществ, неудачному строительству АЭС -... много других забот уЗоны с еёХимкомбинатом и Городом!

Маячили здесь на комбинате и его люди – друг Сашка, отец и сестра. И многие ещё другие отбывали свои годы и жизни там - бывшие одноклассники, знакомые, прочие... Так что не так просто было урыть из Зоны, вырваться в мир иной Большой Земли.

Что вот тут еще добавишь, добавить?

... Таким уже старым, как я, немного надо: чтобы любил своих и готов был им помочь... и чтобы меня уважали и ценили. И тогда я еще готов долго жить – во славу всех своих!Даже после. Потому и трудно быть не угрюмым, поздно пить «Боржоми»...От бессилия и злобы той – то ли еще будет!...а тут еще эта тварь, под именем Зона, со своим крохоборством и немилосердием, со своим пайком пожирнее. Так это всё? Память у меня цепкая, не подводила с пелёнок - не зря ж я два года в малолетстве намолчался, был немым, может бог вправлял мозги неразумному дитя?!

... Я передаю приветы – от старого бродяги - близким и знакомым Севера, Сибири, Сахалина, Казахстана, Украины, Урала, остальным. И, что я говорю... забыл, видно, что в этой битве - каждый сам за себя. Я не люблю давать советы, не сторонник, каждый проживает - или прожигает - свою жизнь. Собственную, не чужую - и, запомните, чужая жизнь вам, сиротам от жизни,не-подвластна и не-подспудна. Не забывайте, что есть люди, которых жаба душит, которые живут за счет других; если веришь своим, никогда не делай так, чтобы в тебе разочаровались. Я не люблю забродивший компот и не уважаю кислое вино, отдает уксусом; впрочем, то не относится к моей молодости, да и от неразбавленного спирта я отвык. Жена никогда не теряла меня из вида, даже за тысячи километров - но и не легла под шкуру... радовалась, что я при памяти и пока что жив, за что ей огромное спасибо.

 

* * *

И пришлось поторапливаться после десяти лет своего молчания и похорон матери и друга. За последующие три года я дважды успел побывать в Зоне - а как же, ведь приглашали?!Нашел наконец и встретился со своей рыжей и зеленоглазой молодостью - в Зоне. А у себя - в Центре - успел похоронить прекрасного человека и соратника по работе в карьере... Эх, кум, как же ты так, как тебя угораздило умереть в возрасте едва за пятьдесят! А помнишь, кум Николай, крестный моей дочери, как ты старательно и тщательно организовал это мероприятие!?«Ну и что, что дочка у тебя уже большая?Покреститься никогда не поздно. Это ты - нехристь, был им и остаешься неверующим; не успели в детстве чтоли?»«Церковь далековато была, да не вовремя туда на лошади подъехали, да усталого попа обрызгивать водой начал.»«Вот, грешный!Мы так сделаем: идем толпой нашей в церковь на Стрелецкой, уже обговорено и записано, крестим, дарим новокрещенной иконку и даем общий банкет!» ...Эх, кум, и умер ты прямо за рулем, возвращаясь из гостей со своего родного Атаманово...

А насчет своего рыжего счастья одно могу сказать: любовь позволяет забыть время, а дальше время разрешает нам все - как на распутье дорог. Выбирайте любое: время позволяет забыть любовь, время позволяет не забыть любовь, время не позволяет забыть любовь. Как видите - за три года можно столько дел наворочать дома и на стороне; заставил и младшего брата даже из его Сибири бросить всё и все золотоискательские и фермерские дела и съездить до отца на Урал - закричал грозно ему в письме, чтобы не опаздывал и успевал до отца, одинокого без жены и толпой родных вокруг. Послушался, братец; вот правда самим друг с другом там, на нейтральной полосе -а это, оказывается, Зона - встретиться не довелось... хотя и то не так страшно: полтора десятка лет не видались - подождем еще. Самый младший братец давно с Зоной не дружил, с его обитателями редко якшался, а ехать на другой край России, в ее Центр - долго и накладно для обоих братьев.

Нравилось мне с отцом встречаться. Вроде как за тысячи километров приехал к нему за советом. Вот сижу с ним, со своим, родным, и душой отдыхаю. Вроде и без него знаю, что делать и что творится в мире, но все равно приятно, что есть еще человек, на которого можно вдруг свалить заботы и спрятаться за его широкую спину - такие потянут.

Сидим мы это, значит. Хорошо сидим. Незабвенный Михаил Круг - ну как тут не вспомнить про этого человека от зоны - от имени моего отца мог бы сказать: -«Приходите в мой дом!» - а от моего имени чуть попозже и добавить следующую свою фразу.

«Заходите к нам на огонек...»

Отца и его сына. Я, сын его, выпиваю, курю, женщин люблю, семьи держусь - она для меня свята.

Я - правильный сын, от двадцатого века в двадцать первом сейчас. Отец мой – неправильный и дремучий двадцатого века. Почему ж я тогда, такой образованный и крутой, разинув рот, слушаю про Его XX век и лихие Сороковые. Вот скажите мне, сжальтесь, намажьте на мой тоскливый бутерброд - прошлые годы: сороковые, шестидесятые, восьмидесятые.

А мне всегда нравился отец:

- в душу не лез;

- не воспитывал пустыми словами;

- лозунгов не вешал.

Не отец – а прямо-таки чудотворец.

Уж не ему ли знать про лозунги, которые как вроде избиты и знакомы до боли:

«Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!» «Слава Отцу и Вождю всех народов!»

«Широка страна моя родная! Много в ней лесов, полей и рек...»

«Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек!!» И что я ему мог противопоставить: что партия наш рулевой, она ум и честь нашей эпохи, что экономика должна быть экономной.

Любил мой старик такие песни. Душу жгли его. И гимн советский, еще старого образца, уважал. И Конституцию от 5-го декабря знавал.

