Главная

Вечер. Солнечная искра
Красным западом отсияла.
Небо тихо сползло за край,
Как воздушное одеяло.

Ночью царствуешь здесь не ты,
Всё – твоих полномочий нету.
Космос спустится с высоты
И потрогает бок планеты.

Сине‑бело‑зелёный бок
Сонно вздрагивает и дышит.
Космос – он не жестокий...

Из безвольно опущенных рук
Ускользают дрожащие звуки.
Белым мелом очерченный круг
Не спасёт от обещанной муки.

Стоит только на миг замереть,
Вверить жизнь мимолетной удаче,
Ведь на сотню причин умереть
Шанс один, что всё будет иначе.

Как он верил в единственный шанс,
Как желал он улыбки фортуны...
Но фитиль у свечки погас
И замолкли обвисшие...

Я молила богов, чтобы ты навсегда исчез.
Я устала от воя и вечного скулежа.
Я тебя не звала. Уходи в свой проклятый лес.
Моё сердце не будет тебе принадлежать.

Уходи. Этот дом для тебя навсегда чужой.
В окнах свет не горит, и на кухне не топят печь.
Пропади же ты пропадом, прочь уползай ужом!
На кровати своей не позволю тебе прилечь.

И не смей возвращаться....

Словно пойманный ловкой рукою змей,
Ты по капле в бутыль изливаешь яд.
И улыбка твоя с каждой ночью злей,
Потому что не можешь свершить обряд.

Скоро будет полна до краёв бутыль,
Скоро варево над костром вскипит.
Ты развеешь чувства, как прах и пыль,
Что разносит ветер в чужой степи.

Чёрен ворон, что кружит над головой,
Мысли чёрные в голову лезут вновь....

Я сплетала венок из разорванных вен,
Наполняя артерии горьким теплом.
Шёпот птицей носился вдоль каменных стен,
Повторяя: «Так надо тебе. Поделом».

Оставляя во сне лишь кошмаров капкан,
Совесть кошкой царапалась где-то внутри.
Умирала от ужаса, а не от ран.
Шёпот снова твердил: «Отвернись, не смотри».

Жалкой слабостью пахли канаты волос.
Их бы...

Она обернулась, услышав мой тихий окрик.
Глаза большие и взгляд беспризорной собаки,
Как будто решила, что я почему-то смог бы
Ударить её, а она не хотела драки.

На бледную кожу добавить бы чуть румянца,
А худенький нос присыпать бы жменей веснушек.
Она мне понравилась — с ней бы в кино, на танцы,
И больше не нужно бы было других подружек…

Но плечи...

Безысходность и одиночество,
Бесконечность чужих планет.
Будто чьё-то злое пророчество
Ослепляет, как яркий свет.

Ощущение горькой радости
Сладкой местью прилипнет к губам.
От любви, как от мерзкой гадости,
Откреститься пора бы нам.

И, сославшись на муки творчества,
Потеряю я твой силуэт.
Так сбывается наше пророчество,
Не достигнув чужих планет.

Облака - как будто вата,
Синева - как будто шёлк,
Даже каплю страшновато
От того, как хорошо!
Небо в солнечной подливке,
Я как будто под шафе!
Облака - как будто сливки
В венском кофе из кафе.
Не умею быть степенной,
Я и глупой хороша!
Облака - как будто пена
В синей ванне малыша.
Тут у нас такая скорость -
Не до снов и не до нег!
Облака - как будто...

В полночь луна проявится из‑за дымки,
Скинув её, как мантию‑невидимку.
Лучшее время, чтобы прийти на шабаш –
Не на козле, не в ступе. Обычным шагом.

Ведьмы (им нужно быть непременно голым!),
Висельники с завязанным шарфом горлом,
Лешие в листьях, мавки в болотной ряске,
Франты‑вампиры в камзолах, и – маски, маски!..
...

Бывалый палач, ответь мне,
И ты, захмелевший стражник,
Когда умирают ведьмы,
Вам разве совсем не страшно?

От их молчаливых агоний
Вы не отводили взгляды.
Когда пожирает огонь их,
Вы их отправляете в Ад ли?

А если невинных, да в пламя?
Сгорают и ведьмы, и люди...
Когда там окажетесь сами,
Вас разве Бог не осудит?

Скажи мне, испуганный стражник,
И...