Анна Первая

Дата: 21 Января 2016 Автор: Калуцкий Владимир

 Императрица Екатерина Вторая получила дипломатическую почту. Среди прочего было засургученное письмо от короля Франции Людовика. А в письме - благодарность за книгу стихов Анны Буниной, которую Его Высочеству прислал из Петербурга королевский посол. При письме - золотая лира, в размер подковы. Его Величество желает наградить сей безделицей русскую стихотворшу.

     Екатерина удивилась, вызвала канцлера:

     - Александр Андреевич! Виданое ли дело: у меня в империи живет сочинительница, известная Европе, а я с ней незнакома. Изволь сейчас же найти эту Анну и устроить нам

свидание. Да не забудь книжку её принести!

     Канцлер Безбородко удалился, но вернулся тотчас. В руках у него был томик карманного размера. Екатерина раскрыла, коротко пробежала по строкам:

     - А почему на французском? Мне подавай оригинал.

     И государственная машина заскрипела. Скоро в деревню Урусово, Рязанской губернии, прибыл фельдегерь с меховой полостью. В полость завернули хрупную девушку - дочь местного помещика Петра Бунина - и повезли к царице.

     То была удивительная встреча! Сама не чуждая сочинительства, редактировавшая журналы императрица уже с первых слов увидела в Анне Буниной родственную душу. Девушку обласкали, положили правительственную стипендию и Екатерина пообещала всячески помогать поэтессе. Надо признать, что слово свое она держала. И хотя Анна в столице не прижилась - вернулась к родителям - опека императрицы помогла её утверждению, как поэта.

     А Россия переживала период, который в истории остался под именем Просвещения. Страна уже знала имена Чулкова, Майкова, Баркова, Каппниста, гремела слава Ломоносова и Сумарокова, ярко восходила звезда Державина. Хрупкой женщине не затеряться среди сих великих было очень непросто. Но собратья по перу её приняли, ибо видели, что укреплён её талант не на высоком расположении, а Божьим поцелуем. Виднейший литератор того времени Николай Греч говорил: "Бунина занимает отличное место в числе современных писателей и первое между писательницами России". А после того, как Карамзин написал в журнале "Северная пчела", что:"Ни одна женщина у нас не писала так сильно, как Бунина", Екатерина переслала в Урусово знакомую нам золотую лиру короля Франции, но уже усыпанную бриллиантами.Этим жестом Екатерина признавала не только значение Буниной для русской литературы, но и явное превосходство в сочинительстве над ней, Екатериной Великой.

     Первая Анна русской поэзии так и прожила в деревне. Личная жизнь у неё не сложилась - ранняя болезнь груди не позволила ей насладиться счастьем семейной жизни. Но зато год от года крепло её перо, твердело слово. Анна Петровна много переводила из античных авторов, охотно и много трудилась в русле народного творчества. В конце жизни, которой выпало ей 55 лет, она была бесспорным великаном поэтического цеха. По кончине родителей, а особенно после смерти Екатерины, Анна оказалась в бедственном положении. Стихи никогда не кормили настоящих поэтов при их жизни, поэтому друзья-литераторы помогали ей, как могли. В начале 19-го века кружковцы "Беседы русского слова Шишков и будущий победитель Наполеона Кутузов даже выхлопотали у Александра Первого пенсион в две тысячи рублей для Анны Петровны. Но и это мало помогло: болезнь и нужда заставили её продать екатеринискую лиру, усыпанную бриллиантами.
После Анны осталось небольшое, но крепкое наследие. В 1820 стараниями Пушкина и Кюхельбекера вышел трехтомник её стихов, потом они иногда переиздавались.
Наследием Анены Петровны можно считать и то, что в её родовом древе скоро появились две сильные и сочные ветки. В автобиографии Иван Алексеевич Бунин писал: "Я происхожу из старинного дворянского рода, давшего России немало видных людей. Особенно известны два поэта начала прошлого века: Анна Бунина и Василий Жуковский".
Добавлю, что и Анна Ахматова называла Анну Бунину прабабкой. Бунина и впрямь приходилась тёткой деду Ахматовой по материнской линии.

Дабы восполнить  нашу память, я привожу здесь одно стихотворение Анны Буниной.

 
ПЕСНЬ СМЕРТИ

Хвала тебе, сон мертвых крепкий!
Лобзанью уст хвала твоих!
Ты прочный мир несешь на них,
Путь жизни изглаждаешь терпкий,
Сушишь горячих токи слез;
Ты пристань бурею носимых,
Предел мятущих душу грез;
Ты врач от язв неисцелимых;
Сынов ты счастья ложный страх:
Зло, в их рожденное  умах.

Хвала твоей всемощной длани!
Она связует месть врагов,
Ведет гонимого под кров,
Вселяет тишину средь брани;
Коснется слабого очей, -
И зев не страшен крокодила,
Ни остро лезвее мечей,
Ни мощна власти грозной сила;
Ни скудость, ни враги, ни труд
В могиле спящих не гнетут.

Хвала в тебе целебну хладу!
Он гасит пламень, жгущий кровь,
Берет из сердца вон любовь,
Кладет конец ее злу яду!
Втечет - и жалость отбежит;
Не нужны чада, братья, други;
Ни их жестокость не крушит,
Ни их напасти, ни недуги:
Заботы ль им, иль дальний путь -
Не ляжет камнем скорбь на грудь

Пусть к мертвым мещут взор угрюмый,
Пусть гордо их проходят прах,
Неся презренье на устах;
Пусть память их сотрут из думы,
Киченьем нежность воздадут,
Скрепят сердца неблагодарны,
В суровстве - тигров превзойдут,
В бесчувствии - металлы хладны, -
Не нанесут удара им:
Их крепок сон, неколебим.

Тебя ль, о скорбных друг! со славой,
Со властию, с богатств красой,
Тебя ль со звуком слов, с мечтой
Поставит в ряд рассудок здравый?
Нет, нет! не слава мой кумир!
Я к ней не припаду с обетом.
Не плески рук - твой прочный мир
Мольбы я избрала предметом.
Как ветры развевают дым,
Так зло полетом ты своим.

Когда друзья неблагодарны,
Презрев законы правоты,
Сбирая чужды клеветы,
Хулы о нас гласят коварны, -
Ужели звучны плески рук
Глубоки уврачуют раны?
Ужели славы скудный звук
Прольет нам в сердце мир попранный?
Нет! яд сей жгущ, неугасим!
Он стихнет под жезлом твоим