Сидим, посмеиваемся, точнее - горько усмехаемся. Отцу на роду так и записано–«и в огне не сгорит и в воде не утонет», живой послевоенных переправ и фронтовой жизни. Я ему: «...а в вечном огне виден вспыхнувший танк, горящие русские хаты...»«Знаю, - отвечает он. - С тобою и слушал Высоцкого. ...горящийСмоленск и горящий рейхстаг, горящее сердце солдата...» Он молча наливал водки. Себе и мне. Пил. Ну, и я, конечно.

Я не любил, когда отец пил, зло и жестко, хоть и человек он маловыпивающий. А те времена, когда бывало для народа водочно-море-разливанное, я если толком и не знал – то почувствовал и узнал о них позже и в свое время. И случалось то после долгожданного 45-го:

- когда пришли победители от 9-го мая;

- когда пришли победители от 2-го сентября;

- когда ушла потом волна от статьи 58;

- когда 5 марта 53-го не стало Вождя;

- и потом хлынула волна прощеных уголовников, затем репатриированных ,

затем военнопленных немцев по амнистии в 55-ом,

затем - потом...

- инвалиды войны и тыла в гремящих электричках... тоска гремучая, неухоженность и неуютность послевоенных Сороковых, неуверенность в Пятидесятых и настороженность Шестидесятых лет.

...Отец пил с горя после войны, мог бы и сейчас себе позволить - после смерти жены.

Сейчас и здесь мне в принципе плевать на все – но отца не трожь! Таких как он беречь надо, ценить и хранить, вот запаковать бы его в ордена и медали и поставить древним смотрителем музея! И утюжить его не надо - фронт постарался.

Он - не пил. Тогда. Я пью. Сейчас. Но мне трудно его догнать, все равно что менять шило на мыло. Зачем нам, современным россиянам, - да отвыкшим от Прошлого, менять махру на сахар, сухари на патроны, паёк - на гранату; подзабываем мы, что если «вооружен - значит опасен».

Отец сейчас у меня на высоте. Пьют по-маленьку, тихо и молча; можно сказать про такое – «мертвым боем»? А я вот так не могу. Он будто всё не может прийти в себя после далеких фронтовых контузий и ранения и относительно недавней смерти жены, а я - будто не очухался после своих прошедших северов и десятилетнего с гаком опоздания в Зону. Что ж, два сапога - пара, истоптались вдосталь, тонут их корабли - спасайтесь на лодках! Иногда они говорят, больше – молчат.

А мне все равно нравится сидеть и молчать, и говорить с отцом - нечасто такое и приятно. Батя свое прошел - танки, канавы, каска, но да и я не прост -вездеходы, поиск, думы и дела.

- А что, - бурчу я ему, - хорошо тому живется, у кого подранена нога?

- Так то ж просто узнать - засунуть на мину.

Глаза у отца пронзительные, голубые, потому так и запоминаются, не то что у меня - от матери темные, что западают в душу. У него глаза нордические, но добрые и заботливые по-русски, а в моих полыхает башкирская злость.

- Я тебе тут оставил немного. В холодильнике с прошлого раза.

- Не прокисло? Что сам то, батя, не потянул?

-Да не хотелось как-то, а помощников в таком деле не требуется. Хотя - Бог, Война и Комбинат копейкой не обидели.

- Тогда наливай.

- Ну, раз пошла такая пьянка - режь последний огурец. Когда еще случай выпадет!Быть у колодца - да не напиться...

Оба горько хмыкнули. Выпили по мини-дозе: один - меньше наркомовской, другой – меньше обычной.

- Закурим? - то вопрос относился к некурящему собеседнику.

Отец крякнул, сын осуждающе перекосился.

«Молодой» выбросил из дорогой куртки на стол две пачки дорогих сигарет Пэл-Мэл и Кэмэл, и полпачки «Честерфильд».

- Н-да! – «старшой» с перепугу допил из рюмки свою прокисшую водку из холодильника, закурил предлагаемый дерьмовый табак. Будто шел в атаку, а перед боем выдавали шнапс и эрзац-сено-сигареты.

- А что, сын, нету ли «Красной Звезды»? На худой конец «Север» или «Прибой»? Махры из мудренной?? Или уж «Беломорканала» и «Герцеговины Флор»…ручной набивки!!

- Не те времена, отец. Сейчас вашей из мудренной махорки и на Севере-то не найдешь - я ее там последнюю докуривал, еще в то время.

- Ну, вот и ладно. Покурим, чем бог послал?

А не пора ли вещи распаковать, да подарки из дорожного баула достать?!Я принес свою походную сумку из коридора, чуть порылся в ней, достал и подал штоф фирменной украинской горилки.

- Что это? Крепче водки. Уважил. Люблю хохлов. Для встречи привёз? - и он потянулся к протянутой блеклой папиросной пачке «Беломорканал». - Что, вроде как с северной стороны, фабрика Погар...

- Под Ханты-Мансийском я также думал - про северную табачную фабрику; там этого погарского «Беломора» завались было. Но все, оказывается, проще и обыденнее – Погар в Брянской области и сейчас эта пачка, здесь у нас и для нас – раритет!

- Однако сильно! Значит, махорка и «Памир» - ваш «Нищий в горах», - уже редкостью стали.

- Реликтом. Да оно тебе это нужно? Вот спирт тебе я прихватил - питьевой, 96 градусов.

Занего- простую бело-прозрачную бутылку с простенькой жестяной пробкой с хвостиком он ухватился сразу: «Табак себе забери, баловство это, да и сам знаешь, что я не курю. А вот спирт - на компрессы для моих ног – оставлю;годится, самое то ! А горилку - к расстрелу приговорим, до завтра пусть подождет, да?»

И пока его отец использовал дармовой - дареному коню в зубы не смотрят - спирт по прямому назначению, в его голове назойливо крутилась песенка, словно из далекого-далекого детства:«хорошо тому живется, у кого одна нога... рыжий, рыжий, конопатый убил дедушку лопатой...»

Я молчал, успокоенный. Он закурил беломорину. Я начал пить чай, а он хлебнул водки. И снова тишина, будто сказать нечего, словно вдоль дороги мертвые с косами стоят. И кто это, интересно, нашел такой образ – старуха, отнявшая литовку укосаря?!Молчим; сказать нам есть что, а зачем? Мы ж не алкаши, не местные дауны или дебилы словесные... а трясёт нас от прошлого и не с похмелья.

- Что так долго не приезжал?

-Не получалось, невпопад было, не близкий край. Да вроде уж и так зачастил.

- Ой ли?

- Ты прав, отец. С тобой трудно спорить.

- Ну и?

- Как там мать?

- Лежит. Спокойно. Какие там заботы - в Березовой Роще. Тишина, без забот. Отмаялась, сердешная!

- А ты сам-то?

- Да не сказать, что... И...

- Да не молчи, Батя - чую, тошно тебе и пьешь ты на свои лишние захребетные- уже забортное.

- У меня пенсий всяких-разных много, хватает.На всех.Тебе помочь деньгами? Да и не пью я часто и много, хватает других забот, да ты вот сейчас в гостях у меня.

- Не надо денег. Я и сам уже пенсию получаю, хоть и продолжаю работать. Спасибо тебе, что во время помог документами...

(... да и мне, Зоне, скажи, нерадивый, спасибо, что в 50-т отпустила тебя на пенсию…)

 

... а помнишь, сын, как наша мать - твоя мать - пенсии наши - мою и свою – упрятала?.. тому уж как дюжина лет, но вот вспомнилось же!Ты помог тогда мне. Случай все тот из головы не идет, как ты тогда эту потерю мне нашел.

Отец взгрустнул, потом посмеялся над собой:«Ну ты вспомнил?»

...Вспомнил. Было такое. Отец тогда пожаловался: «Получили мы оба с матерью пенсии, неплохие деньги. Ну я и отдал ей, посовести и какдолжно быть.»

- Понял, отец. Нету их?

- Обижаешь, сынок. Где-то вот дома, а куда она их спрятала - ума не приложу. - Он смачно выпил, закурил.

Впору глазам полезть на лобот вида отца, не умелоцедившего какую-то сигарету с фильтром, – видно водились дома у кого-то здесь обитающих. Я махнул головой.

- Последние что ли, деньги-то? Помочь?

- Не то говоришь. Я даже на фронте вконец без лишней галеты не был, запас имел почти всегда. Правда и крохоборством не баловался. Чуешь?

Заворчал сын что-то.

- Оставить нельзя вас ненадолго без присмотра. И всего четыре года прошло, с той поры как уехал в Центр матушки России. И ведь вроде далеко уехал, только вот сейчас и появился. Что бы вы без меня тут делали?

...Хотя он и сознавал для себя четко, что если они без него возможно и обойдутся, то он без них ну уж точно нет. Или наоборот?Вот потому и приехал издалека и скоро, вроде как недавно их покинул...

- Уж и сам я не молод - сорок уже стукнуло, чтобы на старость лет ваши загадки отгадывать. Хотя... хотя и там мой Карьер – руду железную добываем, - не дает спокойной жизни, однако.

Они обменялись настороженными взглядами.

- Чую, батька. Не дрейфь. Не мельтеши. Не маячь, здесь тебе не твой химкомбинат с соответствующим названием. Значит так... Водку хватит пить, двигай ко мне ее поближе, а сам переходи на свой любимый чай. Мне пока не наливай, пусть стоит сбоку, воняет, злых духов и привидений отпугивает. Думать треба, Батя!Не мешай.

...так что? где она, твоя жена и моя мама непутевая, блудила, что видела, о чем мечтала и зачем?...

Дайте мне десять минут на раздумье. Я посижу. Расскажи, где она была и что делала в квартире. Понял, прекрасно; иди выпей водки, и мне налей; ах да, у меня там налито... Ну еще раз налей... значит, частила в кладовку; что искала там, для кого, и что она там забыла?!

Батя закурил мою дребедень, я поддержал его фронтовую рюмку. Насупились. Он вздохнул, я встал.

- Ну, а пошел...

- Удачи, сынок...

- И черт нам не брат. И с сатаной не водимся.

- И тебе ни пуха, ни пера.

- Отвали, мой Тарас Бульба, на кухню, крякни - закуси... Одно поганое дело мы с тобой успели сделать - сдали мать в больницу с ее потерей памяти, теперь вот вторая забота осталась - деньги ваши найти. Да, а тебе на будущее - не верь женщинам.

Отец вскинул на меня свои голубые нордические глаза, будто с вопросом: «И? Это к чему?»И они расстались - по делам нынешним.

Он нашел их - небольшой пачкой в носке, засунутом в самую глубину обычного черного валенка, заткнутого другим валенком, которые лежали в кучке разной демисезонной обуви под одеждой в самом дальнем углу кладовки, куда не так просто было подойти... Ко всему прочему товару в кладовке доступ и подходы были более-менее приемлемы. А в тот угол собака бы точно свой нос не совала.

Тогда он отер пот со лба, эти десять минут стоили два часа и нервов.

- Вот и все, отец!

Они сидели и тупо смотрели на эти большие деньги...

- Тебе нужно?

- А мне зачем? Не были богаты... остальное я сам, отец.  - давно это случилось, 12 лет назад. И, помнится, я тогда спросил:«Отец, налить? У тебя руки дрожат.» И мой несгибаемый командор согласился. Мы с ним пили: он мою водку, я его чай, замерзли что-то...

Вот такова была та стародавняя – пимокатная – история.

 

А спустя год после «пимокатной» истории, стало не до смеха и моему другу Сашке– химику. Да в общем-то и мне тоже… Люди они военные – друг Сашкаи мой старший брат,  и хоть разница в годах у них была малая, знали они, что такое взрывы и огонь, служили оба в армии, в одни и те же годы 1969-71 г.г.; и поэтому у них так совпало, что друг мой не попал в геологи, а другой только что обучился на него. Служили в разных концах большого нашего СССР: друг вернулся капралом из Кенигсберга с кучкой янтаря, брат пришел с Дальнего Востока с почетным значком. Ихоть разные воинские специальности были у них, но опять же, повторяю, - знали огневую науку.

И когда в моем огромном карьере грянул тогда мощный незапланированный взрыв...

Переполошилось всё, переполошили всех. Союзное телевидение услужливо донесло до народных масс об аварии в Центральной России… комиссия приступила к расследованию, число погибших и пострадавших уточняется....Я многих знал из них, в лицо и по фамилии; знали и меня...

О причинах догадывались… Звонит отец, пишет и звонит друг, беспокоится старший брат. Да и все, там, кто меня знает по Зоне. «Ты-живой? Что молчишь??Отвечай, черт тебя побери!»Но я сначала хорошо надрался, потом сел писать письмо, конечно - Сашке, тому можно открытым текстом, но лучше коротко и без эмоций, ну а уж он созвонится с моими родственниками, порадует о без вести пропавшем.

...Здорово, дружище мой незабвенный!Ну и шутки у тебя. Ларчик просто открывается... Утром я выехал с карьера - ночную смену отпахал, - и домой; провозился там до полудня и всё никак не мог заснуть - бывает такое. И только придремал было, как в третьем часу дня шарахнуло, что стекла задребезжали и стены задрожали (это в 10-15 км); такого обычно не бывает - рвут по блокам, с замедлением, а не сразу сотни тонн взрывчатки. Ну и сон как рукой сняло. Да живой я, живой, до того взрыва шесть часов не дошел, не моя та дневная смена была. При взрыве опасные зоны обычно рассчитываются: по взрывному заряду, по сейсмическому воздействию, по ударной волне, по разлету осколков, по безопасности людей; так тут все зоны смешались в одну - опасную, разовую, мгновенную... закипела взрывчатка в скважинах, новая в использовании и еще не доведенная толком до ума - и персонал взрывников не успел дело правильно - вовремя... Так что не попал я под ту Зону...

И хмыкнула Зона - та, которая с Большой буквы: - Даон много проходил и повидал, в разных переделках побывал... н-да, прошел и эту опасную зону - ну пусть тогда еще поживет, мо-же радость какую найдет. Не попал под взрыв, не успел – значит, опоздал.

 

Вот и закончился наш долгий и большой банкет по случаю моего приезда. Посидели, «пимокатную» историювспомнили, про Большой Взрыв не говорили - давно это было и уже неправда; про младшего братишку, что из Сибири так недавно приезжал до отца – то ж упомнили... Да мало ли о чем поговорить и что вспомнить имеется у двух стариков – седого и еще крепкого, недавно Зоной отправленного на пенсию, и усыхающего ветерана с его кучей регалий и пенсий.

Ау, банкет закончился!Разбредайся по своим делам. Моему отцу - поиграть со своей малой правнучкой и подремать, накормить ненасытную живность, что мяукает и гавкает по углам, сходить в магазин и гараж, приготовить ужин на толпу работников, что приютились в его квартире - старший сын, внучка с мужем и малышкой, оказать внимание долгожданному приезжему гостю, а вечерком в гости из своего района с бывшего ДОКа придут дочь с внуками. Вот уж как за сорок лет не знала тишины и покоя эта небольшая двухкомнатная квартира в старом пятиэтажном кирпичном доме - хрущобе по улице Набережной. Так по делам разбредаться – гость в раздумье: если сходить в гости к рыжей подруге – то ведь погонит, не любит она хмельных; вот и выбирай между отцом и ею... а ведь знают они о существовании друг друга.

В Зоне порядки строгие.

 

Кто же знал, что это их последняя встреча - отца и сына?!Не пройдет и двух лет. А через девять месяцев после получения похоронки он будет стоять как провинившийся школьник в красивой, тихой и пышной Березовой Роще у отцовской могилы; рядышком с матерью лежит... а сын вот опять чтоли припоздал... но да ладно - издалека, да и в последний раз вроде как отшутился, что появится года через три, ждите!Ждали...

С могил успели своровать большой венок, остальные небрежно расшвырнуты по сторонам. Все здесь присутствующие что-то ругали, поправляли, ходили вокруг, сидели на лавке, почему-то говорим шепотом, а водку почти никто и не пил, кроме издалека-приезжего. Грустно было.

Думы горькие и нехорошие были у далекого гостя. И ответа на них он не получил, не услышал, или же не знали, что толком ответить на его немые укоры и короткие вопросы. Как интересно и почему умер отец. Все-таки под восемьдесят, хватил лиха в жизни.«Мне, его сыну, столько не прожить –хила закваска.» Но ведь крепок был и неукротим старик. Свое отработал на химкомбинате, правда не в основных - тех страшных и неведомых – цехах; успел получить еще юбилейные медали – Г.К. Жукова и 60-летие Победы... Что сломало могучего старика? Как так получилось, что в перенаселенной квартире он оказался без надзора в кругу толпы своих родственников – леги не проснулся...

Так кто ж ответит!!Здесь на городском кладбище у многих живых есть вопросы, только мертвые не говорят - не отвечают. И покоятся здесь белорусский израненный партизан И. Дроздовский, отец моего Чингачгука; и белый-белый, еще до смерти, после чернобыльского вояжа добровольцем-ликвидатором отец мужа племянницы; поднявший на ноги и затем ставший неугодным своим приемным детям второй муж сестры, которого нашли в плавающей лодке мертвым; убитый старший из братьев Кошуля; друг мой химик Сашка, похороненный внезапно в свои 49 лет; ...много их таких, старшего поколения и младших, безымянных идо боли знакомых -мне и нам!

Так не с того ли момента – со дня смерти моего отца - начался мой обратный отсчет, что-то вроде как при запуске космической ракеты в неближний холодный космос, в его незримо необозримую холодную пустоту... И первым сигналом, этаким пока маленьким свисточком через год стала смерть нашей семейной собачки, которую я подарил на 16-летие своей дочери... ...много прожила та маленькая собака, целых четырнадцать с половиной лет, ровесник она того Большого Взрыва в карьере, что не успел тогда меня накрыть вечным покоем. И ходил часто я туда, да и жена тоже с дочерью, на ту безымянную могилку, что на самой окраине города в песчаных дюнах...

Но при чем здесь собака и Зона? Но вот всё равно я расскажу Зоне о делах своих тех десяти лет, начиная с чернобыльского года отсчета. Ведь, она,Зона, как соизволила сказать обо мне: мол, многоже перевидал, сдюжит. Да, не просты были мои отпуска и разъезды в те годы.

Итак, 1986-ой, год первый - военные сборы в г. Хмельницкий, отпуск на оз. Боровое в Казахстане, вывоз геологического оборудования из под Ханты-Мансийска, изыскательские работы в Челябинской области; год последующий, второй - командировка на Алтай, переезд в Центральную Россию, поездка в Крым за дочерью; год третий - отпуск в Винницкую область, турпоездка Киев-Одесса-Кишинев-Житомир, начало дачного обустройства, приезд гостей из Кургана; два последующие года - отпуска для заработка в Винницкую обл.; год шестой – отпускна Урал;год седьмой - приезд гостей с Украины; через три года - приезд гостей с Урала. Как видите, это период от Чернобыльской аварии до середины «правленияБориса-II» и того моего черного невыездного десятилетия - последнего десятилетия XX века нашей эры. А про другие годы – исказ другой, потом когда-нибудь и как-нибудь...

Так и передайте Зоне.

 

* * *

Вот Вам – Советы начинающим жить! Я их вам не давал, а вы их не брали. Так может хоть почитаете. Как в свое время в Госгортехнадзоре говорили: «Правила безопасности написаны кровью и потом, жизнью и опытом...»

Чтобы вам не отощать и быть жизнестойким в вашей жизненной зоне, надо... Шучу, конечно, но в каждой шутке есть доля истины - учитесь, пока я живой; для этого надо...

...Человеку, чтобы выжить в своем непростом мире, надо непрестанно находиться в движении. И, если, он не пройдет за сутки 5-10 километров - он обречен на вымирание и плохо кончит в будущем. Ваша физзарядка в юности и пенсионный бег – это химера, для дураков и лентяев; ибо нормальный, толковый, здоровый, здравомыслящий человек должен обязательно ходить, и даже, быть может быстро - с нормой до 10 километров в день; горные мастера– однаиз таких ходовых профессий, их норма и пробег профессионально обозначается в 30-40 км за день.

Ходите, не стесняйтесь обычной рабочей ходьбы по делам, в магазин и детсадик. Бойтесь пустых прогулок, без цели и на променад; и даже тупые вечерние прогулки вам не добавят здоровья. Есть цель - должно быть движение; ставьте цель, двигайтесь туда... но не надо маяков и пустых грез, не надо мрака и света в конце тоннеля. И никогда, слышите – никогда! - не делайте двойную работу, работу ради работы... Сядьте лучше на пять минут и обожгитесь на правильном раздумье. Не паникуйте; не зная что делать - стоп, как в армии; вечно, заученный и незадолбанный, спрашивайте толкового совета у мудрых людей и бойся при сем заумных индивидов. Кривая никуда не вывезет, перпендикуляр ударит полбу; почему нам не преподают геометрию Лобачевского?А ведь ещё древний мир сказал, что математикой объятно всё.

Хотите долго жить, быть стройными и здоровыми?Да кто ж вам мешает. Берите простую формулу для мужчин - вес должен быть равен «рост в см минус 100 и минус 10%»; но этотвес без брюха и пива, должен быть до старости, до смерти... да и сухощавые, говорят, дольше живут. Мужчинам - не курить натощак и ночью, не пить сразу с похмелья - и это правильно. Принимают одного достойного человека в ряды КПСС, вопрошают его и внемлют его ответы:«Хочешь вступить в наши ряды, нас много миллионов, будь готов. Куришь?Нехорошо. Выпиваешь по праздникам?Это не красит. И поди налево ходишь, а? А жизнь отдашь за наше дело и идею?Готов?И что это от твоего комсомольского билета так нехорошо пахнет...»«Отдам. Нахрен такая жизнь нужна...А это…когда комсорг ставит штампы в билет, он вначале дышал на печать. Так что - всегда готов!»

Вы с утра не объедайтесь, смотря какая работа - таково и утром: чай, бутерброды, яичница, котлета или вообще ничего. Но в обед ешьте плотно и хорошо, все четыре блюда с гаком - авось пригодится. К вечеру, прибредя домой, выслушав вполуха отчет жены о детях и им подобных, отдайте (лучше будет! добровольно) свою половину ужина своей лучшей половине жизни, чтобы она утром жесткопо вас не прокатывалась. Победоносная жена утром вас завалит бутербродами с колбасой и сыром, вас ждет горячий кофе, котлеты и быть может даже бифштекс (на азу и бефстроганов по утряне кто ж рассчитывает; хотя надо это уточнить... вот если с вечера постараться, а?).

Вот, обидите жену, аль не потрафите ей в чём - смело можете йогом становиться. Своих 90х60х90 она то выдержит, израсходовав на тряпки свой бифштекс,...да не боись, пацан, без мяса она тебя не оставит, скорее лишив тебя резинки от трусов. Вот, впрочем, не о том говорим... вот, не доешь, не докормят тебя - ночью, и оскелетишься.

...И - так далее. Пока живешь и радуешься.

А кто сказал, что надо слушаться!? Как хотите. Сами.

 

После смерти собаки прошло три года. Относительно тихих, бестолковых и безалаберно - спокойных. Временное перемирие нарушил 19-го июля - в месяц, который я так уважал - звонок от старшего племянника из Зоны. «Умерла мать.» То есть моя старшая сестра.

...И вот после этого повалил для меня косяк смертей, которые и свершались будто были родственники-погодки - примерно через год-два каждая…

В этот раз сначала он помог племянникам чем смог - издалека. «Ждать?Отложить похороны чуть?»«Не стоит. При всем желании не успеваю, вы же понимаете. Хороните без меня. Следующим летом ждите. Въезд сможете оформить?»

Ну вот и нет сестры; 62 года отмерил ей бог и комбинат, где она работала последнее время около основных цехов, и ушла оттуда по состоянию здоровья всего лишь четыре года назад. На пенсию можно было отправляться в 45 лет, но вот удалось отдохнуть всего лишь те четыре болезненных года. А умерла она прямо на своей даче, в пять часов утра с субботы на воскресенье, оставив там детей своих и внучку в недоумении - как так? была и вдруг не стало... А дача та её была в районе бывших бараков на Поселке, откуда они давным-давно потом гуртом переехали в Город, в двухкомнатную квартиру на Набережной.

Вот так отмаячилась сестренка. Через год после ее смерти он стоял на городском кладбище. Старший племянник привинчивал жестяную фотографию на памятник, который вместился третьим в эту скорбную оградку - дружно лежат, не ссорятся, и не думают о делах и заботах старики-родители со своей старшей дочерью... А он стоял рядом –шестидесятилетний не молодой и не старый, и вряд ли уже крепкий, матерый и злой мужик. Потом сел на скамейку рядом со старшим братом и они начали, не пьянея, пить водку; и оба понимали, что старшего уже никто не защитит от всех превратностей его дальнейшей жизни - ни отец, ни сестра, ни младшие далекие братья из Черноземья и Сибири!Кто жив, а кто убит... Слава их высокая - кому принадлежит?

По приезду с кладбища он потоптался зачем-то в старом дворе на своей Набережной, перепугал народ о событиях полувековой давности. Зачем? Кто их знает, и вспомнят ли те фамилии той давней Зоны:Кузнецовы,Лабырдины,Зенковы,Зайцевы,Осетровы,Чумаки,Дроздовские,Матюшины,Кондратьевы,Овсянниковы, Киселевы, Садовниковы, Чиликины,Клепиковы, Дмитриевы, Соха, Степановы, Ильдаровы, Звягины...

А потом черт его понес к рыжей - еще не видался с ней по приезду, хотя и звонил. «Я ждала и верила, сердцу вопреки...»

- Фу, как от тебя водкой пахнет. Мне завтра в Питер уезжать...

- Не надо печалиться! Вот пакет с моими поздравлениями, и я пошел...

Язык же не повернется сказать, что вернулся только из Березовой Рощи. Да и она его натуру знала: пропадает без предупреждения, проявляется из ниоткуда... Я же говорил, что она людей («мужского пола - и тебя, и своего старшего сына...») хмельных не понимает.

Таким вот и получилось их свидание. Обидчивым и последним для них обоих. Знать бы... Так может время пришло расставаться - не ходите на вторые круги! ЗОНА – Шанс ВАМ давала, остались оба в рыжих...

Так с Зоной – всё? Растоптал; растоптала… Ой ли? Грешен ты сильно в свои 60-т -грузом невзгод и былых ран.

Ну и прощай, Зона! Это что-то вроде как пуповину рвать и уходить в дальнейшее неведомое и страшное…

 

Следующей была жена. Через полгода после моей последней поездки на Урал. Хоронил ее он с дочерью стылым февральский сумеречным днем.

... «Всем по еловой шишке,» - сказал медведь, хозяин Тайги. Добавила молча Зона:«Не моя она, не захотела со мной знаться.» ...«И пусть в своей Европе лежит,» - это ксёндз,  будь если он рядом...

Ну и кому моя жена помешала в этом мире?Самой себе?Или другим?Кому не угодила активная не в меру женщина с авантюристическими наклонностями и порой нестандартными решениями... Таких надо еще поискать, и искать их надо явно в не ограниченном пространстве. То есть - не в Зоне что ли?

Ну чем скажите не пара: она - предвидевшая реальные жизненные опасности, он – обладающий даром экстрасенса и зачатков гипнотизера... Тоже мне - предсказатели, собачий нюх и шестое чувство!!! Нашли чем мир удивить! Н-да, но ведь просмотрела, проспала она самым наглым образом тот кризис жизненной ситуации, что обрушился на нее. И дочь, поглядывая на отца, что-то говорила ему в конце января и верила в лучшее –нет у молодых чувства реальности и произошедшего, не имеют они большого похоронного опыта, но да может оно и к лучшему.

«Ну умерла, так умерла!» - будто почувствовал он тогда огромную овчарку, срывающуюся с цепи. ...Жену мою признали все мужчины моейЗоновской семьи - отец, братья, друг Сашка, а также и прочие другие моего клана - друзья и знакомые, родной дядька. Она им платила тем же и испытывала к ним уважение и симпатию. Но женщины -о, женщины! - не признавали ее - моя мать и сестра, да и знакомые некоторые мои, в чём-то будто сознавая ее превосходство и неординарность; может, потому мы так и не стремились быть рядом - они и мы. Дочь моя тянулась к своей маман - моей жене, одновременно с годами ненавидя ее, завидуя и презирая за нестандартность поведения, фривольность и склонность к аффектам. Врезались и слова дочери в моей памяти - про меня самого; она так и сказала: «Потому она тебя и ненавидела , что ты не давал ей жить. Знаю, она сама говорила...» Что говорила? - лично я и сам не знаю до сих пор, ведь часто я бывал в разъездах и профессионально-служебных командировках. Да и надо ли, так уж это сейчас важно.

- Знаю. Она сама говорила!

Поморщился он – «не за себя, за державу обидно; молодо-зелено; каждый мнитсебя стратегом, видя бой со стороны.» Но не ответил.

Инсульт. Она впала в кому, недолго мучилась и мучила. Хоть сейчас что-то я знаю - на глазах случилось, но вот моя бестолковая работа толковому надзору за ней мешала. Жена умерла на 58-ом году жизни, на пенсии побывала всего-то два с половиной года.И мояЗона здесь не причем. Плохо ли хорошо - прожили мы с ней 37 лет - от Красноярска и от самых от окраин СССР до Центрального Черноземья России.

Так я теперь что?Свободен, лечу налегке, последние силы жгу; я в последнем пике и выйти из него никак не могу - так что ли??!

Через год с небольшим после смерти жены я окончательно бросил свою одну из непутевых - последнюю работу; ещё пришлось сделать два переезда (будто равны пожарам в количестве больше трех), но уже внутригородских.

...она любила камни. По образованию маркшейдер, она со смехом рассказывала, как в техникуме им усиленно вдалбливали минералогию и что «все девчонки тупо смотрели на эти булыжники и не могли угадать их названий». Но да не зря ж муж у ней был горный инженер, которому немного и геологией пришлось заниматься. Маркшейдерская наука есть горная геометрия: определение местоположения и дальнейшего развития горных выработок, учет объемов горной массы - на открытых и поземных работах, - с фактическим и прогнозируемым выносом их на планы и чертежи и также в натуру (то есть на дневную поверхность и в недра). Так что - по образованию маркшейдер, она столько-то лет тянула по своей профессии.

Вместе с ней мы бывали где-то, где-то были порознь и поодиночке, но вспоминалась она ему теперь по тем весям и местам, где была самостоятельно и без него, в своих отпусках, деловых разъездах и профессиональных командировках. Речь идет о том, где была она и не удалось побывать ему...: Ульяновск, Ужгород и Закарпатье, Брянск;Томск, Кемерово, Канск, Братск, Улан-Удэ и Забайкалье;Магнитогорск, Петрозаводск, Брест; Калининград-Вильнюс-Минск-Каховка-Хатынь; Владимир, Загорск, Донецк.

А Зона…но Зона не стала этого слушать, лишь пробурчала для меня:«Чего тебе? Везёт же тебе на поварих и швей... А туда же!»

 

…   …

 

И вот, наконец, то, чего я так боялся от Зоны и с содроганием ждал. Тут мне Зона мастерски заехала - кто боксом занимался, тот знает удар от левши крюком на десять секунд оттяжки. А если человек боксом в жизни не занимался, но ему сообщают, что его старшего брата уже нет в живых - так сказать, ставят перед фактом... Свершившемся.

Звонила племянница. Она нервно-озабоченным голосом сообщила, что Михаила похоронили 22-го ноября и что...

Что чувствовал мой старший брат?

Спрашивается, что не поделили меж собой старый слабосильный 65-летний дядька Михаил (мой старший брат) и его 39-летний властолюбивый и упертый племянник (старший из детей нашей сестры) - выгнавший из дома в свое время отчима, второго мужа – высотника-монтажника сестры, пока та находилась в этот момент в больнице... и сейчас убившего своего родного дядьку... Свои пенсии или занимаемые ими квадратные метры жилплощади?Михаил, слава богу, погиб не в старой квартире на Набережной  - в другой, на бывшем ДОКе, куда мы с братом еще учениками средней школы ходили на Станцию юных натуралистов в геологический кружок.

Он выслушал телефон и страшную новость, выдавил из себя какие-то обещания - и отключил, даже не сказав слов благодарности о том, что его известили о случившемся. Ведь за плохие новости и в старые времена гонца особо не привечали. Деньги на похороны, или лучше сказать - за похороны, он не высылал в этот раз, не стал этого делать, похоронят (так похоронили уже!) за приличную пенсию того, кому помогли так бездарно и глупо отойти в мир иной... и даже места ему не найдется рядом со своими - там все уже занято, больше трех не собираться, но Березовая Роща все равно принимает всех желающих до неё. Так ответила Зона на его мысленный вопрос.

И не стал более звонить и писать по тому адресу в Зоне....Михаил же всегда хотел тратить свою, приличную размером, пенсию - сам и своевольно от них... Что тут еще можно сказать и добавить - теперь я здесь, в своей центрально-лапотной России, окончательно становился отрезанным ломтем, таких Зона не поймет и не принимает.

Раньше грызла совесть, что их совместную с братом коллекцию минералов он на Урале - после его сибирских лет - забрал без спроса себе. Но тогда еще сам Михаил не возвращался в Зону. А теперь, теперь вот и сама судьба рассудила этот спор - где находиться их коллекции камней.

Много лет она собиралась - с юношеских лет на Урале, потом с сибирских просторов. А какие пацаны, какие толковые ребята исправно ходили - не посещали, нет - в доморощенный гео-кружок, и даже некоторые из них стали геологами, и даже некоторые из них стали геологами, как Михаил со своим другом Садовниковым, Корневский; интересными бродягами за камнями из стали Гусев,Лихачев, Майор, братья Головановы - эти хоть и не стали профи, но минералы в округе искать не забывали. А где-то на Дальнем Востоке встретились потом и два бывших приятеля по злосчастному гео-кружку: вулканолог Сергей Шутов и бывший зэк после своего ограбления почтового поезда полевой рабочий экспедиции Юрка Здор... Знал я их, всех - и они меня с Сашкой знали. Так и стояли перед глазами - далекие и настырные, до одурения и глупостей, те мальчишки и парни из далеких 60-х. И ведь находили прекрасные камни и шикарные образцы минералов и пород...

Так что теперь я сам - полновластный хозяин той коллекции минералов. Вот только что с ней дальше делать - ума не приложу. Дарил хорошим и интересным людям, помогал начинающим... - но много камней осталось.

А после смерти старшего брата я вскоре отправлял заказное письмо в один из уральских городов - Златоуст, но получил его обратно с пометкой «адресат умер»…

Но про камни я вам все ж немного расскажу. Спою красивую песнь напоследок. Далеко отходить не буду –отсвоей коллекции…Я в геологии человек случайный, шел вот попутно и каменным крылом задет.

Взгляните на бирку-ярлык вашего ювелирного изделия. И не верьте таким камням - они не натуральные, ибо природные камни сами по себе долго остаются холодными и не нагреваются, а мини-капля на их грани не растекается. К сожалению, естественные натуральные природные камни сейчас не дешевы и редки, но тем они и привлекательны и красивы, ибо правда всегда дорога. Всё остальное - ложь и подделка: кристаллы Сваровски, фианиты, стразы, бриллианиты, инплантированные; и тем более уму непостижимы – пластмассы и стекло, бижутерия, не серебро; не доверяйтесь такому камню, если он - синтетический, искусственный, выращенный, имитация или прессованный. Но, однако, за такие советы - и ювелиры обидятся... И все же - будьте мужественными и обаятельными женщинами - отличайте эту подделку от камня натурального, природного, которыми и дорожить надо, а все прочее, то есть ювелирное барахло, стоит жалкие гроши и мелких потуг, всего-то ничего: красиво - и пусто.

Так уж Зона обучила и повелела жить... Не доверяйте пустоте и ее замене...

...я уж не говорю про удивительные и разноцветные камни-самоцветы - красный рубин, синий сапфир, зеленый изумруд, топаз - и такое бывало в моей - нашей коллекции. Я уж не спрашиваю [-как в том анекдоте!-] про мясо, молоко и прочее, - вопрошал делегат одного из толковых партийных съездов, - скажите, куда вы дели товарища Иванова, (Петрова, Сидорова), (на дворе ведь далеко не 37-ой). Шутка, я пошутил, чтобы не расслаблялись, речь-то у нас о красоте камней этих древних – яхонт, лал, смарагд, синий баус… Тот же изумруд, разновидность берилла, стал известен за 2 тысячи лет до нашей эры, рубин известен за 600 лет до н.э.; бирюзу на Синае добывали за 3400 лет до н.э. Не глуп был и не так прост наш предок. Знаете «Гранатовый браслет» Куприна? Гранат же есть: красный альматдин, спессартин, красный пироп, зеленый гроссуляр, зеленый демантоид, черный шорломит (андрадит), зеленый уваровит, черный везувиан – какой из них был у Куприна? А я вот знаю. Но забыл.

Но не про них сказать хочу. Агаты, ониксы, опал, сердолик, ордоникс – всё это из класса Кварца, двуокись кремния; ведь можно и туда свалить кремень, яшму, карнеол, халцедоны, празем; к Кварцу принадлежат и его известные разновидности – прекрасные, в основном 6-ти гранные кристаллы всех цветов и оттенков – фиолетовый аметист, черный морион, желтый цитрин, дымчатый раухтопаз, прозрачный горный хрусталь, кварт – волосатик, рутил. А чего стоят эти кварцевые глаза, минералы-самоцветы: тигриный глаз, кошачий глаз! Да бросьте вы всю эту классификацию и древне-геологические эпохи. Смотрите: камень синий – лазурит, азурит, ляпис-лазурь; камень красный – родонит, родохрозит, розовый орлец; камень зеленый и синий – нефрит, малахит, бирюза, чароит (фиолетовый из Сибири с БАМа). А каковы шпаты, кои называют в геологии полевыми: солнечный и лунный камень, амазонит из Ильменского заповедника, пегматит (еврейский камень таинственной клинописи), исландский шпат (прозрачно-двойного преломления). Продукты древних эпох – озокерит, битум, уголь, антрацит. Дары морей – жемчуг, коралл и янтарь (но это древняя смола деревьев), ракушечник (опять же – от древних морей, сгинувших в гео-эпохи).

Но кроме этого великолепия есть и для раздумия: кусочек бивня чукотского мамонта, древние окаменелости – белемнит (чертов палец) и трилобиты, гагат (окаменелое дерево) с дендритами (отпечатками листьев древней флоры); осадочные породы – прозразрый гипс в самых разнообразных кристаллах; и продукты извержения вулканов – стекломасса (обсидиан), туф, пемза. И не это ли так чудно и здорово непонятно…

 

* * *

Многие мои знакомые и одноклассники отработали и работали в Зоне на комбинате – и за то им честь и слава.

Игорь Васильевич Курчатов, родившийся в январе 1903-го года, сейчас так и стоит непоколебимо в городе – монументально-каменный на площади – сквере недалеко от ЦЗЛ – центральной заводской лаборатории, что рядом с аркой входа в старый городской парк отдыха. Ему, Курчатову И.В., было всего (или уже) сорок лет, когда далеко от сталинского Кремля здесь, в глухомани и дали, начал возводиться Город его славы и дела!

…ностальгия по Зоне? А почему? Что – я твой вечный арестант, погибли молодость, талант?... Нет, нас просто так голыми руками не возьмешь, выкормышей Зоны!

…кто же провокатор в Зоне? Кто Провокатор в Зоне? Которые стучат Куму. Есть такие? И не сама ли Зона есть главный провокатор в моей жизни… ведь того поселка, где я родился на самом деле, давно нет в списке живых и на карте его не найдете.

Я – спрашиваю; зная, что ответа не получу. Кончилась для меня «та зона»… с тех пор туда ни ногой. И дань я тебе, Зона, отдал сполна, заплатил полной обоймой по жизни – на то память моя долгая.

 

Да, Ваше высочество – величество ЗОНА, не забудьте, что Я есть из стихии «Огонь» (есть ещё Земля, Воздух, Вода), по знаку Зодиака – Лев, Кот и Кролик по 12-летнему циклу, и камень мой – Янтарь, древняя окаменевшая смола, желто-красного цвета.

Напридумывают же люди… Страсти-то какие! Аж жить заново охота, которая пуще неволи. Вам то ведомо, аль не согласны – со мной, с Зоной, с жизнью… тогда я требую сатисфакции – к барьеру, сударь; о, сударыня – приношу свои глубокие извинения. Не прощаюсь: сударь – до встречи, мадам – еще увидимся…